Глава 2 — 1
«Подключаемся»
Родной мир мамоно, приблизительно 580 с лишним лет до открытия первого портала. На ступенях древнего человеческого монастыря, продержавшегося чуть более тысячи лет, сейчас разразилась настоящая война. По мощеной площадке, ведущей к главному ходу через сад, наполненный самыми редкими и морозоустойчивыми растениями, стучали чьи-то ноги, как босые, так и одетые в тяжелые кожаные сапоги, которые их владелицам были словно пушинки. Это небольшое поселение нашли очень поздно. Оно было сильно удалено не то что от разросшихся владений Друэллы, но и от последних человеческих государств. В эти горы, не прощающие ошибок, которые населены суровыми, стойкими людьми, Друэлла набрала для похода самых сильных мамоно. Она знала, что эти люди будут сопротивляться, более того, она рассчитывала именно на это: драконицы, ящеродевы-наемницы, гарпии, небольшой вспомогательный отряд амазонок — все хотели себе мужа покрепче, сильного и выносливого, чтобы родить от него такое же сильное потомство. Набранное в итоге войско пошло в этот поход с большим энтузиазмом. Такого шанса в дальнейшем могло и не представиться. Монстродевы уже прорвали первую линию обороны — несколько аванпостов на границах горной цепи пали практически без боя, сдавшись перед превосходящим по численности противником. А вторая линия… а её и не было. Конечно, людям удалось подготовить несколько укреплений, земляных валов и простеньких баррикад из брёвен, но против натиска мамоно они не спасли. Те прошли в деревню у предгорья, и заняли её буквально за час, сразу же потом двинувшись по тропе прямо к монастырю. Одинокая, но очень крупная, с приличным двором и территорией, постройка находилась на высоте где-то трех тысяч шагов. Чтобы дойти до нее, требовалась не только чудовищная выносливость, но и сила воли, железный характер. Не каждый вынесет поход в горы в три тысячи шагов, да еще и с сильным ветром, что так и норовит разорвать в клочья одежду, которая является единственной защитой от холода, да с воздухом, который не хочет попадать в легкие. Две драконицы, единственные в этом отряде, после трех попыток смогли проломить основные ворота монастыря и ринутся на внутренний дворик. На ровной, невероятно гладкой площади их уже поджидали шестнадцать человек — старшие монахи, вооруженные посохами. Они стояли в четыре колонны, каждая была на почтительном расстоянии друг от друга. Они стояли, держа посохи остриями вверх, их головы были вздернуты туда — в небо, словно они молились перед своим, возможно, последним боем. Это зрелище произвело на монстров впечатление — драконицы и амазонки на несколько секунд замерли, словно завороженные этим выступлением. Ящеродевы были не очень впечатлены, однако из уважения остановились, оценивая своих противников — бросаться в бой просто так сейчас было бы варварством, что непозволительно было делать в присутствии богини Арэс, чьи статуи в большом количестве имелись в монастыре. Поэтому они почтительно выжидали. Монахи как раз закончили молиться и поставили посохи на землю. Их головы опустились, и мамоно увидели их наполненные решимостью глаза. Люди схватились за свои посохи обеими руками и, воинственно прокрутив их в руках, встали в боевую стойку. Это было приглашение для мамоно. Бойцы-монахи в светло-оранжевых и белых одеждах сошлись в бою с элитой демонического королевства. Ударами посохов они отражали выпады мечей из демонического серебра. Впервые ящеродевы были так шокированы силе людей — не имея смертоносного оружия вроде мечей и дубин, эти монахи с легкостью парировали удары сразу двух, а то и трех монстродев. Когда одна из них совершала ошибку, спотыкалась или не успевала вернуть меч, то её сразу несколько человек стучали острием посоха в лицо — это было несмертельно, но крайне больно, что заставляло мамоно отступать. Эта небольшая стенка из шестнадцати очень хорошо натренированных монахов держала в три раза большее число монстров. Воздух переполняли воинственные крики, чей-то рык, стук сапогов, лязганье демонического металла и свист нереально быстрых ударов посохов. В дальней части монастыря находилась комната мага — с её террасы открывался прекрасный вид на заснеженную долину, которая была видна как будто на ладони, с такого-то расстояния. Сегодня, как назло, наступление монстродев совпало с наступлением морозов — и, хотя старшие монахи, много лет прожившие высоко в горах, ходили в своих легких одеяниях, не боясь морозов, юный СатошиКадзума, семнадцати лет от роду, прошедший испытание монаха, но не посвященный в полноценные монахи, пытался на ходу закутаться в шерстяную тунику. Он бежал за одним из своих наставников — Хадзиме-сенсеем, и едва мог догнать немолодого мужчину, который шел спокойным шагом. Спокойным, конечно, по местным меркам — для Сатоши это был полноценный бег. Они оба направлялись к магу, чтобы втроём переместиться с помощью заклинания поближе к столице ближайшего королевства. Из деревни у подножия гор отправляли гонцов уже дважды, но их, судя по всему, каждый раз перехватывали гарпии. Сообщение о наступлении мамоно так и не было доставлено, а это грозило риском того, что монстры застанут войско людей со спущенными штанами. В буквальном смысле. Все в итоге ложилось на магов. Здесь был лишь один знахарь, понимавший основы её работы, но он сразу же заявил, что не гарантирует успешного применения нового заклинания переноса. С его помощью предполагалось переместиться трем людям — доверенному гонцу в лице Хадзиме-сенсея, волшебнику Андо-доно, и их телохранитель Кадзума-кун. Но вот сам Андо сильно сомневался в том, что им вообще удастся уйти отсюда. Магия переноса — это рискованно, не только потому, что её применение может искривить энергетические линии мироздания, но и повредить их, что грозило травмами, а то и смертью. А если заклинание прочитать неверно? Тогда неизвестно, куда человека может забросить. На такой риск монахи в обычной ситуации не пошли бы ни за что, но сейчас была не обычная ситуация. Армия повелительницы наступала, и необходимо было принимать меры. Иначе их монастырь падет вместе с последними королевствами людей. А что случится дальше с людским родом… оставалось лишь гадать. — Погодите, Сенсей! Я не могу вас догнать! — кричал Сатоши сквозь никак не желавшую налезать на его тело тунику. До террасы мага оставалось какие-то пятьдесят шагов, а он запутался в собственной одежде. Парень и сам иногда удивлялся, как он прошел вступительное испытание, позволившее ему стать боевым монахом. Без помощи самой богини войны Арес тут, похоже, не