Триста шестьдесят пять

      Каждое утро, за исключением тех дней, когда стояла абсолютно нестерпимая погода, Папа-Смурф видел Силача, бегающего, идущего на тренировку или с неё. Смурф считал это потрясающим, ведь, мало того, что Силач укрепляет своё здоровье и тело, он ещё и обладает большой силой воли, иначе как бы он мог заниматься спортом ежедневно?       Другие смурфики, увы, подобной тягой к тренировкам не отличались, но Папе с помощью Силача удалось привить им (вернее, большинству) любовь к подвижным играм. Иногда кто-то даже просил главного спортсмена деревни разрешить потренироваться вместе или хотя бы посмотреть.       Одним из таких смурфиков был Растяпа. Ему жуть как нравилось наблюдать за тренировками или спортивными играми, но сам он в них участвовал нечасто, потому что заканчивалось такое обычно ушибами и травмами — в лучшем случае его собственными, в худшем — всей команды.       В этот день после обеда планировался небольшой смурфбольный матч, к которому команды готовились несколько дней, поочерёдно тренеруясь на поле. Поэтому перед матчем Силач привёл свою команду, состоявшую из Сластёны, Гармониуса, Красавчика, заменявшего занятого постройкой кафе Мастера, и его самого, на поле для смурфбола и устроил разминку перед матчем.       Трибуны пока были ещё пусты, поскольку до игры оставалось около часа. Игроки могли тренироваться в тишине и спокойствии, не боясь быть отвлечёнными.       — Итак, — Силач шагал перед остальной частью команды, построенной в линию, — сегодня мы должны сделать всё, чтобы порвать противника, поэтому нам стоит хорошенько размяться перед матчем. Красавчик! — обратился он к любовавшемуся самим собой смурфику, стоящего слева в шеренге, — это тебе не понадобится.       — Эй!       Красавчик пытался протестовать, но всё равно был лишён своего любимого зеркальца, которое отправилось на небольшую скамейку.       — Поскольку сегодня ты играешь вместо Мастера, а он играет очень неплохо, ты не должен отвлекаться! — строго произнёс Силач, — и…       Тут со стороны трибун раздался скрип досок, и все четверо обернулись. Никого не было.       — Кхм, — кашлянул мускулистый смурфик, привлекая внимание, — так вот, Красавчик, не подведи! Разминка!       Смурфики распределились по полю, чтобы не мешать друг другу, и принялись энергично махать руками, приседать и наклоняться. Особое внимание они, конечно, уделяли стопам и коленным суставам, но и про всё остальное тоже не забывали.       — Отлично, — сказал Силач запыхавшейся команде после нескольких минут разминки, — теперь — пять кругов вокруг поля. И не болтать!       Только команда начала несинхронно бежать по контуру площадки, как трибуны снова неприятно проскрипели.       — Ничего интересного там нет! — крикнул капитан, — не отвлекаемся!       — Уже и взглянуть нельзя, — пробормотал Сластёна, возвращаясь в размышления о ждущем его на строе большом пироге с яблочным вареньем и корицей.       Но Силача немного беспокоили скрипящие трибуны, потому что, как показывала практика, во время тяжёлой тренировки ничто не притягивает внимание так хорошо, как какая-нибудь помеха. Однако идти и разбираться сейчас — не вариант, ведь это ещё больше отвлечёт команду от процесса.       — Поднажмём! — раздался подбадривающий крик Силача, уже заканчивающего четвёртый круг, в то время как Гармониус и Красавчик были только на середине третьего, а Сластёна — в его начале.       Адская пробежка закончилась, и смурфики один за другим, по мере финиширования, повалились на траву, интенсивно дыша ртом. Силач великое множество раз просил их так не делать, а лучше перейти на шаг, чтобы проще и полезнее восстановить дыхание, но, похоже, команда предпочитала подольше поваляться.       — Ну что это такое! — возмутился капитан, которого выводили из себя лень и нежелание заниматься, — разлеглись, будто на пляже!       — Нагрузка без… перерыва… очень вредна, — заметил Красавчик.       