Because The Night...

Осень 1967

Его улыбка во сне все также не переставала удивлять Патти, когда они сидели поздно вечером на полу, на котором едва можно было заметить старый потрепанный коврик, и их ноги, сплетенные между собой, создавали лишь больше тепла, грея друг друга в ночи. Они так и не привыкли за такое короткое время засыпать на своих местах, все также увлекаясь рисунками, пока с утра снова не просыпались лицом друг к другу, и Роберт с некой застенчивостью смахивал с ее лица черные, как смоль, пряди волос, желая увидеть такое странное, но абсолютно привычное и родное лицо. Первые дни после того, как Патти распаковала свой желто-красный чемодан, они делили вместе небольшую квартиру, пока Патрик еще не вернулся из своей поездки домой. Комната, такая крошечная и неудобная, была отделана Роберту в этом месте, однако рисунки и самодельные оригинальные картины, сделанные из всякого ненужного хлама, создавали ту атмосферу безграничного вдохновения, о котором они могли лишь только мечтать. Казалось иногда, будто по комнате прошелся слон, что оставил после себя беспорядок, но Патти лишь пожимала плечами, как и Роберт, явно не заинтересованные в том, чтобы что-то с этим сделать. Сегодня ей приходилось вставать пораньше, когда она случайно задела рукой кружку с недопитым дешевым кофе, и все разлилось по полу, стоило Патти скорее вскочить на ноги и быстро убрать грязь. Роберт лишь слегка шевельнулся, нехотя разлепляя глаза, увидев перед собой уже на ходу одевающуюся девушку, чья несуразная фигура уже стояла в дверном проходе, пытаясь отыскать ключи от этой забытой Богом квартиры. Патти всего лишь стоило улыбнуться ему на прощание, как он тут же упал обратно на деревянную поверхность, умиротворенно зажмурив глаза. Да, начало, определенно, казалось отличным. Их смены не всегда совпадали в «Брентано», но по своей возможности он каждый раз приходил в другой конец района, чтобы забрать Патти с магазина, подавая ей руку, что она с радостью принимала, стоило им пойти по шумным тротуарам, заглядываясь на неоновые выставки и еще много прочих вещей, которые они позволить себе не могли. Их денег едва хватало, чтобы сводить концы с концами, однако ни Патти, ни Роберта это не волновало. Они шли своим размеренным шагом, не задумываясь о других людях, что странно озирались на них, стоило Патти зачитать перед ним новые строки своих поэм, а ему рассказать, как бы он нарисовал ту или иную картину. В этом мире, пожалуй, таким чудакам места попросту не оказалось. Они застенчиво смотрели порой друг на друга, не решаясь сделать первый шаг или заговорить, но стоило Роберту принять всего лишь немного кислоты, то он становился самым послушным зрителем, внимающим каждое слово из историй Патти о собственном детстве, о том мире, что она видела своими глазами. Иногда он протирал глаза, неуверенно уставившись на нее, с такой широкой нелепой улыбкой и глазами, уже сияющими, как самые чистейшие сапфиры, и не знал, что оставалось вымыслом, а что — правдой. Но ее непревзойденное очарование, что он нашел с самых первых дней, могло лишь сильнее его убедить в некоторых вещах, которые он прятал даже от себя глубоко-глубоко, предпочитая не вспоминать тот позорные арест из-за чертового журнала, когда отец обо всем узнал. Тогда его охватил такой стыд, что все его попытки восхищаться мужским телом сошли на нет — он хотел доказать и себе, и остальным, что все еще был нормальным. — Как прошел рабочий день? — спросил он на следующий вечер, когда не смог забрать Патти с работы. — Надеюсь, что весьма неплохо, — ее странная небольшая сумка упала на пол, стоило прикрыть дверь их комнаты, когда она заметила разные куски цветного картона, линейку и чертежи, а также что-то наподобие рамы для будущей картины, когда Роберт поднял голову, с любопытством разглядывая ее. — Чем сам решился заняться? — Сегодня я вдохновляюсь Дюшаном, — пробормотал он, снова погружаясь в работу с головой. Сложно