обошлось. Мужчина резко остановился и молниеносным движением буквально смахнул с юного послушника тунику. Тот на пару секунд даже завис, пытаясь осмыслить, куда делась его одежда. — Брось это. Она тебе не понадобится. — Тут холодно! — пожаловался Сатоши, тем не менее, не сбавляя шаг. — В горах всегда холодно. Освободи свой разум от всего ненужного, в том числе и от холода. Он есть лишь в твоем сознании. — Да, Сенсей. Сатоши вздохнул, но спорить не стал. Он слабо пока еще понимал монашеские техники очистки разума, и для него было загадкой, как старшие могут ходить в тонких балахонах по улице, да еще и с босыми ногами и тренироваться там. А ему еще учиться и учиться… Сенсей распахнул тяжелые деревянные двери, ведущие на террасу, с такой легкостью, словно они были сделаны из бумаги. Это одновременно и восхищало юного послушника, и вызывало лютую зависть. Слова наставников о том, что зависть — очень порочное чувство, как-то не спасали от его возникновения, особенно когда тебя окружают такие люди. Внутри террасы, лицом в сторону открытой долины, стоял человек в таком же, как и у сенсея, балахоне, но поверх него была накинута шкура редкого, опасного лесного зверя, а еще его голова была почти полностью закрыта капюшоном. — Андо-сан, мы прибыли по указанию Мастера. — поклонился магу Сенсей, и Сатоши повторил за ним. — У меня все готово… но я прошу вас выждать минуту. — медленно произнес маг, оборачиваясь к ним, все так же не показывая глаз. «Выждать? У нас не то, что минута, каждая секунда на счету! Монстры вот-вот прорвутся в монастырь и осквернят его! И на нём не остановятся, они ведь и дальше пойдут захватывать земли людей» — думал Сатоши, не понимая, почему это магу вдруг приспичило вести беседы. Но открыто возражать старшим было бы очень грубо, это неподобающее поведение для послушника. — Вас… что-то гложет? — проницательно заметил Сенсей, обращаясь к магу. — Не сочтите за грубость, но вы, похоже, озабочены той мыслью, что эта магия никем, никогда и нигде не проверялась. Её появление само по себе — проблема для этого мира. И мы собираемся ею воспользоваться… это беспокоит вас? — Совершенно верно. — выдал своим баритоном маг. Он обошел кафедру с развернутым на ней свитком, держась от самого свитка на почтительном расстоянии. –Мы имеем дело с совершенно неизведанной сущностью. Перемещение в пространстве с использованием нитей самой ткани мироздания… такого не могли создать ни маги Лескатии, ни лучшие волшебники передовых человеческих государств. Именно это и вселяет в меня тревогу. Мы рискуем не вернуться в монастырь вообще… и не гарантирую, что мы переместимся живыми. Ткань мироздания — опасная вещь, игры с ней могут привести… к трагедии. — Я понимаю. Я разделяю ваше беспокойство, но приказ Мастера нужно исполнять. Это единственное, что мы можем сделать. У нас нет и шанса против стольких приспешников повелительницы. Сатоши повернулся на шум позади, чтобы лицезреть, как в террасу вваливаются побитые, но вполне живые остатки монашьего ордена. Всего шесть человек. Они немедленно закрыли дверь и подперли её тяжеленным резным шкафом, заваленным книгами в кожаных переплетах и древними скрижалями. Маг, впрочем, протестовать не стал, очевидно, понимая, что ему эти книги вряд ли пригодятся в столице королевства. А монстродевы не станут изучать такие ненавистные их народу сборники мудрости человеческих воевод. — Они уже идут. Мастер отправился сражаться с их предводительницей, с драконицей. — Самоубийца. Он не справится с нею в одиночку! — удивился Хадзиме-сенсей. — Он сказал, чтобы мы выиграли для вас время. Мы задержим монстров, пока вы будете колдовать. За нас не волнуйтесь — мы готовы встретить свою судьбу, но без боя не сдадимся. Хадзиме заскрежетал зубами от злости. Что, черт возьми, делает Мастер? О чем он думал, бросаясь в битву с одним из сильнейших видов мамоно? Погеройствовать хотел? Но как бы ни был безрассудным его поступок, надо было пользоваться каждой секундой времени, что им подарят бойцы монастыря. Сенсей решил не медлить. — Сами слышали. Теперь у нас нет дороги назад. В ответ на это немолодой маг печально вздохнул, поворачиваясь к свитку. — Тогда нужно начинать. Заклинание далеко не мгновенное. Мне понадобится время, чтобы его сформировать. — Сколько вам нужно времени? — спросил один из спасшихся монахов, приподнимаясь с пола и хватаясь за посох. — Все, что есть в запасе. — мрачно ответил маг. Бойцы кивнули и прижались к шкафу, полные решимости защищать своих товарищей из последних сил. Если уйдет хоть кто-то один из трех, то монастырь, может, и не удастся спасти, но хотя бы королевство людей на западе узнает о наступлении монстродев и начнет готовиться к атаке. — Встаньте вокруг кафедры. Хадзиме, ваше место тут. Я встану посередине. А Кадзума-кун встанет слева от вас. И главное — не шевелитесь, когда я начну читать заклятие. — расставлял своих помощников маг. Вокруг свитка из людей образовался небольшой равнобедренный треугольник, на «вершине» которого находился Андо, а Хадзиме и Сатоши — в его оставшихся двух углах. Когда Сатоши подошел к кафедре, по его телу прошлась дрожь. Свиток излучал очень нестабильную, резкую ауру, и стало сразу понятно, что парень попал под его влияние. Маг прикоснулся к развернутому свитку, коснувшись поверхности папируса только пальцами — ладони оставались в воздухе. По воздуху прошлась волна беспокойной энергии, которую умело укрощал маг, однако двое людей, практически нечего не смыслившие в изящной магии, все равно чувствовали, как эта энергия вырывалась из его хватки, словно бешеная собака — с поводка владельца. Магия вскоре стала видимой, и мага, вместе с его помощниками, обволокла прозрачная оранжевая дымка, расползавшаяся по полу монастыря. Маг выхватил несколько символов из свитка, поднимая их на уровень глаз. Сами символы на папирусе стирались, словно их никогда и не было, становяст магическими проекциями в руках мага. Вскоре схожие символы обвили послушника и наставника, кружась вокруг их плеч. — Мой разум есть повелитель и создатель…— начал читать заклинание волшебник. Через прозрачную дымку наставник и послушник могли увидеть, что около дверей началась суета — по раскачиванию шкафа можно было догадаться, что в двери уже ломились монстры. — …хранитель цепей, что обвивают мир… я есть кузнец бренного бытия… и я же инструмент… великая ткань вселенной, паутина всех живых существ… одари меня силой идеального созидания… твой должник взывает к твоему милосердию… Оранжевая дымка превратилась в настоящее торнадо цветов и малопонятных