Родственные души

Он действительно чуть не погиб под копытами пары бешеных коней, рванувших с места и помчавшихся вперёд, будто у них выросли крылья, как только Шаткар исподтишка кинул в них яблоками. От неожиданного удара по крупу животные заржали и понеслись вперёд, сметая всё на своём пути — прилавки, товар, торговцев. Дурдхара и Шипра визжали, как резаные, колесничий без толку орал: «Тпру!!!» и тянул поводья к себе. Не помогало ничего. Выскочив из-за чужого прилавка, Чандра, изловчившись, прыгнул и повис на одном из скачущих коней, но остановить животное вышло далеко не сразу. Сначала обезумевший жеребец протащил парня по камням рыночной площади и остановился лишь тогда, когда обмякший Чандра упёрся ногами в чей-то тяжёлый сундук, валяющийся посреди дороги. Кони хрипели, закусив удила и выкатив глаза, пытались тянуть колесницу дальше, но у них не выходило. Воспользовавшись заминкой, Чандра вскарабкался на спину пойманной лошади и обхватил животное за шею, гладя по гриве и шёпотом приговаривая ласковые слова. Конь перестал страшно таращить глаза и успокоился. Второй жеребец, взглянув на своего собрата, постепенно затих тоже. Из-за спины Чандры раздались бурные аплодисменты. Медленно выдохнув, Чандра осторожно обернулся и увидел направленные на него сияющие от восторга глаза двух миловидных девушек, сидящих в колеснице. Чандра даже не понял сразу, кто из них царевна, а кто — служанка. Обе с ног до головы были обвешаны драгоценными украшениями и одеты в роскошные сари, достойные царских особ. Возничий всё ещё заметно трясся от пережитого ужаса. Вероятно, этот несчастный уже ясно представил себе, как Дхана Нанд с него заживо снимет кожу, если любимая сестра пострадает. — О храбрый юноша! — пафосно заговорила красавица в нежно-голубом сари и накидке, расшитой золотыми розами, встав на колеснице в полный рост и награждая Чандру ласковым взглядом. — Назови себя. Я хочу знать имя смельчака, благодаря которому мы с Шипрой остались живы! — Я — Чандра, воспитанник вайшьи Лубдхака, — признался «спаситель», — к вашим услугам, моя прекрасная госпожа, обладающая божественным ликом, затмевающим Сурьядэва! На лице Дурдхары засияла благосклонная улыбка. Она обожала, когда восхваляли её красоту. — Говори своё желание, воспитанник Лубдхака. Я немедленно исполню его, ибо нет для сестры величайшего из царей Бхараты ничего невозможного! — О, солнцеликая госпожа, — не веря собственному счастью, Чандра соскочил со спины жеребца и склонился перед Дурдхарой, встав на колени и молитвенно сложив руки, — у меня одно желание — стать вашим преданным слугой и исполнять ваши мечты! Я желал бы потратить жизнь, вечно оставаясь подле вас, ловя каждый ваш вздох, угадывая каждое намерение! «Как хорошо, что Субхада в своё время читала мне древние сказания, и я знаю, как надо правильно говорить с дэви», — мелькнуло в мыслях у Чандрагупты. Дурдхара от счастья едва не потеряла сознание. — Шипра, — зашептала царевна подруге на ухо, — гляди, он влюбился с первого взгляда! Это так забавно. Шипра с некоторым недоверием покосилась на Чандру, но, разглядев его получше, тепло улыбнулась. Было заметно, что и ей он понравился. Дурдхара снова повернулась к Чандре и заговорила громко, чтобы её слышали все присутствующие на рыночной площади. — Да будет так. С этого дня ты станешь моим телохранителем. Чандра ещё ниже поклонился Дурдхаре, прославляя её ум, щедрость и доброту, после чего ему было разрешено взойти на колесницу, и возничий тронул коней с места, подчиняясь приказу царевны вернуться во дворец. Добившись своего, юноша сиял, как начищенная золотая монетка. Проезжая мимо стражей, он не упустил шанса украдкой показать язык обалдевшим охранникам, несколько раз выгонявшим его пинками на протяжении последних дней за попытки пролезть на запретную территорию. Чандра чувствовал себя на вершине мира, словно являлся победителем, въезжающим в завоёванный город, либо брамином, получившим за суровые аскезы возможность обосноваться на Кайласе, став мужем божественной Ашок Сундари*. По прибытии во дворец Дурдхара отвела его в роскошные покои, сообщив, что отныне он