было сказать, когда они стали такими неразлучниками, однако они проводили почти все время вместе, до сих пор в ожидании Патрика. Прошло почти две недели, и они достаточно сблизились, все также продолжая засыпать вместе, рука об руку, только уже на кровати, которую ей любезно уступил Роберт, не гнушаясь погнуть свою спину на неудобном старом диване, чьи пружины то и дело постоянно впивались в бока. Ее руки мягко бродили по его предплечьям, дотрагиваясь до таких же непослушных кудрей, как и его собственный характер, и после чуть отодвигалась, все еще никому не доверяя себя, пытаясь каждый раз не напоминать себе, чем обошелся ей тот случай с рожденной совсем недавно малышкой. — Доброе утро, соня, — Патти лишь услышала недовольное ворчание Роберта, перевернувшегося на другой бок. — Вставай, сегодня твоя очередь идти так рано на работу. И не забудь, что сегодня ты обещал встретить Патрика. Я тут подумала… В ее голосе слышалось явное сомнение, и сон как рукой сняло, когда Роберт резко развернулся, крепко беря ее за руки. Патти уже знала, чем являлся подобный жест, и она полностью вверяла себя в его руки, забывая о незнакомцах, неловких ситуациях и отсутствии нормальной одежды, подходящей для незваных гостей. Роберт держал ее за руки, и Патти ни о чем не помнила, даже о скудном завтраке, который они могли себе позволить, наскрябав немного денег, чтобы приготовить самое простое и легкое. — В холодильнике мышь повесилась, — ответила она, иногда поглядывая за Робертом позади нее, который наспех надевал свои брюки и рубашку для работы, хотя в жизни совершенно не любил их носить, предпочитая что-то свободное и удобное. — Так что я полагаю, мы сегодня опять без завтрака. — Тебе больше везет, с тобой всегда Френсис, не дающая оголодать окончательно во время рабочего дня, — она налила ему в кружку чай и отдала несколько крекеров, пока Роберт ел наспех перед работой. — Ничего, я найду, чем себя прокормить. Раньше так было, так и останется, — он быстро взял обувь в руки, подходя к Патти, что смотрела на него слишком весело, и хотел поцеловать ее в щеку на прощание, но… она чуть повернула голову в сторону, явно не ожидая от него такой бурной реакции, когда их губы соприкоснулись в кратком, но звонком поцелуе. Роберт несколько неловко отодвинулся, но не смог не улыбнуться, все же еще раз целуя ее в щеку, прежде чем закрыть за собой дверь квартиры. Патти дотронулась до собственных губ, чувствуя вкус пригоревшего старого кофе и одеколона, которым пользовался Роберт. Стоило добраться до работы, засматриваясь при этом на дорогие витрины с одеждой, книгами, едой, как людей становилось все меньше и меньше рядом. Иногда мир сужается до самых сокровенных мыслей, что и море кажется по колено, а широкий тротуар лишь одиноким маленьким ручейком с рыбешкой, барахтающейся в нем. Солнце ярко светило в зените, заливая все пространство теплыми желтыми лучами, мягко касаясь верхушек домов, стекол машин и кроны зеленых деревьев, еще вовсе не собирающихся сбрасывать летние краски с ветвей. Френсис Финли уже стояла за кассой, когда Патти улыбнулась, переодеваясь в подсобке магазина, чтобы наконец-то приняться за свой рабочий день. В свободный момент от покупателей строки текли по бумаге, создавая строфы, превращающиеся в цельную небольшую поэму. Интересно, что бы сказал Роберт, как только она бы показала ему витиеватые слова на небольшом клочке бумаге, исписанном вдоль и поперек. Френсис тихо посмотрела у нее за плечом, прикрывая подругу ото взора посторонних людей, то и дело заходивших днем рассматривать книги. Локоть пнул Патти в бок, и тут же взор устремился в подсобку, где обычно Френсис ей оставляла пару пластиковых контейнеров с едой и горячим чаем, не позволяя голодать своей подруге ни при каких обстоятельствах. Хоть и Френсис тоже едва сводила концы с концами, но деньги хотя бы немного всегда водились в ее карманах синих джинсов. Сытость отупляла, однако голод вводил