***
То, что Кеноби прав и со смертью Палпатина ничего не кончилось, Веруна убедился, когда начались странные шевеления во взятых под пристальное наблюдение Банковском клане и Торговой федерации. Уже одно это доказывало, что правильно он поступил, когда прислушался к откровениям раджа и приказал установить слежку по всем направлениям. Сводка по Банковскому клану заставила задуматься и сделать некоторые крайне неутешительные выводы. Веруна не мог быть уверен на все сто процентов без прямых доказательств, но аналитики четко показали связь между восхождением семьи Дамаск и изменением политики Клана, а также резкие перестановки в Совете директоров после гибели Хего Дамаска Второго, занимавшего один из высших постов. А уж сопоставив даты гибели мастера-ситха и Дамаска… Одно предположение, что Дамаск и есть убитый Палпатином мастер, вгоняло в ужас. Ведь никто и не понял, не почувствовал, что годами рядом с обычными смертными, на видном месте пряталось чудовище: забывать просмотренную запись короткого боя насмерть Веруна не собирался до конца своей долгой, как он надеялся, жизни. Такое нельзя выкидывать из памяти как ночной кошмар, чтобы не совершать ошибок, как пресловутый Орден. Если принять как данность, что убитый муун — а нашли только выгоревший дотла дом и сгоревшие изрубленные кости, — является ситхом, то становятся понятными начавшиеся пертурбации. В Совете директоров полетели головы обвиняемых в растратах и взяточничестве наглецов, начались проверки, до которых не доходили руки годами, как шепнули Веруне по секрету, Клан даже расторг более десятка сделок, выплатив неустойки: а это вообще ни в какие ворота не лезло, обычно банкиры обдирали всех до нитки и выжимали все соки из должников. Однако при всем этом не особенно-то и пострадала семья Дамаск, в частности Каар Дамаск, отец Хего Второго, уже давно занимавший высокий пост. Его отправили в отставку, причем так тихо и оперативно, что подали данное решение как уход на пенсию по состоянию здоровья. Видимо, было чем мууну прижать коллег, раз его по-тихому не удавили в награду за все его художества. Отголоски передела власти долетели и до Корусанта, начало потихоньку лихорадить Сенат, и Веруна только мысленно облегченно утер пот с лица, радуясь, что Набу в данный момент не имеет крупных займов, а те, что есть, выплачиваются вовремя и без напряжения. В Федерации тоже все было не слава Силе. Объединение торговых корпораций, созданное с целью уменьшения пошлин, расходов и оказания помощи мелким и средним предпринимателям, за последние полсотни лет превратилось в суперкорпорацию, гребущую под себя и уничтожающую конкурентов и просто несогласных любыми средствами. Сейчас на вершину взобрался на редкость трусливый и отвратительный карьерист, неймодианец Нут Ганрей, достойный наследник своего отца. Веруна помнил, что именно Торговая федерация в видении Кеноби устроила оккупацию Набу, и не собирался оставлять мерзавцев без присмотра. Да, это влетит в кредит, зато специалисты зафиксируют и запротоколируют любые действия неймодианцев, собирая компромат и средства давления. Впрочем, хватало неприятностей и поближе. Как ни странно, со смертью покровителя Наберри не успокоились: жажда власти оказалась сильнее логики и расчетов. Руви с семьей переехали в Тид, все так же позиционируя себя как аристократов из народа, таких близких и понятных простому населению, не обремененному думами о благе государства. И некоторые даже начали на это покупаться, что Веруне жутко не нравилось. Кроме того, Руви усилил обучение дочерей, начав их готовить по программе Законодателей. Сола, старшенькая, отменно училась, но явно без особого желания реформировать и нести в массы доброе и вечное, хотя демонстрировала логический ум, терпение и умение идти на компромиссы, принимая во внимание точку зрения оппонентов. А вот младшая, Падме, неожиданно продемонстрировала очень цепкий ум, с готовностью поглощая науку, и такое скрытое от окружающих желание влезть в систему, что специалисты за голову хватались. Шестилетняя девчонка оказалась худшим типом правителя: идеалистом-революционером, готовым идти к трону по головам. И плевать ей — уже! — к чему это приведет. И детский возраст не являлся оправданием, не для члена королевского дома, пусть и стоящего последним в ряду, ведь именно сейчас можно увидеть ту основу личности, которую потом скроют внешним лоском из воспитания, поведения и привычек. Уже сейчас для мелкой девчонки почти не было авторитетов, она уже демонстрировала неплохие навыки манипулирования окружающими и прогибания их под свои хотелки. Веруна, читая отчеты, лишь за голову хватался, понимая, откуда ноги растут у желания будущей королевы влезть в любой конфликт с ногами и навязать свою точку зрения. И сделать вид, что она не виновата и вообще жертва. Хватило пары консультаций с очень грамотными специалистами, чтобы убедиться, что такое к трону нельзя подпускать на расстояние выстрела из турболазера. Планета умоется кровью, а она будет якобы ни при чем. Слежка за остальными членами семейства тоже не радовала: Винама развила бурную, но крайне осторожную деятельность, привлекая своих родственников. До контрабанды дело еще не дошло, но уже выявили следы махинаций в купле-продаже оружия. И резвая старушка начала коситься в сторону добычи глубинной плазмы, а ведь эта добыча велась под жесточайшим контролем государства, в строго определенных рамках: не больше установленного специалистами объема, чтобы не нанести вред планете и не перенасытить рынок. С этим Веруна планировал разобраться в ближайшее время, поставив Винаму перед фактом, что не стоит разевать пасть на то, что не по зубам, и вообще надо умерить аппетит, потому как зашевелились и остальные три королевских дома. И вот что делать с последними, Веруна собирался обсудить с Абхой, которая наконец завершила свои изыскания и готовилась дать ему отчет о том, что она так упорно искала последние полгода.***
Шми суетливо поправила простую скатерть, расправляя мелкие складочки. Взаимодействие с вышестоящими до сих пор вгоняло в ступор, невзирая на постоянное плотное общение с целителем разума, которому ее представили сразу после прилета на планету. Ей все еще казалось, что все происходящее — лишь сладкий, несбыточный сон, который развеется, как только она откроет глаза, и вновь придется жить в отвратительной реальности, в которой она лишь имущество, а не живое существо. Что поделать, если ей просто не с чем было сравнивать, не на что опереться? Она стала рабыней в раннем детстве, воспоминаний о семье не осталось, лишь смутные ощущения тепла и безопасности, и только сейчас Шми начала понимать, насколько ее представления о жизни и социальном поведении искалечены и неправильны. И работать над собой ей предстоит долго, радовало, что ее сын не получит плохого опыта, такого, как у нее. В тот день, когда ее за руку вытащили из клетки, где Шми, глотая слезы, скорчилась, отбывая очередное наказание, ей казалось, что никакого просвета в этом жутком существовании нет и не будет. Сын орал, требуя кушать, а она плакала от бессилия: молоко почти пропало от скудной кормежки и переживаний, а взять смеси или заменитель попросту неоткуда. Дальнейшее вспоминалось смутно: полный дом трупов, вырезающие по живому взрывчатку и чипы рабы, бронированный с ног до головы мандалорец, несущий ее с Энакином на руках к кораблю… Очнулась она не скоро, не понимая, что вообще происходит, и усиленно сюсюкающий над Энакином молодой мужчина, неизвестно где обзаведшийся бутылочкой с молоком, окончательно поставил ее в тупик. А потом выяснилось, что искали ее целенаправленно, долго и упорно, оказывается, то ли джедаю, то ли не джедаю что-то привиделось или почувствовалось, и космический волшебник оплатил ее поиски — тут Джанго сам плоховато разбирался в вопросе, его вся эта магия смущала и нервировала. Перелет неизвестно куда, потом ее опять закрутило в вихре событий: операция по избавлению от чипа и взрывчатки, лечение от всего и сразу в настоящем медицинском центре, у настоящих медиков, осмотры и прививки — и ее, и Энакина. Разговор с раджем Кеноби, князем планеты, на которую ее привезли. Радж попытался что-то объяснить, посмотрел на нее, махнул рукой и отправил к целителю, на этот раз разума. И вот Шми уже полгода разбирается в себе, своих желаниях и устремлениях, учится быть не вещью, но человеком. Она научится. И Энакина научит обязательно.***
