***
Не Хуайсан пил чай и любовался медленно проплывающими по глади воды листьями. Он уже забыл, когда вот так вот в последний раз имел удовольствие наслаждаться хорошим напитком и эстетичным пейзажем. В последние свои годы он так увлёкся подготовкой ловушки для Сиченя, что забросил любимые каллиграфию и музицирование. У него просто не оставалось времени, чтобы наслаждаться красотой окружающего мира. После возврата из жуткого Междумирья, Незнайка особенно стал ценить все эти короткие моменты наслаждения. Словно безмолвные приветы из прошлого, они напоминали ему о том, что он всё ещё жив и может дышать, пить чай и любоваться пейзажами. Ему очень не хватало его веера, сейчас любого из той коллекции, что он успел собрать. Но всё это было пока недостижимо. А вот возможность наконец получить своё, вполне. Тихий шорох одежды за спиной известил, что новая хозяйка ордена Лань соизволила откликнуться на его просьбу о встрече. Не Хуайсан действовал наугад, вопреки принятому собой же порядку всё тщательно готовить и анализировать. Но времени было катастрофически мало, а слухи о скором появлении главы Лань, с утра наполнившие селение, только добавляли ему нервозности. Сегодня он был обязан успеть. Судьба внезапно решила смилостивиться над ним и подкинула ему пару козырей со своей лёгкой руки. Если он не использует их, останется просто дураком, и его брат может сто раз быть прав в своём разочаровании. — Добрый день, вы хотели меня видеть? У неё приятный голос. Незнайка медленно поворачивается, внимательно разглядывая появившуюся женщину. Его боковое зрение привычно анализирует затаившихся неподалеку нескольких охранников. И ещё новых людей, которые незаметно появились вместе со своей госпожой. Ну что же, она не глупа, браво главе Лань. И вкус у того отменный. Склонившись в вежливом поклоне, Не Хуайсан внимательно рассматривает женщину, сумевшую стать женой Лань Сиченя. Та в ответ также пристально разглядывает его, даже не скрывая своего интереса. Но на лице Незнайки сейчас маска, а тело укутано в скрывающий формы плащ. Хоть и прошло несколько лет, а места довольно глухие, Хуайсан не хочет рисковать и раскрывать свою личность до поры до времени. Молчание затягивается. Наконец поняв, что не дождётся ответа, она продолжает: — Вы можете обращаться ко мне госпожа Лань, я вас внимательно слушаю. С этими словами женщина величественно садится напротив Хуайсана и осторожно кладёт между ними нефритовый кулон. «Попалась», в голове Незнайки вспыхивают тысячи мыслей, но самая важная из них та, что это действительно особенная вещь для Сиченя. И его жена явно не в курсе, что тот отдал её Цзян Чэну, иначе бы она так не отреагировала и не прибежала на встречу с незнакомцем. Она скорее бы арестовала его за кражу принадлежащего Верховному Заклинателю предмета. То есть получаем, что Лань Хуань передал этот кулон за её спиной, не потрудившись объяснить супруге, зачем новому владельцу такие права на проход в орден Лань. При этой мысли и сам Хуайсан вдруг задумывается, а зачем, собственно говоря, Цзян Чэну такой доступ. Он, конечно, за эти годы весьма и весьма набрал авторитета, но даже у Гуанъяо в годы их самой тесной близости с Хуанем, не было права прохода в Орден по личному кулону матери нефрита. От этой мысли Незнайке вдруг становится одновременно и жарко и холодно. Перед глазами вспыхивают сцены прошлого. Вот Цзян Чэн возвращается из покоев Сиченя с намерением помогать тому устроить Совет. В разгар поисков своего ненаглядного Вэй Ина он занимается, тем не менее, делами Цзэу-цзюня. Вот Цзян Чэн покорно сидит на совете и выполняет за отсутствующего главу Лань все нужные действия. И даже появление Лань Циженя не мешает главе Пристани Лотоса выгораживать Хуаня перед всеми. Вот Цзян Чэн на глазах у всех глав орденов