в состояние уныния и тоски. Между первым и вторым Патти всегда выбирала первое, предпочитая быть хоть немного наевшейся, чем ждать нового дня, когда появятся мистическим образом деньги. Горячий суп коснулся желудка, а тело наполнялось бесконечным теплом, стоило ей снова выйти в главный зал, считая часы, когда за ней наконец-то уже придет Роберт. Его никогда невозможно было перепутать с кем-то другим: эти кудрявые темные волосы, выдающийся подбородок, слегка полноватые губы и эти необыкновенно ярко зеленые глаза, заглядывающие буквально в душу тем, кто попался под его руку. За эти дни она уже поняла, что Роберт никогда не любил улыбаться на людях, ограждая себя от остальных, но стоило Патти появиться рядом с ним, как его взгляд искрился радостью и облегчением, а губы складывались в скромную, но по-мужски приятную улыбку. Рука об руку они вышли из «Брентано», когда Роберт наконец-то появился на пороге по окончании ее рабочей смены, зовя Френсис и Патти, подсчитывающих наличные в кассе. Он так и не сдвинулся с места, наблюдая из-за книжных полок несуразную фигуру Патти, успевшую уже снять фартук и взять свою старую сумку, пока Френсис убирала все помещение, закрывая его после долгого рабочего дня. Весь Виллидж расстилался перед ними, и отнюдь сегодня был не вечер уходить сразу же домой, особенно, когда в карманах немного звенело мелочи, чтобы зайти в продуктовый и купить немного еды для себя на несколько дней, учитывая, что скоро еще появится еще один рот в квартире. — Что думаешь? — Патти, сильнее сжала его руку, прижимаясь к нему, когда Роберт пробегался глазами по свежим не ограненным строкам очередной поэмы. — Это прекрасно, действительно прекрасно, Патти, — он не повернул головы к ней, однако лишь сложил аккуратно клочок бумаги к себе в карман куртку, наслаждаясь прогулкой по вечернему Нью-Йорку. — Куда пойдем? Он знал ответ на вопрос, однако все также решил переспросить, надеясь, что они не слишком быстро добегут потом до дома. И правда, прошел не один час, прежде чем они вернулись на Уэверли-Авеню, поворачивая ключ в замочной скважине, все еще продолжали смеяться, обдурачив одного мороженщика с тележкой пломбира. Хорошо иногда хоть что-то получать бесплатное, зная, что за такую мелкую пакость тебе абсолютно ничего не светит. В коридоре едва горел свет, стоило им зайти на кухню и уместить на нижней полке в холодильнике еду, готовя совсем что-то простое, прежде чем снова расположиться на полу в мансарде с кружками чая и обложить себя рисунками и чертежами, когда они нашли старый проигрыватель, вставляя пластинку, купленную совсем недавно Патриком Surrealistic Pillow. «White Rabbit» Патти уже слышала, прогуливаясь по Нью-Йорку в самый первый день приезда. И вот вновь она слышит мелодичный голос Грейс, завлекающий за собой, когда Роберт уже вовсю валялся на полу, прикрыв глаза, и похлопал рукой, зазывая Патти сесть рядом с собой. — Расскажи мне что-нибудь, — прошептал он, уместив голову на ее коленях, стоило ей умоститься рядышком, гладя по темным его кудрям, наблюдая за его зажмуренными глазами от удовольствия такого простого прикосновения. — Тогда слушай, — ее мелодичный тихий голос касался его ушей, будоража все внутри от ужаса истории, когда она взяла карандаш с бумажкой и набросала небольшой рисунок о том, как ей виделась эта история. Это было что-то странное и одновременно интригующее, словно истории о напуганных детях мало когда производили столько впечатлений на взрослых людей. Но вместе с тем, как шел ее рассказ, тем больше она впадала в грусть и уныние, вспоминая о своей девочки, у которой сложится вполне хорошая жизнь. Ее рука перестала гладить его волосы, и Роберт слегка напрягся, поднимая голову с ее колен, чтобы заглянуть в глаза. Да, он никогда не сомневался, что мог видеть ее насквозь, все ее сомнения и страхи. А было ли это толчком к тому, что последовало дальше? Ведь такой ропотный и застенчивый мужчина никогда бы первым