Обещания

Аслан сидел неподалеку от Лале, в поросшем зеленью дворе их тайного домика. Влада отправили с поручением к Али-бею, поэтому сегодня они с Лале коротали время одни и ждали возвращения друга. Лале сидела на большом камне, в тени крон деревьев, и рисовала картину-портрет. Аслану не нравилось, что она подвергала себя такому риску, но не мог не признать, что у нее был определённый талант к изображению людей. Поэтому он лишь иногда бурчал, напоминая ей быть осторожнее и лучше прятать свои работы. Он неспешно полировал меч, наслаждался теплом полуденного солнца, тихими звуками природы и сосредоточенным видом рисующей Лале. Последний раз пройдясь по лезвию меча, Аслан отложил оружие в сторону и подошёл к Лале, чтобы взглянуть на картину. Портрет был почти готов, и он узнал на нём Зару, бывшую девушку из гарема. Лале добавляла последние штрихи и блики на холст. Аслан опустился на камень рядом с ней. — Здорово получилось, Лале. Никогда не замечал, что у Зары такая очаровательная улыбка. И глаза светятся словно два огонька. Да и в таких роскошных нарядах она обычно не появляется, или просто я не видел? — Красота в глазах смотрящего, — с улыбкой ответила Лале, — Зара прекрасный человек, светлый, отважный. Я вижу, какой теплотой и мудростью искрятся её глаза. Пусть она носит совершенно другие наряды, но я вижу её именно так, в этом чудесном платье. — Тут ты права, эта одежда ей очень подходит. И как ты подмечаешь такие тонкости в людях? Только, пожалуйста, не забудь спрятать картину как следует. — Я знаю правила не хуже тебя, Аслан. Не беспокойся, я буду осторожна. Она аккуратно отложила краски и оставила портрет сохнуть рядом на камне. Они сидели молча, касаясь друг друга плечами, и слушали шелест листвы. Лале скользнула взглядом по мечу, лежащему в стороне, и вдруг заговорила. — Я слышала, у султана большие планы на этот поход… — Верно, армия направится в Албанию. Путь неблизкий. Лале помолчала пару мгновений, опустив голову и впиваясь взглядом в вышивку на рукаве платья. — Ты только возвращайся. — Куда же я денусь, глупая. Ты ведь тут без меня совсем раскиснешь. — Аслан пытался придать голосу уверенный оттенок, хотя у него кровь стыла в жилах при мысли о настоящей войне. Ему нравились учебные тренировки, ощущение оружия в руке, азарт боя. Но он знал: с реальными сражениями это не имеет ничего общего. Будет ли он когда-то по-настоящему готов? Не сойдет ли с ума от лязга оружия, криков агонии, брызжущей крови? Найдет ли в себе силы убить? Он надеялся, что Лале не заметила его заминки, ведь меньше всего он хотел, чтобы она переживала за него. Поэтому он спешно продолжил: — А может, у тебя и не будет времени скучать и грустить. Скоро конец школы, Заре наверняка понадобится твоя помощь, и ты вся погрязнешь в хлопотах и заботах. Лале ответила ему упавшим голосом: — Да, скоро конец школы, и ты знаешь, что ждёт меня потом. Аслана как будто ударили. Он понял, что она имела в виду, и почему так поблек её голос. Лале, как и любая другая девушка в империи, должна была скоро выйти замуж, за кого-то из уважаемой семьи, с внушительным списком регалий, тщательно подобранного по статусу. Многовековые традиции и привычный уклад жизни Османской империи вдруг показались ему ужасной, жестокой ошибкой. Лале, его смелая, добрая, жизнерадостная Лале, заслуживала чего-то большего, чем быть чьей-то послушной женой. Аслана затошнило. Он отчаянно старался подобрать подходящие слова: — Надеюсь, тебе достанется самый лучший муж, который будет бесконечно добр к тебе и никогда не обидит… — его голос дрогнул, когда он увидел направленные прямо на него тёмные глаза Лале, в которых плескались отчаяние и ужас. Он, пожалуй, впервые в жизни не знал, что сказать. Любые слова казались неправильными и фальшивыми. Он не мог разглядеть света во тьме, выхода из тупика, нащупать лучик надежды, которую мог бы вселить в Лале, как делал всегда. Он сидел и смотрел на неё, вокруг них звенела тишина, и секунды тянулись годами. Вдруг, не отводя взгляда, в каком-то полном отчаяния порыве, Лале вцепилась в него и потянулась к его губам. Он мягко поймал её за предплечья и отстранился. Конечно, он все понял, как тут не понять. — Не нужно, Лале. Ты сама всё знаешь. Я не могу, мы не можем… Её взгляд, полный боли и печали разил сильнее, чем любой меч. Ведь это было всё, чего он желал: позволить себе коснуться её не просто как друг, почувствовать мягкость её губ, нежность кожи, засыпать и просыпаться вместе с ней. Но его мечтам никогда не суждено было стать чем-то большим. Слишком много невидимых препятствий разделяло их, слишком разные были их миры. Слишком сильно он любил, чтобы позволить Лале разрушить её жизнь. Он мог быть с ней в своих снах, в картинках, отпечатывающихся на его веках, стоило ему закрыть глаза. В другом мире, вселенной, жизни. Он мог довольствоваться и этим. Аслан обнял её, укрывая её голову у себя на груди, зарываясь носом в её волосы и слушая её тихие всхлипы. — Я вернусь быстро, ты и заметить не успеешь. Буду слать тебе письма длинные и нудные, такие, чтобы ты читать устала. А потом приеду, с трофеями