Дуку нежно провел ладонью по стене, прикрыв глаза. Великая Сила… Он прожил в этих стенах практически всю свою жизнь, это был его дом, а теперь… Теперь это лишь здание, в котором он прожил шесть десятков лет. Печально, но факт. Все попытки Яна решить дело миром провалились. Йода не хотел слушать своего падавана, непонятно, по каким причинам. И Ян, с упорством, достойным лучшего применения, продолжавший стучать в закрытые для него двери, сдался. Подготовка шла неторопливо, к тому же Ян не скрывал своих намерений. Не орал на весь Храм, но и не скрывал, потому как, получив одобрение Совета Первого знания, это было бессмысленным занятием. Кому надо — знали, остальных Ян просвещать не собирался. Он взял освобождение от миссий, спущенных Сенатом, не желая отвлекаться на бессмысленную теперь деятельность, и приступил к неторопливым, обстоятельным сборам. Невзирая на пропагандируемый аскетизм, большинство джедаев обрастало имуществом, привозимыми из поездок памятными вещицами, мелочами, подарками и покупками, трофеями и находками. Ян исключением не являлся, к тому же тяга к роскоши и комфорту, видимо, являлась генетической, раз ее даже Йода вытравить своими нравоучениями не смог. Ян любил комфорт. Пусть он одевался скромно, зато его одежда была сшита четко по мерке и из дорогих тканей, поэтому и носилась долго, и выглядела представительно. То же касалось и всего остального: имущества немного, зато лучшее, что можно найти. Кроме того, его квартира была забита разными подарками, а так как Ян вращался преимущественно в высших кругах, то подавляющее большинство безделушек и прочих памятных красивостей стоило нескромных денег, являясь неплохим запасом на черный день. Впрочем, это барахло Ян сокровищами не считал, для него ценность имели знания. Голокроны джедаев, ситхов и даже два артефакта дже’дайи. Свитки, инфокристаллы, книги. Несколько десятков кристаллов Силы, попавших к нему самыми разными путями. Слитки редких металлов. Оригиналы и копии учебных пособий, не всегда одобренных Орденом. И многое другое… все это требовалось собрать, проверить, тщательно упаковать: Ян не собирался ничего оставлять, он даже любимый набор чашек забирал с собой. Впрочем, опять-таки, можно было уйти и без этого, ведь с собой Ян забирал то, что дороже всех сокровищ на свете: последователей. Глупо думать, что в Храме, этом дырявом птичнике, можно хоть что-то утаить и спрятать. Конечно, есть индивидуумы, которые не видят и не слышат ничего, пока под нос не подсунут, так что о том, что Йода окончательно разошелся во мнении со своим последним падаваном, знали все уже через час после беседы. Через два к Яну потянулись посетители на разведку. Первым пришел Цин Драллиг, молча постучавший в дверь, принесший чай, небольшую бутылочку ягодной настойки и закуску. Мастер Боя ничего не говорил, просто сочувственно сопел и подливал в чай настойку, а уходя, впервые за последние Сила знает сколько лет крепко обнял своего брата-падавана и всунул в ладонь обрывок флимпси с номером комлинка. Ян только вздохнул. Переманить Цина к себе он и не мечтал, Драллиг годами воспитывал членов Ордена, обучая, с какого конца браться за сейбер. Он был настоящим мастером, фанатом боя, жил схватками и радовался, когда его ученики росли над собой. Поговаривали, что Цин готовит преемника, но Ян сомневался: Драллигу только стукнуло сотню, а для полукровки-сефи это эквивалентно человеческому сороковнику. Следом за Драллигом потянулись зачастую гораздо более неприятные гости: оппозиционеры решили прощупать являющегося одиночкой Яна и предложить стать знаменем движения. Ян и раньше брезговал внутрихрамовой политикой, а теперь так и вовсе вся эта возня потеряла хоть какой-то смысл. Пока Йода в кресле великого магистра — поменять хоть что-то практически невозможно, Ян успел наслушаться стенаний Толма с Тьюном, а они, на минуточку, члены