не потянулся к губам, запечатлев такой краткий, но мягкий поцелуй. Патти однозначно ему нравилась, однако он и помыслить не мог, что спустя лишь мгновение она потянется к нему сама, лаская щеки большими пальцами, не давая возможности ему отстраниться. Он перетянул ее к себе на колени, не переставая целовать ее лицо, везде где бы он мог дотянуться, пока ее руки все также неуверенно лежали на плечах, слегка сминая простую белую футболку. Глаза закрыты, а губы настолько мягкие, что их прикосновение словно крыло бабочки, аккуратно и быстро летающей возле цветка со свежим нектаром. Патти дрожала в его руках, все еще испытывая страх, чем могло все это закончиться, стоило только ему скользнуть рукой под ее рубашку, гладя неуверенно прохладную кожу ее спины, словно сам не знал, как это между ними все происходили. Да, обычно все пары, знакомящиеся в их время, уже на эту же ночь уже делили друг с другом постель, а на следующее утро съезжались, однако в их случае все вышло совершенно наоборот, и никто совершенно этого не боялся. Никакой спешки, никакой грубости. Лишь руки, исследующие тело другого, пока пальцы слегка сжимали края одежды, пытаясь ее снять с Патти. Ее взгляд остановил его, когда она неловко слезла с его колена, решительно поправляя одежду, пока Роберт с таким быстро колотящимся сердцем ждал вопросительно ее ответа. — Патти?.. Что не так? — ему так хотелось доказать, что они не пожалеют об этом решении, но он терпеливо ждал ее, давая ей столько времени, сколько она хотела, чтобы поддержать ее в таком случае. — Мне надо кое-что рассказать. Я вряд ли бы смогла это скрывать, но… — она слегка нахмурилась, решив начать с самого начала, как она еще жила в Чикаго в прошлом году. Ее переживания всплыли наружу, когда она рассказала о том юноше, с которым она с радостью переспала, совершенно забывая о последствиях бездумного поступка. Поделилась с ним ее внезапной беременностью и рождением славной дочки, которую пришлось отдать на удочерение другой семье, имевшей возможность воспитать ее достойно. Но как только она замолчала, Роберт внимательно оглядел ее фигуру и молча кивнул, понимая, к чему она вела весь этот рассказ. Его теплая рука коснулась ее запястий, которые он взял в свои ладони, несильно сжимая их. — Если бы мы все смотрели на шрамы, мы бы давно спрятались за тонной одежды, боясь самих себя, — его большой палец руки мягко поглаживал кожу ладони. — Эти рубцы останутся для тебя всего лишь напоминанием, что однажды ты совершила прекрасную ошибку, от которой пришлось отказаться в итоге. Но это нисколько не портит тебя, Патти. И тебе не стоит бояться того, что скажут мужчины, разглядев их. Пусть все катится к черту, если никто не может понять те усилия, через которые ты прошла. Его слова одновременно вводили в ступор и окрыляли, когда она, совсем не задумываясь, потянулась вновь к его губам, пропуская сквозь пальцы шелковые пряди его волос, позволяя им подняться с пола и наконец-то снять и с себя, и с него футболку с рубашкой, обнажая их кожу до тех пор, пока она вновь смущенно не прикрыла себя руками, не желая заглядывать Роберту в глаза. Всего лишь просто касание его ладони к щеке, и Патти не могла противиться этому внимательному взгляду зеленых глаз, уступая ему все, что угодно, позволяя рассмотреть внимательнее красные следы растяжек на животе, когда его губы мягко их поцеловали, снимая с них остатки одежды, позволяя обоим упасть на узкую кровать, чтобы с нее не упасть. Все забывалось под такими долгими и мучительно медленными прикосновениями, что кожа продолжала гореть у обоих, пока руки исследовали обнаженные тела, притягивая друг друга ближе к себе, когда ее руки немного с силой притягивали его бедра, желая отчаянно снова ощутить себя такой живой и не бояться о последствиях, впервые осознавая, что с общей крышей над головой и тем, что они делили на двоих, им не стоило беспокоиться и заботиться о многих вещах на следующий день. Нужно