Friendly Favours

— Ты плакал? — улыбаясь, веселится Чонгук и, смеясь, запрокидывает голову. — Я многого ожидал от своего первого поцелуя! — Даже при том, что Чимин использует довольно оборонительный тон, ему трудно вести себя так, будто он взаправду оскорблен. Нелегко притворяться, что он возмущен, когда Чонгук так сильно смеется, и когда он знает, что история его первого поцелуя действительно глупая. — Я почувствовал себя обделенным, — добавляет Чимин, и его собственный короткий смешок срывается с полуоткрытых губ. Он слушает, как Чонгук снова смеется, и поднимает голову, чтобы посмотреть на небо, думая, что смех Чонгука — один из лучших звуков в этом мире. Небо почти полностью затянуто тучами, солнцу лишь изредка удается пробиться сквозь облака, но Чонгук полностью восполняет недостаток света. Чимин смеется, и его глаза щурятся так, будто он прячется от солнечных лучей. Они оба сидят на траве на берегу реки. Чимин скрестил ноги и оперся на выставленные назад руки, перенося на них вес. Они сидят тут уже довольно долго, болтая обо всем подряд. Они были оживлены ровно настолько, насколько позволял проведенный на лекциях день. Сегодняшний учебный день был довольно скучным, и от первой и до последней пары Чимин с нетерпением ждал встречи с Чонгуком. За последние несколько дней Чимин пришел к выводу, что кольца, которые он купил для них, являются одновременно благословлением и проклятием. Чимин любит их, потому что они связывают его и Чонгука, они говорят о силе их дружбы, и каждый раз, когда его взгляд останавливается на серебряной полоске, пока он сидит на паре, он получает мгновенный заряд энергии. Это здорово. Но с другой стороны, оставшуюся часть пары Чимин обычно проводит в беспокойстве, желая, чтобы учебный день скорее закончился и он смог увидеться с Чонгуком. И это не здорово. У него даже нет совместных пар с Чонгуком в этом семестре, но тот все равно умудряется отвлекать его во время учебы. Чон Чонгук действительно хорош во всем, не так ли? — Чимин, ты был в девятом классе. — Чонгук успокоился достаточно, чтобы нормально говорить, но, судя по выражению его лица, он может не выдержать в любую секунду. — Насколько велики были твои ожидания? — Достаточно велики, чтобы я расплакался, когда вернулся вечером домой. — А чего ты, давай честно, ожидал? — Даже не знаю.… — бормочет Чимин, но улыбка, растянувшаяся на его лице, говорит об обратном. Он смотрит на Чонгука и видит, что его брови изогнулись точно так же, как уголки губ, и он знает, что тот ему не верит. — Неужели? — с лукавым выражением лица усмехается друг. — Ладно, ладно, — сдается Чимин. — Когда я был молод и наивен, у меня могло сложиться впечатление, что первый поцелуй должен быть не чем иным, как волшебством. — Чимин качает головой, находя более чем забавными свои воспоминания из средней школы. — Я думал, что это должно быть потрясающе, что будет фейерверк и все такое, но это было просто… — он колеблется, морща нос, — мокро. — Ух ты, — хихикает Чонгук. — Ты уже тогда смотрел свои ужасные романтические фильмы, да? — Он вытягивает ноги на траве перед собой. — Эти фильмы отравили твой разум. Заставили поверить во что-то столь глупое и нереальное. — Да? — Чимин спокойно воспринимает маленькую колкость Чонгука и без проблем отвечает ему тем же. — А сколько раз ты прыгал с лестницы, когда был ребенком, потому что думал, что можешь летать? — Оставь меня и мои фильмы о супергероях в покое. — Какой обидчивый. — Раны еще свежи, Чимин. — Раны от прыжков с лестницы или от того, что твои детские мечты оказались разбиты? — Чимин считает, что он должен немного подразнить Чонгука, пока может, — упускать такую возможность было бы глупо. Чонгук смотрит на воду, словно решаясь предаться болезненным воспоминаниям о прошлом. — И то, и то. Иногда, когда я лежу в