Совета Первого знания. Нет, можно попытаться устроить революцию или хотя бы бунт на худой конец, но… не факт, что получится, а если получится, то не обязательно то, что планировали. Так что нет. Время шло, Ян осторожно наводил справки, общался и интересовался… Йода несколько раз даже приглашал его к себе, поговорить. Ян отказался. Не о чем им говорить, все уже сказано. И сейчас он стоял посреди Зала Совета, а рядом с ним те, кто решил бросить сытую жизнь в привычном болоте, отправившись навстречу неизвестности. Сила билась океанскими волнами в стенах Зала, у Мейса из носа потекла тонкая струйка крови, но потрясенный до глубины души корун даже не замечал этого. Йода крепко сжал палку, горбясь так, словно ему на спину свалилась пирамида Храма. Лица советников были неописуемы: Яну они напоминали жаб. Выпученными глазами и отвисшими челюстями, наверное. Бесценные воспоминания, бесценные… Он их будет хранить в памяти и иногда вспоминать, сидя в родовом замке поначалу, потом в собственном Храме, наслаждаясь терпким сереннским вином. Да. — Прощайте. Кто-то — Ян не присматривался кто — издал странный неиндентифицируемый звук. Дуку надменно вскинул подбородок, еще раз обвел сидящих взглядом, полным превосходства, после чего поклонился как равный — равному, развернулся, взмахнув полами мантии и вышел из зала, чеканя шаг. Рядом с ним плечом к плечу шагал Сайфо: суровый, подтянутый, с любимыми стилетами в собранных пучком волосах. С таким видом он когда-то штурмовал со своим мастером руины ситхских храмов… Они шли, и джедаи замолкали, провожая взглядами их процессию. Сила гудела от шока и непонимания: такое в последний раз случалось еще до Руусанской реформы. Яна шокированные и полные ужаса взгляды не волновали: документы поданы, заверены, Высший Совет проинформирован… что еще надо? — Есть хочу, — послышался за спиной недовольный голос. — Падаван… — процедил Толм. — Ты два часа назад ел! — И что? — огрызнулся Вос. — А в столовой сегодня пудинг, между прочим! А я молодой растущий организм, мне нужно хорошо и часто питаться! — И давно это с тобой, падаван Вос? — участливо поинтересовался Тьюн. — С сегодняшнего утра, — шмыгнул носом киффар. — Я нервничаю. А когда я нервничаю, я всегда хочу кушать. А сегодня я очень… мгхф! Если верить звукам, Толм заткнул своему болтливому падавану рот чем-то съедобным, судя по запаху и шуршанию обертки. — Ой! — восхитился Тьюн. — А еще есть? Тоже хочу! — Мне тоже. — И я не против. — И я. Сайфо не выдержал, оборачиваясь: — Что вы там… ух ты! А еще есть?! — Это грабеж! — проворчал Толм, продолжая шуршать. — Держи, Ян, — тепло улыбнулся Сайфо, протягивая ореховый батончик. — Твои любимые. Великая Сила! Когда и как он нагрешил, что за ним, вместо вменяемых разумных, готовых строить новый Орден, поперлось вот это вот стадо?! — Неплохо, — прожевав, констатировал Ян. — Как встанем на курс, чаю попьем. — Какая хорошая, свежая и оригинальная мысль! — с энтузиазмом потер ладони Сайфо, его поддержали согласным гулом. Ян мысленно вздохнул. Бедная Дженза. Его сестру ждет много потрясений. — А когда мы увидим Оби? Я очень хочу его увидеть! — пузырился нездоровым энтузиазмом Вос. — Он мне… мгф! — Жуй, падаван, не отвлекайся, — посоветовал ему Толм. — Мы пришли. Трап поднялся, и купленный Дуку корабль взмыл в небо, унося их в новую жизнь.***
Винду коснулся пальцами подбородка и опустил глаза, рассматривая кровавые потеки. Голова гудела колоколом, в который со всей дури зарядили бревном. Коллеги-советники сидели пришибленные, не в силах осознать масштаб катастрофы. Йода молча вперился в пространство, вцепившись в палку, пустое кресло Сайфо-Диаса молчаливым укором багровело третьим по счету с левой стороны. Йаддль недовольно пошевелила ушами, спрыгнула с кресла и неторопливо направилась к дверям, распахнув их взмахом руки. Шелестели юбка с мантией, тихо цокали когти. Подойдя к дверям, древняя мастер-джедай покачала головой, уставившись на своего собрата. — Рад ты, нет? Твоя вина. Йаддль давно скрылась за так и оставшейся распахнутой дверью, джедаи загомонили, обвиняя и возмущаясь, а