было почувствовать себя наполненными, сильными, отчаянными. Он изучал ее тело в темноте с осторожностью и внимательностью, пока пальцы двигались с силой, доводя ее до изнеможения, когда ее губы жаждали новую волну поцелуев на грани отчаяния. Она лишь мягко шептала что-то бессвязное ему на ухо, прося лишь о том, чтобы это мгновение не прекращалось ни на минуту, пока его губы тем временем горячо опаляли ее шею, спускаясь все ниже и ниже, продолжая все ее тело содрогаться от новой волны дрожи, пробежавшей по всей крови. Ее руки снова притянули к себе, стоило только отдышаться, когда она еще чуть сильнее расслабилась, вовлекая в очередной поцелуй, замирая лишь на мгновение от ощущения наполненности, что ее голова слегка откинулась назад на подушках, пока ее ноги чуть сильнее сжимали его талию, побуждая двигаться и не останавливаться, когда его дыхание ускорилось. Но он твердо взял ее лицо за подбородок, прося лишь взглядом ее не отводить от своих глаз внимания, ускоряя движения, когда они снова встретились губами, заглушая стоны поцелуями, когда шепотом имена слетали с языков, и эйфория поглотила их с головой, вытесняя все мысли до единой, отчего стало так пусто, но приятно в мыслях, что Патти продолжала гладить его потную спину все еще разгоряченными руками, прежде чем он перекатился и устроился рядом, притягивая ее ближе к себе, не позволяя вновь упасть с этой старой и такой неудобно узкой кровати. Утром Патти услышала шум на кухне, когда Роберт лишь сильнее стал ворочаться и перевернулся на другой бок. Она нахмурилась слегка — их субботнее утро было безнадежно испорчено, а еще они напрочь забыли про Пата, который должен был приехать вчера вечером, но что-то его очевидно задержало. Однако на кухне доносился не один голос, пока кто-то кого-то осуждал, а другие лишь нерадостно отнекивались, явно не очень радостные скорым приездом родни. — Мама, я совершенно не думал, что вы последуете за ними, — начал Патрик, с которым Патти еще не имела части познакомиться. — Мы должны были убедиться, где вы будете жить и какие условия в этой каталажке, — женщина лет сорока пяти с кислым выражением лица разглядывала кухню, видя очередной беспорядок и отсутствие сильно еды в холодильнике и на полках в остальных ящиках. — Как вы с Маргарет можете жить в этом доме? — С милым рай и в шалаше, — донесся до Патти ответ Маргарет, светловолосой приятной по голосу девушки, что даже не хотела перечить будущей свекрови. Патти по привычке выскользнула по-тихому из их комнаты, даже не вспомнив совсем, что она вышла обнаженной к большой посторонней компании, когда все на месте застыли при виде незнакомки и прикрыли несколько глаза, заметив ее обнаженную фигуру. Ее волосы после сна, как обычно, были растрепаны, но до сегодняшней ночи, когда они с Робертом засыпали на полу в обнимку, на утро ему нравилось перебирать это безобразие ее черных волос, приводя их хоть в какое-то подобие порядка. И сейчас она слегка причесала их пальцами, смотря неотрывно на остальных, что его рот открылся от удивления: первый раз в жизни она выходила обнаженной перед остальными и совершенно не боялась, что о ней скажут другие. — Привет, — кратко ответила она, заглянув в холодильник, перед тем, как открыть дверь ванной комнаты и привести себя хоть в какой-то божеский вид. — Боже мой! — воскликнула мать Патрика, пребывая до сих пор в состоянии шока. — И неужели так выглядит современный Нью-Йорк? Патрик, неужели здесь ты собираешься жить с невестой? — Мама, перестань, — начал Патрик, когда услышал знакомый голос, зовущий кого-то по имени Патти, что означало лишь одно — эту незнакомку так и звали. С мансарды вышел Роберт, такой же потрепанный и слегка растерянный, когда заметил всю компанию на кухне. Одетый лишь только в черные джинсы, он кратко всех поприветствовал, спрашивая, куда подевалась Патти. Роберта немного позабавило шокированное лицо матери друга, учитывая, что, возможно, его отец и