Вечность и легкомыслие

На часах почти час ночи. Я в своей комнате: лежу в постели и упорно пытаюсь заснуть. Мёнджун и Минхёк уже видят девятый сон: они не были в курсе всего произошедшего и легли спать пораньше из-за завтрашней занятости. Дверь чуть приоткрыта: свет с кухни проникает в нашу комнату и тонкой полоской ложится на кровать ЭмДжея. Надо бы закрыть её, но я просто лежу и думаю об этом бесконечно долго. Думаю о том, что Джину и Мунбин ещё не ложились, и что Донмин так и не вернулся со вчерашних съемок. Думаю о своих собственных словах, сказанных на крыше. Неужели я и в самом деле мог пожелать такое: чтобы Ыну никогда не оправился после того случая? Чтобы он так и не дебютировал в ASTRO — это то, чего я хотел в ту минуту? Дурак. Какой же дурак. Повезло, что лидер отправил меня в постель: я бы ни секунды не смог провести рядом с Бином после всего сказанного. — Санха, не спишь? — тихо спрашивает голос Минхёка. Я поворачиваюсь на другой бок и смотрю в его сторону. — Не-а, — тоже шёпотом. Он лежит в клетчатой пижаме, одеяло смято у ног. Я тоже не могу спать под одеялом: здесь слишком жарко. Но вот Мёнджун, в отличие от нас обоих, кутается с головой, будто на улице минус тридцать, а в комнате ненамного теплее. — Почему свет на кухне? — спрашивает Минхёк. Я медлю с ответом. Нужно ли начинать этот разговор сейчас? Вероятно «да», он имеет право знать. — Донмин не вернулся со съемок. А на кольцевой массовая авария. Они пытаются хоть до кого-нибудь дозвониться. Рокки молчит. В темноте я не слышу ничего, кроме его шумного дыхания и собственного сердцебиения. — Пойду проведаю их, — сообщает он и поднимается с постели. Не надевая тапочек, мой сосед босиком шлёпает к кухне. Я глубоко вздыхаю и тоже поднимаюсь. Нужно пойти туда и посмотреть в глаза Бину: хватит бояться, что сказано — то сказано. Не из-за меня же, в конце концов, всё это происходит. Я закутываюсь в одеяло скорее для комфорта, чем для тепла, и, сунув ноги в тапки, выхожу следом. — Мы звонили, куда только можно, — голос Джину слышится уже в коридоре. — Менеджер сказал, что уточнит информацию, но всё, что мы узнали… Взгляды ребят устремляются на меня, как только я появляюсь в кухне. — Что вы узнали? — переспрашивает Минхёк. — Что его водитель заболел вчера, — продолжает за лидера Бин, — и что Донмин сел в такси, чтобы доехать до общежития. Это было в десять вечера. Все трое сидят за круглым столом, в центре — две пустые кружки. Я опускаюсь на свободное место; в слепящем свете лампы ребята кажутся мне какими-то отстранёнными и чужими. — Это из-за пробок, я уверен, — говорит Рокки.  — Я тоже так думаю, — подключается Джину. — Вы видели фотографии? Ад на земле. Выехать оттуда просто невозможно. — Да пешком за это время можно было дойти, — раздражённо бросает Бин. Он подпирает ладонью своё измученное лицо. — А что за шум здесь? — в кухне появляется Мёнджун. Он сонно зевает и смотрит на заседателей круглого стола. — Опять болтологией занимаетесь, а меня не позвали. Он открывает холодильник и выуживает оттуда банку сока. — Посидишь с нами? — спрашивает Рокки и кратко вводит его в курс дела. ЭмДжей устраивается между Джину и мной. — Пробки, конечно, — подтверждает он, — только не говорите, что вы всерьёз измотали себе все нервы. Может быть, время и не лучшее, но я решаюсь на это сейчас. — Бин, прости меня за тот случай на крыше, — слова выходят на одном выдохе, как скороговорка. — Я бы ни за что не отрёкся от него. Я люблю Ыну не меньше, чем каждый в этой группе, и, конечно же, оказавшись сейчас в пятнадцатом году, я бы сделал то же самое. Невозможно представить ASTRO без такого звонкого