Винду все сидел, уставясь на засохшую на пальцах кровь. Это было даже хуже, чем когда перед ними стоял мальчишка Кеноби. И дело не в том, что будущее раскалывалось и осыпалось перед глазами, а в том, что Винду понимал: это только начало. Уход мастера из Ордена — всегда трагедия. Всегда удар. Именно поэтому бюсты Потерянных стоят и заставляют задуматься одним своим видом. Сегодня Орден не просто потерял семерых мастеров и четырех падаванов, нет. Сегодня Орден лишился трех Родословных. Полная потеря. От последней Родословной Йоды остался только Квай-Гон, но он уже ясно высказался: никаких больше падаванов. И на этот раз Йода его не переиграет и не возьмет измором. Да и вообще Джинн в последнее время все больше и больше отходит от политики, не желая заниматься переговорами. Ховер-кресло стронулось, неторопливо направившись к дверям, унося угрюмого Йоду прочь. Гомон стих, мастера переглянулись… и тоже направились кто куда. Последним ушел Тивокка, горестно вздыхая, оставляя Винду в гордом одиночестве размышлять над судьбой Ордена.***
Земля изогнулась и попыталась ударить в лицо, Оби-Ван оттолкнулся, почти делая колесо, и покатился по мягкой траве. Наконец небо перестало крутиться, застыв в одном положении, подросток сел, тяжело дыша, взбунтовавшийся было желудок резко успокоился. — Ты как, живой? — перед глазами появилось озабоченное лицо Джона. — Вроде бы. Да, — выдавил из себя Оби, вставая на немного трясущиеся ноги. — Получилось? — Получилось, — кивнул Антиллес, и Оби заорал, вскидывая руки к небу, прямо как пресловутый Рокки, только лестницы не хватало. — Получилось!!! Джон хмыкнул, с усмешкой наблюдая за радостно скачущим учеником, горланящим от избытка чувств. Его можно было понять — повод для радости имелся, да еще и какой! Сегодня Оби-Ван впервые шагнул сквозь пространство, телепортировавшись на три метра вперед. Бой с ситхом, едва не угробившим Кеноби с концами, действительно дал мальчишке тот толчок в развитии, которого ему не хватало. Естественный и закономерный результат: чем опаснее окружение, тем быстрее развиваешься, это все знают. Вот и Оби-Ван мало того, что научился за доли секунды проваливаться в медитационный транс, входя в своеобразный боевой режим, так еще и сообразил, как скользить сквозь пространство: та самая техника, которую демонстрировала Темная женщина. Джон не раз видел ее исполнение, учитель даже пару раз брала его с собой, пытаясь вбить науку в голову, но у него все не получалось овладеть ею до конца. А у Кеноби получилось. Они много раз проводили разделенную медитацию, Джон описывал технику, подробности и неочевидные на первый взгляд мелочи, и подросток, тренирующийся как одержимый, сумел повторить то, что Куро не собиралась передавать никому, кроме своих падаванов. Впрочем, и Орра Синг, и Ки-Ади-Мунди, и даже А`Шарад Хетт не могли похвастать, что овладели данной техникой. Знать знали, но и только. Что поделать, учила Куро крайне своеобразно и как-то выборочно. Это вот Джона действительно пыталась научить, да Мунди, остальным так не подфартило. Размышления прервал Оби-Ван, пришедший в себя и вновь попробовавший повторить успех. Силуэт подростка словно растянулся, как на огромной скорости. Шаг, но очень продвинутая версия. Еще раз. Еще. — Я понял. Кеноби замер, сосредотачиваясь… и исчез, появившись в десяти метрах от Джона. Потом снова исчез и появился прямо перед ним. Рывок за руку, и они вдвоем вывалились на вершине холма. — Получилось, — уверенно кивнул Оби-Ван.***
— Вот. Абха положила на стол древнюю даже на вид книгу, переплетенную в настоящую кожу, вываренную в масле. Веруна благоговейно коснулся золотого обреза, открыл книгу, любуясь толстыми плотными страницами, покрытыми написанным от руки текстом. Великая богиня! Это ж сколько ей веков? — Что это? — Сборник законов, касающихся престолонаследия, — улыбнулась Абха, открывая на нужной странице. — Читай. Веруна пробежал глазами название раздела, моргнул… И изумленно уставился на Абху. — Ты понимаешь, что это? — в горле короля першило. — Революция, — без тени сомнения ответила Абха. — Революция.