Глава 2 — 3
«Нелегкая участь трофея»
Империя Терры, Штат Ауриенте. Пробежка по лесам Ауриенте длилась целую вечность. На глаза монаха накинули повязку, тело связали и обездвижили, лишив возможности к побегу. Амазонка несла его очень долго. К тому же, она не заткнула его уши, так что по звукам Сатоши понял, что она тут была не одна — по сухой траве тихо шуршали как минимум с дюжину других мамоно, которые, наверняка, тоже были с «трофеями». Послушник вообще не знал, что ему теперь делать. Он попался монстрам совершенно бездарно, как беззащитный олененок; да что там, он не то что дать сдачи боялся, он и убежать-то не смог! Увидев властную амазонку, он вдруг оробел, а его тело сковал страх получше любых пут. Несколько раз амазонки останавливались, чтобы проверить своих мужиков, свериться с картой, которую несла одна из них, и бежали дальше. Подслушав их диалоги, Сатоши понял, что изначально они хотели взять мужчин побольше, но у них не вышло, потому что один из отрядов засветился перед стражей. Пара воительниц погибли от их рук, и пришлось раньше времени окончить «охоту». Однако улов окупал любые потери — фактически, каждая амазонка несла по трофею, а значит, хватило на всех, и все будут довольны. Омрачало эту победу лишь то, что тела падших им похоронить подобающим образом не получится. Через несколько часов Сатоши почувствовал, что амазонки замедлились. Шли неспешно, расслаблено, а звуки хруста травы сменились шлепаньем по насыпной тропинке. Недолго поразмыслив, монах решил, что его принесли в лагерь. А это — очень плохие новости. Может, его в клетку бросят? — Ах… превосходно! Вы принесли желанные призы… в честь этого нам стоит провести настоящий пир! Мы отпразднуем и ваши свадьбы… и помянем наши потери. — сказал чей-то властный женский голос, и воображение нарисовало монаху высокую, мощную женщину с дубиной или копьем в руке, одетую в самые богатые шкуры и перья. Черт знает, как она выглядела на самом деле — из-за повязки он не мог ничего разглядеть. — Да, Матушка! — ответили ей амазонки хором, и их голоса прямо сочились гордостью и нетерпением. — Несите их в крытые хижины. Ваших мужей нужно подготовить перед предстоящим праздником. — матриарх была невероятно рада тому, что сегодня сразу несколько десятков воительниц станут взрослыми. Они смогут быстро лечиться после набегов, обретут счастье, а это — хороший плюсик к её авторитету как Матери всего поселения. Монаха завели в просторную хижину, сотканную из кожи и меха разных местных зверей, и подкрепленную деревянным срубом. Парня спустили на землю и сразу же прижали к деревянному столбу. Его связанные руки занесли за этот столбец и опустили вниз, и теперь он не мог самостоятельно встать и даже двинуться. Беззащитного парня тут же начали раздевать. С переменным успехом. Стоило пальцам мамоно дотронуться до его тела, как он тут же начал паниковать. В его рот с самого начала был вставлен кляп — не только для того, чтобы лишить его возможности кричать, но и чтобы он не мог откусить себе язык. Но даже сквозь эту ткань он все равно умудрялся выть, и дергался, как встревоженная личинка, тщетно пытающаяся выжить. Тем не менее, его кривляния сильно затруднили процесс, и амазонка, шипя и ругаясь, не выдержала, и просто стукнула его об столб. Удар получился сильный, и перед глазами, все еще закрытыми повязкой, заплясали звездочки, и к ним прибавилась головная боль. По его реакции амазонка поняла, что переборщила, и испуганно вздохнула. — Ой! Извини! Я не специально… ты просто дергаешься много! Хватит сопротивляться! — прижала она его голову к столбу и успешно смогла сорвать с него верхнюю половину рясы. В этот момент в хижину зашел кто-то еще. — Как идет подготовка? — спросила другая амазонка. — Медленно. Лучше помоги. Придержи его, чтоб не дергался. — Хмф? А он что, брыкается? — усмехнулась зашедшая и послышались её приближающиеся шаги. Чей-то локоть крепко сдавил горло парня, и он пусть и не лишился возможности дышать, но двигать корпусом почти не мог. Вторая рука держала его за корпус, обвитая вокруг груди. Трофей оказался раздет быстро — амазонки справились за минуту, стоило им придержать его. Снимать было всего ничего — ряса в пару частей, да трусы из куска ткани, и скоро они оказались у пленившей его монстродевы. Немного помяв одежду у себя в руках, она переложила её на низенький пенек, служивший в этой хижине столом. В других хижинках, к слову, шли те же процессы — амазонки вели приготовления к предстоящему празднику, несли еду, открывали глиняные горшки, в которых бродило вино, ждавшее своего часа, и, конечно, располагали вокруг Великого костра подстилки для предстоящей оргии. С парня, наконец, сняли повязку, но он приоткрыл глаза лишь на пару секунд. Повертев головой, он увидел, что амазонка, улыбаясь, смотрит на него, и сразу смутился, закрыв свои очи. Это было для него слишком. Это слишком напоминало ему те издевательства в его родном мире… От ощущения, что на него сейчас оценивающе смотрят, Сатоши хотелось провалиться сквозь землю. Противное чувство: тебя оценивают, словно вещь, прикидывая выгоду, расходы, возможные проблемы в пользовании, рассчитывают, через какой срок это приобретение себя окупит. А он не сомневался, что его тут оставят — иначе зачем