улыбчивого Ли Донмина, которого мы все знаем. Некоторое время Мунбин молча смотрит на меня, пока, в конце концов, улыбка не выходит на его губы. — Я знал всё это и без слов, — отвечает он, — когда-то мы пообещали не сомневаться друг в друге. Ты бы никогда всерьёз не нарушил это обещание, правда же? Он протягивает ладонь к моей щеке и чуть касается её самыми кончиками пальцев. Руки у Бина холодные и влажные. — Больно? — спрашивает он. — Нет, — я улыбаюсь ему так, как улыбался сотни раз до этого. — Уже не больно. Ли Донмин был одним из лучших стажёров, претендовавших на место в группе «ASTRO». Кажется, у него было всё: прекрасная внешность, ангельский голос и неплохие танцевальные навыки, мы все знали, что он пройдёт. Мы были уверены. Нельзя сказать, что наш кружок сложился еще до дебюта — это было бы неправдой. В стажерском составе были талантливые ребята, с которыми мы хорошо общались, и теперь, по прошествии стольких лет, мне кажется, что все они были достойны быть здесь. Тогда я был совсем мальчишкой, и некоторые моменты хорошо врезались в моё сознание. Я отчётливо помню, что Мунбин и Минхёк были всегда вместе. Помню мальчика-астматика, который очень хотел пройти, но выбыл где-то на половине пути. Помню моментально ставшего душой компании Мёнджуна и некоторое время державшегося в стороне Джину. И помню еще одного человека, пожалуй, лучше всех прочих — школьного товарища Ли Донмина, не менее талантливого, но нетерпеливого и горячего подростка по имени Ан Джихан. Он был человеком того типа, о котором говорят: «этот парень точно знает, чего хочет». Первые несколько месяцев они всегда появлялись вместе, и я даже несколько завидовал этой дружбе. Товарищество, взятое из школы, всегда дорогого стоит — так думалось мне. В это же самое время Мунбин обратил внимание на будущего Чха Ыну и попытался ввязать его в свою с Минхёком компанию — кажется, пару раз они даже куда-то сходили. В общем, это было светлое время, которым мы наслаждались бок о бок друг с другом. Но нельзя было забывать о том, что мы не только хорошие товарищи, но и конкуренты. Первым об этом вспомнил Джихан, а может быть, он никогда и не забывал. Я до сих пор не понимаю, как такое могло случиться, тем более на наших глазах. На следующей день после объявления финальных результатов мы, все шестеро, опьянённые счастьем, собрались в комнате Донмина и его школьного друга. — Всех поздравляю! — кричал Мёнджун. — Надеюсь хорошо подружиться с в вами! — Давайте прогуляемся, пока есть время? — предложил Минхёк. — Я поверить не могу, что у нас сегодня свободный день. Бин схватил Донмина за руку и потянул за собой, понимая, что тот непременно насчет упорствовать. — Знаю я, какой ты домосед, но сегодня можно и уступить своей будущей семье, не так ли? И в тот момент, когда почти мы все оказались за дверью, я услышал тяжёлые слова, наполненные жгучей ненавистью: — Ты прошёл только из-за своей внешности. Джихан, сидевший на кровати за приставкой, злобно смотрел на своего друга. Донмин осторожно вернул руку и сделал шаг в комнату, машинально прикрывая за собой дверь, словно пытаясь оградить всех нас от этого разговора. — Мне жаль, что ты не видишь во мне ничего, кроме этого красивого лица, — произнёс он. Нужно было вытянуть его за собой, не дать вернуться. — Тогда справься без него. В следующую секунду Донмин глухо вскрикнул и попятился назад; дверь отворилась, дизориентированный, ничего не понимающий, он упал прямо в руки Бина. Сплошная кровоточащая полоса шла по его лицу слева направо, от щеки к глазу. — «Скорую», Джину, быстрее, — прошептал Мёнджун и захлопнул дверь, навалившись на неё спиной. Менеджер, под