символов. Сенсей и его ученик послушно стояли на своих местах, сопротивляясь животным инстинктам, которые умоляли их уйти подальше от этого опасного для жизни события. Прежде чем образовалось торнадо, Сатоши увидел, что шкаф оказался сломан, а двери выбиты, и монахи вступили в яростный, но нечестный бой с целой сворой дев-ящериц. Хотя им удалось на некоторое время заблокировать мамоно в дверном проеме, вечно они бы не смогли так их держать. — Сенсей! — вдруг воскликнул послушник, не шевелясь, но все же обратив к своему наставнику свой обеспокоенный взгляд. Ответом ему был твердый, непоколебимый взор серых очей Хадзиме-сенсея. — Не отвлекайся! Это их работа! — …соедини мой разум с самой реальностью… и дай ему крылья, что пронесут меня сквозь ветхие земли, что истлеют со временем… и реки, что иссохнут…окажи мне милость… Монстродевы прорвались в террасу, чтобы увидеть, как в её центре образуется дикое торнадо разных цветов. Такое зрелище заворожило монстродев, но спустя мгновение ящерки-мечницы очнулись, поняв, что это магия людей. Последние слова заклинания, услышанные монстрами, лишили их всяческих сомнений: — Они пытаются уйти! — Хватайте их! Услышанные тремя людьми крики потонули в страшном гуле, поднявшемся одновременно с жутким торнадо, глуша всё вокруг и разрывая связь с этим местом. Оставалось совсем чуть-чуть! — …сделай мой разум свободным как птица… заклинание перемещения! Энергия резко вырвалась из свитка, вторым слоем опутав трех человек, однако, одновременно с этим, мага за запястье схватила одна из подоспевших монстродев. Сенсей дернулся, чтобы освободить волшебника из захвата, но не успел — белый свет озарил помещение, ослепив всех, кто в нем находился. Сатоши почувствовал, как его разум опутывает магия, туша в нем остатки самосознания, выключая его зрение, слух, и все остальные чувства по отдельности. Вскоре его сознание потухло, отбывая в эфирное пространство вместе с тремя другими душами. Когда свет рассеялся, монстродевы, наконец, смогли проморгаться от жуткого торнадо. Ящеродевы шустро поднялись с пола, хватая с собой бессознательных монахов, которым предстояло стать сильными инкубами и мужьями столь же достойных мамоно. Монстродевы подошли к месту, откуда отбыли беглецы, надеясь найти провалившихся волшебников там же, без сознания, но там их не было. То, что они увидели там заместо людей привело монстров в безграничный ужас… *** Сатоши сам не понял, когда он очнулся. Перед его глазами предстал свод неизвестной пещеры, освещенный солнцем. На секунду ему показалось, что солнышко светит немного ярче обычного. Это… перемещение… было не очень понятным с точки зрения чувств: терялось ощущение времени и пространства, не ощущалось своё тело и даже мысли, казалось, исходили сразу от нескольких людей, и все противоречили друг другу. Такая незнакомая магия разительно отличалась и от священной энергии Ордена, и от демонической энергии мамоно. Но все же, он понял, что переместился. Каменная терраса монастыря сменилась на незнакомую пещеру — а значит, заклинание сработало! «Надо немедленно проверить, как там Хадзиме-сенсей и Андо-сан» — подумал послушник, поднимаясь с пола. Пытаясь найти себе опору, он вдруг оперся о что-то мягкое. Мягкое и холодное. Это заставило монаха подпрыгнуть и в ужасе броситься прочь — там лежало тело. Это был Хадзиме-сенсей. Верхняя часть его черепа словно сгнила и была обглодана личинками, из открытой левой глазницы вывалился глаз, тоже гнилой. Остальное тело, кроме правой руки, было у него нормальным, нетронутым, но вот голова и правая рука… превратились в скелет. Очень грязный, словно пролежавший в душном помещении скелет, с пожелтевшими, обветшавшими костями. Сатоши сглотнул, пытаясь подавить рвотный позыв, и приблизился к телу, обходя его сбоку. За ним лежало еще одно. «О, нет…». Маг был мертв, и хуже того, изуродован еще хуже, чем наставник — вся его верхняя часть сгнила почти полностью до ветхого скелета, и по пути вниз степень гниения немного различалась — где-то уже развелись личинки-падальщики, а где-то просто была мертвая кожа. Немного поодаль лежала чья-то рука, тонкая, изящная, с наручником, который проржавел с одной стороны, но был совершенно целый с другой. Это была не рука мага. Она была чужой рукой, которую захватило заклинание… Сатоши чуть не вырвало, когда он, тяжело опустившись на землю понял, что это рука монстродевы, которая схватила в самый последний момент мага, а Сенсей бросился ему на помощь, чем и нарушил главное правило — не шевелиться. А это — последствия этих ошибок. Юному монаху стало плохо. Он не ожидал, что именно так встретит смерть своего наставника — к тому же, такую бесславную и отвратительную. Вместе с ним на тот свет отправился и маг. Теперь пути назад точно не было. Пока Сатоши пялился в шоке на полусгнившие глазницы Сенсея, с потолка пещеры упали несколько камушков. Услышав стук камней, послушник очнулся и оглядел пещеру — та начинала трещать и рушиться. Монах ударил себя по лбу, понимая, что, скорее всего, заклинание зацепило и часть пещеры. Если не поспешить — пещера станет гробницей. Его гробницей. «Простите, Сенсей. Простите, Андо-сан! Я помолюсь за то, чтобы Арес приняла ваши души достойно». Не теряя ни минуты, Сатоши понесся навстречу солнечному свету, что болезненно слепил его, но в то же время дарил надежду на спасение. Арка пещеры сразу обрушилась, едва монах выбежал из неё. Он не глядя бросился вперед корпусом, и, к своей тупости, покатился кубарем вниз по холму, усеянному колючей, сухой травой. До приземления он успел трижды удариться о торчавшие из земли сухие коряги, набив столько же синяков. Когда зрение немного пришло в норму, Сатоши приподнялся, потирая ушибленные места. Все вокруг говорило о том, что он уже не в горах своей родной деревни, и даже не рядом с монастырем. Правда, колючая сухая трава, палящий знойный воздух, деревья, которых он никогда прежде не видел… он попал явно не в северное королевство людей. Сатоши встал и огляделся, активно поворачиваясь телом то в одну сторону, то в другую, пытаясь определить, куда же его закинуло. Он на минуту замер, встав ровно, в стойку медитации, как его учили. «Наконец-то, пригодилось мне это упражнение!» — подумал монах, вспоминая, как он намучался с концентрацией и выравниванием дыхания. Его долго учили этому приему. Но прошла минута — и он не почувствовал связи с землей… сначала он подумал, что стойка неправильная, или что-то мешает… Но через несколько попыток понял, что раз он не может почувствовать тут родной энергии, то, стало