постели поздно ночью, я чувствую, что мои раны все еще ноют. — Звучит ужасно. — Как есть. — Он замолкает, но только для того, чтобы убедиться, что Чимин смотрит на него, когда на его лице появляется улыбка. — Но это не так ужасно, как твой первый поцелуй. — Дурак, — бормочет Чимин, но улыбка Чонгука все смягчает. Их разговоры в игривом тоне и подшучивания всегда оставляют его в хорошем настроении. Не то чтобы у него было плохое настроение до этого. Но сейчас он чувствует себя еще лучше. — И что насчет тебя? — с вызовом бросает Чимин. — Каким был твой первый поцелуй? Чонгук задумчиво покачивает ногой, и Чимин активно игнорирует его самодовольный взгляд, которым тот смотрит на него после рассказа о первом поцелуе. — Тот раз, когда я поцеловался с соседкой под горкой в парке, когда мне было шесть, считается? — Это очень мило, — признает Чимин, улыбаясь, когда представляет очаровательного маленького Чонгука, получающего свой самый первый поцелуй, — но нет, не считается. — Хм. Тогда, думаю, мой первый поцелуй случился в седьмом классе, — вздыхает Чонгук с преувеличенной мечтательностью. — Я признался девочке из класса старше, мы поцеловались за школой, а потом больше никогда не разговаривали. — Ох, малыш. — Любовь жестока… Но тогда тот поцелуй мне показался самым лучшим, что со мной случалось. — Игривый блеск озаряет темные глаза Чонгука, когда он наклоняется ближе к Чимину. — Я точно не плакал после этого, — поддразнивает он. — Мне не следовало тебе это рассказывать. Ты никогда не позволишь мне это забыть. — Никогда. — Все стало лучше, когда у меня появился мой первый парень позже в средней школе. Ну, поцелуи, я имею в виду. — Поцелуи твоего парня не заставляли тебя плакать? — Нет. — Несмотря на то, что Чимин закатывает глаза, он не может не издать тихий смешок. — Это потому, что ты перестал верить клишированным романтическим фильмам? — Наверное. — Ты все еще веришь в них, не ври, — ухмыляется Чонгук. Он слишком хорошо знает Чимина. — Возможно. — Опустив голову, Чимин смотрит на свои колени в тщетной попытке скрыть улыбку от Чонгука. На самом деле, Чимин не так уж сильно изменился со времен своего первого поцелуя. Он все еще хочет фейерверк, все еще хочет, чтобы его ноги подкосились, чтобы у него закружилась голова и перехватило дыхание, когда он найдет нужного человека. Он хочет этого, но он не обязательно ожидает. Реальная жизнь не похожа на кино, и он это знает. Вокруг них воцаряется уютная тишина. Чимин смотрит на реку и замечает, что поверхность воды такая же спокойная, как и его сердце. В этот момент он испытывает спокойствие, и Чимину нравится, что он вот так может просто сидеть рядом с Чонгуком, не произнося ни слова, не пытаясь не дать разговору угаснуть, потому что молчание не заставляет его чувствовать себя неловко. Он наслаждается тишиной, позволяя своим мыслям блуждать, пока его глаза делают то же самое. Разговор об их первых поцелуях заставляет Чимина думать о других вещах, и он обнаруживает, что ему становится довольно любопытно, когда он размышляет об этом. Они дружат уже много лет, но Чимин до сих пор не знает многого о Чонгуке. Он хочет узнать гораздо больше. Он хочет знать все. — Чонгук? — мягко начинает Чимин, отважившись, и в ту же секунду, как звучит имя, Чонгук поворачивает голову, чтобы посмотреть на него, показывая, что Чимин полностью завладел его вниманием. Чимин остается сидеть, но придвигает скрещенные ноги ближе к себе и обхватывает их руками. — Почему ты один? — Один? — Глаза Чонгука комично расширяются, демонстрируя удивление. — О чем ты говоришь? — Он делает то, чего Чимин ожидал, — превращает все в шутку. — Я же встречаюсь с тобой, помнишь? — Ты понял, что я имею в виду, — слегка улыбается Чимин, потому что он почувствовал бы себя странно, если бы не сделал этого, но ответить более