Родственные души

— Ну как? Поцеловал? — лениво потягиваясь на ложе и доедая последнюю виноградину, спросил Панду, но тут же по внешнему виду вошедшего Дхана Нанда понял: вопрос неуместен. Император Магадхи выглядел пасмурным, словно затянутое тучами небо в сезон дождей. Самрадж уселся на бархатное сиденье с позолоченной спинкой и уставился в пустоту прямо перед собой, не говоря ни слова и ни на что не реагируя. Следом за занавесь, отгораживающую ложе от остальной части комнаты, просочился царевич Гови. К удивлению Панду, ни в руках, ни во рту Говишанаки не наблюдалось ничего съестного. — Я это, — неуверенно пробормотал он, — нашего брата сопровождал. Он сейчас немного не в себе, пусть посидит, отдышится. Ему в сабху никак нельзя. Надо сказать Ракшасу, чтоб как-нибудь сам сегодня справился. — А что случилось? — заинтересовался Панду, переводя взгляд с Гови на неподвижно замершего Дхана Нанда и обратно. — Если честно, пока вы тут днём беседовали с братом Дханой — ты только не сердись! — я немножко вас подслушал. — Ах ты! — замахнулся Панду, собираясь запустить в Гови подносом с апельсинами, но мгновенно передумал. — Ладно, договаривай. — Когда брат Дхана после беседы с тобой двинулся к покоям телохранителя, видимо, надумав поцеловаться, как ты и посоветовал, я посчитал, что недурно бы пойти следом и морально его, так сказать, поддержать. И как же правильно я сделал! — Гови кивнул на Дхана Нанда, погружённого в молчаливую тоску. — Кто бы сейчас тебе всё рассказал, как не я? Вошли, значит, мы в покои к телохранителю, само собой, без стука, мы же Нанды! Брат Дхана уже рот открыл, чтоб потребовать законного поцелуя на основании существующей на его правом бедре метки, но тут перед нами открылась картина, которую не описать словами. Тот телохранитель стоял возле стены с закрытыми глазами и весь извивался вот так, — Гови изобразил некие движения, с точки зрения Панду, напоминающие судороги умирающего, — и ещё беспрестанно хихикал, а проклятая бесстыжая Шипра шарила рукой в его дхоти и зловещим шёпотом говорила: «Стой смирно, а то я его никогда не поймаю!» — и Гови изобразил голос, который мог бы принадлежать лишь пьяному млеччхе, но не целомудренной девушке. — Если честно, мне это всё показалось странным. Недавно я предлагал Шипре вот так побаловаться, а она наотрез отказалась и ещё обещала пожаловаться Дурдхаре, — Гови печально вздохнул. — А брат Дхана вместо того, чтобы тому развратному телохранителю мечом голову снести, побагровел, затрясся и вышел. Ну и я отправился следом, потому что в одиночку на чужое непотребство смотреть неинтересно. Лично меня гладить никто не собирался, чего задаром стоять? — Вот это да, — только и смог вымолвить Панду, переводя взгляд на неподвижного и мрачного Дхана Нанда. — А этот парень, и правда, наглец. Будучи никем, каким-то приёмным сыном вайшьи, а по рождению, может, вообще шудрой, попал во дворец и, отработав всего ничего, уже девушек соблазняет! Шипра — не просто обычная служанка. Она дочь дэви Даймы и подруга Дурдхары, а он умудрился заставить её делать такое? Брат, — обратился Панду к безразлично взирающему в пустоту Дхана Нанду, — почему ты ему голову не снёс?! Таких подлецов надо убивать. Ответом ему было глубокое молчание. — Он теперь не разговаривает, — снова вмешался в беседу Гови. — За весь путь обратно до твоих покоев ни слова не сказал. — И немудрено, — Панду вздохнул и помахал рукой вправо-влево перед лицом Дхана Нанда. Реакции не последовало. — Ладно, пусть сидит, — и, снова обернувшись к Гови, промолвил, — а ты ступай-ка, проверь, не сотворил ли тот наглец чего похуже с Шипрой? Если сделал, то пусть начинает совершать предсмертные приготовления. Есть у него метка или нет, но я его казню! — и Панду крепко сжал кулаки. *** — Уф, поймала! — из сжатого кулачка Шипры торчал длинный тонкий хвост, недовольно вилявший из стороны в сторону. — Дурдхара точно бы нас убила, если бы её Чхота пропал, или ты бы его раздавил! Но теперь всё в порядке. Шипра осторожно выпустила мышонка в предназначенную для него клетку. Чандра, тяжело дыша, сидел на полу, прижавшись затылком к стене. «Лучше смерть, чем ещё раз пережить такое!» — думал он, наблюдая за тем, как пойманный Чхота смешно умывается передними лапками. Юноша всеми силами старался отвлечься и забыть про испытанный дискомфорт от ощущения женской руки, мимоходом прикасающейся к нему. Эти касания Чандре были крайне неприятны, но он сам не понимал, почему. — Чего испугался? — легко рассмеялась Шипра, не поняв переживаний юноши. — Думаешь, Чхота