быть, её тут нет. Но это невозможно! Даже в самых захолустных, отдаленных районах мира есть хоть немного магии, оставшейся в земле после её сотворения Верховной! Что же это значит? Сатоши медленно выстраивал логическую цепочку в уме, которая его совсем не радовала: если тут незнакомая растительность, неизвестная местность, которая была ни на что не похожа из его знаний о мире, и тут не было родной «остаточной» энергии… то это сужало круг возможных событий. Может быть, вместе с нестабильным заклинанием немного изменилась местность вокруг — да кто же вообще знает, как работает это заклинание переноса?! Оставался и еще один вариант — но в него Сатоши верить не хотел до последнего… Монах поднял голову и его озарило полное понимание того, что произошло. С неба на него смотрело незнакомое, не родное, чужое солнце — большой диск лавово-оранжевого цвета с светло-красным гало. Парень вспомнил: оно ведь выглядит не так? Оно… желтое, с беленькими лучиками, маленькое, как зернышко…а не… это… Над холмами и лесами Ауриенте прошелся чей-то громкий бессвязный крик, полный отчаяния. *** Империя Терры, область Колумбия, штат Ауриенте Южная часть полуострова, 35 км от г. Смол-Лейк Ходить по этой траве оказалось не очень комфортным для послушника. Его деревянные тапочки на платформе портили все впечатление — в горах у монастыря, а заодно и в родной деревне практически все ими пользовались — в них удобно ходить в непогоду, возделывать культуры, требовавшие много воды, в них легко можно было ходить по вязкой земле. Но тут земля была сухой, на ней росли живучие, но не очень красивые травы, многие из которых были колючими и цеплялись к одежде. Это раздражало. Вокруг были холмы и леса, и холмы с лесами… и леса без холмов. В общем, деревьев здесь было настолько много, что это слегка пугало. Конечно, это все выглядело диковинно для Сатоши, в какой-то степени интересно, но беспокойство все никак не уходило. Непонятно было, что ему делать дальше. Он же попал в совершенно незнакомое место, и не факт, что оно принадлежало его миру. Получается, он теперь… попаданец? Монах и сам не хотел бы в это верить, но окружающая местность и незнакомое светило настойчиво говорили обратное. В лесу ему на глаза попадались незнакомые, но и не очень броские птицы и звери. Да, незнакомые, но у них не было черт, которые могли бы сразу бросаться в глаза — четырех глаз или лишних конечностей у них не было. Все они пыли пернатые и мохнатые, иногда попадались чешуйчатые, но они все казались… обычными? Выйдя из лесу, Сатоши наткнулся на дорогу, чему несказанно обрадовался. Правда, дорога была странной — она была сделана из странного, мягкого черного камня, пахнущего чем-то странным, очень неприятным, если приблизиться и понюхать. Гранулы этого камня были выложены настолько ровно, что, казалось, их выкладывали либо вовсе не люди, либо на это ушли тысячелетия у лучших человеческих мастеров. Поражала и протяженность этой дороги — она уходила в обе стороны на много-много верст. По центру дороги и по её краям были нарисованы странные полоски желтого цвета — крайние были сплошными, а вот центральная была прерывистой, с равными отрезками. Сатоши точно нигде не видел таких дорог. Это лишний раз убедило его, что это не его мир. И что же теперь? Логичным казалось поступить так: идти по этой дороге в какую-нибудь сторону, пока не упрешься в человеческое поселение. Хотя, учитывая, что это не мир Сатоши, не факт, что тут живут люди. Значит, надо было найти местных, кем бы они не были. Солнце палило знатно. Через час пути закаленный и привычный к суровым холодам монах начал чувствовать явный дискомфорт. Дорога все шла и шла, и конца не было ей. Его монашеская ряса давала какую-то защиту от палящих лучей солнца, но все равно со временем он начинал ощущать, что потеет. Все-таки, он был готов к холодам, но не к такому зною. Лес стрекотал и пищал голосами незнакомых птиц, словно насмехаясь над незадачливым путешественником. Тень от деревьев совсем не доставала до даже кромки дороги, а идти по колючкам Сатоши не очень-то и хотелось. К тому же, никуда не девалось чувство, что за ним кто-то наблюдает. Такое всегда случается, если ты заблудился или потерялся в незнакомом месте, где рядом ни души. Наверняка это твой разум, будучи лишенный общения и какого-либо взаимодействия с людьми, начинает сам себе воплощать собеседников. По обе стороны от монаха шел сплошной лес, и неудивительно, если за ним кто-то следит. Может, хищник какой-нибудь, или еще что похуже… Как назло, его догадки подтвердились, когда сзади из-за кустов высунулись чьи-то две сереброволосые головы. Сатоши посмотрел назад, почувствовав неладное, и тут же обомлел. Это были не кто иные, как амазонки. Он их даже не заметил. «Они-то что тут забыли? Так я все же в своем мире или нет?!» — запаниковал послушник, собираясь дать деру. Две охотницы это поняли и не стали терять времени — они бросились за ним, стоило ему сделать хоть шаг в противоположную от них сторону. Монах бегал быстро, натренировавшись за свои семнадцать лет бегать в деревянных сандалиях почти так же быстро, как скакун. Сатоши завернул направо, за заросли кустарника, и начал удаляться вглубь лесной чащи — по прямой дороге амазонки его точно догонят. Слышно было, как они сзади, следуя за ним, завывают и насвистывают, чувствуя себя охотниками, загоняющими обреченную дичь. Впрочем, у этой «дичи» было и преимущество — нехилый прилив адреналина, вызванный пониманием факта погони, заставлял монаха бежать на пределе своих сил. Амазонки не пользовались луками, что было понятно — стрелять было незачем, в этой глуши парнишка и так через несколько километров сам выдохнется. Предводительница монстродев, глава небольшого отряда из четырех амазонок, рассчитывала найти для своего небольшого племени ужин в этих лесах… а нашла кое-что получше. Намного лучше. Ему нельзя было дать уйти! Сатоши пару раз едва не расцарапал себе лицо сухими ветками, разбежавшись настолько быстро, что он уже не успевал замечать препятствия впереди себя. Он перестал ощущать время, но тело его уже ломило от усталости. Еще чуть-чуть, и он, наверно, кровью начнет харкать. Ноги ватные, не слушаются, а деревянные сандалии стали обузой. Послушник из последних сил выбежал на просторную поляну, и пересек её, свалившись без сил у самого её края. Рядом было крупное дерево, росшее поодаль от остальных, и парень прибежал к нему. За его корнями он и упал в небольшую ямку, где кроме странных хрупких белых цветочков ничего не росло. Сердце билось очень часто, и, казалось, оно