Ain't This Life So Sweet

Вернувшись домой с работы, Йен обнаружил на кухне двух очень голодных подростков, явно ожидавших его прихода. И хотя он предпочел бы провести юбилейный вечер со своим мужем, Йен радовался тому, что это были их выходные с Евом, и ему не придется ужинать в одиночестве. Несовместимость их графиков означала, что они оба проводили довольно много времени наедине с собой. В то время как Микки не возражал против такого уединения, привыкнув к нему за время своей отсидки, Йен находил это чем-то, сводящим с ума. Выросший в семье Галлагеров, он привык к хаосу. Его тихая жизнь с Микки была немного другой, и его все устраивало, но несмотря на это он обнаружил, что время, которое они проводили порознь пережить было гораздо труднее, чем ожидалось. Что уж говорить, он часто бывал один, когда жил с Тео, но никогда так не тосковал по своему бывшему, как сейчас по Микки. Компанию Йену также составлял кокаин, который размывал континуум времени, позволяя ему плавать в реальности и выходить из нее всякий раз, когда он считал это необходимым. Облизнув внутреннюю часть губ, он покачал головой, напоминая себе, что порошковая магия не сделает ничего, кроме как испортит все, над чем он столько времени работал, включая его отношения с единственным человеком, который мог удержать его на земле, когда рыжий чувствовал, что вынужден улететь. — Ммм… Лу Малнати! — воскликнул Ев, забирая коробки из рук Йена. — Спасибо. (Сеть пиццерий в американском чикагском стиле, где также подают пиццу с глубоким расположением начинки, из-за чего ее обычно называют «пирогом»)  — Не за что, — ухмыльнулся Йен, наблюдая, как оба парнишки тут же принялись открывать коробку. — Спасибо вам, — сказал Джереми с уже набитым пиццей ртом. Если бы Микки не рассказал ему об интересе Джереми, Йен бы и не заметил, что парень едва мог смотреть ему в глаза. Ему было трудно представить, каково это — подвергать сомнению свою сексуальность. Сколько он себя помнил, он всегда знал, что гей. Какое-то время Йен держал свою гомосексуальность в секрете, но даже тогда уже смирился с тем, что это значит и кто он такой. Единственным положительным моментом в воспитании Фрэнка и Моники являлся тот факт, что им обоим было наплевать, с кем он трахался. Предки даже бровью не повели, узнав о его увлечении парнями, что после того, как они с Микки испытали на себе реакцию Терри, казалось самым большим благословением, которое когда-либо дарили ему эти два нарцисса. Путь Микки был не таким легким, и он надеялся, что у Джереми были родители, которые примут его, если он действительно предпочтет мужчин. Мысль о том, что парнишка будет страдать так же, как Микки, заставила глаза Йена защипать от слез, которые он постарался сдержать, так что он был рад отвлечься от грустных раздумий, когда в комнату вошел Ворчун. — Привет, малыш, — промурлыкал он, присев на корточки, чтобы почесать большую собаку за ухом. — Как прошел твой день? Пес лениво положил подбородок на бедро Йена и вздохнул. — Настолько хорошо, да? — Йен рассмеялся, после чего поднялся на ноги, вытирая руку о шорты. — Слышал, вы сегодня выиграли, Ев. — Ага. Хотя конкретно я играл довольно дерьмово. — Ну, твой отец сказал мне, что ты отлично справился. — Он вроде как должен так говорить, — ответил Евгений. — Он же мой отец. — Ты бы удивился, узнав, что для некоторых людей вся эта история с отцовством не имеет никакого значения, — заметил Джереми. — Поверь мне, многие отцы так не запрограммированы. В том числе и мой. — Мой тоже, — сказал Йен, инстинктивно положив руку на