впервые заполз к кому-то под одежду? Неа, — и она скроила лукавую рожицу. — Я уж сбилась со счёта, сколько раз приходилось его ловить. — И ты вот так ко всем… в дхоти лазаешь?! — ужаснулся Чандра. — Нет, — улыбка Шипры стала игривой. — Только к красивым и молодым. Некрасивые и старые сами достают, — она поцокала языком, шутливо нахмурив бровки, — чего им помогать? Неинтересно. И Чхоте тоже неинтересно. Он чаще заползает к таким, как ты, — в голосе Шипры прорезались соблазнительные нотки. — Так что сильно не переживай. Ни ты меня не осквернил, ни я тебя. Ерунда всё это. — Ну ты даёшь, — покрутил головой Чандра. — А я-то считал тебя тихой и скромной! Шипра звонко рассмеялась и бросила на юного телохранителя завлекающий взгляд. — Рядом с царевной я выучилась играть свою роль и знать своё место, но давно поняла: слишком скромные, как правило, умирают неудовлетворёнными. А я такой судьбы себе не желаю, — и она снова многообещающе посмотрела на Чандру. — Кроме того, у меня нет метки и, наверное, не появится. Тогда для кого себя беречь? Лучше дышать полной грудью и делать что хочешь! Кстати, не желаешь продолжить ловлю мышонка, но без мышонка? — ласково спросила она. — Тебе точно понравится. — Нет!!! — Чандра едва не заорал, но тут же сам себе зажал рот и гораздо тише прибавил. — Не надо. — Жаль, — огорчилась девушка. — Впрочем, если передумаешь — приходи. Где моя комната, тебе известно! Только уговор, — и она подняла пальчик вверх, — дальше прикосновений я заходить не планирую. Несмотря на мои смелые опыты, я всё еще девственна. Ясно? Чандра быстро кивнул, лишь бы поскорее отделаться от нежданной охотницы за лингамами, но тут вдруг его разум вернулся на место, и он закричал в спину уходящей Шипры. — Погоди!!! — Неужели передумал? — служанка обернулась с нежной улыбкой, держа в руке клетку с Чхотой. — Нет, я о другом… Ты сказала, у тебя нет метки. А есть ли метка у Дурдхары? Лицо Шипры вдруг закаменело, а голос из воркующего стал неприветливым. — Зачем тебе знать такое? — Я бы помог отыскать её возлюбленного. Метку получить легко, а найти человека, предназначенного судьбой, непросто! Вот я и подумал: если у царевны есть метка, но она не знает, где искать, то... — У Дурдхары нет метки, — отрезала Шипра и, более не задерживаясь, вышла из комнаты. — Вот тебе и раз, — Чандра задумчиво почесал затылок. — Как же такое возможно, чтобы метки не было, если мы с царевной — родственные души? Что-то тут не так... Однако разговор с Шипрой состоялся как нельзя более кстати, иначе Чандре совсем нечего было бы предъявить безумному брамину. Когда настала ночь, прячась от всех, неслышно ступая босыми ногами по полу, юноша тайком выскочил в тёмный сад, пробрался через кусты, пролез в давно обнаруженную дыру в стене, отодвинув известный лишь ему камень в её основании, и бегом помчался к лесу. Возле знакомого ручья остановился, чтобы отдышаться. Хотел глотнуть воды, да не успел. Его внезапно придушил за шею тот самый сумасшедший, не оставивший своих попыток покорить сердце императора. — Отпустите! — прохрипел Чандра. — Это я… Пришёл доложить… Давление пальцев ослабело. — Ну давай, — насмешливо заговорил Чанакья. — Докладывай. И Чандра рассказал про невыносимо трудные попытки выяснить что-нибудь о метке Дурдхары, про упрямство и капризы царевны, про золотой доспех, от которого нет толку, про то, что в конце концов Шипра сегодня заявила, будто никакой метки вообще не существует, а, не зная точно, правда это или нет, поцеловать особу царской крови совершенно невозможно. Чанакья внимательно слушал, а потом мягким, но вместе с тем очень страшным голосом произнёс: — Выслушав тебя, я пришёл к одному важному выводу. — Какому? — похолодел Чандра. — Ты обнаглел!!! — заорал на весь лес брамин, распугивая сов. — Ты сидишь во дворце, тебя всё устраивает, и ты не собираешься ни жениться, ни мне помогать!!! — и Чанакья снова вцепился с многострадальную шею своего ученика. — Но я знаю, как с этим бороться! Чандра прохрипел нечто невразумительное, поскольку ему не хватало воздуха. — Ты пойдёшь прямо сейчас в опочивальню и поцелуешь наконец эту девку! А ещё лучше — не просто поцелуешь, а склонишь к плотским утехам. И тогда уже будет неважно, есть у неё метка или нет. Наутро у Дурдхары не останется иного выхода, кроме свадьбы с тобой. А завтра ты снова придёшь и доложишь мне о том, какую дату назначил астролог. И запомни: никаких отговорок я больше не приму! Поверь, у меня есть надёжные люди. Дом твоего приёмного отца может внезапно загореться. Или