мать также бы отреагировали на такое яркое сегодня появление незнакомцев, ведущих себя, как сущие эксгибиционисты. Патти вышла чуть позже из ванной лишь только в одно из рубашек Роберта, застегнутых на пару пуговиц, стоило ему улыбнуться, и Патти незамедлительно подошла к нему, обняв за талию и поцеловав в щеку. Они завтракали у себя в комнате, не решаясь присоединиться к целой семейке, пока Патрик с силой не выгнал их, объясняя матери, что волноваться и вовсе не стоило обо всем. Они смогли встретиться лишь за ужином, когда Маргарет приготовила несколько блюд, давая наесться абсолютно всем. Подруга Роберта казалась им необычайно странной, но, с другой стороны, они видели в ней самого Роберта. Такая же эксцентрика, такая же манера говорить и рисовать, этот порой чересчур уверенный взгляд на некоторые вещи по жизни. Понравилась бы такая женщина любому мужчине? А Роберт любой другой красотке, хотевшей с ним познакомиться? Они идеально подходили чисто внешне друг другу, выглядя как два пришельца по середине огромной пустыни. — Так значит, у тебя появилась подружка, Роберт? — с любопытством спросил он, наблюдая за Патти и Маргарет, вместе что-то обсуждающих. — И только меня не было, как у тебя тут резко все изменилось. Не мерещится ли мне это? — Ой да заткнись, Пат, — его рука пихнула друга в плечо, когда они вернулись к столу, и Маргарет с увлечением рассказывала о предстоящей подготовки к свадьбе, позволяя друзьям пока пожить с ними, не пытаясь их прогнать из квартиры. Патти слушала мерное дыхание Роберта, когда они лежали на кровати, сплетаясь ногами и руками, словно они были одним большим единым клубком конечностей. Они вместе долго обсуждали новоявленную парочку, и Роберт даже попытался нарисовать их карикатуру, но все это отошло на второй план, стоило Патти вновь оказаться в его поле зрения. Если бы его родители также рано приехали к ним однажды, у Роберта было бы слишком много проблем, которые он не смог бы решить в одиночку, ведь он никогда не мог противостоять сильно отцу, поражаясь бессильности матери и упертости отца. У них на четверых была общая крыша над головой, а еще обед и даже завтрак, которым умудрялись делиться Патрик с Маргарет, понимая, что с таким бедственным положением те бы не протянули слишком долго, смотря, как временами Патти впадала в полное уныние и ее охватывали бесконечные потоки слез, когда лишь Роберт садился рядом и обнимал ее, ласково в ответ называя ревушкой. А еще ему вечно приходилось извиняться перед своими соседями, каждый раз когда Патти проявляла характер и не хотела идти тем на уступки, после чего он не говорил и слова ей об инциденте, полагая, что ссоры между ними просто невозможны. Разве можно было с такой девушкой спорить? За этот месяц, проведенный вместе, он перестал считать себя закрытым и отчаянным до вниманием мужчиной, который привыкал слишком быстро компанию вечного одиночества вместо тех, кто всегда оставался с ним. — Патти… — его руки слегка касались ее щек, когда он восторженно видел ее новый рисунок и со смелостью начинал обсуждать то, что видели на новой выставке в Метрополитене его сотоварищи по работе, отчего он решил накопить немного деньжат, чтобы пойти вместе поглазеть на экспонаты. — У нас не будет столько денег на два билета. Придется тебе идти одному, — начинала Патти, с грустью смотря на ценник. — Но ты можешь все пересказать мне, когда вернешься оттуда, не так ли? Он лишь улыбался, провожая ее до работы, отмечая, что она носила его рубашку уже несколько дней, не решаясь с ней прощаться. В какой-то раз он случайно надел ее футболку и даже нисколько не удивился, что никто не заметил отличий в одежду, когда это стало полной привычкой иметь один гардероб на двоих, экономя так на вещах и деньгах. Ее губы мягко коснулись его щеки, когда она зашла в магазин, наконец-то попрощавшись с ним перед началом дневной смены. Из «Брентано» Патти вернулась не с пустыми руками, показывая новый