Ain't This Life So Sweet

Хотя Микки нравилось наблюдать за тем, как Евгений играет в бейсбол, когда мальчик только начал заниматься, он должен был признать, что игры его сына в лиге средних классов были намного увлекательнее, чем простые матчи. Он не ожидал, что тот воспримет все настолько серьезно, когда Микки впервые предложил ему попробовать себя в этом виде спорта. Как оказалось, у Евгения был природный талант, развитию которого способствовали последовательность тренеров и регулярная практика. Он был так одержим игрой, что сразу после закрытия весеннего школьного сезона с энтузиазмом перешел в летнюю лигу Саутсайда. Брюнет и представить себе не мог, чтобы в двенадцать лет он бы так увлекался спортом. Когда он рос, его единственным увлечением были кражи, и только так он смог пережить свое несчастное детство. Так что теперь Микки испытывал всепоглощающее чувство гордости за то, что смог предоставить своему сыну возможность заниматься вещами, которыми он хотел. Наблюдая из-за стеклянной перегородки за тем, как Евгений из младенца превращается в более взрослого ребенка, Микки чувствовал себя оторванным от реальности и беспомощным. Он не мог уже ничего сделать, чтобы избавиться от чувства вины за то, что пропустил так много этапов становления в жизни своего сына, но то, что он мог ответить «да» на просьбы Евгения, в геометрической прогрессии уменьшало всепроникающие муки боли. — Ты молодец, — сказал Микки сыну, когда тот подошел к трибунам. Он поднялся на ноги и протянул ему бутылку «Гаторейд» вместе с пакетиком «Доритос», который мальчик тут же открыл, разрывая. — Я реально облажался с той быстрой подачей. Солнце светило мне прямо в глаза, и я ничего не видел, — сказал он с набитым чипсами ртом. — Словить его было бы не так трудно. — Ладно, все в порядке. Вы, ребята, выиграли, так что вы в следующем раунде, верно? Это не имеет значения, — подбодрил мальчика брюнет, когда они уходили с поля. — Тебе нужна эта красящая хрень, которую парни мажут себе на лицо, чтобы решить проблему? (Микки говорит про «Черный глаз» — полосы черного цвета, которые наносятся под глазами, чтобы уменьшить блики на скулах от ярких источников света. Часто используется игроками в американский футбол, бейсбол и лакросс, где солнечный свет или огни стадиона могут помешать увидеть игровой мяч) — Не знаю, — пожал плечами Евгений. — Может быть. — Я работаю сегодня вечером, но могу написать Йену и попросить, чтобы он раздобыл немного, и ты сможешь взять ее с собой на завтрашнюю игру, если хочешь. — Звучит отлично. Спасибо. — В эту сторону, — Микки жестом указал направление сыну, который уже двинулся в сторону метро. — Я отвезу тебя к матери. — Предполагалось, что я останусь у вас на эти выходные. — Знаю, но Йен будет в спортзале до семи вечера, а я должен быть на работе к четырем. В общем, он напишет твоей маме, когда вернется домой, и она привезет тебя. — Я могу три часа побыть один, — заявил Евгений. — Мне двенадцать. Тебе наверняка разрешали оставаться одному в этом возрасте, — не двигаясь с места, он скрестил руки на груди и уставился на Микки, который вздохнул, закуривая сигарету. — Мама, Кев и Ви все время оставляют нас дома одних. — Во-первых, на меня всем было наплевать. У тебя же есть пятеро взрослых, которые заботятся о твоей тупой заднице, двое из которых думают, что ты пока еще не готов к тому, чтобы оставаться один в их дерьмовом райончике. — Ты думаешь, что твоя квартира находится в более суровом районе, чем мамина? — Евгений засмеялся. — У мистера и миссис Грейнджер есть сад перед домом. Сад, папа, — подчеркнул он. — Вы с Йеном боитесь, что на меня нападут помидоры-убийцы? — В прошлые выходные на Евклиде был застрелен парень, Ев, ублюдком с пистолетом, а не огурцом, из мести. — Тот парень толкал наркоту. Я не имею дел с чем-либо подобным. Просто бы зависал с Ворчуном и играл в видеоигры