вот-вот выпрыгнет из груди. В висках отстукивала барабанную дробь кровь, а зрение покрывалось темным туманом. Монах пролежал в неподвижном состоянии минуту, и скоро за ним прибежали его преследовательницы. Да уж, и на что он надеялся, пытаясь убежать от мамоно, которые выросли в лесу, жили в лесу, и знают, как преследовать свою добычу, да еще и выносливые до жути? Он бы не смог от них убежать. Находясь в почти что овощном состоянии, монах посмотрел на своих загонщиков, тяжело дыша. — Х-м-м-м… — протянула первая, что подошла к нему, вглядываясь ему в глаза. — Да, он хорош. Заставил нас попотеть. Не каждый может пробежать столько верст. — продолжила вторая, смуглая кожа которой была исписана большим количеством рун, а на голове был необычный убор из листьев, которого не было у остальных. Предводительница? Их глава вышла слегка вперед, оценивая взглядом лежавшего на земле, пытавшегося отдышаться парня. — Теперь ты принадлежишь мне. Как и это… — она, нахально и пошло улыбаясь, своей ножкой несильно, но чувствительно наступила на то место, где под тканью прятался половой орган парня, и поводила им из стороны в сторону. Парень жалобно взвизгнул. -… ты родишь мне прекрасную наследницу. Не сопротивляйся, это бесполезно. Она хищно облизнулась, взглядом пожирая тело монаха, а заодно и пытаясь поймать его взгляд. Другие амазонки явно уже начали возбуждаться от этого вида — они начали тихонько ерзать ногами. Да и сам послушник начал чувствовать, как к нему подходит вместо усталости едва заметная сладкая истома. «Вот и все?! Это то, как я попаду в плен к монстрам? Я ведь не выберусь, да? Я навеки, до конца жизни стану их рабом? Простите, Мама… простите, Папа. Вас я подвел больше всех…» — зажмурился послушник. Сексуальное домогательство было грубо и внезапно прервано: послышался далекий, приглушенный хлопок, уши амазонок на секунду дернулись, и ногу «амазонки-владычицы» повыше колена прошил некий снаряд, который монах даже не успел заметить. Брызнула кровь, амазонка болезненно вскрикнула, упав на землю, как подкошенная. Остальные воительницы схватились за луки и развернулись с натянутыми тетивами, пытаясь найти стрелка. — Сзади. В лесу! Хлопок был очень глухой, нечеткий. Сложно было понять, откуда стреляли, это могли быть кусты вдалеке, или упавшее дерево, да тут полно таких укрытий! Амазонки спрятались за чем смогли: одна за толстым стволом дерева, другие две за земляной насыпью, скрывавшей поросший травой овраг. Они выпустили несколько стрел наугад из коротких луков, но через несколько секунд послышался еще один неумолимый хлопок. Монах заметил, как в воздухе что-то сверкнуло, и вдруг ствол дерева, за которым пряталась одна из амазонок, взорвался кучей острых щепок, отчего монстродеве пришлось резко отпрянуть от дуба, чтобы её не задели вылетевшие куски дерева. — Аргх! Чтоб тебя падшая изнасиловала… — шипела ругательствами глава отряда в сторону стрелка. Искать его сейчас к черту не нужно — четверым амазонкам ни за что не найти стрелка в этом лесу, потому что пока они будут шарить по кустам да насыпям, он их всех расстреляет. Они тут как раз как на ладони. — Уходим! Нас тут положат всех, если не уйдем! — Скомандовала глава, и амазонки начали медленно удалятся с поляны в леса. Последней, прихрамывая на правую ногу, начала уходить их предводительница, пригнувшись за земляной насыпью. Она оглянулась на замершего паренька и ухмыльнулась. — П-ф-ф… в этот раз тебе повезло. Но в другой раз… ты все равно станешь моим. — не говоря более лишних слов, амазонка юркнула в овраг и незаметно удалилась. Монах замер, стараясь дышать как можно тише. Его мозг никак не мог успокоиться, и везде рисовал приближавшихся к нему монстродев. К тому же, кто спас его? Если это не знак самих богов, то наверняка стрелок — человек. Правда, он не был в этом уверен, это могла быть и другая мамоно, решившая отбить его у амазонок. И что же это получается, одна неприятность следует за другой? Неужели, у парня настолько низкая удача? Вскоре откуда-то слева послышался тихий шелест травы — ритмично хрустели колючки под чьими-то сапогами, похоже, этот кто-то неспешно бежал к месту, где была подстрелена амазонка. Сатоши замер, пытаясь чуть углубиться в яму, в которой лежал. Правда, его бело-оранжевый наряд выдал бы его с потрохами, а обмазаться грязью он и не додумался — во-первых, запрещено уставом родного монастыря, а во-вторых, у него не был ни сил, ни времени. На земле стала видна чья-то тень. Стрелок приблизился к одинокому деревцу с солнечной стороны, и Сатоши увидел силуэт своего спасителя. Правда, лишь только силуэт — солнце неприятно слепило глаза, а тот стоял как раз со стороны слепящего светила. Парень чуть приподнял голову, чем и выдал себя: силуэт опасливо пригнулся, увидев резко появившееся лицо. Сатоши ошарашенно оглядел своего… свою спасительницу. Это была девушка, старше него лет на десять, высокая и мощная, почти как те самые амазонки. Когда она зашла в тень, он смог рассмотреть её более подробно: острые уши, волосы бледно-золотого цвета, очень смуглая кожа, тонкие черты лица. Все указывало на то, что это… скорее всего, темная эльфийка? Монах, конечно, слышал об этой расе мамоно, и это его не радовало. Теперь понятно, почему она его отбила. Правда, первый шок от встречи прошел быстро, и вдруг ему в голову пришло осознание: он не чувствует в ней демонической энергии. Да и её пурпурные глаза совсем не излучали той нездоровой, нечеловеческой похоти, которая была характера для мамоно из этой лиги. Она вообще сама выглядела настороженно, что для монстров не характерно: те обычно сразу бросаются на первого мужика, что найдут, учитывая какая была ситуация в его мире. Но это ведь не его мир? Тогда откуда здесь мамоно, и кто это тогда такая? Темнокожая эльфийка была одета тоже странно: вместо типичного кожаного бикини, что носили вышеназванные мамоно в его мире, на ней были легкая куртка фисташкового оттенка с длинными рукавами, под ней она носила такого же цвета рубашку со странным темно-зеленым куском ткани, который торчал из верхней части этой рубашки, где сходился воротник. На ногах у неё были длинные темно-зеленые штаны с коричневым ремнем, а на поясе у неё висели какие-то сумки небольшого объема из ткани, застёгивающиеся на пуговицы. Голову её прикрывала необычная округлая низкая шляпа со средними полями, а спереди шляпу украшал какой-то символ из металла, в виде небольшого золотого орла, несущего в «корзинке» из двух колосьев пятиконечную звезду. В руках у эльфийки вместо ожидаемого