станет здесь жить, а затем пообещала, что специально для него выкуют новые доспехи, чтобы они приходились ему впору. Голова кружилась от осознания сбывшейся мечты. Всё шло по плану ровно до тех пор, пока Чандра не переоделся, не нацепил на себя довольно неудобные, мешающие свободно передвигаться украшения и по требованию Дурдхары не предстал перед императором Магадхи. Именно с того момента что-то внезапно пошло не так… *** Когда они с Дурдхарой вошли в покои Дхана Нанда, царь, стоя к нежданным посетителям спиной, рылся в огромном сундуке с драгоценностями, не обращая внимания на вошедших. — Брат, взгляни! У меня новый телохранитель! — обрадованно воскликнула Дурдхара, но Дхана Нанд, не разделил её восторга. — А старого было мало? — ворчливо буркнул он, и Чандра заметил, как лицо царевны мгновенно скуксилось. — Мало! — обиженно надула губы Дурдхара. — Старый сегодня по моему приказу ловил форель в пруду, но не успел достаточно поймать к началу прогулки. Я рассердилась, отправила его обратно к пруду за рыбой и поехала в город с Шипрой. Когда мы проезжали через рынок, кони обезумели и понесли, а этот храбрый юноша, — царевна указала на Чандру, хоть брат и не мог видеть её жеста, — остановил коней и не дал колеснице перевернуться. Он совершил подвиг. — Ага, — Дхана Нанд по-прежнему стоял к ним спиной и даже не думал оборачиваться. — Подвиг в самом деле достоин запечатления в исторических пергаментах. В толпе народа на рынке никто другой не мог поймать коней? — царь осуждающе покачал головой. — Раззявы. Бесполезные люди. Надо их казнить через одного, всё равно толку никакого. Голос царя звучал с заметной иронией, но Чандра почему-то чувствовал не гнев и не раздражение, а всё усиливающееся тепло в груди. «Обернись, — мысленно умолял он царя, чувствуя, как всё возрастает необъяснимое желание увидеть его лицо, — обернись!» И Дхана Нанд, словно услышав его молчаливый призыв, обернулся… Будто солнечные лучи ударили в глаза, и Чандра на миг зажмурился. Когда он снова поднял веки, царь стоял напротив, держа в обеих руках драгоценные браслеты, которые вероятно собирался надеть, и тоже неотрывно смотрел на своего гостя, казалось, забыв человеческую речь. Возникла неловкая пауза. Дурдхара переводила взгляд со своего телохранителя на брата и обратно и не понимала, что происходит. «Божество!» — никаких других мыслей в голове Чандры не осталось. Стоящий перед ним кареглазый тридцатилетний мужчина с чёрными локонами до плеч был необыкновенно красив. Дхана Нанд тоже не отводил глаз от стройного парня, оказавшегося по воле богов в его покоях — прекрасного, словно дэв. Царь любовался юным обладателем длинных ресниц, бездонных глаз, смуглой бархатистой кожи и влажных тёмно-розовых губ, взывающих к поцелуям. Поймав себя внезапно на странном желании схватить парня в охапку и приникнуть к устам, Дхана Нанд встряхнулся и силой воли взял себя в руки. — Кто это? — спросил наконец император, стараясь придать голосу привычную твёрдость. — Я же сказала: мой новый телохранитель. И даже не вздумай его выгонять, — царевна угрожающе подняла вверх руку. — Да, ты — царь Магадхи, но что касается найма слуг — здесь главная я! Ну, и Дайма тоже… помогает. — Но ты не знаешь его совсем, — возразил Дхана Нанд. — Как можно нанимать того, о ком ничего не знаешь? — Вот ещё! — подбоченилась Дурдхара. — Всё я знаю. Он из вайшьев. Воспитанник Лубдхака. Дхана Нанд громко расхохотался. — Хорош охранник! Из семьи торговца. — Не хуже царя, выросшего в семье цирюльника! — парировала Дурдхара. Дхана Нанд вскипел: — Ты забываешься! — загремел он. — При всей моей любви к тебе, ты не имеешь права меня оскорблять! — Где же тут оскорбление? — Дурдхара усмехнулась, скрестив руки на груди. — Я из той же семьи, и я не считаю низким наше происхождение. И чем плох этот замечательный парень, которого я выбрала? Очень смелый, добрый, скромный… Чандра икнул и торопливо зажал рот рукой. «Я-то скромный? Да Лубдхак постоянно говорил, что на моём лбу надо выжечь клеймо со словом «Наглец», чтобы каждый встречный знал, с кем имеет дело! Впрочем, понятно. Царевна влюбилась, потому что