с Дмитрием. — О-о-о, — хмыкнув, кивнул Микки. — Значит теперь придет еще и Дмитрий? — А что не так с Дмитрием? — Он напоминает мне меня в твоем возрасте, и я не хочу, чтобы ты общался с кем-то, кто хоть немного похож на меня, — брюнет затянулся сигаретой и поднял брови. — Мы что, так и будем здесь стоять, Евгений? Пошли, — он повернулся, чтобы направиться к дому Светланы, но остановился и вернулся назад, когда понял, что сын так и стоит на месте. — Серьезно? — Дай мне шанс, хорошо? Как насчет того, чтобы я пригласил Джереми вместо Дмитрия? Джереми даже поссать не решается в вашем доме, не спросив разрешения. — Он же, блядь, ботаник, — цыкнул Микки, сплевывая на тротуар и размазывая плевок по асфальту кроссовком, после чего раздраженно вздохнув, сократил расстояние между собой и сыном. — Если я позволю тебе сделать это, тебе нельзя будет валять дурака и выходить из дома. Ты должен держать дверь запертой и вести себя тише воды. — Я буду просто отдыхать, — с улыбкой пообещал Евгений. — А как насчет того, чтобы открыть дверь Джереми? Если он придет, мне придется отпереть ее. — Пусть он придет до того, как я уйду на работу. — Узнаю, сможет ли он, — взволнованно сказал мальчик, вытаскивая телефон из сумки. — Ты будешь чувствовать себя нормально в одиночестве, если он не сможет? — спросил Микки, прекрасно понимая, что его ребенок слишком гордый, чтобы сказать «нет», даже если он будет нервничать из-за этого. — Мне двенадцать, — медленно повторил Евгений. — Я не боюсь оставаться дома один. Разве ты боялся, когда тебе было двенадцать? Микки не счел нужным говорить сыну, что вообще боялся быть дома. — Неа, — он затушил сигарету, когда они вошли на станцию, и ускорил шаг, увидев приближающийся к платформе поезд. — Можешь сделать мне одолжение? — начал Евгений, когда они уселись на свои места. — Что? — тут же поинтересовался он, заметив на лице отца смятение, вызванное его просьбой. — Я уже делаю тебе одолжение. — Ну, в моей просьбе нет ничего особенного. — В чем дело? — Ты же скажешь Йену, что должен прийти Джереми? — Как бы да, он захватит вам ужин… А что? Евгений облизнул губы, словно раздумывая, стоит ли продолжать разговор. — Что? — подтолкнул его Микки. — Выкладывай. — Ты можешь попросить его не разгуливать по дому в трусах? — Он не ходит по дому в трусах. — Ну, обычно он этого не делает, но в прошлый раз, когда Джереми ночевал у вас, Йен ставил стирку в одних только боксерах и майке. — Люди носят гораздо меньше одежды на пляже, чувак, — заявил Микки, прищурившись на сына. — В чем проблема? — Просто Джеру было слегка некомфортно, — вздохнул Евгений. — Ты говоришь мне это, чтобы я предложил позвать Дмитрия вместо него сегодня вечером? — Нет, нет, — настойчиво повторил мальчик. — Все не так уж плохо. Скорее, он… — Евгений сделал паузу словно подбирая слова. — Я думаю, он был в порядке, рассказывая мне это, потому что, знаешь, ты гей, но он чувствовал себя неловко, из-за того, что завелся или типа того, и у него встал, я полагаю. — Ух ты, — Микки прижал костяшки пальцев к глазницам и кивнул. — Это, хм, не то, чего я ожидал. — Мама велела мне не говорить Йену, потому что это вскружит его… — он откашлялся и сделал свою лучшую пародию на Светлану. — … огромную рыжую башку. — Люди прыгали на Йена с тех пор, как у него появились первые лобковые волосы. — Как тетя Мэнди, да? — усмехнулся мальчик. Микки кивнул. — Поверь мне, он не станет выпендриваться из-за того, что какой-то похотливый маленький ублюдок дрочит на него. Евгений съежился. — Это определенно не то, о чем я хочу думать. — Ты сам об этом заговорил — сказал брюнет, прищелкнув языком. — А как ты к этому относишься? — К тому, что Джереми гей? — Он сказал, что он гей? — спросил Микки, оглядывая вагон метро, желая убедиться, что никто не подслушивает их разговор. — Нет, но раз у него встал на Йена, значит так и