хлыста, оказалось… Сатоши не совсем понял, что это. У этого предмета, или, очень вероятно, оружия была ложа, похожая на таковую у арбалета, но более сложной формы, сделанная из странного черного материала, не отражавшего свет. На ложе была прикреплена какая-то металлическая трубка, на одном конце которой, обращенном сейчас к человеку, была еще приделана какая-то банка, или цилиндр, тоже из металла, немного толще трубки, а на другом конце оружие это имело какой-то механизм с рычажком. Очевидно, из него она и подбила предводительницу амазонок. Сверху, над трубкой, на оружии было закреплено нечто похожее на подзорную трубу, которую Сатоши однажды видел в монастыре, привезенную торговцами из дальних земель. Правда, здесь подзорная труба была ровной, а не складной, да еще и сужалась к центру. Когда эльфийка встретилась взглядом с перепуганным парнем, она облегченно выдохнула, щелкнув чем-то на своем орудии, и ловким движением перевесила себе его на плечо с помощью ремешка. Сейчас монах заметил, что на предплечьях у неё были какие-то нашивки, имевшие с орлом и звездой на шляпе общий мотив. Тоже золотой цвет, пятиконечная звезда, но на рукавах геральдика еще имела большой щиток, в котором и покоился орел со звездой. Хотя, орел ли это был? Послушник шустро, но немного нелепо вскочил, яростно отряхиваясь от грязи, чем напугал девушку. Та, впрочем, всего лишь сделала шаг назад, примирительно подняв руки, и парень угомонился. Отлично! Раз она не из мамоно, да и вообще атаковала их, значит, она друг? Хотелось бы верить, но прежде надо было разузнать, куда послушник попал. Этот вопрос волновал его больше всего. Но прежде, чем с губ монаха сошло первое слово, эльфийка сразу огорошила его всего лишь одной… фразой. — О-о-ой, деэр! Ист дау окееэ? Них’ь ферле’эц? [Э-э-й, спокойно! С вами все хорошо? Нигде не болит?] Что? На секунду Сатоши подумал, что ему послышалось, или с его головой что-то не в порядке. Он уставился выпученными глазами на эльфийку, хотя со стороны казалось, что у него взгляд, как у маньяка. Нет, ему не показалось. Разум медленно осознавал, что она сейчас выдала что-то на своем, незнакомом наречии. Монах никогда не слышал такого языка, тем более, что мамоно и так знали, фактически, все языки их мира. Но тут проблема с общением, похоже, очевидна. Эльфийка немного смутилась от его пристального взгляда, но, видимо, не смогла убедиться, что он понял её. Она попробовала снова: — Еэ-э-м. Ист дау гут? Ист оллес окееэ? [Э-э-м. Вы в порядке? Все хорошо?]– Сатоши, кажется, понял, что это был какой-то вопрос, адресованный ему, но совершенно незнакомые слова дело не облегчали. Эльфийка произнесла эту фразу медленнее, так, чтобы были видны движения её губ. Наверняка, она сделала это, подумав, что парень мог быть глухим, пусть и временно. Догадавшись, что у него спрашивают что-то важное, парень активно помотал головой из стороны сторону, и, прекратив, приложил раскрытие ладони к ушам, а затем слегка развел их в стороны. Эльфийка удивленно смотрела на него, и до неё, наконец, дошло, что он пытался сказать жестами. — О-о-й-й-е! Дау фю’штеэ миа них’ь! Рихьт?[А-а-а-а! Ты меня не понимаешь! Я права?] — произнесла та, указывая одним пальцем на свой рот, а другим на парня, и мотая головой. В ответ тот закивал. — Еэ-еэ-м… Ист дау эн ту’рист? Дау ист Ойс’лэендар, иэ реко’. Н-э-э, даат ист йюуст шоён…[Э-э-м… Так ты турист? Так и думала, что ты не местный. Ну просто замечательно…] — что-то сказала эльф на своем языке, водя в воздухе левой рукой и закатывая глаза. — Веэр ист дойн фю’ра? Турфю’ра, оер эн гиде? Фю’штеэ? [А где твой руководитель? Проводник там, или гид? Понимаешь?] — А-ано…[Э-э-м] — вдруг подал голос парень, преклонившись перед эльфийкой, опустив голову вниз. Та немного опешила. — …Сумимасе’эн! Чотто…вакаримасэн![Извините! Ничего не понимаю!] — Шайт…[Черт…] — устало ругнулась эльфийка, ничего сама не понимавшая из его белиберды. Да уж, чего она точно не ожидала увидеть в Ауриенте, подвергшемуся инопланетному вторжению, так это нашествие не знающих террианского языка туристов. Пока что был один. А вдруг еще кто найдется? Хотя, в этом штате не очень много людей живет, поэтому тучу потерявшихся туристов будет видно за километры. Раз вокруг кроме пришельцев пока никого нет, надо его отсюда уводить. И тут ей в голову пришла идея. Она может пока что спрятать его в своем доме неподалеку. «Неподалеку» — сказано условно, поскольку до дома ей топать километров десять. Эльфийка, хорошо знавшая местные леса и ландшафт, принципиально не пользовалась имевшейся машиной для перемещения по Ауриенте, кроме тех случаев, когда нужно было отвезти куда-нибудь вещи, или съездить в город за покупками. Правда, рядом был только один «город-Город», это Смол-Лейк, до которого тридцатка километров. И он еще и в блокаде. Поэтому ездить приходилось в пока что безопасный и подконтрольный ополчению Айслинг-бей. Правда, как ему сказать об этом? У неё была идея. Эльф потянулась к винтовке и вытащила из-под ствола шомпол. Парень поднял голову и непонимающе смотрел на манипуляции смуглой девушки. Та встала перед ним, в месте, где была немного рыхлая, сухая почти как песок земля, и что-то начала рисовать. Палочкой за палочкой она вывела на земле простенький рисунок домика, с трубой и окошком. И указала шомполом на незадачливого туриста. — Хойм? Веэр? [Дом? Где?] — тыкала она коротким металлическим прутом то в парня, то на рисунок. Сатоши смог распознать на рисунке постройку, напоминавшую ему жилой дом. Она спрашивает, где его дом? В ответ парень пожал плечами. И эльф его поняла. — Э-э-хь… денн, дау ист гелаустер? Даст’с шлэхь…[А-а-а… потерялся, значит? Это плохо]. Она начеркала шомполом еще несколько рисунков, тоже довольно простых, но удивительно и мило было то, как она нарисовала лицо Сатоши и свое собственное. Они были достаточно упрощенными, но и детализированными, она и уши свои длинные не забыла пририсовать, и прическу Сатоши скопировала неплохо. В общем, постаралась художница. На двух рисунках было изображено следующее: на первом — лица Сатоши и эльфийки, окруженные деревьями, а из-за деревьев на них смотрели чьи-то угловатые, нарочито агрессивные глаза, а над всем этим висел крестик. Второй рисунок — те же лица, но с радостными выражениями находившиеся в каком-то домике. Страшные глаза, окружавшие дом, были зачеркнуты, и над этим художеством парила галочка. «Ага! Кажется, я понял. Находится на открытой местности опасно. Значит, она хочет спрятаться в дом, пока нас снова не нашли мамоно. Это хорошо, заодно я