Родственные души

— Брат Дхана, помоги!!! — задыхаясь, Дурдхара подскочила на ложе, прижимая обе ладони к сердцу. Ей потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя и осознать, что она находится в полной безопасности в своей опочивальне. Шипра вбежала в покои, вооружённая тяжёлым кувшином и подносом, следом за ней спешили охранницы с секирами. Очутившись внутри, все три спасительницы заоглядывались по сторонам, недоумевая, из-за чего раджкумари подняла столь сильный шум. — Что случилось? — первой решилась заговорить Шипра, кладя своё не пригодившееся оружие прямо на пол и приближаясь к постели подруги. — Вы так кричали! Дурдхара, не ответив, знаком показала охранницам, что им следует уйти. Женщины, откланявшись, повиновались. — Мне сказали, такое происходит каждую ночь с тех пор, как вы с Чандрой поцеловались, — Шипра уселась на край ложа и взяла за руку трепещущую от неутихшего волнения царевну. — Один и тот же сон часто снится мне с самого детства, а в последнее время я вижу его постоянно. Только один этот сон — и больше ничего, — призналась Дурдхара. — Какой? — полюбопытствовала Шипра. — Расскажите, раджкумари! — Будто я падаю в ров, заполненный водой, и тону, — поёжившись, начала рассказывать Дурдхара. — Иногда сон прерывается на том, как я, наглотавшись воды, задыхаюсь, и кажется, будто спасения нет, а иногда сон продолжается, и я вижу, как меня спасает прекрасная дэви, чей лик подобен луне, а глаза — чудесным лотосам, — голос царевны стал мечтательным. — Та дэви обещает всегда быть со мной, заботиться обо мне, стать моей подругой, никогда меня не покидать, — Дурдхара тяжело вздохнула. — Но это просто сон! — А почему бы вам не спросить у астролога, что это значит? — заинтересовалась Шипра. — Может, сон вещий, и ту дэви возможно найти? — Нет, — голос Дурдхары прозвучал печально, — я уже рассказывала всё это брату Дхане семь лет назад. Он вызвал астролога в мои покои, и старик объяснил, что сон ровным счётом ничего не значит. Просто игра воображения и ничего больше. — Обидно как, — искренне посочувствовала Шипра. — Потому я ничего и не говорила раньше. Я думала, раз сон ничего не значит, то зачем о чепухе рассказывать? Но вот теперь, — Дурдхара медленно поднялась с постели и прошлась по комнате, — я начинаю задумываться: а прав ли астролог? Если бы сон не имел значения, он бы давно перестал мне сниться, но прошло много лет, а я вижу его снова и снова! Быть не может, чтобы это происходило впустую. Шипра тоже оживилась и с надеждой посмотрела на подругу. — Если дэви из вашего сна существует, мы её непременно найдём! — с воодушевлением произнесла Шипра. — Я помогу вам. Скажите, у неё были какие-то особые приметы? — Я помню только тёмные волосы, заплетенные во множество маленьких косичек, а на лбу — браминскую тилаку. Кожа той дэви смуглая, а глаза — тёмно-карие, почти чёрные. И ещё она, имея кожу бронзового оттенка, носила очень светлые одеяния, а брат Дхана всегда говорил, что такие сари носить не стоит, ведь они слишком похожи на траурные… — Дурдхара внезапно запнулась и испуганно посмотрела на Шипру. — Боги! Я помню, как эта дэви обнимала моего брата за шею, а он трогал её руки и надевал ей золотые браслеты на щиколотки! И это точно случилось наяву! Как думаешь, если я прямо спрошу у Дханы, он признается? Шипра некоторое время потрясённо смотрела на Дурдхару, а потом решительно сказала: — Не думайте заранее, что будет! Просто идите и спросите у самраджа. Теперь уже ведь доподлинно известно, что эта дэви — точно не его родственная душа, а вы имеете право найти ответы на свои вопросы. Ступайте и ничего не бойтесь! Самрадж привёл к себе, кого хотел, и даже собирается этого воспитанника Лубдхака официально представить окружающим. Брату Дашасиддхике разрешил открыто признать перед всеми, что царь Аванти — его возлюбленный. Так почему вам нельзя обрести счастье с дэви или с юношей, это уж как вам захочется? Выслушав доводы подруги и полностью согласившись с ними, Дурдхара отправилась в покои брата. *** Стараясь не обращать внимания на неприлично счастливого Чандру с перстнем в форме цветка на указательном пальце и с браслетом в форме львиной головы на запястье правой руки, медленно и старательно расчёсывающего сандаловым гребнем густые царские локоны и явно получавшего от этого процесса немалое удовольствие, Дурдхара снова пересказала брату свой сон, напомнив, что много лет тому назад самрадж изволил убедить её с помощью придворного астролога, будто