мы — родственные души, вот и защищает меня». Дхана Нанд вдруг немного смягчился. — Я не знаю, чем ты руководствовалась, выбирая в телохранители неопытного юнца, но всё, что я могу ему предложить — стать уборщиком покоев или разносчиком фруктов. Я не могу рисковать. Ты мне очень дорога, — Дхана Нанд приблизился к сестре и крепко прижал её к себе. — Если он тебе нужен, — царь смерил Чандру с головы до пят оценивающим взглядом, — можешь пристроить его к какому-нибудь делу. Пусть пергаменты в библиотеке сортирует, если умеет читать, или пыль с полок вытирает, если неграмотен. Но на большее ему нечего и рассчитывать! Услышав про пергаменты и библиотеку, Дурдхара оттолкнула от себя Дхана Нанда и топнула ногой. — Он будет моим телохранителем — и точка! Поняв, что от сестры верного решения не добиться, Дхана Нанд попытался воззвать к разуму её новоявленного охранника. — Ты-то хоть веди себя мудрее, — царь сделал шаг по напралению к Чандре. — Защищать царевну — это не впряжённого в колесницу коня поймать на рыночной площади, откуда конь и так бы далеко не убежал! Но кто знает, что случится завтра? Вдруг на Дурдхару будет совершено покушение? Что сможешь ты, не обученный владеть оружием, умеющий лишь считать дневную выручку, либо нахваливать негодный товар? Лучше будь молодцом, вернись к своему Лубдхаку. А я тебя награжу любой суммой денег. Даю слово императора. Продолжая убеждать Чандру, Дхана Нанд приблизился вплотную к юноше и положил руку на его обнажённое плечо, не прикрытое накидкой. Словно пламя обожгло кожу императора… Самрадж к ужасу своему ощутил, как его окатило горячей волной, и налилась силой та часть тела, о которой он сейчас даже и не помышлял. «Что со мной?! — изумился Дхана Нанд, едва сдерживая рвущийся из горла стон. — Почему я так сильно возбудился от прикосновения к нему?» А пришлый парень по-прежнему смотрел на него дерзкими глазами, такими соблазнительными, бездонными, манящими… Смотрел и молчал, словно немой. И улыбался. — Всё, брат, хватит! Я сказала, что хочу заполучить его в телохранители, и так оно и будет! — припечатала царевна, глядя на Дхана Нанда, словно на врага. — Идём, Чандра! Не знаю, почему вы так смотрите один на другого, но у меня от ваших переглядок мурашки по коже, — схватив Чандру за руку, она почти силой вытащила его в коридор. Поскольку парень продолжал стоять на месте и пялиться замершим взглядом в пустое пространство, Дурдхара отвесила ему оплеуху. — Мой брат умеет произвести впечатление на кого угодно, но я ещё ни разу не замечала, чтобы он мог заставить живого человека превратиться в каменного истукана. Отмирай! — она схватила Чандру за лицо обеими руками и резко повернула к себе. — Смотри! На! Меня!!! — закричала она, и в голосе её прозвучала нотка ревности. — Госпожа? — расцвёл счастливой улыбкой Чандра. — Что с тобой? — недовольно спросила царевна. — Почему ты пялился на моего брата и улыбался, как слабоумный? — Сам не знаю, — пожал плечами Чандра. — Я себя как-то чудно чувствовал, будто меня одурманили, и я нормально перестал соображать. Со мной такое впервые. — Ладно, думаю, стоит про это забыть, — Дурдхара всё ещё хмурилась. — Идём в кузницу. Хочу, чтобы тебе выковали подходящий доспех, а для этого придётся снять мерку. Покорившись судьбе, Чандра последовал за царевной. Но несмотря на то, что они уже достаточно удалились от покоев царя, юноша всё ещё слышал внутри себя голос Дхана Нанда и ощущал прикосновение его ладони к своему плечу. А ещё было крайне неудобно идти, потому что лингам неожиданно окреп без малейшей на то причины. «Да что происходит?! — разозлился Чандра. — Ведь моя родственная душа — это Дурдхара, а сумасшедший брамин предназначен царю. Почему тогда от одного прикосновения самраджа у меня твердеет не там, где должно? — парень тяжело вздохнул и помотал головой. — Видно, я просто испорченный. Лубдхак прав: надо было чаще меня пороть в детстве, чтобы выбить лишнюю дурь. Но ничего, скоро я поцелую царевну, и после этого моё тело станет желать только её, и все эти странности пройдут», — сделав такой вывод, Чандра молча последовал за своей юной госпожой.