есть, верно? — Нет. Ну, то есть, я имею в виду, что он может быть геем, но у ребят твоего возраста встает на все, что движется. Парню могут нравиться как парни, так и девушки, поэтому, если он не сказал тебе, что он гей, не называй его так. — Извини, — сказал Евгений, и его щеки порозовели. — Все в порядке, — заверил сына Микки, положив руку на его плечо. — Это не значит, что быть геем плохо или что-то в этом роде. Возможно, это просто не для него. — Ты говоришь, что ты гей, но это не так. — С чего ты так решил? — спросил Микки, озадаченный этим заявлением. — У тебя был секс с женщинами, так что это делает тебя би или что-то в этом роде, а не геем, не так ли? — Помнишь, как некоторое время назад мы говорили о том, что случилось с твоей мамой и со мной? Что это было не по моей воле… — Да, но ты также сказал, что был с другими женщинами… — Я был с ними только для того, чтобы попытаться убедить себя, что я не гей. Твой член не определяет твою ориентацию. Не важно, из-за кого и почему у тебя стоит, — объяснил Микки, задаваясь вопросом, какого хрена он сказал Евгению, что тот не может пригласить Дмитрия. Конечно, парень был не самым примерным, но Микки был бы очень рад, если бы ему никогда не пришлось вести разговор, в котором он сейчас участвовал. Мальчик понимающе кивнул и, понизив голос, наклонился к отцу. — У меня никогда не вставал на парня. Усмехнувшись, Микки прикусил губу. — Ладно, а на девушку? — На парочку из них, — признался мальчик, и его лицо тут же стало еще более багровым. Хотя он помнил, что был когда-то ровесником Евгения, и хорошо знал, как работает половое созревание, Микки с трудом мог сформулировать ответ на такое признание. Когда он смотрел на сына, то все еще видел маленького пухлого херувимчика, которого Светлана притаскивала в комнату для посетителей тюрьмы.  — Не суй свой член ни в одну из них, а если засунешь, то убедись, что на нем презерватив. Глаза Евгения расширились, и он быстро перевел взгляд на расплывающийся за окном город. Микки достал телефон, решив, что, если он вынужден чувствовать себя чертовски неловко, то заставит страдать и Йена. Микки (14:43): Ты тут? Йен (14:51): Пока да Микки (14:51): Ев приглашает к нам Джереми, и они будут дома одни после того, как я уйду на работу и до твоего возвращения. Йен (14:52): ВАУ Микки (14:52): Не делай из этого грандиозное событие. Я уже и так чувствую себя странно. Йен (14:53): С ним все будет хорошо. Микки (14:53): Как скажешь. Можешь написать ему по дороге домой с работы и спросить, что они хотят на ужин? Йен (14:53): Да Микки (14:54): Он также упомянул, что ему нужна эта хрень, которую спортсмены наносят на лицо, чтобы уменьшить блики от солнца. У тебя она есть в спортзале? Йен (14:55): Я могу заглянуть в наш магазин. Если нет, то куплю в «У Дика» по дороге домой. (Dick в переводе с английского также означает "член") Микки (14:56): Кто называет магазин «У Дика»? Йен (14:56): парень по имени Дик??? Микки (14:57): Кто называет своего ребенка Диком? Йен (14:58): Так мы снова открываем дискуссию о детях… Микки (14:58): Хорошая попытка. Кстати о детях, Ев попросил меня попросить тебя не шастать по дому в одной майке и трусах посреди ночи. Йен (14:59): Я хожу так, когда он рядом?! Микки (14:59): Думаю иногда. Джереми заработал стояк в прошлый раз, когда наткнулся на тебя, и это было неловко. Йен (15:00): Неловко для Ева и Джереми? Микки (15:01): Джереми. Еву плевать. Йен (15:01): Бедный ребенок. Я постараюсь снизить свою сексуальную привлекательность на время сегодняшнего вечера. Это будет проблемой, но я думаю, что справлюсь. Микки (15:02): Знаешь, с чем я не могу справиться? С твоей тупостью. Йен (15:02): Но тебе нравится пытаться. Микки закатил глаза, прочитав сообщение, но он знал, что это правда. Йен был занозой в заднице, но он был его занозой, и он никогда не перестанет пытаться с этим справиться.