сновидение это ничего не значит. — Однако когда Шипра сегодня стала задавать вопросы о том сновидении, — закончила свой рассказ Дурдхара, — у меня словно в мыслях прояснилось, и я вспомнила, что в детстве видела эту дэви наяву. Вы с ней проводили вместе много времени. Кто она, брат? Рука Чандры, дослушавшего рассказ царевны, дрогнула, и он прекратил расчёсывать волосы Дхана Нанда. Обернувшись назад и поймав напряжённое выражение лица своего возлюбленного, самрадж ласково дотронулся до щеки юноши, а затем снова посмотрел на сестру и негромко промолвил: — Та дэви действительно некоторое время жила здесь, во дворце. Её отец — мой гуру, обучавший меня политике и военному делу. И он, и махарадж Махападма были не против моего брака с той девушкой, однако свадьба не состоялась. — Почему? — с волнением вопрошала Дурдхара. — По многим причинам. Во-первых, та дэви отчаянно пыталась убедить меня, будто она и есть моя родственная душа, хотя я уже тогда знал, что она таковой не являлась. У неё была метка на шее под волосами, гласившая: «Дха», «Капризы», «Дитя», «Влюбляться». И вот она вбила себе в голову, что я и есть тот самый невыросший ребёнок, капризный и влюбчивый, хотя всё было с точностью до наоборот. Мне не нравилось, что она так думает! Я давно не капризничал и ни в кого не влюблялся… до некоторых пор, — уточнил самрадж, страстно поглядев на Чандру, снова с удовольствием занявшегося его причёской. — Моя невеста постоянно требовала показать ей метку и доказать, что там нет слога её имени! А я стоял на версии, что метки вообще не существует. В конце концов не мог же я снять дхоти, чтобы удовлетворить её любопытство? — А вот Чандра снял, — лукаво хихикнула Дурдхара, не упустив возможности уколоть своего бывшего телохранителя. — И даже не пришлось долго просить! — Да потому что он наглец, — заметил Дхана Нанд, состроив суровое лицо, но было заметно, что самрадж не сердится ни на Чандру, ни на сестру. — А я стеснялся во времена своей юности и ещё как, только с годами стал бесстыжим! Кстати, многие домысливали про наши отношения такое, чего и в помине не было, но я ни разу не совершил в отношении дочери моего ачарьи ничего недостойного! Я любил Тару, как сестру… Хотя, конечно, женился бы, если бы её отец и махарадж Махападма продолжали настаивать на свадьбе. — Её звали Тарой? — сердце Дурдхары забилось чаще. — Да, — подтвердил Дхана Нанд, — хотя куда чаще её ласково называли Тарини. — Она была как-то связана с Пиппаливаном? Царь мигом помрачнел. — Была, — сухо буркнул он. — Это самая худшая часть моих воспоминаний и главная причина нашей размолвки. Когда я по совету отца начал войну в Пиппаливане, Тара неожиданно вмешалась и стала доказывать, что я совершаю страшную неправедность, нападая на такое маленькое государство. Она не желала понимать, что это государство было настоящей занозой в заднице не только у Магадхи, но и у многих соседних стран. Прости, Чандра! — Дхана Нанд снова повернулся к любимому. — Тебе непросто будет услышать такое про свою родину, и я бы не хотел говорить этого, но мои слова — чистая правда. Отец, Панду, Раштрапала и другие братья долгие годы пытались вести мирные переговоры с Пиппаливаном, требуя оставить в покое наши земли, но те лесные кшатрии просто не желали ничего слушать и продолжали лезть сюда, совершая грабительские набеги на окраины. Мы терпели долго, но однажды терпение закончилось. Я выяснил, где расположена их крепость, хотя они и выстроили её в таких дебрях, куда не каждый живым доберётся. Я разбил их наголову. Однако куда ужаснее было то, что в том сражении пришлось биться не только против этих кшатриев, а и против Тары. — Почему против неё?! — опешила Дурдхара. — Тара вообразила себя защитницей слабых и бросилась с мечом в руке против меня, лишь бы остановить «изверга, нападающего на невинных». К слову сказать, я вовсе не желал трогать ни детей, ни стариков, ни женщин. Я шёл сражаться против взрослых воинов, таких, как я сам. Но пиппаливанцы выпустили в бой всех, кто мог ходить… В пылу битвы мои воины, конечно, не могли различить, кто перед ними — женщина, старик, подросток! Все кшатрии Пиппаливана переоделись в одинаковые мужские одеяния и закрыли нижнюю часть лиц. Кто они на самом деле, стало ясно, лишь когда мы начали укладывать мёртвые тела на погребальные костры… Я бы с удовольствием вычеркнул эту страницу из своей памяти да не получится! Мы разгромили крепость, но Тара с тех пор стала моим врагом, возненавидев меня. Она ушла из