наконец-то нашел хоть одну нормальную душу здесь!» — облегченно подумал Сатоши. Он немедленно согласился, закивав. Эльфийка мягко улыбнулась и затолкала свою палку назад под ствол оружия. Она поднялась с земли и поправила сумки, висевшие у неё на поясе. — Комме! Дэ Рут ист швирих’ь, зоо виа муссте энер даат плеэтц лассе! [Идем! Путь неблизкий, так что нужно уходить уже сейчас!] На секунду Сатоши задумался, почему это она перед ним извиняется, но до него дошло, что, скорее всего, она сказала что-то на своем языке, и ему, вероятно, просто послышалось. Она кивнула головой в сторону лесной опушки, откуда, очевидно, стреляла по амазонкам, приказывая парню идти за собой. Бежала она не очень быстро, но умело, не было даже слышно, как она дышит, да и к тому же, бежала она тихо. Видимо, у неё есть и опыт, и снаряжение, чтобы перемещаться по лесу незамеченной. Сатоши последовал за ней — а что еще оставалось? Сидеть в яме и ждать, пока тебя спасут? Так тебя уже спасли, и хвала Арес, это была не мамоно, иначе все могло быть хуже! Через пару километров он догнал её и поравнялся с ней, пытаясь обратить внимание на себя. — Ано… сумимасен! Эруфу-доно![Э-э-э… простите! Госпожа эльф!] — Странно, но эльфийка, услышав это, остановилась, и парень чуть в неё не врезался. Та вопросительно посмотрела на него, догадываясь, что он звал именно её. — Вас? Мие? [Чего? Ты — мне?]. — Ано-о-о…[Простите…]- Обращаться к своей спасительнице «госпожа эльф» было не очень удобно для парня и он решился на отчаянный и опасный шаг — спросить её имя. — …на… намаэ… намаэ-о осиэтэ ку… кудасай? [могу… могу ли… могу ли я узнать… ваше имя?] Конец предложения он почти прошептал, поскольку понимал, что она его вряд ли поймет. Но хотя бы имя! Имя! Ему надо было знать, как её зовут, он же ведь не знал здесь больше никого, да и не встретил еще, кроме неё и амазонок. — Эе-эе… Них’ъ фю’штеэ. Эншуль. [Э-э… не поняла. Извини]. — Она приложила ладонь правой руки к правому уху, мотая головой. Её пурпурные глаза выражали полное непонимание. — Номае-ва нандэс-ка? Номае? Онегайсимас! [Как вас зовут? Имя? Пожалуйста!]. Эльфийка нахмурилась, не догоняя, что от неё хочет этот турист. Впрочем, сам Сатоши не собирался сдаваться. Если не знаешь, с чего начать — представься! — Орэ… Сатоши Казума… дес… ана та номае?[Меня зовут… СатошиКазума… а как вас?] Эльф моргнула пару раз, прежде чем подняла палец и указала им на монаха. — Заточи? — Ие. [Нет]. — Помотал головой в стороны монах. — Са-то-ши. Юроушку[Са-то-ши. Приятно познакомится!] Парень вежливо поклонился, выражая любезность и вернулся в исходное положение, указывая на эльфийку ладонью. — Са-то-ши… — Сатоши… окее. [Окей]. — Она словно попробовала необычное имя на вкус, смакуя звуки, из которого оно состояло. Она заметила, как на неё смотрит монах, и дунула на прядь волос цвета грязный блонд, которая лезла ей в глаза. — Дау ист Сатоши… [Ты у нас — Сатоши…]. Она гордо выпрямилась, выпятив грудь вперед, и, хотя эта часть тела была скрыта под одеждой, у парня невольно пересохло в горле от перекатывающихся под рубашкой двух холмиков премиального среднего размера. Но отворачиваться он не смел — это было бы грубо. — Денн… Иа хайзе Исаэ. Исаэ Лихьт. Фройт миа. [Тогда… Меня зовут Исая. ИсаяЛихт. Приятно познакомится]. — И она протянула ему руку. Исая? Сатоши не очень понял последний звук, но похоже, это были её имя и фамилия. Исая Лихт? Тут он заметил, что она с улыбкой впилась своими глазами в его лицо, протягивая свою раскрытую ладонь. Она намекающе посмотрела на него, подняв брови. — Фройт м-и-и-а-а…[Приятно познакоми-и-иться-я]. — протянула она, чуть потрясывая рукой. Сатоши, страшно смущаясь, красный как рак, смотрел на ладонь, не понимая, что она от него хочет. Она просто так протягивает ему руку? Вообще, протяни ему какая-нибудь девушка руку, он бы конечно дико засмущался! Это ведь довольно интимное действие, обычно влюбленные в его родной деревне могли держаться за руки, и то тайком, чтобы никто не видел и не смог обвинить в распущенности. Он, колеблясь, все же положил свою руку в ладонь эльфийки и она немедленно крепко сжала руку парня и потрясла ею. Через пару секунд она, еще улыбаясь, отпустила его. Заметив реакцию монаха, который пребывал в каком-то трансе и без конца рассматривал свою руку, словно её в первый раз в его жизни тронула девушка, эльфийка хихикнула. Хотя, с другой стороны, наверняка в его стране так здороваться не принято, так что его реакция вполне оправдана. Может, он и эльфов видел в первый раз. Впрочем, Исая не могла вспомнить ни одной страны на основном континенте, в которой не знали бы об эльфах. Да и на двух других тем более — там и жили, в основном, недоразвитые племена лесных и прочих эльфов. Это заставляло её гадать, откуда все же взялся этот турист. Он не знал ни террианско-имперского языка, ни имперских обычаев, его язык не походил ни на один другой. Он явно из очень далеких земель. — С-соука… [Понятно]. — пролепетал парень. Она старше него, так что надо было относиться с уважением. — Аригато, Лихт-сама.[Благодарю вас, госпожа Лихт]. И снова он поклонился. «Странные у них обычаи» — подумала эльфийка, глядя, как турист в очередной раз зачем-то кланяется. Наверно, он так благодарит её? Для имперцев кланяться — как минимум, унизительно, но, похоже, в его землях это был знак уважения. А что это еще за «–сама» в конце её фамилии. Тоже обычай? — Йеа. Воимме’р. [Да ладно, что уж там]. До дома осталось бежать совсем недалеко. За эту пробежку он успел насмотреться на местные красоты. Это место разительно отличалось от того, что он привык видеть у себя на родине — вместо хвои здесь росли в основном лиственные деревья, явно не привычные к холодам, а цветов особо много не было, больше здесь было кустарников, причем очень густых. Леса здесь могли покрывать все — и холмы, и поля, и дороги они окружали. Сатоши было интересно, как люди здесь прокладывают дороги — неужели они вырубают прямо весь лес на пути следования дороги? Это же сколько нужно дровосеков с топорами, да что за топоры могут прорубить подобные мощные стволы? А может, здесь живут вовсе не люди? Исая же темная эльфийка, причем, не мамоно, а, похоже, местная. Значит, здесь живут эльфы? Да еще и её одежда — он такой никогда не видел, как и незнакома ему была символика на куртке и шляпе эльфийки. Прошло еще некоторое время, и скоро они прибыли на место. На перекрестке они свернули направо — в лесную чащу, сойдя с черной, изрисованной дороги на более привычную для Сатоши гравийную. Её дом оказался еще за