издание произведений Рембо, и она радостно целый час ему говорила о том, что ее так сильно вдохновляло и что она могла бы подчерпнуть для ее новой поэмы, пока Роберт данный рассказ зарисовывал на бумаге красками, стараясь сделать его как можно больше сюрреалистичным, не забывая ей самой рассказать о новой выставке и его собственных впечатлениях, показывая ей новый билет, с которым она могла бы пойти в Метрополитен на следующий день, чтобы увидеть все своими глазами. Так они продолжали жить. Бедно, но счастливо. Роберт не мог не нарадоваться, как многое в жизни менялось лучше, стоило Патти лишь появиться на пороге этой квартире, как он уже задумывался о том, что стоило, может быть, сменить комнаты и съехать от друзей, попытав счастье на новом месте. Ему хотелось также, как и Патти, сделать что-то с этими отношениями, когда они продолжали прогуливаться по Виллиджу и «Двойке», наслаждаясь вечером и простой компанией, пока Роберт все так же оставался под кислотой, и он не мог не нарадоваться тем, что совсем недалеко стоял автомат с фотографиями, где они сделали свою первую не очень хорошую и расплывчатую фотографию вдвоем, позже намереваясь сюда вернуться вместе и сделать еще парочку таких же, пока эта так и осталась валяться на дороге, когда они совершенно обо все позабывшие решили сесть на метро и доехать до Бруклина, заваливаясь с шумом в квартиру, хоть и пытались не разбудить Пат и Маргарет. — Ты уже подыскивал место? — спросила она, натягивая на них одеяло, стоило им устроиться на кровати. — Пока еще нет, но мы должны быть уверены, что потянем это место, а пока, может быть, еще месяц или около того нам придется пожить с Патриком, пока они будут терпеть твое отвратительное поведение. — Отвратительное? — Ты постоянно хамишь ей, а мне приходится извиняться, хотя я здесь совершенно ни при чем. — Она мешала мне читать вслух, когда включила этот дребезжащий фен, — Патти надулась, пряча лицо в основании его шеи. — И тем не менее, нам придется друг друга терпеть еще столько, пока мы не встанем на ноги. Роберт был твердо убежден, что надо подыскивать квартиру, однако их ни один вариант не устраивал. Либо цена высокая, либо условия хуже некуда. Но он продолжал держать Патти крепко в руках, чувствуя, как она лишь сильнее прижимается к нему, лежащему на самом краю, что он даже боялся пошевелиться, как бы не упасть с грохотом на пол. Ему нравилось, что в мансарде было столько разбросанной бумаги, карандашей и ручек, рисунков и книжек, что это ему напоминало о том беспорядке, что он каждый раз устраивал в Пратте, закрываясь в своей комнате. Он оглянулся, смотря как звезды на ночном небе ярко сверкали над целым Нью-Йорком, а Луна была похожа на большой золотой самородок, поражающий своей формой и переливающимся светом. Хотелось верить, что завтра они продолжат поиски, а им выдадут деньги по окончании месяца, поэтому он все еще раз оглядел комнату, смотря на желто-красный чемодан, с которым пришла Патти, и не мог не улыбнуться легко, зная, что она решилась остаться здесь с ним, а не уехать к родителям домой, эта мысль согревала его изнутри. Его губы легко коснулись ее лба, когда он устроился чуть поудобнее, смотря на спящую Патти, прежде чем выбраться из постели и рисовать пейзаж за окном, хотя он знал, что это совсем не его стезя. Его обнаженная спина с острым позвоночником освещалась лунным светом, когда Патти еле-еле смогла разлепить глаза от отсутствия теплого тела рядом и лишь улыбнулась при виде его, снова погружаясь в сон, желая выспаться перед завтрашней работой, пока у Роберта был очередной приток вдохновения. И все же художниками было быть не так уж и плохо, особенно когда это влияет на жизнь во всех направлениях. Их ждали еще поиски, но об этом можно не беспокоиться, ведь это совсем не означало, что пришлось бы расстаться. Счастье лежало на открытой ладони, которую они с радостью сжимали, ничего не замечая в этой скудном окружения вокруг них.