дворца и увела за собой остатки выживших пипалливанцев. Кажется, они так и живут в лесу. Шпионы доносят, у них большое поселение, разросшееся за прошедшие годы. Тара следит, чтобы те люди больше никого не грабили, жили своим трудом, и меня такое положение дел устраивает. Однако иногда мне становится грустно. Нет, прие, вовсе не оттого, что я не женился, — торопливо пояснил Дхана Нанд, заметив беспокойство на лице Чандры, — а потому, что моя сестра в результате нашей размолвки лишилась хорошей подруги. Несмотря на разницу в возрасте, они обе очень привязались друг к другу… Но, конечно, ты об этом не помнишь, — теперь царь выразительно посмотрел на Дурдхару. — Вы дружили недолго, а самым ярким эпизодом вашей дружбы стало твоё спасение. В тот день — это случилось за месяц до войны в Пиппаливане! — мы поехали смотреть на оросительные каналы, которые только начинали рыть по моему приказу. Тара напросилась со мной, а ты увязалась следом за Тарой… Пока взрослые осматривали каналы, ты стала бегать вдоль кромки воды, неудачно наклонилась и упала в ров. Я бы не успел добежать, так как находился слишком далеко. Тара оказалась ближе, и она спасла тебя. Тебе тогда было всего четыре года… Дурдхара во все глаза смотрела на брата. — Так это был не сон? — спросила она, тяжело дыша и гневно сдвинув брови. — Нет, — честно сознался Дхана Нанд. — Но зачем ты прежде говорил другое?! — Дурдхара снова приподняла накидку и волосы, показывая свою метку. — Ведь это про неё речь! «Ра» — это Тара! Она защищала Пиппаливан и сбежала от тебя вместе с поверженными кшатриями в лес… Но ты никогда не говорил о ней ничего, радуясь, что я позабыла, — неожиданно Дурдхара перешла от гнева к отчаянию и разрыдалась. В тот же миг две пары мужских рук протянулись к ней, стремясь утешить. — А ты никогда не говорила про метку! — пытался оправдаться перед ней Дхана Нанд. — Если бы ты сказала, я бы повёл себя по-другому. Я бы не стал просить астролога солгать тебе… — Так астролог ещё и лгал по твоему приказу?! — возмутилась Дурдхара, отталкивая руки брата от себя. — Прости, — царь снова обнял её, вымаливая прощение, — я тогда думал, что делаю правильный выбор. Я не хотел, чтобы ты скучала по той, которая бросила нас и ушла, не оглянувшись! Когда твоя метка впервые проявилась? — попытался он перевести разговор на другое. — В одиннадцать лет. — Вот! А когда ты была ребёнком, я и подозревать не мог, что вы — родственные души! И Тара этого не знала. Да и сейчас нельзя ничего утверждать, по крайней мере, до тех пор, пока вы не встретитесь, и ваши метки не проявятся полностью. — Но как мы с Тарой встретимся, — не утихала Дурдхара, — если она живёт где-то в лесу и наверняка даже не помнит обо мне?! А, может, ей вообще не нужна родственная душа. — Я могу съездить и отыскать дэви Тару, — осторожно вмешался в их беседу Чандра, — пусть это будет хоть одним полезным делом, которое я сделаю для блага раджкумари, раз уж не представилось возможности защитить мою госпожу от врагов! — Слишком опасно, — покачал головой Дхана Нанд. — Если ехать, то всем вместе, взяв с собой хотя бы десяток телохранителей. Пиппаливанцы начали новую жизнь, однако они всё ещё воинственно настроены по отношению к чужакам. Могут напасть, а сражаются они, как напившиеся бханга медведи. — Так едемте все! — Дурдхара вскочила с места и капризно топнула ножкой по полу. — Я ждала столько лет, а меня, как выяснилось, обманывали. Больше не хочу терять ни мгновения! Кроме того, мой брат обрёл счастье, и я не вижу теперь причин оставаться одинокой, чтобы скрасить его досуг. Ему есть теперь, с кем развлекаться, — и она ревниво покосилась на Чандру. Император вдруг рассмеялся. Чандра вопросительно посмотрел на него, и Дхана Нанд пояснил причину веселья: — Кажется, этим двум прелестным дэви целоваться не имеет смысла. И так всё предельно ясно: капризное влюбчивое дитя, которое Тара пыталась найти во мне, сейчас стоит перед нами, и это моя сестра! Чандра быстро отвернулся, пряча широкую улыбку, чтобы не оскорбить и без того возмущённую царевну, а потом, повернувшись обратно, хитро промолвил: — Теперь портрет махараджа Уграсены никак нельзя возвращать на место, он совсем на стене висеть не сможет, даже на самом крепком гвозде. Сплошная адхарма же всюду, с какой стороны ни глянь! Услышав его слова, Дурдхара обиженно надула губы, а самрадж Магадхи, едва успокоившись, засмеялся снова, прижимая к себе одной рукой сестру, а второй — своё смуглое нахальное Сокровище.