и кланов бьёт главу Лань по лицу. И что же, тот только утирается и молчит. И все молчат. И только Цзян Чэн кричит на весь мир о том, что Лань Сичень ублюдок. Ну и под конец, внезапно Хуайсана осеняет. Тогда, на его допросе, перед тем, как уйти, Цзян Чэн кинул что-то в лицо главе Лань. Всё вдруг становится на свои места! От вспыхнувшего в голове осознания, что между главой Лань и Цзян Чэном существует интрижка. А сейчас любимая супруга Лань Хуаня пришла именно за этим, узнать кто та коварная разлучница, что мешает их безоблачному счастью. Та, которой её муж отдал фамильный кулон. Всё это проносится в голове ошарашенного Незнайки за сотую долю секунды, чтобы уже в следующее мгновение он, присев также напротив госпожи Лань, незаметно усмехнулся в повязанную на лицо маску. — Госпожа Лань, я рад, что вы оказали мне честь побеседовать со мной. Женщина еле заметно морщится, но виду не подаёт, продолжая слушать. — Вы, несомненно, интересуетесь судьбой данной вещи, которая… — Которая принадлежит моему мужу и является фамильной драгоценностью ордена Лань. Да, я в курсе. Хуайсан приподнимает брови. На его закрытом маской лице они сейчас особенно выразительны. — Но вы явно не в курсе, как эта вещь попала ко мне. Госпожа Лань молчит, но Незнайка хорошо научился считывать эмоции других людей и не покупается на обманчивую бесстрастность её лица. — Может господин заклинатель потрудится рассказать мне об этом? Или вы пришли сюда с другой целью. Вы, кстати, так и не представились. Не Хуайсан разводит руками. — Моё имя ничем вам не поможет, госпожа, в решении данной загадки. Эта вещь попала ко мне совершенно случайно, и я решил, что будет правильно вернуть её законному владельцу. — Да, но это кулон моего мужа, не мой. Почему же вы пришли ко мне? Незнайка мысленно закатывает глаза. Женщины в своей ревности и подозрениях так предсказуемы и наивны. — Я подумал, что вам тоже будет полезно узнать об этом. И, к тому же, вы можете оказать мне любезность, которую глава Лань, возможно, не захочет мне предоставить без вашей помощи. Госпожа Лань некоторое время молчит. Но любопытство пересиливает страх и подозрения. — И что же вы хотите за информацию о судьбе данной вещи? Вот и всё, ловушка захлопнулась. — О, сущую безделицу, госпожа. Мой сын давно восхищается вашим мужем, и я бы хотел попросить познакомить его с ним. Я слышал, что он сегодня должен прибыть, чтобы навестить почтенную? Женщина с трудом может скрыть изумление, но быстро справляется с эмоциями. — Хорошо, это будет не сложно. Но где же ваш ребёнок? — Он сейчас играет во дворе с другими детьми. Она на секунду замолкает. Но потом всё же кивает. — Я правильно понимаю, что поделиться своей информацией вы хотите также в присутствии моего мужа? Хуайсан усмехается. — Это будет полностью зависеть от вашего желания, госпожа Лань. Та вздыхает, но ничего не говорит в ответ. Быстро встав, она с лёгким поклоном также стремительно уходит. Кулон, впрочем, забирает с собой. Напоследок она оглядывается, но потом всё же, не проронив ни слова, исчезает за деревьями. Сердце Не Хуайсана бьётся, как птица в силках. Он сам не верит тому, что делает. Раньше ему казалось, что смерть главных виновников того, что он был опозорен и потерял все права на собственный Орден, усмирит демонов, бушевавших в его душе. Но сейчас, осознав, что за прошедшие годы все эти люди вдруг обзавелись семьями, позаботились о том, чтобы выстроить себе такие незапятнанные личины, и при этом умудрились вляпаться в такую грязную историю, он ликует. Смерть для них это слишком просто. Раз они уничтожили его, Верховного Заклинателя Не Хуайсана, он уничтожит, в свою очередь, их имена и репутации. Он растопчет на корню все их семейные ценности и станцует победный танец на догорающих углях их публичной жизни. А самые близкие им люди пусть понаблюдают за всем этим представлением. Уж он-то позаботится, чтобы они узнали о том, что скрывали все эти лицемерные святоши.***