развернуто сил у него нет все равно. — Почему ты не ходишь на свидания? — Дело не в том, что Чимин думает, что в этом есть что-то плохое, он сам ни с кем не встречался больше года, и он определенно не смотрит свысока на Чонгука за его выбор. Просто Чонгук ни разу не был на свидании с тех пор, как познакомился с ним, и в этом тоже нет ничего плохого, но Чимин просто не понимает. Если бы Чонгук хотел встречаться с кем-то, если бы он хотел отношений, то он мог бы с легкостью заполучил желаемое, — он отличный парень. Он просто, кажется, не хочет этого, и Чимин не может не задаваться вопросом, почему. Несмотря на то, что игривость Чонгука утихла, атмосфера ни в малейшей степени не напряжена. Они говорят об этом так же легко, как и о глупых, тривиальных вещах. Им комфортно. — Даже не знаю. — Он качает головой из стороны в сторону, размышляя. — Наверное, отношения — это просто не мое. — Когда он пожимает плечами, это выглядит так, будто он уже понял все это давным-давно. — Не то чтобы я как-то отрицательно к ним отношусь, просто не думаю, что это для меня. — А ты когда-нибудь встречался? — спрашивает Чимин с невинным любопытством в глазах. — У меня был парень еще в школе, но мы встречались всего несколько месяцев. Честно говоря, я даже не помню, почему мы расстались. Ничего особенного не произошло, я думаю, это было просто по обоюдному согласию. — Ох. — По какой-то причине Чимин думал, что за этим кроется нечто большее. Он ожидал, что какое-нибудь ужасное происшествие объяснит, почему Чонгук не заинтересован, что, возможно, болезненный разрыв в прошлом заставил его опасаться новых попыток. Но все оказалось совсем не так. — Да. Кроме того, я не думаю, что я буду хорош в отношениях, — признается Чонгук, нахмурив брови. — Они немного пугают. Нет, ты подумай об этом. — Наступает короткая пауза, во время которой его лицо расслабляется, и он чуть приподнимает губы в улыбке. У Чимина возникает стойкое чувство, что Чонгук совершенно в порядке и совершенно доволен тем, как он живет. Чимин хочет порадоваться за него. Он счастлив, если Чонгук счастлив. И он рад за него… в мыслях, по крайней мере. Но Чимин не чувствует себя до конца таковым. Он задается вопросом, не делает ли это его плохим другом. — Серьезно, просто подумай, — продолжает Чонгук, его улыбка немного кривится, замирая на грани с дразнящей. — Я должен заботиться и о себе, и о еще одном человеке? Я едва могу заботиться о себе, как я тогда могу быть уверен, что кто-то другой будет счастлив со мной? Думаю, я слишком эгоистичен для отношений. — Ты не эгоист, — говорит Чимин. Слова слетают с его губ, едва Чонгук заканчивает говорить. Чонгук один из самых бескорыстных людей, которых он знает, и эгоистичный — это последнее, каким бы он мог его назвать. — Спасибо, Чимин, — тихо смеется Чонгук. Он думает, что Чимин просто проявляет вежливость, отвечая ему таким образом, догадывается он. — Это правда не так, — настаивает Чимин, но уверенность в его голосе внезапно исчезает, и его тон становится осторожным, граничащим с робостью. — И… когда ты найдешь того человека, делать его счастливым и заботиться о нем не будет казаться работой. Ты просто делаешь это, потому что ты так хочешь. Не потому, что ты чувствуешь, что должен это делать. Чонгук смотрит на Чимина, его взгляд задерживается на нем всего на несколько секунд, прежде чем он переключает внимание на что-то другое. Сидя под серым небом, Чимин внезапно чувствует легкий холодок в воздухе. — Может, ты и прав, — Чонгук опускает руку на газон, время от времени выдергивая одну или две травинки. — Но я так долго был один, что даже не знаю, что должен делать. Я не знаю, как встречаться с кем-то, понимаешь? — Наверное. — К тому же мне нравится быть одному. Это просто… проще. Чимин хочет сказать что-то вроде: «легкий путь — не