и, может быть, даже сувенир тебе захвачу, если обещаешь не распускать сопли. Лале подняла голову, и он с облегчением заметил, что сквозь слезы на её лице проступила бледная улыбка. Аслан опустился и сел перед ней, вытер рукой дорожки слёз на щеках, пригладил растрёпанные волосы. — А потом, после похода, я вернусь и всегда буду рядом, веришь мне? *** — Поцелуешь меня? — Лайя шагнула к Лео и игриво посмотрела на него. Она проводила очередной вечер в его комнате и совершенно не хотела уходить. Лео охотно притянул её к себе, наклонился и поцеловал. Лайя сомкнула руки вокруг его шеи и хотела было углубить поцелуй, но Лео мягко отстранился. Лайя разочарованно выдохнула. — Может быть, хватит? Мы с тобой взрослые люди. — О чём ты? — Лео либо не понимал, либо делал вид, что не понимает, и это рассердило Лайю ещё больше. — Ты нравишься мне, и, скорее всего, я тебе тоже. Мы одни в комнате, целуемся. И тут ты отталкиваешь меня, как и в прошлый раз. Почему? — Не придумывай причин, Лайя. Я просто не хочу спешить. Хотя мне безумно хочется, с той самой ночи в отеле, когда я впервые тебя встретил. — Значит, ты и сам прекрасно видишь, что нас тянет друг к другу, как магнитом, с самого начала. Так что хватит дразнить меня и отступать каждый раз. Я ведь могу и разозлиться. Она полушутливо толкнула его в грудь, заставляя опуститься на кровать позади него. Лео сел, подчиняясь, и откинулся назад, хитро улыбнувшись — кажется, принял правила игры. Лайя оглядела его сверху вниз и взобралась на кровать, поставив колени по обе стороны от его бёдер. Усевшись поудобнее, она принялась расстегивать его рубашку, постепенно обнажая нежную кожу ключиц, широкую грудь с россыпью веснушек, подрагивающий живот. Она провела рукой по его телу, которое сейчас казалось ещё горячее, чем обычно, от шеи до напряжённого пресса, к выступающим тазовым косточкам. Дыхание Лео стало тяжелым, он слегка приподнялся на локтях, не сводя внимательных глаз с неё, наблюдая. Она подалась вперед и нависла над ним, отчего прядь её волос упала прямо на его лицо. — Щекотно, — он сморщился и сдул прядку со своего носа, — иди сюда, нетерпеливая. Он мягко обхватил её затылок, скользя пальцами по волосам и увлекая её в медленный тягучий поцелуй. Секунда за секундой Лайя проваливалась всё глубже в водоворот пьянящих ощущений: мягкости его губ, тепла тела, поглаживания его руки на затылке. Каждое движение посылало искры предвкушения и ворох мурашек по коже. Весь Лео, его запах, голос, взгляд зелёных глаз из-под полуопущенных ресниц казались невозможно родными. Ей хотелось вцепиться в него, прижаться до боли в рёбрах, и никогда не отпускать. Поцелуй становился всё более откровенным. Лайя едва успевала дышать, чувствуя нарастающее желание, пульсирующее и стекающееся вниз тела. Она тихонько заёрзала на нём и поняла, что не хочет и не может больше ждать. Лайя разорвала поцелуй, приподнялась и одним движением стянула с себя топ, бросив рядом. Повела плечами, чувствуя холодный ветерок, прошедшийся по обнажённой спине, но тут же согрелась от обжигающего взгляда Лео, хаотично блуждающего по её телу. Он смотрел на неё совершенно по-новому, как хищный изголодавшийся зверь, но не двигался с места. — Чего же ты ждёшь? — улыбнулась Лайя. Во взгляде Лео что-то поменялось, будто щёлкнуло. Он резко сел, обхватил её и прижал к себе так крепко, что ей на мгновение стало сложно дышать. Их тела соприкоснулись кожа к коже, и они снова слились в поцелуе. Руки Лео теперь были на её спине, плечах, бёдрах — везде, оглаживали острые лопатки и плавный изгиб талии, пересчитывали позвонки сверху вниз. Он оторвался от её губ и спустился поцелуями к шее, зарылся рукой в её волосы и потянул их назад. Лайя послушно запрокинула голову и закрыла глаза, отдаваясь волне ощущений. Лео крепко подхватил её и в одно мгновение перевернул на спину, нависая сверху, не переставая жадно целовать всё, до чего мог дотянуться. Лайя нетерпеливо ёрзала под ним, пытаясь расстегнуть ремень его брюк. Лео сам потянулся к пряжке, на секунду оторвался от её губ, и внезапно замер, как-то странно смотря на неё, будто заворожённый. — Что? — спросила Лайя, не понимая, что происходит. Она лежала перед ним, полуголая, разгорячённая, растрёпанная, с ноющими от поцелуев губами, и наверняка безнадёжно испорченным макияжем. — Что такое? — повторила она, вся сжимаясь от неловкости момента. — Ты прекрасна, — сказал наконец Лео, с восхищением смотря на неё, — даже не представляешь, насколько. — Его взгляд метался от её груди, к плечам, к лицу и обратно, и, наконец, остановился, встретившись с её глазами. Лайя с облегчением выдохнула, околдованная чистотой и силой его эмоций, расслабилась и ласково провела ладонью по его лицу. Когда он смотрел на неё так, она действительно чувствовала себя прекрасной. Уверенной. Способной сделать всё, что угодно. — Красота в глазах смотрящего, — сказала она. Лео моргнул пару раз, словно сгоняя какое-то наваждение. Звякнул ремень, зашуршала одежда, комнату наполнили звуки поцелуев. Страсть, граничащая с голодом, что копилась шесть долгих веков, наконец-то нашла свой выход.