Силач, восстановивший дыхание намного быстрее остальных, подождал, но затем, когда Сластёна и Гармониус начали обсуждать рецепт яблочного штруделя, понял, что смурфики уже просто бездельничают.       — Вставайте!       — Погоди, — отмахнулся Гармониус, — так сколько его там надо выпекать?       — А НУ ЖИВО ВСТАЛИ!       Стоило Силачу как следует заорать, как все уже стояли наготове.       — Отлично, — капитан взял в руки лежавший до этого в стороне мяч, — встаём в квадрат и пасуем друг другу.       Упражнение было не слишком энергозатратным, но требовавшим немалого внимания и скорости реакции. Когда мускулистый увидел, что Сластёна уже собрался продолжать прерванную беседу о штруделе, то пнул мяч с двойной силой, отчего тот пролетел прямо между ног повара.       — Ну? Почему не следим? — скептическим тоном спросил Силач.       Сластёна молча побежал за мячом.       Тут на трибуне что-то грохнуло, заставив команду вновь повернуться.       — Ну, это уже невозможно! — разозлился Силач, видя, что его команда абсолютно растеряла всю свою собранность.       Смурфик поднялся на трибуну и начал просматривать все ряды сидений в поиске источника шума.       — Что? — недоумевающе пробормотал спортсмен, нагибаясь и вытаскивая за ухо… глупо улыбавшегося Растяпу.       — М-м… Эм… Привет, Силач.       Пару секунд Силач не мог собраться с мыслями.       — Растяпа? Серьёзно? Что ты тут вообще делаешь?       — А… Ну… Я… — смурфик разглядывал свои ступни, — я… Я смотрел, как вы тренируетесь…       — Зачем? — всё так же недоумевающе спросил капитан команды и бросил мимолётный взгляд на поле, где оставшиеся трое сидели на траве и увлечённо о чём-то разговаривали.       — Ну… Мне было интересно… — Растяпа наконец посмотрел на собеседника, но тут же опустил глаза, — мне так нравится смотреть на смурфбольные матчи и тренировки… Я бы тоже хотел играть в смурфбол…       — Что?! — Силачу удалось вернуть самообладание, — но мы не можем!..       — Знаю… — грустно проговорил неуклюжий.       Его редко брали участвовать в спортивных мероприятиях, и он прекрасно знал причину.       — Растяпа, у нас серьёзная тренировка.       — Знаю… — ответил тот и развернулся, чтобы спуститься по другой лестнице.       Силач сначала боролся с желанием, но в итоге проиграл и, сам не рад своим словам, позвал Растяпу.       — Ла-а-адно… Ты можешь потренироваться с нами…       В конце концов, они и так сильно старались последние несколько дней.       — Правда? — оживился Растяпа и обернулся.       — Да, — Силач не был уверен в том, что это прозвучало достаточно вежливо, и поэтому повторил, — да. Пошли.       Растяпа так заторопился за мускулистым, что споткнулся и, пролетев оставшиеся ступентки, оказался на поле раньше Силача.       — Короче, — обратился последний к команде, — Растяпа на этот раз потренируется с нами. Но это не значит, что можно прохлаждаться! — строго добавил он, — это значит, что мы не должны ударить в грязь лицом! Понятно?       — Ага, — ответил Сластёна.       — Понятно, — сказал Красавчик.       — Угу, — кивнул Гармониус.       Смурфики построились в подобие пятиугольника и принялись пасовать друг другу. Сластёна передал мяч стоявшему напротив Гармониусу, тот — находившемуся справа Силачу, тот — Красавчику, успевшему в последний момент, затем снова Гармониусу, Силачу, Сластёне…       Сладкоежка ударил по мячу, направив его в сторону Растяпы. Тот сразу занервничал и стал метаться из стороны в сторону, но мяч всё же упустил.       — Принеси, пожалуйста, мяч, — попросил Силач, не желая пока делать ему замечания.       Но следующие три раза Растяпа снова не сумел поймать, а на четвёртый — ринулся в нужную сторону, но, стоило его ступне коснуться мяча, шлёпнулся на траву.       — Э-э-э… Ла-адно, — протянул капитан, обмениваясь растерянным взглядом с остальной частью команды, — Сластёна — вставай на ворота… Эй, откуда у тебя печенье?!       Испуганный Сластёна, понявший, что его заметили, запихнул печеньку в рот прежде, чем Силач успел её конфисковать.       