Изгой

      В начале апреля на тропинке к нашему дому показался Адевале.       Я узнал его, хоть никогда раньше и не видел. Широкоплечий, чернокожий, лысый, с седой аккуратной бородкой, он был в точности таким, каким я представлял Ахиллеса в старости. Он источал уверенность, это сразу чувствовалось.       Адевале двигался немного вразвалку как вставший на задние лапы медведь. Это поступь человека, привыкшего к морской качке, наверняка так же ходил и я, хоть и не замечал этого. Но вместе с чертами присущими просоленным матросам, было в Адевале и что-то иное. Порода, я бы сказал. Гордая посадка головы, решительный взор, а кроме того особенный, дикий шарм. Старый морской волк одевался тоже весьма приметно. Его украшал яркий шейный платок, синяя в полоску блуза и свободные штаны с гамашами. Широкую, бочкообразную грудь охватывала ружейная перевязь с коллекцией однозарядных пистолетов, а на боку висела абордажная сабля. Все выдавало в нем бывалого морского волка, а скрытые клинки — ассасина. И хоть он выглядел сурово, но улыбался так же искренне как Ахиллес. Чувствовалось, эту улыбку непросто было заслужить, но для своих она блистала часто. Они с Ахиллесом обнялись, заговорщически посмотрели друг на друга и рассмеялись как школяры в воскресной школе.       — Ахиллес! — голос Адевале имел сильный и мужественный, звучавший как раскатистый рык.       — Адевале, как я рад тебя видеть! Что там слышно на Гаити?       Но с этим, казалось бы, невинным вопросом радость Адевале как рукой сняло. Он покачал лысой головой.       — Боюсь огорчить тебя, друг.       — Кажется, нам есть что обсудить, — Ахиллес выразительно посмотрел в сторону особняка. — Пойдем.       Я оторвался от колки дров и случайно встретился взглядом с Адевале. Его веки были густо украшены сажей, а может татуированы, я так и не понял. Но я на всю жизнь запомнил этот взгляд. Пронзительный и… неприязненный. Скулы Адевале украшали подтеки, напоминавшие чернильные слезы. О чем скорбел этот бравый капитан? Я этого так и не понял. Но если я что и уразумел, так это исключительную важность новоприбывшего гостя. Такой необыкновенный человек наверняка привез необыкновенные вести, и я решил сделать то, что во многом определило мою судьбу — подслушать его разговор с Наставником. Отчасти потому, что был любопытным несдержанным щенком. Отчасти потому, что жаждал признания в Ордене. Отчасти, меня жгла обида на Ахиллеса. Обида, что тот не оценил меня по достоинству. Быть может, знай я больше, я бы сумел правильно разыграть карты и снискать себе уважение. Заслужить скрытые клинки.       Конечно, в моем мозгу шевельнулась мысль, внушаемая всем с раннего детства, что подслушивать — не очень-то нехорошо. Но я быстро успокоил себя тем, что я преданный член Ордена и когда-нибудь займу высокое положение в его иерархии. А значит, узнаю все эти тайны в свое время. Так что ничего страшного, если что-то откроется мне сейчас. Каким же дураком я был!       Дождавшись, пока Ахиллес с Адевале удобно устроятся на веранде, я сгреб в охапку нарубленные дрова и полез с ними в густые заросли под балюстрадой. Если бы кто-то спросил, то я бы солгал, что просто оттаскивал их в дом.       — Так что случилось на Гаити, друг мой? — тихо спросил Ахиллес.       — Катаклизм, — помедлив, процедил Адевале.       Я понял, что перед глазами морского волка в этот миг пронеслись ужасные сцены катастрофы.       — Представь себе, что случился Судный День, друг… Это было ужасно. Земля тряслась и трескалась, а из разломов лился жаркий огонь. Взъярилось море. И в конце концов оно смело Порт-о-Пренс.       