с Лубдхаком произойдёт несчастный случай по пути в другой город… В лесу-то, знаешь, разбойники! Или твои друзья, отправившись куда-нибудь, совершенно случайно переломают себе шеи. Или милая, нежная Субхада однажды утром проснётся и обнаружит, что замуж её уже не возьмут, потому что она больше не невинна. Её обесчестили во сне, предварительно опоив сонным зельем. Хочешь такого? Чандра изо всех сил замотал головой, хотя шею поворачивать было трудно. — Значит, договорились, — голос брамина снова стал спокойным, и он разжал пальцы. — И ещё одно. Так, в качестве предупреждения… Убив меня, ты ничего не решишь. У меня много учеников, и за мою смерть они будут жестоко мстить. Если я умру, следом умрёт вся твоя семья, включая друзей и Субхаду, поэтому не советую пытаться. Понял? Чандра попытался сглотнуть, но ничего не вышло. Горло словно сдавило спазмом, и он закашлялся. Чанакья больно ткнул ему посохом меж лопаток. — Ступай. Чем скорее приступишь к выполнению плана, тем лучше. *** — Я везде развесил пергаменты с изображением целующихся губ! — радостно объявил Гови, влетая в покои Панду. — Почти в каждом коридоре. Сам рисовал! Особенно много понатыкал там, где наш брат чаще всего встречается со своей наглорожей судьбой. Кайварта и Бхутапала рисовать тоже помогали, а брату эти изображения помогут сделать что надо, когда он снова столкнётся с парнем по пути в сабху, в купальню или в опочивальню! Он поцелует его — и всё будет хорошо! Здорово я придумал, да? Панду смотрел на вдохновлённого Гови, словно на помешанного. — Идиот, я же послал тебя проверить, цела ли Шипра, не осквернил ли её тот развратник, — процедил Панду сквозь зубы. — Ведь ослу понятно: у телохранителя нет метки. Если бы была, после первого же прикосновения к Дхане, он никого бы к себе не подпустил, потому что любого другого или другую не пожелал бы ни душой, ни телом! Вон видишь, как брат страдает, а тому подлецу хоть бы хны! Дхана Нанд, и правда, выглядел не лучшим образом. Он всё ещё сидел на месте и по-прежнему не шевелился. — А вот и устарели твои новости, — Гови просто распирало от гордости, что в кои-то веки он осведомлён лучше, чем Панду. — Я был у Шипры и потребовал ответа, чем она занималась в опочивальне телохранителя. Признался, что видел их, и обещал донести Дайме. Шипра страшно перепугалась и призналась во всём. Оказывается, у неё есть ужасная слабость — она обожает трогать лингамы. Правда, не всякие. Мой, к примеру, её не заводит, — Гови снова грустно вздохнул. — А тайное сокровище телохранителя ей давно хотелось пощупать, с первого дня их встречи. И чтобы исполнить свою мечту, она нарочно выпустила из клетки Чхоту — любимого мышонка Дурдхары. Эта мышь славится тем, что любит взбираться по мужским ногам и залезать в дхоти. Либо он с рождения такой, либо его специально натренировали лазать в непристойные места, этого Шипра не сказала. В общем, Чхота, как и ожидалось, забрался куда не следовало, телохранитель от неожиданности заорал, а Шипра, караулившая под дверью, немедленно явилась к нему и предложила помощь. Когда процесс ловли мыши был в разгаре, пришёл и ушёл незамеченным наш самрадж. Шипра поймала Чхоту, но больше ничего не случилось. Мне немалых усилий стоило заставить эту нахалку признаться, что телохранитель и пальцем к ней не прикоснулся, а от предложенных ласк отказался. Не хотел он её — и всё тут! Лингам его совершенно не пробудился, сколько бы она его ни трогала, и это очень расстроило Шипру, — Гови посмотрел на младшего брата и увидел, как все складки на лице Дхана Нанда внезапно разгладились, а потом самрадж вскочил с места, неожиданно сгрёб упитанного царевича в охапку и благодарно расцеловал в обе щеки. — А вот теперь так же сделай Чандре, — тихо пролепетал обалдевший Гови. — И будет тебе счастье. — Его зовут Чандра? — просиял царь. — Ага, — кивнул всё ещё не пришедший в себя от неожиданности Гови, а Панду так и вообще пялился на чудесное исцеление брата, разинув рот. — Мой «Ча», я иду! — воскликнул одухотворённый Дхана Нанд и выпорхнул из опочивальни Панду. — Он потом вернётся к норме? — с опаской спросил Гови, провожая Дхана Нанда тревожным взглядом. — Должен, — кивнул Панду. — Временная потеря здравого ума — это побочный эффект, возникающий из-за притяжения меток. Излечивается поцелуем. Скоро наш брат снова станет прежним. — Надеюсь, — Гови приложил руку к груди, чтобы унять учащённое сердцебиение, а потом, заметив, что на столике возле кровати Панду лежит апельсин, нервно цапнул его и сожрал от волнения вместе с кожурой.