***
Склады у базара располагались на широком поле, огороженным со всех сторон и разбитым на квадраты тропинками. В каждом таком квадрате было по амбару, и к каждому примыкал участок возделанной земли. Судя по всему, это была бывшая ферма, отнятая под нужды армии совсем недавно. А может, ферма изначально принадлежала тамплиерам. Так или иначе, местность кишела солдатами. Их красные мундиры мелькали среди зелени то тут, то там, отчего едва ли не рябило в глазах. Организованной цепочкой они несли ящики и свертки к одному, самому дальнему складу. Я понял, туда-то мне и надо. А еще следовало быть очень осторожным, благо моей союзницей была сама природа. За какие-то пару минут, что я наблюдал за солдатами, небо нахмурилось, потемнело, налилось свинцом. Ранее я слышал гром, когда говорил с Хоуп. Сейчас он приблизился. И под оглушительный раскат грома я решился перепрыгнуть забор, после чего скрылся в зарослях пшеницы. Пошел дождь. Первую минуту по земле били редкие, освежающие капли, а затем небеса будто прорвало, и полило натурально как из ведра. В буквальном смысле все пространство предо мной скрыла пелена дождя. Я даже не слышал ничего кроме барабанного стука капель, и не видел ничего кроме маленького пяточка земли, размываемого у меня на глазах. А что хуже всего: я не видел красных мундиров. Но с другой стороны, значит и они не видели меня. Тем более, что на мне был темный плащ. Запахнув одежду поплотнее, я быстро двинулся к нужному мне складу по памяти. Мне удалось пройти поле незамеченным. Я не стал входить через двери, прекрасно понимая, что те охраняются. Вместо этого я пробежал вбок, к стене склада, и там присел у окна. Я пытался разобрать, о чем говорили солдаты внутри, но из-за шума дождя так ничего и не услышал. Тогда я осторожно залез внутрь и прикрыл за собой окно, благо меня скрывали неаккуратно уложенные ящики. — Я в такой дождь на улицу не пойду. Нет, сэр, и даже не уговариваете! — Я тоже не шибко-то хочу. Давай лучше посмотрим, какие безделушки притащили сегодня! — Надеюсь, найдутся сапоги из испанской кожи. Я жене давно обещал. Я закатил глаза. Хищение конфиската не могла остановить даже такая организация, как Орден Тамплиеров. Наверное, одна пара испанских сапог — это слишком мелко для людей, ищущих возможность управлять всем миром сразу. Я видел тогда и вижу сейчас в этом определенную иронию. Я понял, что это надолго, сел поудобнее и приготовился ждать. Если солдаты будут обсуждать сегодняшние товары, то рано или поздно доберутся до приборов Франклина. И тогда я узнаю, в каком из этих ящиков я сумею отыскать прибор. Конечно, у меня было описание, но не вскрывать же все ящики подряд. Сперва были платья из ситца (жена была бы в восторге). Потом помидоры, которые солдаты разбросали по складу как свиньи, бочонки с ромом и порохом (они пошутили, что это стартовый капитал для пиратской жизни), женские сапоги (кожа итальянская, не испанская), и, наконец, когда я стал засыпать, заговорили о приборах Франклина. — А это что за штуковина? Я тут же встрепенулся и выглянул наружу. Один из тамплиеров держал в руке металлический стержень, очень напоминавший описание Франклина. — Это заготовка для меча, — со знанием дела сказал второй. Я еле удержался, чтобы хмыкнуть. Солдат попытался сделать сложный финт, именуемый «Анджеликой», но не удержал в руке стержень и выронил его. — Ну ты и тупица! От стержня отлетела сфера и покатилась прочь, прямо в мою сторону. Прежде чем я успел среагировать, сонный, успокоенный дождем, как его подобрал стражник, остановившись в метре от меня. Он медленно повернул ко мне голову. А я, пользуясь замешательством, полоснул его ножом по животу. — Ну что ты там копаешься? — недовольно