До моих ушей донесся тяжелый вздох.       — Много людей погибло?       — Тысячи, — я почуял кожей, как Адевале вздрогнул. — Практически в каждой семье горе.       — Я выделю им груз для помощи. Еда, одеяла, медикаменты. Короче говоря, все что нужно.       — Благодарю. Я отвезу.       После недолгого молчания Ахиллеса заговорил снова:       — Мне неприятно говорить о делах в такой момент, но все-таки… скажи, люди Макандаля выполнили поручение?       — А как узнать? Вендреди не нашли. Сильный был марун, лучший ученик Макандаля, а пропал.       — Плохо дело. Теперь мы не узнаем, нашел ли он то место.       «Какое место?» подумал я. Что еще за Макандаль? Кто такой Вендреди? Очевидно, я подслушивал не зря. Разговор казался важным, но вот незадача, именно поэтому он не был мне понятен. Я слишком мало знал. Но это не помешало мне почуять, откуда ветер дует. Ясно как день, речь шла о некой важной тайне. Я мог бы сказать, что это меня напугало, но это будет ложью. Меня охватило возбуждение и жадность. Я уже представлял, как найду это место (мне оно виделось на манер легендарного Эль Дорадо) и вернусь в Орден героем.       — Да уж, — буркнул Адевале, — если под водой раньше и был храм, сомневаюсь, что он еще цел.       — А Артефакты нам не помогут?       Я затаил дыхание. Речь пошла о частицах Эдема. Это было уже что-то! Я многое о них знал, но Адевале умерил мой пыл:       — А их нет. Унесены тамплиерами под шумок. Они забрали Манускрипт и Шкатулку Предтеч. Я гнался за ними по морю, но потерял их след около Нью-Йорка когда нагрянул шторм.       Совсем рядом я услышал шорох. Мне пришлось затаиться глубже в зарослях. Все обошлось, проходящий мимо ассасин меня не заметил, но я понял, что пора уходить. С другой стороны, я жаждал услышать еще хоть что-то об Артефактах Предтеч.       — Нам надо решить, что делать дальше.       Рядом вновь послышались шаги, и я поспешил убраться. Забежав в дом, я бесцеремонно сгрудил дрова около печки.       — Отлично, Шэй! Теперь будет чем топить огонь.       Мое сердце заколотилось от испуга, я мигом обернулся, но это не был соглядатай Наставника, это была его жена. Абигель. Она улыбалась мне, и ее белоснежная улыбка выделялась на черной как ночь коже. Я слышал, что в Нью-Йорке ее считали красавицей. Вернее, считали бы, будь она иного цвета кожи. Но мне всегда была приятна ее краса. Я улыбнулся ей, силясь унять колотящееся как после пробежки сердце. Но Абигель приняла мой испуганный вид как недоумение, и потому сказала:       — Ну ты же понимаешь, дрова надо заготавливать с лета. Нечего глядеть волком, любезный!       — А, да… Прошу прощения.       К груди Абигель прижимала малыша Коннора. Он протянул ко мне пухленькую ручку. Я пожал ее с важным видом, будто мы встретились в одном из Нью-Йоркских литературных клубов, и снял перед ним воображаемую шляпу. Мой маленький друг засмеялся и заворочался, чтобы мать поставила его на пол. Давно пора, в четыре года дети уже могут и любят ходить. Коннор подбежал ко мне и прижался к моей ноге. Он нес какую-то чепуху, а я слушал так, как не слушал даже Ахиллеса.       Я любил этого ребенка. Мы часто гуляли с ним вокруг дома, когда Абигель была занята на кухне.       Я наклонился, поцеловал Коннора в макушку и, шутливо раскланявшись с ним и его матерью, выскочил за порог. На какой-то миг, короткий как удар сердца, я даже позабыл обо всех своих невзгодах. Но они меня не забыли. Едва я устроился на ступеньках с удобством, чтобы обдумать услышанное, меня окликнул Кесеговаасе.       