всегда лучший путь», но он не хочет рисковать, звуча слишком проповеднически. Кто он такой, чтобы указывать Чонгуку, как ему жить? — А что насчет тебя? — Голос Чонгука звучит ярче, и он выглядит более оживленным, переводя тему с себя на Чимина. — Почему ты один? — Любопытство в его голосе не уступает тому, что звучало в голосе Чимина, когда он задал тот же вопрос. — Ты часто ходишь на свидания. — Не так уж часто. — Больше, чем я. — Ты вообще не ходишь ни на какие свидания. Никогда. — Как я уже сказал, больше, чем я. Чимин не может не улыбнуться. Конечно, он ходит на свидания чаще, чем Чонгук, но он не сказал бы, что ходит на них часто. По крайней мере, теперь. В первый год учебы в университете он сходил на довольно приличное количество, но с тех пор поубавил свой пыл. — Ну, мне нравится ходить на свидания, — хмыкает Чимин, слегка прищуриваясь, пока обдумывает свой ответ. — Я думаю, это весело знакомиться с новыми людьми, — говорит он, прижимая колени еще ближе к груди. — Но дальше этого ничего не идет. Большинство свиданий, на которые ходит Чимин, классные, и ему не на что жаловаться. Большинство парней хорошие и веселые, и он не может расстраиваться из-за этого, но большую часть времени ему просто кажется, что он проводит время с другом. Нет никакой настоящей химии, ничего, что заставило бы его всерьез хотеть с кем-то чего-то большего. — Да? — Чонгук поднимает взгляд, слегка хмурясь в недоумении. — А почему нет? Чимин знает, почему так выходит. Он все еще ждет той искры. Может быть, он действительно смотрит слишком много романтических фильмов. Может быть, они действительно исказили его восприятие свиданий в реальном мире. Вот почему он не встречался с Юджином, вот почему они только флиртовали и целовались, когда были пьяны. Потому что иногда алкоголю удается заменить эту искру. Юджин — хороший парень, в нем нет ничего плохого. В нем вообще ничего нет. Последний парень Чимина был очень мил с ним, и, конечно, Чимин был влюблен в него, но у них все равно ничего не вышло. Их чувства были сильны вначале, но через пару месяцев отношений они резко пропали, и, по правде говоря, Чимин не был так уж расстроен, когда они расстались. Может быть, он все еще возлагает большие надежды, или, может быть, он ищет то, что никогда не найдет… и даже если он ищет то, что никогда не найдет, он все равно хочет продолжать искать. Потому что он все еще хочет этого. — Даже не знаю… — Чимин тихо вздыхает, наблюдая, как все сильнее сгущаются облака, превращаясь в темно-серую стену, не оставляя ни намека на синее небо. — Наверное, я всегда думал, что когда найду нужного человека, то просто буду знать, что это он. Что все образуется само собой. Чонгук медленно кивает, глядя на реку. Поднимается ветер, оставляя рябь на некогда спокойном течении воды. — И ты до сих пор не нашел? Когда легкая улыбка слегка затрагивает уголки губ Чимина, он чувствует себя грустным, и это кажется ему неправильным. Его улыбка кажется ложью. — Я все еще один, не так ли? — Да, — Чонгук крутит травинку между пальцами, хмыкая. — Да, полагаю, так оно и есть. Небо все также остается тусклым и серым. Но Чимин не смотрит на небо, он смотрит на Чонгука. Тот все еще смотрит прямо перед собой, не замечая внимательного взгляда на себе. Чимин не торопится, скользя глазами по лицу Чонгука. Он рассеяно обводит взглядом его черты, и там так много всего, на что можно смотреть, так много мелочей, которыми хочется восхищаться, и Чимин не может перестать смотреть. Маленькая родинка на носу, оленьи глаза, розовые губы и слегка нахмуренные в какой-то молчаливой решимости брови, — все это и многое другое является Чонгуком. Все мелочи в нем собираются вместе, чтобы сделать его человеком, которым он является, человеком, с которым Чимин хочет проводить все свое время. Он молча