Гармониус, Красавчик и Силач распределились по полю, а Сластёна занял место перед воротами. Растяпа смущённо стоял с краю, пока Гармониус не напомнил Силачу о его существовании и тот не указал ему место.       Сейчас задачей сладкоежки было не дать мячу попасть в ворота, а задачей остальных — полностью противоположное. В целом игра шла не так уж и плохо, но, как ни старался Силач не давать Рястяпе пас, игнорировать его было невозможно.       — Гармониус! — крикнул мускулистый смурфик, — передавай Растяпе!       Растяпа, конечно, находился в весьма удобном месте, но Силачу совсем не хотелось, чтобы коллекционеру камней пасовали.       И действительно, худшие ожидания Силача сбылись: неуклюжий побежал прямо на мяч и попытался затормозить его левой ногой, но поскользнулся и, провернувшись в воздухе, упал на землю, непроизвольно ударив по мячу и отправив его прямо в лицо находившегося рядом Красавчика.       — А-а! Моё лицо! — смурфик схватился одной рукой за нос, другой — за щёку, — моё чудесное лицо!..       Тренировку пришлось прервать, потому что Красавчик залился слезами.       — Прости, Растяпа, — говорил Силач, больше не способный делать это спокойно, пока за его спиной Гармониус прикладывал холодную трубу к лицу Красавчика, кричавшего, что не сможет играть, — но ты нам мешаешь. У нас сегодня важный матч, а с тобой практиковаться почти невозможно! Уйди!       Это прозвучало, пожалуй, чересчур грубо, но терпение мускулистого абсолютно иссякло.       Растяпа, повесив нос, развернулся и побрёл прочь с площадки. Не успел он проделать и десяти шагов, как его ноги заплелись и он вновь оказался распростёртым на траве.       Впрочем, Растяпу почти не удивлял такой вариант развития событий. Почти всегда его участие в какой-либо спортивной деятельности заканчивалось именно так, и неуклюжий смурфик уже не обижался на других, потому что они действительно пытались помочь ему, а обижался на себя самого, неаккуратного, неумелого, неспособного и ни на что не годного.       Растяпа прекрасно знал, что винить сейчас можно только его, но эта мысль радостной не была, потому что как бы смурфик ни старался, ему всё не удавалось перестать быть таким растяпой.       Рассуждая подобным образом (и упав четыре раза), он добрался до своего излюбленного места — верховья ручья, потому что там было очень много разнообразных камней, а Растяпе очень нравились камни — каждый был по-своему красив, и с ними можно было поболтать по душам — если, конечно, представить, что они слушают, но молчат, а не игнорируют.       Неуклюжий уселся на один из камней и устремил взор куда-то в булыжник напротив.       — Наверное, мне не стоит этим заниматься. Это бесполезно, — грустно говорил он сам себе, — что бы я ни делал, у меня ничего не выходит…       Тишина со стороны камней почему-то угнетала его, чего обычно не случалось. Казалось, будто им надоело слушать о его проблемах и камни его уже на дух не переносят. Или, что ещё хуже, они уже давно не обращали на него ровным счётом никакого внимания. В любом случае Растяпе хотелось поговорить с кем-то живым, и он поднялся на ноги и побрёл обратно в деревню.       Но к кому идти? К Папе-Смурфу, наверняка имевшему сейчас кучу дел поважнее и к тому же слышавшему это не меньше сотни раз? К Смурфетте, которая несомненно примется утешать его, но, скорее всего, сама разревётся? К Хохмачу, ни капельки не смыслевшему в психологии и имевшему только одно, да и то не работавшее средство от печали — коробку со взрывчаткой?       Растяпе так и не удалось придумать, кому выговориться, однако спустя некоторое время он нашёл себя стоящим возле двери домика Благоразумника. Он приходил сюда чисто машинально, потому что Благоразумник был его лучшим другом, единственным, наверное, во всей деревне смурфиком, который его понимал.       Забавно, но Благоразумник о Растяпе думал точно так же.       Коллекционер сначала колебался, но в итоге негромко постучал в дверь.       — Входите! — раздался голос из домика.       