плечо Джереми и нежно сжал его, прежде чем потянуться за куском пиццы. Взглянув на пирог, он рассмеялся, увидев, сколько кусочков уже исчезло. — Черт возьми, вы, ребята, уничтожаете эту штуку со скоростью света. — Сегодня я отыграл два иннинга, — заявил Евгений. — Не знаю, какое у тебя оправдание, — поддразнил он Джереми, толкая его локтем. — Разве что ты здорово вспотел, пытаясь победить меня в Battlefront. (Компьютерная игра в жанре шутер от первого лица по вселенной «Звёздных войн») — Ты выиграл? — спросил Йен у Джереми, подняв брови. — Нет. Ева невозможно победить. — Мне ли не знать, — согласился рыжий, улыбаясь пасынку, который ухмылялся, гордый своей репутацией. Йена не переставало удивлять, как часто он видел Микки в Евгении. Хотя он знал, что это элементарная генетика, он все еще был удивлен, что она способствовала появлению точной улыбки отца на губах его сына. — Хочешь кусочек? — спросил Евгений. — Я возьму два, — ответил Йен, усаживаясь за маленький столик с мальчиками. — И уберу несколько в холодильник для твоего отца. — Как много? — спросил Ев, подсчитывая, сколько осталось. — Мне нужно кормить эти мышцы. — Несколько, — со смехом повторил Йен, сжимая тощий бицепс парня. — Они стали крепче, да? Когда ты придешь ко мне в зал, чтобы я мог с тобой поработать? — В прошлый раз ты чуть не убил меня, — цыкнул Евгений, поворачиваясь к Джереми. — Йен — зверь. Он может жать лежа… сколько сейчас? — Это чертовски глупо говорить людям, сколько ты можешь выжать, — усмехнулся Йен, качая головой. — Вот почему об этом говорю я. — 110. — Он может выжать 110 килограмм, — сказал Евгений Джереми, который кивнул головой и неловко откашлялся. — Впечатляет, — заметил блондин, запихивая пиццу в рот. — Значит, у вас сегодня годовщина? — пробормотал он. — Ага. — Сколько лет? — Два, но мы вместе гораздо дольше, — ответил Йен. По какой-то причине он всегда чувствовал необходимость обратиться к истокам их истории. В конце концов, он знал, что они это заслужили. Пропущенные годы были худшей ошибкой в его жизни, и, хотя это тоже было частью их истории, он ненавидел факт того, что они когда-то были порознь. — Мы начали встречаться, когда были на пару лет старше вас. — Встречаться? — Евгений усмехнулся, хмыкнув. — Папа это не так называет. — Мы полюбили друг друга, когда были чуть старше вас, ребята, — поправил мальчика Йен, показывая ему средний палец. — Какое-то время все шло наперекосяк, но мы нашли дорогу назад. — Ты знаешь, что мой отец сидел в тюрьме? — спросил Евгений у Джереми. — Евви, — предупредил Йен. Чем старше становился Евгений, тем спокойнее он воспринимал пребывание отца за решеткой — факт, который волновал всех взрослых в его жизни. Даже такой хороший парень, как Ев, мог довольно легко сбиться с верного пути, живя в Саутсайде. — Ты шутишь? — удивленно спросил Джереми. — Серьезно? — О да, — кивнул Евгений. — Он отсидел восемь лет. Йен вздохнул и откусил еще кусочек пиццы, не желая участвовать в разговоре, который происходил перед ним. Не то чтобы ему было стыдно за отсидку Микки, просто он знал — его муж упорно трудился, чтобы оставить все это позади. — А что он сделал? — осторожно поинтересовался Джереми, взглянув на Йена, который впился взглядом в Евгения. — Он накачал наркотой сестру Йена, и она чуть не умерла. — Нарочно? — ахнул блондин. — Все было не так… он не собирался убивать ее, — начал Йен, качая головой. — Ну же, Ев, — он посмотрел прямо на разинувшего рот светловолосого парня. — Это была ошибка, и он заплатил за нее, ясно? Это все, что вам нужно знать. Джереми