наблюдает, зачарованный тем, как ветер треплет темные волосы Чонгука, заставляя пряди спадать ему на лоб. Чимину хочется убрать выбившиеся прядки, но он не смеет пошевелиться. Он просто смотрит на Чонгука, пока тот вглядывается в воду. Стало еще прохладнее, и внезапное понижение температуры заставляет Чимина пожалеть, что он не захватил куртку, но, по крайней мере, на нем хотя бы рубашка с длинными рукавами. Чонгук просто в футболке. Он надеется, что ему достаточно тепло. — Чонгук, — бормочет Чимин. — Ты… — он замолкает, приоткрывая губы в удивлении, когда чувствует, как что-то холодное приземляется прямо на его лицо. Похоже, Чонгук тоже что-то почувствовал. Он поднимает ладонь к небу и запрокидывает голову, словно молча прося ответ. И через несколько секунд небо дает ему ответ в виде обрушившегося на них дождя. Еще несколько капель попадают на волосы Чимина. Ни он, ни Чонгук не ожидали подобной выходки от погоды. У них даже зонта нет. Они поворачиваются друг к другу, все также в тишине смотря друг на друга чуть расширившимися от удивления глазами. Дождь начинается медленно, и природа вокруг них словно замирает, затаив дыхание, — как будто весь мир перестал двигаться, за исключением капель дождя, падающих с неба. Все, что Чимин может делать, это смотреть на Чонгука. Наблюдать за ним — как затишье перед бурей. Чувствуется предвкушение, и это все равно что смотреть в небо и быть очарованным грозными черными тучами, которые несут с собой проливной дождь, острые молнии и оглушительные раскаты грома. Чимин просто не может заставить себя отвести взгляд. Может быть, он оглушен дождем, или, может быть, глаза Чонгука просто выглядят слишком красивыми, чтобы отвернуться, или, может, даже все вместе. Даже когда морось превращается в ливень, Чимин не шевелится. Это уже не просто несколько капель, теперь единственная цель дождя — заставить их промокнуть, и Чимин оказывается полностью промокшим в течение нескольких секунд. Если бы не Чонгук, он бы так и остался сидеть посреди внезапного ливня, потому что какая-то неизвестная сила не давала ему двигаться. К счастью, у него есть Чонгук, чтобы помочь ему. — Ну же! — Чонгуку приходится повысить голос, чтобы перекричать шум дождя, и прежде чем Чимин успевает среагировать, он хватает его за руку и поднимает на ноги. Не говоря больше ни слова, он бросается бежать. Чонгук намного быстрее Чимина. Он бежит с безрассудным упорством, и за ним очень трудно угнаться, но он все еще держит руку Чимина, так что тому приходится не отставать. Чимин не знает, как он не спотыкается о собственные ноги, учитывая скорость, с которой он бежит, и он понятия не имеет, куда они вообще направляются, но у него нет такой роскоши, как остановиться и подумать. Все, что Чимин может делать, это продолжать двигать ногами, пока они с Чонгуком бегут по лужам бог знает куда. Дождь хлещет ему в лицо и мешает видеть, а ветер, внезапно набравший силу, затрудняет дыхание. Чимин промок с ног до головы, и ему очень неудобно в прилипающей к телу одежде. Но Чимин любит каждую секунду происходящего. Он никогда не чувствовал себя таким живым. Он крепче сжимает ладонь Чонгука, не позволяя каплям дождя разъединить их руки, когда чувствует, что его собственная начинает выскальзывать. И даже в разгар ливня, несмотря на то, что сквозь облака не пробивается ни единого солнечного луча, Чимину тепло. Чонгук ведет его в укрытие, и они прячутся под небольшим навесом у реки. Только когда дождь больше не задевает их, они останавливаются и Чонгук отпускает ладонь Чимина. Они стоят на расстоянии вытянутой руки друг от друга, тяжело дыша. Стук дождя по крыше почти такой же громкий, как сердцебиение Чимина. — А ты думал, что твой первый поцелуй был мокрым, — говорит Чонгук, усмехаясь, и Чимин улыбается ему в ответ, широко и ярко. Чонгук насыщает