Растяпа нешироко открыл дверь, вошёл и тут же закрыл её, будто не желая, чтобы кто-то заметил.       — Привет, Благоразумник, это я, э-э, можно я… это… в общем…       Растяпа не знал, как сформулировать мысль. Вообще из них двоих этим обычно занимался Благоразумник.       Смурфик в очках, сидевший за столом и писавший что-то в книге, обернулся на вошедшего и, посмотрев на него пару секунд, вернулся к книге.       Неуклюжий огляделся вокруг, взгляд его перескакивал с одной книжной полки на другую. Почти всё пространство в жилище Благоразумника было занято книжными шкафами, почти всё пространство которых было занято книгами его сочинения, почти все из которых содержали в себе его собственные высказывания.       — Ты… Ты пишешь книгу? — спросил Растяпа, всегда восхищавшийся обилием томов, написанных его другом.       — Да, — коротко ответил тот.       — А… О чём?       Благоразумник не отрываясь писал, затем, поставив точку, поднял голову и посмотрел на Растяпу, уже успевшего подойти ближе.       — О пользе наличия распорядка дне и о том, как правильно его составлять, — серьёзно ответил очкатый.       — Ого…       — У тебя, кстати, есть распорядок дня? — всё так же серьёзно поинтересовался Благоразумник.       Растяпа отрицательно замотал головой.       — А зря, — заметил смурфик в очках, — распорядок дня — это очень важно!       — А у тебя есть распорядок дня?       — У меня, э, ну… Конечно есть!       По правде говоря, распорядок дня Благоразумника претерпевал некоторые изменения каждый день, но общая структура имелась.       — Кстати, ты что-то от меня хотел? — вспомнил вдруг умник, — тебе что-то нужно?       — Э-э…       — Если ты пришёл, тебе определённо что-то нужно!       — Ну, я просто… поболтать.       — Ясно, — заключил Благоразумник.       В воздухе повисла неловкая тишина.       — Я, наверное, тебе мешаю, — предположил Растяпа и развернулся к двери, — тогда я зайду попозже.       — Да вроде нет, — ответил второй, когда коллекционер камней коснулся ручки двери, — не мешаешь.       Растяпе ничего не оставаться, кроме как топтаться у двери, собираясь с мыслями.       — Ну… Это… В общем, я…       Благоразумник внимательно смотрел на него, сидя на стуле боком.       — Команда Силача тренировалась перед смурфбольным матчем, и я попросился к ним, меня приняли, но потом…       — …у тебя ничего не получалось и тебя прогнали, — закончил Благоразумник.       Неуклюжий выдавил из себя смешок, но тут же снова погрустнел.       — Ты думаешь, я безнадёжен, да? — спросил он.       — Нет. Просто этот вариант был крайне очевиден, и…       Смурфик вдруг понял, что сказал что-то не то.       — Т-то есть, — поспешил исправиться он, — это, это та вещь, которую ты обычно говоришь, и было бы логично предположить, что…       Одного взгляда на лицо Растяпы было достаточно, чтобы сделать вывод о том, что смурфик в очках продолжал говорить неправильные слова.       — Послушай, — Благоразумник, вздохнув, поднялся со стула и подошёл к другу, — я имею ввиду, что… что ты обычно не очень хорош в спорте, и, раз ты грустный, значит, что тебя прогнали! Я знаю, что это единственная причина, по которой смурфбол может тебя разочаровать!       Растяпа, до этого стоявший потупив взгляд, поднял глаза на собеседника.       — Как думаешь, я когда-нибудь научусь? Играть в смурфбол?       — Э-э, — Благоразумник почесал в затылке, — видишь ли… как бы… Да какая вообще разница? В смурфбол итак полдеревни играет. Это даже не интересно!       — Наверное, ты прав… — задумчиво проговорил Растяпа.       — Конечно я прав! Я всегда прав!       — Кстати, а ты пойдёшь на матч?       — Нет, — не раздумывая ответил смурфик в очках, — я слишком занят.       Неуклюжий снова опечалился.       — Жаль… А я думал пойти с тобой…       — Э-э… — смутился Благоразумник, — ну, вообще, я тут подумал… Пожалуй, я могу перепланировать сегодняшний день… Да… Наверное, у меня получится…       Коллекционер улыбнулся.       — Правда? — спросил он, обрадованный.       — Конечно.       …если ты хочешь.