ответственность которого мы перешли этим утром, появилась с аптечкой в руках спустя пару минут. — Это ведь только начало, — испуганно жаловалась она, пытаясь остановить кровь на лице своего подопечного, — всё должно было быть хорошо. Донмин молчал, и это молчание меня настораживало. Когда приехала «скорая», менеджер и Бин отправились вместе с ней. Мёнджун успел за это время выведать номер больницы, в которую должны были доставить Донмина, хотя менеджер строго запретила нам покидать пределы общежития. — Здесь недалеко, — произнес он, — за двадцать минут доберемся. Эта картина врезалась в моё сознание: Бин, нервно раскачиваясь на месте, сидел около палаты. Он увидел нас только когда мы подошли ближе. — Врач сказал, останется шрам. Менеджер звонила самому секретарю Генерального Директора Fantagio. — Что он ответил? — спросил я. — Что этот вопрос будет обсуждаться более подробно. Неприятное ощущение тревоги закралось мне в душу. — Как Донмин? — спросил Минхёк. — В порядке, кажется. Мы были растеряны и подавлены. Пострадавшего выпустили из больницы уже этим же вечером: как сказал врач, ему улыбнулась удача — глаз не пострадал. Молчаливый и замкнутый Донмин весь следующий день просидел в комнате. Джихана к этому времени в ней уже не было — я не знаю, что случилось с ним после, но мне это было не интересно. В тот день мы решили проведать нашего друга сразу после обеда. — Что сказать? — озаботился Мёнджун. — «Поздравляю с выпиской» здесь явно не годится. — Давайте просто спросим, как он себя чувствует, — предложил Минхёк. Бин принял к сведению оба варианта и постучал трижды. Спустя несколько мгновений молчания неуверенный голос Донмина разрешил войти. Внутри мы застали правую руку Ген. Директора — секретаря Со. — Простите, — смутился Джину, — нам навестить его позже? — Ничего, входите, — задержал нас гость. — Это и вас тоже касается. Как кучка первоклашек, мы высыпались внутрь и, поклонившись, застыли на пороге. — Вы можете подойти и ближе, — сообщил секретарь. Донмин чувствовал себя лучше: повязка была наложена на его лицо с удивительным мастерством, так что оба глаза оставались открытыми. Он сидел в постели всё ещё одетый в пижаму и смотрел на окружающих вялым сонливым взглядом. — Мы беседовали о том, как следует поступить в этой ситуации, — просветил нас секретарь Со, — и пришли к общему выводу, что Донмин должен пока повременить с дебютом. Скорее всего, он вовсе сконцентрируется на собственной карьере. Мы переглянулись. Конечно, было ясно, что дебютировать в декабре этого года он, скорее всего, не сможет, но исключить его вовсе — эта новость повергла нас в шок. — Разве нельзя сделать что-нибудь с этим? — спросил Бин. — Есть ведь пластика, в конце концов, можно отложить дебют … — Это дело слишком опасное, — почти перебил его секретарь Со. — Мы не уверены, что от пореза даже после операции не останется следов. Дебют новой группы — дело щепетильное, и такие вещи могут здорово повлиять на вашу популярность, а именно от неё зависит, останетесь ли вы на плаву. Это неоправданный риск, пойти на который было бы большой глупостью. Мне жаль, ребята, но жизнь — есть жизнь. Некоторое время мы молча переваривали информацию. Дебютировать впятером — смогли бы мы это сделать? — Всё в порядке, я справлюсь, — произнёс Донмин, подталкивая нас к принятию нужного решения. — Вы все много трудились ради этого. Уверен, ваш талант завоюет сердца многих людей по всему миру. Он ласково улыбнулся и скрестил в образе сердца указательный и большой палец — «саранхэ». — Сегодня у вас появился первый преданный фанат. Я люблю вас, ASTRO, постарайтесь дебютировать хорошо. Бин