Йоланди

      Марс и не собирался делать это именно сегодня, но Ло заявил, нависнув сверху:       — Давай уже дойдем до конца. Мне интересно, так ли это здорово, как рассказывают.       — Не уверен, что тебе понравится с первого раза, — ответил Марс честно.       Магических светильников в замке не имелось, только свечи в подсвечниках, потому он, поднявшись, задул их все. Окинул взглядом массивную тумбу, пытаясь найти что-то подходящее для своих целей, затем исследовал полку у кровати, где и обнаружился пузырек с маслом, которое использовали особы благородных кровей для смягчения рук. Пузырек был маленький, но и этого должно было хватить.       — Это обязательно? — спросил Ло, сдвигая брови.       — Это не так уж просто, как ты думаешь. Но и не так страшно.       И хотя вид он сохранял вполне спокойный, в голове билось осознание, что сейчас ему придется приложить все усилия, чтобы не оставить неприятных воспоминаний о сегодняшней ночи и только от него зависит, как все пройдет. Ло снова напрягся, это трудно было не заметить, потому Марс отставил масло и привлек его к себе, целуя в мягкие после недавних покусываний губы. Некоторый опыт в том виде секса, которым он собирался заняться, у него был, но с женщинами, и ему не казалось, что отличия должны быть разительными. Ло завелся быстро, и это радовало, в плюсы Марс тут же внес тот факт, что партнеру, если он мужчина, симулировать эрекцию точно невозможно — все желание налицо.       — Я спиной не повернусь, — сказал Ло, отстраняясь на мгновение.       — Надо, зай, — сказал Марс, и не смог удержать смешка, увидев, какое выражение глобального удивления приобретает лицо Ло.       Можно было сказать, что он возмущен, раздосадован и зол одновременно, но сначала все же поражен употреблением по отношению к себе уменьшительно-ласкательного, и пока он не успел прийти в себя, Марсу удалось развернуть его спиной, хоть и в положении сидя, но тем не менее. Погладить затем между ягодиц пальцами в масле, перехватить поперек груди и поцеловать между лопаток.       — Если боишься, можешь сам, — предложил он, слегка надавливая на кольцо мышц. — Садись на меня, медленно, вот так…       Ло, сидящий на пятках, приподнялся, не с первого, и даже не с пятого раза опускаясь на его пальцы. Марс все это время не сдвигался, старался не смотреть на свой налитый кровью, до бордовости, член, руку начало тянуть в запястье от напряжения, но он не шелохнулся. Только когда Ло наконец прижался к нему спиной, насаживаясь до второй фаланги, позволил себе двинуть кистью. Заглянул через плечо Ло и убедился, что стояк на месте, причем такой же бодрый, как у него самого, и можно быть смелее.       — Зай, — позвал Марс намеренно протяжным тоном, и Ло, вздрогнув, повернулся к нему профилем. — Все хорошо?       — Какой же ты бесячий! — вздохнул тот, впился ногтями в его бедро, а Марс погладил плоский живот, спину, и толкнул вперед.       Двигаться стало легче, а дышать — труднее. Вылив остатки масла, Марс с сомнением посмотрел на свой член, точно тот мог подвести в ответственный момент, приставил его к разработанному пальцами входу, задержал дыхание и качнул бедрами. Ему же не шестнадцать, в конце концов, он же знает, что и куда, он же способен сдерживаться, он же…       — Я тебя. Нахрен. Прирежу! — проговорил Ло, в которого он вошел одним слитным толчком.       — Не могу сдерживаться, прости, — проговорил Марс, опираясь на локти. — Ты такой… м- мм… тесный. Это потрясающе.       Поначалу он нежничал, старался делать все аккуратно, но вскоре понял, что дело с мертвой точки не сдвигается — внутренний садист просился наружу, да и Ло начал реагировать только на грубые, резкие фрикции. Внутри было еще слишком много напряжения, чтобы растягивать удовольствие, потому Марс решился — намотал длинные светлые пряди на кулак, шлепнул по белой ягодице и разрешил себе быть собой. Когда он дотянулся до члена Ло, с того уже капало густым и прозрачным — намек на то, что кончит тот такими темпами очень быстро.       Уложив его на спину, Марс вошел снова, и Ло, не отводя блестящих масляно глаз, сам лизнул его в губы, втягивая нижнюю до боли, а потом касаясь языком.       — Ты неправильный девственник, — сказал Марс и услышал, что охрип.       — Уже не девственник, — ответил тот.       