Обещания

— Ох, Лео, это мне? — спросила Лайя, с удивлением глядя на охапку красных тюльпанов в его руках. Лео кивнул и протянул их ей. — Красивые, — сказала она, и Лео довольно улыбнулся. В Лэствилле светило тёплое сентябрьское солнце и дул лёгкий ветерок. Вечер был во всех отношениях приятным, особенно без нечисти, которая видимо решила на сегодня оставить их в покое, и прочих навевающих ужас вещей. Рядом с Лео Лайя и вовсе могла вздохнуть почти спокойно. — Ты, кажется, хотела показать мне какое-то место у озера? — напомнил Лео, — Возможно, мы успеем посмотреть на закат. Я ещё взял нам сэндвичей, ты же ешь ветчину? Она улыбнулась его предусмотрительности. Тёплый сентябрь, закат у озера и Лео, что может быть лучше? --- Лайя опустилась на куртку Лео, заботливо положенную на траву, и подвернула ноги под себя. Он сел рядом, едва касаясь её плечом. Место было чудесным: близко к городу, но вдалеке от чужих глаз. Впереди них искрилась гладь озера, подёрнутая лёгкой рябью, а сверху нависало оранжево-красное солнце. Лайя щурилась от ярких лучей, вдыхала запах трав и слушала редкие всполохи птиц. Тюльпаны лежали у неё на коленях. Она повертела букет в руках, поднесла к лицу и вдохнула сладкий цветочный аромат. Лео сказал, поправляя складки её платья: — Абсолютно случайно увидел их сегодня, и не мог не купить. Каждый раз, когда я вижу эти цветы, в голове словно по щелчку всплывает твой образ, — Лео легонько дотронулся до её запястья. — Сначала я думал, что это какая-то подсознательная ассоциация, но зная нашу историю с реинкарнациями… понял, что всё не так просто. — И что же ты выяснил? — Лайя придала голосу удивлённый оттенок. Она решила пока не говорить про эпизод из её видений. Лео с улыбкой посмотрел на неё, и покачал головой: у Лайи совершенно не получалось лукавить. — Во-первых, тюльпаны это один из символов Османской империи. Во-вторых, имя той девочки, то есть тебя, твоей… прошлой реинкарнации означает «тюльпан». Наверное, что-то важное из жизни Аслана тоже связано с этими цветами, я только не знаю, что. Может, ты что-то подскажешь? Лайя смутилась и поспешила открыть все карты: — Ты не видел в своих снах поле с тюльпанами, недалеко от дворца султана? — Нет, — напрягся Лео, — а что там произошло? Какая-то битва? — Нет, вовсе нет. Я пока видела только одну картинку, Лале и Аслана, сидящих на этом огромном поле с цветущими красными тюльпанами. Кстати, очень похожими на эти, — она перевела взгляд на букет в своих руках. — И что случилось? — Лео свёл брови явно в ожидании какой-то драматичной истории. — Ничего. То есть, ничего плохого. Аслан рассказал ей сказку… — Про ласточку? — Да, а как ты…? — Искал, о чем мог быть мой сон. Оказалось, что это древняя легенда откуда-то из восточной Европы, довольно грустная. Лайя помолчала пару секунд и решилась добавить: — Мне показалось, что Лале тогда почувствовала что-то новое. Не знаю, как точно описать. Когда он рассказывал ей эту легенду, когда просто сидел рядом с ней… Лайя чувствовала себя ужасно неловко, она вроде бы рассказывала о другом человеке, но в то же время как будто о себе. Разделять себя и племянницу султана становилось всё сложнее. Она продолжила: — Ты помнишь, они были друзьями с раннего детства. Дурачились, подкалывали друг друга, знали друг друга как свои пять пальцев. И вдруг, представь, в один момент, Лале вдруг осознала, что Аслан нравится ей не только как друг. А нравы тогда были совсем другие, ты и сам знаешь. Этим событиям было уже больше пяти веков, но говорить было ужасно трудно. Лайя не могла отделаться от ощущения, что это она сама сидела на том поле, просто очень-очень давно. Она быстро закончила: — Видимо, поэтому ты думаешь обо мне, когда видишь тюльпаны. Из-за воспоминаний Аслана об этом поле и о Лале. Наверное, тебе передался их кусочек. — А что Аслан в твоём видении? Он что-то сказал или…? — вдруг спросил Лео. Он смотрел на гладь воды прямо перед собой и задумчиво вертел в руках травинку. Лайя знала, что он никогда не видел своего прошлого так же отчётливо, как она через картины. Она старалась подобрать правильные слова: — Аслан как будто давно всё понял. Что-то было в его глазах, словно он уже пережил похожие чувства и теперь просто хранил их в себе. Он смотрел на Лале как будто… — она сглотнула, — как будто она была самым дорогим, что у него есть. — Вот как, — медленно сказал Лео, оборачиваясь к ней, — выходит, эти тюльпаны могут выразить всё, что чувствую я. И наверное куда лучше, чем я мог бы когда-либо описать словами. Он смотрел на неё открыто и прямо, в его взгляде было спокойствие, отблески закатного солнца, и ещё что-то, сильное, всепоглощающее, и пульсирующее как его горячее сердце; что-то, что она не готова была произнести вслух. Лео и не нужны были слова. Он погладил её щёку своей широкой ладонью, приблизился к её лицу и мягко коснулся её губ своими. Лайя подалась ему навстречу всем телом. Она целовала Лео нежно и сладко, обвивая его руками, истосковавшись по его близости, его уютному, обволакивающему теплу и горячим губам. На них падали последние лучи солнца, вокруг пели скрипучие цикады, а на коленях Лайи алели тюльпаны. Красные как летний закат, как Османские рубины на тике Лале, как ручная вышивка турецких ковров. Красные как военная форма Аслана, как горящие ненавистью глаза нечисти, красные как кровь. Они целовались прижавшись друг к другу, и на них медленно опускались сумерки.