кивнул и сосредоточился на еде. Некоторое время они молча ели, пока напряжение не спало. — Он действительно вернется сегодня очень поздно? — спросил Евгений, подходя к холодильнику, чтобы взять еще содовой. — Да, — ответил Йен, желая, чтобы это было не так. Хотя работа в общепите сильно отличалась от той, которую Йен обычно выполнял, будучи танцором в «Сказке», часы, проводимые там, были такими же отстойными. И все же он не мог бы гордиться Микки еще больше. Управленческая работа подходила ему, и он чувствовал себя увереннее, чем когда-либо за последние годы. Микки сказал Йену, что возможность оплатить ипотеку на их дом и обеспечить Евгения давало ему чувство собственного достоинства, которое он давно пытался найти. В то же время, для рыжего было непостижимо, что Микки когда-либо сомневался в том, насколько он был удивительным, поскольку он, безусловно, являлся лучшим человеком, которого Йен знал. Всякий раз, когда ему хотелось посмеяться над сомнениями брюнета, он напоминал себе, что его муж прошел через многое, чего он не мог понять, и справился со всем этим самостоятельно. От мысли о том, чтобы остаться без Микки, у Йена скрутило живот. — Хреново, — заметил Евгений. — Они должны были отпустить его на вашу годовщину. — К сожалению, это большое мероприятие, а так как он менеджер, то должен быть там. Свистать всех наверх. — Он на лодке? — спросил Джереми. — Знаешь, для умного парня ты иногда тупишь, — констатировал Евгений. — Но это же морская фраза, — попробовал защитить себя блондин. — И что? — спросил Евгений, подняв брови. — Ничего, — засмеялся Джереми, доедая последний кусок корки к большому неудовольствию Ворчуна. — Тебе нужно следить за своим весом, Ворчун Микки, — цыкнул Йен. — Никакой пиццы, — пес уставился на него с гневом в больших голубых глазах. — Можешь поесть немного морковки, — предложил Йен, делая движение, чтобы достать овощи из холодильника. К тому времени, как он обернулся, Ворчун уже отошел к дивану, чтобы улечься там. — Он действительно хотел пиццу, — усмехнулся Джереми. — Бедняга. Кажется, он без ума от нее. — Он всегда злится, — заявил Евгений. — Это часть его обаяния. — Обожаю этого очаровательного маленького засранца, — вздохнул Йен, ухмыляясь в сторону своей собаки. — Ты говоришь о моем отце или о Ворчуне? — пошутил его пасынок, посмеиваясь, когда Йен потянулся, чтобы пощекотать его. — Я говорю о тебе, — поддразнил рыжий, ущипнув покрасневшую щеку Евгения. — Ты собираешься рискнуть и вызвать меня на звездный бой? — Не стоит рисковать, когда у тебя нет шансов, — заметил Джереми. — Не обижайся… — быстро сказал он уже Йену. — Никаких обид, — заверил он парнишку. — Я тебе устрою, Ев, — сообщил Йен, вставая со стула, чтобы поставить в холодильник коробку с остатками пиццы для Микки. — Схожу в душ, а когда закончу, можешь рискнуть надрать мне задницу. Как тебе? — Похоже на реально крутую пятницу, — ухмыльнулся Евгений. — Определенно, — смягчился рыжий. Пока он поднимался по лестнице в компании почти засыпающего пса, тащившегося за ним, Йен не мог не улыбнуться. Хотя он предпочел бы провести свою годовщину с Микки, он был рад праздновать дома с их человеческим и собачьим сыновьями. Он никогда в жизни не чувствовал себя таким спокойным и уверенным, и за это он должен был сказать «спасибо» Микки. Именно благодаря ему все они каким-то образом добрались до этого момента, что казалось почти невозможным несколько лет назад. Йен включил душ, думая о том, как сильно он скучает по Микки и насколько легче тосковать по нему, зная, что скоро увидишь его.