Орден Ян встречает главу Лань и его спутников суетой. Никто не ждал, что муж их госпожи привезёт с собой столько именитых гостей. Не дожидаясь, когда распорядитель опомнится от изумления, Лань Сичень быстро даёт распоряжения, попутно выясняя, что его тестя нет в поместье. И сейчас всем распоряжается молодая госпожа. Это, в общем, на руку Сиченю, но от мысли, что придётся сначала разрешать вопрос с поиском ребёнка, он привычно хмурится. Ему было бы легче организовать поиски через главу Ян, не вовлекая жену и Цзян Чэна во взаимодействие. Тот и так расстроен пропажей сына, а времени объяснять всё ему и Ян Джу сейчас просто нет. Его рассеянный взгляд пересекается со взглядом Цзян Чэна. Тот на секунду вспыхивает, но тут же холодно отворачивается. Лань Хуань больше всего на свете сейчас желает просто подойти и обнять этого упрямца. Но вокруг люди, не время и не место. Вздохнув, он уточняет: — А где сейчас находится госпожа? Услышав это, слуга быстро кланяется и машет рукой. Через секунду к ним подходит ещё один мужчина, Лань Сичень его знает — это главный распорядитель покоев его жены. — Господин Лань, — тот почтительно кланяется, — ваша супруга просила передать, что у неё сейчас важная встреча и, если вы успеете, то можете к ней присоединиться. Сичень и Ванцзи изумлённо переглядываются. Ян Джу вела довольно-таки отшельнический образ жизни. Не то что бы Лань Сичень настаивал на подобном, но она давно стремилась к уединению, и это было одним из основных условий её вступления в этот брак. Статус, покой и возможность заниматься тем, что она желает. — Хорошо, проводите меня. Пока я отсутствую, пожалуйста, позаботьтесь о моих спутниках. Слуга ещё раз кланяется. Следуя за ним, Хуань боковым зрением видит, как деланно равнодушно отвернулся к окну Цзян Чэн. Но лёгкие молнии Цзидяня, который он нервно крутил на пальце, явно говорили о настроении главы Цзян. И не сулили ничего хорошего ему, Лань Хуаню.***
Цзян Чэна душило бешенство и отчаяние. С одной стороны, его сердце разрывалось от мыслей о Шуи Мине, который, судя по тому, что он обнаружил в его комнате, ушёл сам. Эта мысль разъедала главу Цзян, не давала покоя. Он так безнадёжно пытался завоевать доверие собственного сына, но тот с первого же дня, словно заговорённый, отказывался принимать любую его помощь. Даже просто поговорить у них выходило не всегда. Шуи Мин упрямо отказывался слушать и слышать его, Цзян Чэна. И сколько бы тот не объяснял, не убеждал, всё было бесполезно. Даже с Вэй Ином ему было проще в юности договориться, чем добиться от собственного ребёнка хоть толики внимания и уважения. На его любовь Цзян Чэн уже даже не смел надеяться. И вот теперь Шуи Мин ушёл. Сам ушёл и, вдобавок, попал в руки Не Хуайсана. От одной мысли, что тот мог сделать с беззащитным и наивным мальчишкой, у Цзян Чэна начинало жечь в груди и хотелось идти и убивать всех подряд. И, в первую очередь, Лань Сиченя, который своим вызывающим видом вколачивал последние гвозди в крышку гроба главы Цзян. Не успел приехать, а уже отправился искать жёнушку, от этого Саньду Шэншоу непроизвольно скрипел зубами и сжимал кулаки. Всё сегодня было против него. И хотя он просто обязан был выстоять, но о том, что будет завтра, даже боялся подумать. Потому что его «завтра» было разрушено сегодня. Тем, что он совсем чужой собственному ребёнку. Он может только радоваться за счастье брата, не надеясь на собственное. И что он совсем не нужен человеку, которого любит всем сердцем. Все его последующие дни он может только перебирать осколки своих разбитых вдребезги надежд, не имея даже самой маленькой на счастье.***