Он сообщил мне, что Ахиллес ожидает меня на причале.       Я сорвался с места. На лице я пытался сохранить невозмутимость, но сердце мое колотилось, и это было отнюдь не от бега. Если Ахиллес требует меня к себе, то значит, он в курсе, что я подслушал их разговор с Адевале?       Я спустился к бухте, где меня ждал Ахиллес. Он стоял к особняку спиной, сгорбившись над невысокой оградой, и глядел на спокойное море. Невольно я тоже засмотрелся водной гладью, на которой покачивалась «Морриган». Мы обновили на ней краску, законопатили все щели и как следует просмолили корпус, не забыв обновить и батарею пушек. Теперь она была готова плыть по любому из семи морей.       — Ученик.       Я потряс головой, скидывая с себя морок. Ахиллес глядел на меня одним глазом, чуть повернув ко мне голову.       — Наставник? Только Ахиллес хотел что-то сказать, как его перебил Адевале:       — Мой корабль ждет в другой бухте, Ахиллес, так что я отправляюсь туда. Погрузим твою помощь и я сразу же снимусь с места. Народ Гаити будет благодарен тебе за эти грузы. Надеюсь, ты вернешь… пропажу.       Я на мгновение замер, задержал дыхание. Доля секунды, и я снова ощутил себя на охоте. Только охотился сегодня не я. Более всего меня поразило то, что я даже не услышал, как подошел Адевале. Желай он наказать меня за подслушивание, вернее, знай он об этом, то я был бы уже мертв. Но они не знали. Или делали вид, что не знали. Я поспешил разузнать об этом:       — О чем вы говорите? Я вас не понимаю.       Мне ответил Ахиллес.       — Тамплиеры украли Артефакты: Манускрипт древнего знания и Шкатулку, что поможет прочитать его.       — И следы похитителей ведут сюда. Их и придется тебе искать, дружок, — пояснил Адевале, а дальше обратился к Ахиллесу. — Еще раз спасибо тебе за помощь. С твоего позволения, я отправлюсь немедленно.       Мой учитель сердечно простился с Адевале, и когда тот ушел, повел меня вдоль причала. Я изобразил непонимание:       — Что за артефакты, Наставник? Речь о тех, про которые вы когда-то рассказывали? О Частицах Эдема?       — Да. — просто сказал Ахиллес. — Тот, кто ими владеет, тот может попасть в святыни Предтеч, помнишь? Во всяком случае, я верю мнению Эдварда Кенуэя на этот счет. Вспоминая разрушительные свойства Яблока и, в особенности, Обсерватории, можно сказать, что сами святыни могут быть могущественнейшим оружием помимо ключей, открывающих их двери. И как ты понимаешь, если мы не вернем эти ключи, то опасность будет грозить нам всем.       Мы остановились у конца причала и на какое-то время погрузились в молчание, просто наблюдая море. Наши сердца принадлежали ему уже очень давно. Я знал, что Ахиллес тосковал по морским путешествиям, но не мог оставить Орден без присмотра. Ведь он — Великий Наставник на Американской земле.       Мы слушали скрип такелажа. «Морриган» говорила с нами, и мы отвечали ей без слов. С моря дул ветер. Становилось прохладно.       — Морриган… — задумчиво произнес Ахиллес. — Это та фея, что погубила Мерлина? Думаешь, это то, что тебе нужно, Шэй?       Я покачал головой, со смешком вспомнив про свое ирландское происхождение. И у меня была совсем другая Морриган.       — Нет. Это богиня, Королева Войны и Тьмы, собиравшая души павших воинов. Это — то, что мне нужно.       Какое-то время мы еще молча стояли на берегу.       — Так куда мне надо направиться, учитель?       — След тамплиеров затерялся в шторме около Нью-Йорка, мой ученик. Так что плыви туда. В Нью-Йорк.