воскликнул его друг, — положи ты эти железки обратно. Я тут нашел залежи кубинского табака! — Да, сейчас, — ответил я. Стражник развернулся. Я перерезал ему глотку. Он медленно осел вниз. Часть кровь заляпала злополучные итальянские сапоги. Жаль, но его жене придется ходить босой. И вдовствующей. Я быстро взял стержни в охапку, рассовал как яблоки по карманам металлические сферы, и выскочил в окно. Обратный путь отнял очень много времени. В дожде я совершенно потерял направление, и мне пришлось двигаться почти что наугад. Земля окончательно размылась в грязь, и я понуро на ней топтался, совсем как пингвин в снегах, пытаясь отыскать дорогу. В конце концов, грянула первая молния. Так я и двигался, от вспышки до вспышки. Воды заливала мне глаза, рот и нос, и текла на лицо по волосам, насквозь промочив капюшон. Окажись я за бортом корабля — и то был бы суше. Каким-то чудом я сумел вернуться к городу и сориентироваться по смазанным пятнам домов, пока не нашел пристанище Франклина. Я с радостью рванул под деревянный навес, скрывавшим от непогоды стол с кучей расставленных приборов. — Шэй! — воскликнула Хоуп, — Слава Богу! Быстро! Громоотвод! — Громоотводы! Ну наконец-то! — каркнул Франклин. — Шэй, расставляйте их вот здесь, и набалдашники вкрутить не забудьте! Повинуясь его указаниям, я с силой воткнул громоотводы острым концом в землю. Меня снедало любопытство, и, перекрикивая шум дождя, я спросил: — Мастер Франклин, а как это будет работать? — О, это будет очень просто! Давайте закончим здесь, и я вам расскажу! Когда мы юркнули под навес, Франклин, в высшей степени рассеянный и возбужденный, сбиваясь и тараторя, начал мне пояснять, какого же черта мы делали. — Шэй, — неведомо зачем он подал мне руку, — видите ли, три года назад я делал опыт с воздушным змеем. Я пустил его в тучи и в него ударила молния! О чем это нам говорит? — О том, что три года назад вы потешно смотрелись, забавляясь детской игрушкой? — Я прошу вас отнестись к этому серьезно! Нет. Молнию притягивают разнообразные тела. Тогда я подумал, быть может молния бьет с неба вниз, а не вверх, потому что ее притягивает земная твердь? Но как указать молнии место, куда та сможет ударить? Создать для нее тело еще более притягательное, чем земля! Памятуя о том, что молнии бьют в деревья, я понял, нужен объект высокий и тонкий, как палка. И вдобавок способный выдержать температуру молнии. Вы же знаете, что она сжигает? Так вот, меня осенило что нужно железо! Крепчайший и доступный материал. — Значит, пока мы устанавливали громоотводы, в нас могла ударить молния и, как вы это сказали, сжечь? Да вы же нас чуть не убили! — Помилуй, разве это проблема? И на войне могут убить, и вечером в таверне, что уж теперь, запереться дома? Мне оставалось только махнуть рукой. — Понимаю, продолжайте. — Так вот, Шэй. Если мы обмотаем громоотводы проволокой, то по ней сможем сообщить заряд другому объекту или предмету. Похожая проволока находится внутри Шкатулки! Да она вся полна ей! Это неспроста. Моя теория состоит в том, что сила молнии… — Сила молнии способна пробудить ее. — Да! — просиял Франклин. — Шэй! — крикнула Хоуп. — Начинается! Раздался еще один раскат, оглушительный, похожий на взрыв, могучий настолько, что от него задрожала земля. Франклин едва удержался, и то лишь схватившись за мой локоть. А я тогда этого даже не понял, только потом, заметив у себя синяки, вспомнил. Нет, в момент той грозы я во все глаза смотрел в небо. И на краткий миг меня ничего другого не волновало. Это было зрелище, достойное прожитой жизни. И, как я тогда думал, самое захватывающее из всего, что мне доводилось видеть! Молния прочертила небо и ударила совсем недалеко от