Ян Джу идёт, на ходу пытаясь понять, что задумал её таинственный собеседник. Та скудная информация, которую она получила в разговоре, наводит её на страшную мысль, что, возможно, любимая женщина Лань Сиченя попала в беду или, ещё хуже, ушла из этого мира. Иначе как бы такая важная для неё вещь оказалась в чужих руках? Простая кража не вписывается в то, насколько уверенно и свободно чувствовал себя таинственный заклинатель. У Ян Джу просто чешутся руки приказать схватить его, но пока что она просто отдаёт распоряжение об усиленном наблюдении за Павильоном, где он находится. И что-то подсказывает ей, что этот человек не захочет сбегать, иначе он бы не пришёл сюда сам. Если вещь была взята у той женщины, то, значит, надо попытаться выяснить, какое отношение имеет сам незнакомец к её беде. И не является ли он причиной случившегося несчастья. Ян Джу останавливается у окна. Нефрит тончайшей работы подсвечивается лучами яркого солнца на её ладони. — Что же за тайну ты хранишь? — она, как никогда, сейчас хотела бы знать заклинание, которое смогло бы пролить свет на всю эту запутанную историю. В конце коридора внезапно слышатся голоса, и из-за угла, как всегда, мягко, но решительно выходит её муж. Она, как никогда, рада его видеть. — Господин Лань! — Моя госпожа! Сичень привычно приветлив и любезен, но от её взгляда не укрывается ни его измученный вид, ни запавшие щёки. — Что случилось? — вопрос срывается с губ прежде, чем она успевает подумать. Лань Хуань улыбается. — Моя госпожа, вы хотели меня видеть на своей встрече. Но у меня сейчас есть важное де… — вдруг речь Сиченя прерывается. Он заметил кулон на ладони жены, и в тот же миг вся краска спадает с его лица. Ян Джу ещё ни разу не видела супруга таким взволнованным. — Откуда… откуда у вас эта вещь? Она не хочет расстраивать его ещё больше. — Именно за этим я и просила вас позвать. Сегодня утром мне передал этот кулон один незнакомец. — Ян Джу внимательно наблюдает за лицом мужа, но тот уже взял себя в руки. — Он утверждает, что этот предмет попал к нему случайно, и он готов рассказать его историю, взамен на одну услугу. Сичень стремительно протягивает руку. Вскоре нефрит, согретый ладонями мужчины, приобретает более глубокий оттенок. Ян Джу ждёт ответа мужа, но тот молчит. Словно забыв обо всём, он с нежностью гладит изящные переплетения узоров, улыбаясь каким-то своим, чуждым ей мыслям. Внезапно, словно решившись на что-то, он поднимает голову. — Ян Джу, — от непривычного обращения женщина вздрагивает. — Я хотел поговорить об этом позже, но события опережают меня. И поэтому я скажу это сейчас. Сейчас в узком коридоре они только вдвоём, и этот странный, согретый ладонями и солнцем кулон, который словно отдельный человек, является полноценным участником их разговора. — Этот кулон я подарил человеку, которому же я отдал свою ленту. Моим единственным условием при вступлении в брак было то, что он навсегда останется договорным. — Сичень медлит, но всё же продолжает. — Сегодня я принял решение, что так больше не может продолжаться, и ты, как моя жена, имеешь полное право узнать об этом первой. Ян Джу с замиранием смотрит на мужа. Она впервые видит его таким взволнованным, таким расстроенным и отчаянно живым. Эта версия Лань Сиченя ей нравится, она вызывает желание узнать всё, двигаться дальше, а самое главное, разрушить этот заговор молчания между ними. — Ты решил развестись со мной? От звука её мелодичного голоса глава Лань ошарашенно замирает. Он не мигая смотрит на свою жену, словно она враз отрастила крылья и собралась улетать прямо в раскрытое окно. — Что? — Ну, чтобы жениться на той, которую ты так и не сумел забыть за это время? Что между вами произошло, почему ты не выбрал её? От этих слов Сичень приходит в себя. Он шевелит губами, словно не