его жизнь улыбками так же легко, как вода пропитывает его одежду. Чимин не знает, как Чонгук может сделать даже такие моменты, как эти, такими замечательными. Его ботинки промокли насквозь, одежда прилипла к телу, холодная вода стекает по спине. Он должен быть несчастен. Но это не так. Вместо того чтобы надуться, вместо того чтобы заскулить, Чимин весело смеется. — Теперь я могу с уверенностью сказать, что это был самый мокрый момент в моей жизни. — Звучит грязно. — Это грязно, только если ты это делаешь таким. Дождь не испортил настроение и Чонгуку. С мокрыми волосами, прилипшими ко лбу, он морщит нос и тихо смеется, и Чимин смотрит, как капли дождя скатываются вниз по его шее. Сердце Чимина пропускает один удар, второй, может быть, даже третий, он не уверен, у него проблемы со счетом. Все, что он знает, это то, что его сердце снова начинает биться быстрее, чем раньше. В последний раз он чувствовал себя так на вечеринке у Мино, и он был пьян. Чимин винил алкоголь за то, что он чувствовал то, что не должен был, и за то, что он заставил его думать о том, о чем он не должен был. Но Чимин не сделал ни глотка алкоголя, и все же он здесь. Чувствуя, как кружится его голова, он стоит здесь и смотрит на Чонгука, думая о том, как ему хочется сцеловать капли дождя с его кожи. Рядом с Чонгуком искры вспыхивают ярче, чем с кем-либо другим, с кем он был на свидании, и это странно, потому что Чонгук — его друг. В этом нет никакого смысла. Чимин не должен так относиться к своему другу, он не должен чувствовать себя так, когда Чонгук смотрит на него так, как он смотрит на него прямо сейчас. Когда Чонгук не отводит взгляд, жар расцветает на щеках Чимина, контрастируя с прохладой воздуха. Может быть, Чимин пересмотрел дурацких любовных фильмов в детстве, может быть, он продолжает смотреть их и сейчас, может быть, они разрушили его, потому что теперь он не может не думать о поцелуях под дождем. Чимин знает, что думать об этом неправильно, и он никогда не сможет сказать Чонгуку, о чем он думает, потому что они друзья, а это не то, что делают друзья, и он не хочет разрушать их дружбу, потому что он не может потерять Чонгука. Он не может. Чимин прерывисто выдыхает, смущаясь и первым отводя глаза в сторону. Он смотрит на свои ноги, потому что ему нужно куда-то смотреть. — У тебя шнурок развязался, — шепотом замечает Чимин. Так же внезапно, как произнес свои слова Чимин, так же внезапно, как начался дождь, он прекращается. Без стука дождевых капель по деревянной крыше над их головами тишина становится почти оглушительной. — А? — Чонгук хмурится, как будто не понимает, что только что сказал Чимин, но его замешательство рассеивается, как только он смотрит на свои ботинки. — О, — неловко хихикает он, опускаясь на колено, чтобы завязать ботинок. — Спасибо. На улице становится светлее, словно солнце пытается пробиться сквозь облака и исправить беспорядок, который устроил ливень, но Чимин не хочет покидать их укрытие. Им больше не нужно прятаться здесь, потому что дождь закончился, но Чимин чувствует себя прикованным к тому месту, где он стоит напротив Чонгука, наблюдая, как тот завязывает шнурки, так, будто это самая интересная вещь в мире. В этом нет ничего пленительного, но когда Чонгук смотрит на него снизу, Чимин все равно чувствует себя плененным. Они снова смотрят друг на друга. Чимин открывает рот, чтобы спросить Чонгука, чего это он уставился на него, зная, что Чонгук может задать тот же самый вопрос, и он замирает на секунду, чтобы подобрать слова, и как раз тогда, когда у него получается сформулировать мысль- — Боже, ну разве не прелестная пара? — Чей-то голос выдергивает Чимина из оцепенения. Он резко поворачивает голову в ту сторону, откуда донесся звук, и обнаруживает, что его источником является пожилая женщина, стоящая