На этом аргументы исчерпались, и способность к разговору у обоих свелась к нулю. Марс потерял связь с реальностью в момент, когда Ло провел ногтями по его спине от лопаток до ягодиц, и кожу защипало сразу, потому что ногти впивались в нее, не жалея, и от этой нормированной боли острота ощущений усилилась. Не скрипевшая до сего момента кровать заскрипела самым пошлым образом, Ло ухмыльнулся, сжал его ягодицы, вминая пальцы, развел их, и Марс от прилившего вниз жара замер, запрокидывая голову.       — Вот так можно и еще раз, — попросил он.       Ло прикусил кожу над его кадыком, отвесил хороший шлепок по заднице, и Марс осознал всю прелесть своего положения — он был фактически сверху, но практически они оставались на равных и власть над ним у Ло была такая же. Все это было странно, ново и ярко-удивительно. Чувствуя подступающий оргазм, Марс плавно вышел, опустился на пятки, отбросил волосы со лба и кончил, дотронувшись до головки, краем сознания замечая чужой низкий стон — Ло был занят тем же самым.       — Знаешь, — Марс рухнул рядом, обнимая подушку. — Если бы я не был уверен, то усомнился бы в том, девственник ли ты.       — О, Богиня, — произнес Ло, морщась и выпрямляя ноги. — Я просто представил, что меня облизывает Толстушка — если ей мешать, она начинает обижаться.       — Все было настолько плохо? — улыбнулся Марс.       Ло, повернув голову, ответил с самым отстраненным выражением:       — Сносно.       Марс, вытащив из-под себя подушку, отвел руку и швырнул в него. Ло, перехватив ее на лету, отбросил, рывком поднялся и оказался сверху, сидящим на его бедрах. Опять поморщился, переживая явно неприятные ощущения, но вскоре уже целовал его, вдавив всем весом в перину. После оргазма возбуждение пришло сильное, выматывающее, тело не успевало реагировать и соответствовать желанию, но каждая клеточка разрывалась от него и воздух раскалялся в легких, разгоняя кровь по утомленным венам.       — Это нормально, что я хочу тебя опять? — спросил Ло, прерывая затянувшийся поцелуй.       — Абсолютно, — сказал Марс, даже не пытаясь отвести глаз от его губ. — Потому что я тоже тебя хочу.       Кажется, перед тем, как отключиться, они разговаривали, но о чем, Марс потом вспомнить не мог. Измотанное дорогой, переживаниями, а следом эмоциональной нагрузкой тело в тепле и комфорте сдалось довольно скоро, он провалился в сон, которого тоже на утро не вспомнил.       Утро для него началось в полдень, когда служанка, входя в спальню со сменным постельным бельем, не удержала дверь и хлопнула ею.       — Ой, простите, господин, я думала, вы уже спустились, — оглядела смятую постель, бордовые отметины на его груди и шее, покраснела и опустила глаза.       Марс, почесав быстро отрастающую щетину, тоже смотрел в сторону, пока она несла стопку выглаженного белья и оставляла его на прикроватной тумбочке. Когда вышла, встал, оделся и сбежал вниз по лестнице.       — Ваш друг просил передать, что будет в саду, — сообщила ему идущая навстречу служанка. — Не опаздывайте к обеду, он у нас через час.       Сад располагался за конюшней и состоял из плодовых деревьев и целых зарослей малины, в которых порхали маленькие желтые мотыльки. Осмотревшись, Марс двинулся по дорожке, огибая ореховые кусты, напомнившие ему фундук. Здесь было тихо, только где-то вдалеке трещала сорока и выстукивал дятел.       — Ло? — позвал он.       — Попался, да? — произнесли за его спиной, и Марс, пропустив подсечку, свалился под дерево. Ло, усевшись сверху, протянул ему грушу.       — У них тут столько всего, — произнес он, и не отстранился, когда Марс положил свободную руку на его бедро. — И меня зовут Йоланди. Думаю, тебе стоит знать.       — Собрание тайного общества заговорщиков имени чудесного младенца провозглашаю открытым! — произнес шут, оглядев собравшихся и шикнув на ржущего ворона. — Подведем итоги — исчезнувшее солнце у нас есть, небесный камень есть, Король — одна штука — в наличии. Трубный глас создать не проблема, осталось только добыть младенца. Предлагаю провернуть дельце к концу следующего месяца. Можно было, конечно, подсунуть ребенка Весты, но она его не отдаст.       — Она его еще даже не родила, третий месяц только, — возмутился Вилли, ее брат. — Да и кто отдал бы своего ребенка ради…       — Я бы отдал, — сказал шут. — Потому у меня и нет детей. Нужно будет провести ночь, а может, и не одну, у монастыря Святой Луциллы, подождать младенца, что подкинет какая-нибудь обманутая и обездоленная женщина. Кто готов? — он снова обвел взглядом всех собравшихся и указал пальцем на Брина. — Ты пойдёшь!       — Я? — поперхнулся тот.       — Граф пока в аисты не записывался, у меня топи с рабочими, Вилли тебе платье шьет, а Его Величеству по статусу не положено младенцев воровать. Поэтому пойдёшь ты. Можешь взять свою невесту, оскверните святую землю своими грешными помыслами.       Его Величество, подозрительно тихий сегодня и грустный, кивнул и отхлебнул из чашки горячего отвара шиповника с медом. Приглядевшись, Ханна заметила похмельные тени под его глазами и хмыкнула. Шут, успевающий следить за всем разом, сначала глянул на Ханну, затем на Его Величество, и брови его жалобно сдвинулись:       — Хочешь кулюбисов? — спросил он, и тот уронил голову на сложенные руки. — Напрасно, они освежают… Итак, решено — с вас младенец, с Нашего Величества вам свадебное путешествие в Ифиду.       — Ваше Величество! — хором сказали Брин с Ханной, и тот, подскочив, произнес:       — Или куда захотите. Хоть в земли великанов, — повернулся к шуту, и тот, порывшись в кармане, достал белый шарик — тот самый кулюбис со вкусом мяты и лимона.       — Водички дать? — спросил шут.       — Что я, маленький тебе? — поморщился Его Величество. — Я и сам взять могу, спасибо.       Шут посмотрел на него сочувствующе, потом развернулся к ухмыляющейся Ханне.       — Еще вчера он не знал, как сидеть в седле, — проговорил он. — А сегодня уже ворчит. Эти Величества такие непостоянные…

***

      Феникс явился на второй день к вечеру — весь в крови, в разодранной одежде, но улыбающийся во все тридцать два, и Басилевс, увидев его входящим в зал, схватился за сердце.       — Мать твою за ногу, упокой Нанайя ее душу! Феня! — воскликнул он, сползая по трону.       — Все нормально, дед, это не моя кровь! Подрался немного, — произнес тот, скидывая колчан на пол, хватая со стола куриную ногу и засовывая ее в рот. — Грифон тащил корову в гнездо, а потом я сцепился с тем мужиком, который…       — Феня! Руки! — закряхтел Басилевс, и Феникс, подняв грязные ладони и изучив разводы, вытер их сдернутой с блюда белоснежной салфеткой.       Марс, сидящий тут же, за столом, рядом с заинтересованно поглядывающим на наследника Ло, прокашлялся в кулак, представился и проговорил:       — Я здесь по поручению Вашего отца, Его Величества Асха Благородного…       — Это кто это благородный, батя мой? — произнес Феникс, отбрасывая кость и отламывая от свежей булки кусок. — Вот потеха! Ну-ну. Продолжайте.       — Ваш отец скончался и теперь, по праву наследования, Вы, если захотите, можете стать правителем Мирамисы и…       — Короче, Вы за мной приехали, — подытожил Феникс спустя несколько минут, когда Марс закончил свой рассказ. — Батю жалко, спился ни за хрен собачий, хотя хороший был мужик — матушка за ублюдка бы не вышла. Дед, ты меня отпускаешь?       Басилевс, усевшийся на троне с видом полного довольства, сказал, что безумно горд за внука и лично проводит его до границы с холмами. Феникс, явно воспитанный не столько няньками, сколько улицей и пустошью, в ответ на это изобразил гримасу — у него была крайне эмоциональная мимика — и чмокнул старца в средоточие морщин на лбу. На вид наследнику было не больше двадцати, сам он был ниже Марса и Ло на голову, но живее, подвижнее, не сидел на месте ни минуты и в целом напоминал любопытную птицу. И хотя Марс пока не представлял его в статусе короля, он ему понравился — хитрый с виду, но вполне благоразумный.       Провожать их вышло все многочисленное семейство Его Величества с кучей малышни. Басилевс, поначалу собиравшийся ехать до холмов, не смог влезть на лошадь, махнул рукой, благословил на добрый путь и наказал беречь «мальца»:       — Он у нас хлопотный, смотрите, чтоб не натворил чего.       — Дед, не сочиняй, — Феникс, обняв сначала его, а затем всех домочадцев, ловко запрыгнул в седло и свистнул, подзывая отряд из пожелавших отправиться с ним стражников.       В обратный путь Марс выдвинулся почти со спокойным сердцем, жалея об одном — Ло теперь ехал на своей лошади. Поравнявшись с ним, он произнес:       — Мне кое-что нужно тебе сказать.       Ло натянул поводья, пропуская отряд вперед, свесился из седла в его сторону, и Марс, взяв его за подбородок, мимолетно прижался к его губам своими.       — Ты же со мной до Гредагона?       Ло, глянув на спины отъезжающих, ответил:       — Если ты пообещаешь, что не забудешь обо мне в первую же неделю.       — Не забуду. Тебя трудно забыть, — вздохнул Марс с облегчением. Вот теперь он был действительно спокоен.