в силах произнести ни слова. Но потом, решившись, выговаривает: — Потому что я выбрал не женщину. Я и глава Цзян любим друг друга. Ян Джу ещё некоторое время пытается переварить полученную информацию, как внезапно коридор наполняют слуги. С обеих сторон они начинают говорить почти одновременно, не давая ошарашенной женщине прийти в себя от полученных новостей: — Госпожа, господин Лань! Таинственный заклинатель, с ним беда! — Господин Лань, глава Цзян напал на павильон, в котором находится ваш гость. — Господин Лань, госпожа Лань, беда. Ребёнок заклинателя, который играл на площадке с детьми, оказался сыном главы Цзян! От выкрикиваемых одна за другой новостей, Ян Джу становится совсем дурно. Внезапно стены коридора наваливаются на неё со всех сторон, в голове что-то вспыхивает, и потом спасительная пустота заполняет враз опустевшую голову.***
Цзян Чэн рассеянно смотрел в окно. Пока он пытался привести свои мысли в порядок, вышколенные слуги уже накрыли стол и принесли нехитрые закуски. Непривычно молчаливый и собранный Вэй Ин осторожно трогает его за плечо. — Ты бы поел чего-нибудь? Цзян Ваньинь может только молча скинуть его руку. Вэй Усянь вздыхает, но ничего больше не говорит. Цзян Чэн слышит, как за его спиной отодвигаются стулья. Но продолжает упрямо смотреть во двор. Все его мысли сейчас о том, где искать сына. Даже перспектива наблюдать за семейным счастьем Лань Хуаня уходит на второй план от понимания того, что Шуи Мина нет с ним уже больше суток. Играющие во дворе дети, словно немое напоминание о том, что его собственный ребёнок ни дня не был счастлив рядом с ним. Что бы Цзян Чэн ни делал, как бы ни старался, но этот мальчишка упрямо его отталкивал. Сначала обвиняя в смерти матери, потом пытаясь мстить ему непонятно за что. Всё последнее время он только и выслушивал о том, что натворил А-Мин и потом выговаривал и увещевал его. Но видел ли он хоть раз улыбку своего ребёнка? Такую же, как на лице того мальчишки, так похожего…. Стоп! Это же он, его сын. От понимания, что сейчас внизу, во дворе играет пропавший сутки назад Шуи Мин, Цзян Чэн мотает головой. — Вэй Усянь, — голос придушен, словно ему не хватает воздуха. — Вэй Усянь! На окрики брата Вэй Ин реагирует мгновенно. Считав без слов жесты Цзян Чэна, он быстро подходит к окну и, проследив его взгляд, только присвистывает. — Это же Шуи Мин! Слова производят эффект, как от оглушающего талисмана. Ванцзи вскакивает и стремительно бежит к дверям. Цзян Чэн устремляется следом за ним. Сам Вэй Ин выскакивает в окно, мгновенно вспоминая свои юношеские забавы. Он видит ребёнка совсем близко, но тот уже заметил его и, словно заяц, бросился наутёк. Его товарищи по игре, думая, что это розыгрыш, врассыпную бегут навстречу незнакомому мужчине, и, чтобы не задавить детей, Вэй Усяню приходится сбавить скорость. К тому же, навстречу ему уже бегут заклинатели Ордена, пытаясь понять причину его подобного поведения. Когда Цзян Чэн и Ванцзи выбегают во двор, Шуи Мин уже скрылся, а сам Вэй Усянь, окружённый толпой заклинателей, что-то им возмущённо пытается объяснить. Переглянувшись, Ванцзи и Цзян Чэн расходятся. Увидев идущего к нему на выручку мужа, Вэй Ин машет рукой и кричит через головы обступивших его людей: — Он побежал в ту сторону! Цзян Чэну не надо повторять. Он не настолько деликатен, как брат, и несколько кинувшихся ему наперерез заклинателей отброшены Цзидянем. Его сын был так близко и снова сбежал. Эта мысль сжимает сердце главы Цзян железным обручем. И он впервые задумывается о том, что, может, это было плохой идеей взять Шуи Мина себе. Ведь тот ни дня не был счастлив рядом с ним, и тем более никогда так не улыбался своему отцу. А теперь в довершение всего сбегает от него, словно от главной причины всех своих жизненных несчастий.