четыреста шагов. Это было довольно симпатичное и большое бревенчатое здание, одноэтажное, с черепичной крышей, и какими-то странными металлическими надстройками, которые, впрочем, не бросались в глаза. Это были странная блестящая металлическая тарелка, повернутая слегка к небу и в бок, из-под которой выглядывала металлическая «рука» или балка, которая держала странный предмет в виде большущей пробки, смотрящий в диск. А второй — металлический ящик, в котором была прорезана дырка, смещенная к правой стороне, внутри которой вращалось нечто, походящее на лопасти мельницы. К самому дому было пристроено еще кое-что — небольшой сарайчик или что-то в этом духе, закрытый сейчас широкими деревянными воротами, правда очень искусно вырезанными, со стеклами и ручкой для открытия. Справа от дома, через небольшой дворик, стояла похожая постройка, но больше по размеру, и одна из секций-ворот была открыта. Сатоши невольно заглянул туда и увидел, что оттуда на него смотрит нечто… странное. Он хотел было испугаться, вдруг это домашний питомец эльфийки, но оказалось, что эта штука не живая. Он увидел, что это нечто стоит на четырех металлических колесах, обутых в странный темный материал. Судя по всему, это что-то вроде повозки, или целого экипажа. Правда, что удивительно, монах совсем не заметил здесь лошадей. Даже следов копыт не было видно нигде на земле, только какие-то узкие борозды на земле. Может, их тягают другие животные? Его бы уже ничего не удивило. В средней части этого экипажа проходила какая-то металлическая сетка, по центру которой находилась эмблема — окруженный серебряными колосьями разноцветный щиток. По бокам от сетки были углубления, прикрытые стеклом, в которых что-то поблескивало, отражая свет. Внизу у этого чуда была еще одна трапециевидная сетка, над которой висела металлическая пластина светло-голубого цвета, на которой были отпечатаны какие-то символы на местном языке. По бокам от этой сетки тоже были углубления, но меньше, и стеклышки почему-то были более выпуклые. Экипаж этот, к слову, был полностью сделан из металла — даже крыша, и люди или эльфы, которые, наверно, садили внутрь, были скрыты от непогоды стеклом и металлом. Пока монах разглядывал чудо-экипаж и окружающий его двор, эльф подошла к дому и вытащила из кармана ключ. Замок щелкнул и пустил внутрь двух путешественников. Паренек осторожно вошел в помещение — небольшую гостиную комнату с диваном, креслом и кофейным столиком рядом с ними. — Одзима Симасу… [Простите за вторжение…] — Что-то произнес парень на своем наречии, когда заходил в комнату. Но перед ковриком, лежавшим перед входной дверью, он вдруг замер, видимо, колеблясь. Сатоши думал, надо ли ему снимать обувь. Недолго думая, он решил все снять свои тапочки. Однако эльфийка, увидев, что он снимает обувь, подошла к нему, опустив руку на уровень живота и поводила раскрытой ладонью из стороны в сторону. — Найн, найн. Даат ист них’ь нецеззер. Ласс иэс. [Нет, нет. Это не обязательно. Оставь (обувь)]. — сказала она, указывая на его деревянные тапочки. Парень осторожно одел один из них обратно, не отрывая своего удивленного лица от её глаз. — Окее, гут. Даат пасс. [Отлично. Так нормально]. Пройдя внутрь, эльфийка немедленно осмотрела все окна, некоторые она зашторила, и прошла внутрь — в коридор, который вел к трем комнатам. Она зашла в самую дальнюю, и Сатоши последовал за ней. «Удивительно. Я точно не у себя на родине. Тут такая незнакомая мебель, и вся высокая, они разве не на коленях сидят, когда едят? Хотя, почему это я там подумал, наверняка местные едят по-другому, нежели я. И тут совсем нет свечей. Как Исая тут ночью ориентируется? Хотя тут вроде есть какие-то светильники на потолке, но они не зажжены». В комнате, куда вошла Исая, был её кабинет. Высокий стол из дуба, резные стулья, а на поверхности стола лежали разные канцелярские принадлежности, разложенные в порядке важности и частоты использования. Наверняка, эта девушка помешана на порядке. Все тут было чистым, ухоженным, пылинки нигде не найти. Сзади стола стояла доска, к которой чем-то острым были прикреплены разные карты. Монах не узнал ни одной из них — особенно ту, которая была больше всех, но выполненная в очень маленьком масштабе. Судя по всему — карта этого мира. Эльф сняла шляпу, повесив её на деревянную вешалку, туда же отправилась и её куртка. Рядом с вешалкой она припёрла к стенке свое оружие. Она уселась за стол, и поманила Сатоши рукой к себе, указывая на стул с противоположной стороны. Тот неловко сел на стул, явно не привыкший сидеть так высоко, и на минуту повисла тишина. Сатоши ерзал на месте так, словно стены вокруг пытались его раздавить и сожрать, а Исая сложила руки домиком и думала о чем-то с напряженным выражением лица. Наконец, темная эльфийка заговорила первой: — Найа, Сатоши. Ие вилле дау фраге. Нуа дэ симпельст фраген. Ист даат окее?[Итак, Сатоши. Я хочу задать тебе несколько вопросов. Самых простых вопросов. Идет?] — впилась она в него серьезным взглядом своих красивых, чего спорить, пурпурных очей. На её лик без шляпы падал солнечный свет, вместе с тенями четко очерчивавший её лицо. Он увидел, что её длинные волосы бледно-золотого цвета сложены в короткую прическу. А что с её тоном, она чем-то недовольна? Хотя нет, скорее, чем-то обеспокоена. Неужели это из-за него? Сатоши сглотнул — ему предстоял долгий разговор. И очень сложный: он ведь ни слова не понимал из наречия эльфийки, хотя и она тоже не шибко его понимала. Надо было срочно найти общий язык. Точно… она ведь пыталась раньше рисовать? Если у неё есть пергамент, то можно попробовать с ней пообщаться с помощью простых рисунков! Правда, сначала юному монаху придется выпросить у неё этот самый пергамент… Примечания: *Имперский-террианский язык — на нем говорят жители Ауриенте и соседних штатов, а еще вся остальная Империя Терры. Разделен на множество диалектов, меняющихся от региона к региону Империи. Жители округа Колумбия говорят на довольно «свободном» диалекте, с упрощенной фонетикой. Для его создания я использовал два близкородственных языка — немецкий и английский, и получился этакий «Дэнглиш», но вымышленный. *Сатоши говорит на том же языке, что и мамоно. С ними он может общаться свободно, как и Исая, но ни она, ни сам послушник не попали под действие мамоньего заклинания-переводчика, так что напрямую друг с другом они общаться не могут. Такая вот беда. Правда, если есть посредник… *И да, паренек перенесся не только в пространстве, но и во времени. Такие дела.Yeah, don’t fuck with serious magic.