не медлил ни секунды. Он подошел к постели, опустил руку друга и склонился перед секретарём Со. — Я знаю, что вы потратили на много сил и средств на моё обучение. К сожалению, я не смогу дебютировать в этой группе. Мы с Донмином вернём вашему агентству всё до последней воны, как только представится возможность. Спасибо за терпение и веру в нас! — Бин, возьми свои слова обратно, немедленно! — кажется, голос больного окончательно окреп: мы и подумать не могли, что он умеет разговаривать таким низким тоном. — Извинись и скажи, что пошутил, это серьёзное дело! Но он не думал извиняться: лишь упёрся взглядом в пол, продолжая ждать ответа. — Моё место где-то там, пропустите, пожалуйста, — Мёнджун протиснулся между нами и присоединился к Бину: просто подошёл и склонил свою спину вслед за ним. — Я бы хотел дебютировать вместе с этими несносными ребятами, группы лучше этой, кажется, у меня уже никогда не будет. Простите, Секретарь Со! Наш фронт резко поредел. — Ну, что тут сделаешь, — с улыбкой выдохнул Минхёк. — Я там друга оставил. И вышел вперед. Мы с Джину переглянулись: этого было достаточно, чтобы принять решение. — Идём? — спросил он. — Да, — без колебаний ответил я. Теперь моё сердце билось рядом с сердцами новых друзей, которые пару дней назад были для меня не ближе всех остальных стажеров. Секретарь Со сохранял молчание и сосредоточенно смотрел на нас, наверное, целую минуту, а мы, робкие испуганные подростки, не решались поднять глаз. Что он чувствовал тогда? О чем размышлял? Вероятно, о том, что целая куча времени и денег ушла впустую, а может быть о чем-то другом — хотелось бы в это верить. Тем не менее, выдержав паузу, он прокашлялся и произнёс необычайно мягким для себя голосом: — ASTRO станет легендарной группой после дебюта. Для Fantagio Entertainment будет честью взять её под своё крыло. Февраль следующего года как нельзя лучше подходит для рождения новых звёзд, вы так не считаете? Не разгибая спины, я повернул голову в сторону Бина: стиснув зубы и уткнувшись лицом в ладонь, он беззвучно плакал от счастья. Тогда мы решили, что ни за что не усомнимся друг в друге. Этот огонь, вспыхнувший с рождением нашей группы, достигнет всех уголков мира: тех, о которых мы слышали лишь отдалённо, и о которых не имеем ни малейшего представления: он будет сиять изо всех сил, ярко и красиво, пока однажды, погаснув, не станет вечностью. Телефон Бина разражается звоном и мы одновременно вздрагиваем от неожиданности. Он без промедления берет трубку. — Да? Ты где шляешься? В смысле «пробка», мы тебя уже почти четыре часа ждём, ты вообще понимаешь, что такое полночи сидеть, как на иголках? Он включает громкую связь, и я слышу голос Донмина: — Кажется, мы до утра не сможем выехать отсюда, — говорит он. Рокот автомобилей и чья-то ругань слышатся на фоне. — Я взял зарядку у одного из водителей: забыл свою дома. Так вышло, что последнюю энергию потратил на сэлфи! — Я тут места себе не нахожу, думал, не увижу его больше, а он там сэлфится во всю! — чихвостит его Мунбин. — Вот поговорю с менеджером, он тебе все соцсети отключит! Будешь для себя самого сэлфиться! Ыну смеётся в трубку, и мы потихоньку приходим в себя. — Ребят, подготовьте его к утру, пожалуйста, — говорит он, — я не хочу умирать так рано. Ладно, мне пора, тут, кажется, какие-то успехи образовались. До скорого! — Эй, погоди, — только и успевает выдать Бин, как автомобильный шум вместе с голосом нашего друга стихает на том конце провода. — Вот негодник! Мы не сдерживаем своей радости, и, когда Джину предлагает всем по чашке горячего чая, единодушно соглашаемся. До утра остаётся ещё целая куча времени.