нас, притянутая к металлическим шарам на концах громоотвода. Молния раздвоилась, разтроилась, влилась в полированный металл. Целую долгую секунду я смотрел на сверкающую клеть из белых, ослепительных разрядов света. Я слышал треск и грохот, а легкие мои наполнило сухим, резким газом. Казалось, небеса хотели исторгнуть из себя все, что в них накопилось, всю свою разрушительную силу. И оно послало на землю все электричество, какое имело в запасе. Но чем больше истощалась буря, тем больше светлело на улице. И тем светлее сияла Шкатулка. Под ее крышкой проскочили искры. — А вы уверены, что она не взорвется, мастер Франклин?! — Нет, Шэй! — Спасибо! В небе грохнуло еще раз, по проволоке заплясали искры, воздух полыхнул огнем. Франклина отбросило на землю ударной волной и приложило затылком о ящик. Молния засияла ярче, заюлила как змея и… втянулась целиком и полностью в громоотводы. Шкатулка воссияла светом и над ней возникла картина, изображавшая земной шар. Без красок и рельефа, но это совершенно точно была наша планета, сотканная из тонких линий света, чертивших ее на квадраты пересекающих меридиан. Я различал знакомые мне очертания Америки, Англии, Португалии… По всему шару сверкали точки, я насчитал три или четыре штуки, но не успел понять, какие места они отмечали. Отчасти потому, что некоторые были на обратной стороне Земли, отчасти потому, что изображение сменилось, стоило мне коснуться пальцем ближайшей отметки. Я действовал по наитию, по глубокой внутренней убежденности, которой неоткуда было во мне взяться. Тогда я не придал этому значения, но теперь пониманию: это Частица Эдема коснулась меня, не иначе. Они способны подсказать тебе путь, но только если это им, Частицам, выгодно. А чего они хотят, того не мог сказать никто… Когда я ткнул пальцем в светящую точку изображение земли пропало. Вместо нее светящиеся нити нарисовали стены, окна, крыши и купола. Мое сердце екнуло. Неожиданно для самого себя я даже узнал это место. Но прежде чем я успел что-то сказать, свечение погасло. Последние искры электричества скрылись в недрах шкатулки, и та вновь стала холодной и безжизненной. Удостоверившись, что с Франклином все понятно, Хоуп подскочила ко мне. Ее горячая ладонь как тисками сжала мои пальцы. — Шэй, умоляю, скажи, что ты все видел! Это была карта! Ты запомнил ее? Где указанное место, Шэй? — Успокойся, я все увидел. Это была Португалия, Хоуп. Лиссабон, если точнее. Шкатулка показала монастырь кармелитов. Могу тебе поклясться. Хоуп недоверчиво сощурилась, ее глаза бегали по моему лицу, словно пытались поймать меня на лжи. Как Ахиллес до того, как Лиам после того, как я убил Вашингтона и Смита. Я сбросил ее руку. Меня передернуло от отвращения и злости. — Лиссабон, Хоуп. Я все сказал. Это был Лиссабон.***
Спустя пару минут я уже несся по мокрым крышам к пристанищу Братства. Небо посветлело, а вот в душе моей ревела буря. Этот внезапный порыв Хоуп. Что, она тоже мне не доверяет? Как и Ахиллес, не подаривший скрытых клинков, как и Шевалье, считавший меня огородником, как и Лиам. От скольких еще людей мне надо вытерпеть плевок в морду? Как бы там ни было, как бы мою душу не корежила обида, мы с Хоуп разыграли карты правильно. Нам было важно, чтобы на Франклина не падало и тени подозрения в краже со складов. Хоть сейчас Братство последовало первому правилу Кредо. Я унес громоотводы, и теперь их пропажа не будет связана с самим Франклином. Так же я забрал и Шкатулку с Манускриптом. Местонахождение первой не было известно тамплиерам после убийства Смита, а нахождение второй в доме Франклина после убийства Уордропа поставило бы его под подозрение. Одним словом, я забрал все, что могло его скомпрометировать. Хоуп