рядом с их временным укрытием. Она ласково улыбается им, будто знает их всю свою жизнь. На ней синий плащ и такие же синие резиновые сапоги. Над головой она держит зонтик, хотя дождь уже закончился, и она одна из самых милых маленьких старушек, которых Чимин когда-либо видел. — Знаете, — продолжает она, — мой муж тоже однажды сделал мне предложение у реки. В голове у Чимина все путается. Он удивленно смотрит на женщину, потом удивленно смотрит вниз на Чонгука, видя, что тот все еще стоит на одном колене перед ним, удивленно смотрит на лицо Чонгука, который выглядит не менее сбитым с толку, снова переводит удивленный взгляд на старушку и не может придумать, что сказать. Она выглядит такой доброй и звучит так мило, и у Чимина не хватает духу сказать ей, что на самом деле никакого предложения нет. Всего лишь завязывание шнурков. — Мне казалось, что я где-то слышала, что вы, дети, ждете, пока подрастете, чтобы пожениться, но вы оба еще так молоды. Мой муж сделал мне предложение, когда мне было восемнадцать… — милая старушка обрывает себя, поднося руку ко рту. — Я слишком много болтаю, да? Я должна оставить вас вдвоем. — Она добродушно грозит им пальцем, ласковая улыбка растягивается на ее тонких губах. — Вы двое ведите себя хорошо. Пока-пока. Чимин и Чонгук поднимают руки словно в трансе и вместе машут ей, глядя, как она уходит. Чимин на мгновение задумывается о том, чтобы ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон, и эта странная, но милая встреча действительно только что произошла. Чонгук медленно поднимается на ноги, и они оба стоят в ошеломленном молчании в течение нескольких секунд. И этих секунд более чем достаточно, чтобы смех зародился внутри Чимина. Вскоре он начинает хихикать, и Чонгук не отстает от него. — Ну, — начинает Чонгук, и Чимин слышит усмешку в его голосе. — У нас есть кольца. Нелепо. Это нелепо, они нелепы. Все произошедшее совершенно нелепо. Чимин запрокидывает голову назад в изумлении, глаза плотно закрываются, когда он сдается веселью, и он так счастлив, смеясь вместе с Чонгуком. Чимин счастлив. Если бы он попросил что-то большее, чем то, что у него есть сейчас, он был бы жадным. Быть другом Чонгука и смеяться вместе с ним должно быть более чем достаточно. Чимин смеется над этим недоразумением и над самим собой. Он смеется над собой за то, что чувствует себя так же, как за несколько мгновений до того, как пожилая женщина прервала их. Может быть, фальшивые отношения иногда мешают Чимину думать и заставляют его чувствовать то, что он не должен чувствовать. Может быть, именно это и происходит сейчас. Время от времени они соскальзывают в нечто странное, то, с чем они оба никогда не сталкивались, но потом что-то из реальности всегда вытаскивает их обратно и напоминает о том, что происходит на самом деле, что-то всегда разрушает иллюзию того, что в их отношениях есть что-то большее. Может быть, это знак от Вселенной — такой способ сказать, что им лучше быть друзьями. Они же друзья. Они друзья, и они вместе смеются над глупостью того, что только что произошло, потому что это так, так глупо для кого-то думать, что они не просто встречаются, а собираются обручиться. Чимин знает, что Чонгук — его друг, и он знает, что Чонгук замечательный и красивый. Знает, что нет ни одной вещи, которая когда-либо заставит его думать иначе. Он знает, кто для него Чонгук, и он знает, кто он для Чонгука. Может быть, бывают моменты, когда Чимин теряет рассудок и забывает, что Чонгук — всего лишь его друг, но в конце концов он всегда вспоминает. Может быть, в его отношениях с Чонгуком и есть искра, но, может быть, лишь сложившиеся обстоятельства зажигают эту искру. И, может быть, сейчас их дружба такова, но, может быть, она вернется в нормальное русло, когда они перестанут притворяться, что встречаются.