осталась его обрабатывать, чтобы тот держал язык за зубами. Впрочем, пока я изучал карту, воссозданную для меня Шкатулкой, Франклин все равно лежал без сознания, очнувшись чуть попозже. Как я понял, он даже не увидел собственными глазами плоды своих трудов. Тем лучше. Громоотводы я передал Лиаму, а Манускрипт и Шкатулку Ахиллесу, после чего кратко пересказал обоим произошедшие. Мы выпили рома. Лиам и Ахиллес о чем-то напряженно думали, а я просто дремал, разморенный усталостью и алкоголем. Это был очень выматывающий, тяжелый день. Моя бы воля: проспал бы часов двадцать. Но со сном пришлось повременить. Наконец, заговорил Ахиллес: — Шэй, я подумал над тем, что ты мне сказал. Если на карте отмечен Лиссабон, то значит следующая Частица Эдема там. И вдобавок ты узнал точное место. Ты абсолютно уверен, что это монастырь кармелитов? — Абсолютно. — Лиссабон лишь немногим меньше Лондона. Уверен, что найдешь это место? Как-никак, ты не был там уже очень много лет. — обеспокоенно произнес Лиам. — Найду. Монастырь недалеко от гавани. Пару раз я навещал тамошних сестер. Тех, что готовились стать монашками. Будьте уверены, дорогу не забыл! — Что ж, раз ты там уже бывал, эта обязанность ляжет на тебя, — заключил Ахиллес и, немного помявшись, спросил. — Шэй, ты точно понимаешь что нужно сделать? — Найти святыню Предтеч и забрать Частицу Эдема. — Хорошо, Шэй. Тогда… тогда откладывать это больше нельзя. Ахиллес полез под кровать и достал из-под нее лакированный ящичек с выжженным на нем символом Братства Ассасинов. Я тут же вскочил на ноги. Могу представить, как я смотрелся тогда. Побледневший, усталый после беготни, пожиравший сундук глазами идиот. Хорошо то, что Ахиллес был занят его замками, и не заметил моего помешательства. Наконец, замки щелкнули, сундук открылся. — Шэй, давно уже мне нужно было сделать это. В день, когда тебя отметили как асассина, ты вступил в наше братство, принеся все необходимые клятвы. Тогда мы не выдали тебе скрытых клинков из-за бедственного положения Братства. У нас буквально не было ни их самих, ни материалов, чтобы их изготовить. Теперь же твои клинки готовы, и они смертоноснее и искуснее любых, каких ты можешь себе представить. Твое ожидание вознаграждено, Шэй. И я вручаю тебе их с надеждой, что наше промедление ты не принял за недоверие. Ахиллес откинул крышку, и я увидел их — скрытые клинки, они же клинки правосудия, они же — мое желанное оружие. На подушке лежало два наруча из тончайшей стали, выплавленной по формуле итальянца Леонардо, приспособленные для того, чтобы носить их под одеждой. Я взял их в руки. Металл был приятным и холодным. На внутренней стороне, как и подобает, в области запястья крепился хитроумный механизм, выбрасывающий клинок вперед. Я не видел внутри ни шестерен, ни пружинок, но знал, как делают скрытые клинки. Просто механизм был закрытого типа. Он приводился в действие леской, один конец которой крепился к рычажкам внутри наруча, а другой к кольцу, традиционно надевавшемуся на безымянный палец. Я был безумно счастлив. Никакой иной награды мне было не надо, и все золото мира я был готов отдать за эти клинки. И вот теперь они были со мной. Я их надел. И только закрепляя клинки ремнями на предплечье, я увидел, что именно их украшало. С внутренней стороны наручей виднелся выгравированный знак асассинов. А в нем был молот Тора из вязи кельтских рун. Я посмотрел на левый наруч. Там виднелось копье Всеотца. — Я всегда помнил, как ты сказал, будто оружие этих богов похоже на частицы Эдема. –сказал Ахиллес. Он улыбнулся мне. Мы обнялись. Я засмеялся: — Я думал, ты пропустил мои слова мимо ушей, Наставник! — Никогда, Шэй. Я всегда тебя слушал. Всегда-всегда.