его оставили в живых? Амазонка приблизилась к нему, и подсела на корточках, вглядываясь в его лицо. Она повертела его влево и вправо, провела пальцами по подбородку, убрала немного закрывавшие глаза волосы, но не увидела глаз. Парень крепко зажмурился, и сдаваться не собирался. — У-м-ф… — недовольно надулась воительница. — …ну-ка, открой глазки, хочу взглянуть на свой приз. Монах как мог игнорировал приказ. Но как бы сильно ему не хотелось сейчас провалиться сквозь землю, этого не происходило, а амазонка только лишь сильнее злилась. — Открой… — повелительным тоном прорычала она. — …глаза. Но монах уперся, и ей пришлось перейти к решительным мерам. Спрашивать «А не то что?» ему не пришлось. Не говоря лишних слов, амазонка безо всякого стеснения или сдержанности, уверенно, стальной хваткой вцепилась в его причиндалы, сжав их. Кляп во рту помешал воздуху нормально выйти изо рта, но вскрик получился достаточно громкий — скорее от неожиданности, чем от боли. Парень немедленно выпучил глаза, и амазонка, поигравшись с двумя кожаными шариками, расслабила ладошку. И опять её взгляд буравил его лицо. Дыхание парня участилось, но он не мог оторвать глаз от приближавшейся к нему амазонки. Прошло некоторое время прежде чем она насмотрелась вдоволь, и ослабила хватку. Удовлетворенная «качеством» своего «трофея», она облизнулась, садясь напротив него полулотосом. — Ну вот. И чего ты противился? — интересовалась она у него с хищной улыбкой на лице, пока её помощница возилась сзади с какими-то деревянными чашечками. Судя по звукам, она что-то молола в них. Молчаливое сражение взглядов продлилось не больше десяти секунд — паренек не выдержал пристального взгляда и стыдливо отвернулся, стараясь по привычке зацепиться за что-то другое. — Знаешь, пока я бродила по этим лесам и выискивала твои следы, я чуть было не отчаялась в попытках найти тебя снова. — слегка сощурилась она, не отпуская с лица улыбки. — Но я держу свое слово воительницы… я не сдавалась до последнего, я шла в лес, выискивала среди тысяч других следов твой, старалась напасть на твой запах, что угодно делала. И я вышла на твой запах, который вел очень-очень далеко на север… и дошла до этого места. А когда я узнала, что тут стоит целый город, то предложила сюда переселиться. Она снова приблизилась к нему. Их лица разделяли лишь сантиметры. — Я — воин. Я не нарушаю своих обещаний. Я поклялась тебя найти — и найду… чего бы мне это не стоило. И ты теперь… — провела она пальчиком по его оголенному, худощавому, но достаточно крепкому торсу. — … в моих руках. Ты — мой… Она упивалась гордостью: это первый в её жизни пленник, и с этого момента ей разрешено пройти обряд посвящения в воительницы. Такой шанс выпадает не каждый день, а это сильно пугало и будоражило одновременно. К тому же, теперь у неё есть своя «игрушка», и никто не посмеет эту игрушку не то, что поцарапать… тронуть никто не посмеет. Кроме неё самой. Она — хозяйка. Она решает, каким будет его участь. Его место в будущей семье. Парень удивленно промычал, когда к его спине прикоснулось что-то очень тонкое и мягкое — по ощущениям похоже было на кисть. Амазонка позади него начала медленно и осторожно выводить на его спине некий узор, посылая мурашки по коже от чувства, как немного холодная субстанция ложится и застывает на поверхности кожи. Массивный деревянный столб не помешал ей нарисовать рисунок на спине — парень не прислонялся к дереву, и она смогла разрисовать его без проблем. — Разве тебя это не возбуждает? Наша скорая… помолвка. Мы оба с тобой так юны, и уже скоро — пара! Это так здорово! Я стану настоящим воином, которому отдают дань уважения, а ты станешь мужчиной… От последней фразы парень густо покраснел. В его голове сразу молнией образовалась целая череда мыслей и прогнозов — и все были очень неприятные. Не так он хотел пробиться во взрослую жизнь. И не так хотел стать мужчиной. Он хотел быть крутым, мудрым и выносливым священником, способным нести слово Арес за пределы монастыря, не страшась монстров и бандитов, не прогибающимся под пороки. Он пошел этим путем потому, что хотел стать сильней. Стать человеком, на которого можно положиться, который подставит плечо в трудной ситуации, который направит путника, потерянного в песках или льдах, даст совет… И что же — таков будет конец его пути? Он отказывался в это верить. А судьба отказывалась что-либо делать. Из-за уха амазонке перед ним протянули кисточку, и она взяла её в правую руку, а в левую ей сунули чашечку с красителем. Макнув прибор в маслянистую и очень густую субстанцию, пахнущую какими-то травами, она на секунду задержалась, примеривая границы узора. Определившись с рисунком, она поднесла кисть к его лицу… На все про все у неё ушло около трех минут. Осторожно, мазок за мазком, она разукрасила его лицо. Зеркал здесь не было, и парень не мог понять, что такого она набросала там, но когда она отодвинулась от него, осмотрела свою работу и кивнула, улыбаясь, то он понял, что она довольна результатом. Вторая амазонка вышла из-за спины и, уперев руки в колени, нагнулась, чтобы оценить нательные рисунки. — Ага. Тебя устраивает? Если да, то я заберу краску, а то там в паре хижин тоже нужны рисунки. — сказала она и протянула руку. Не поднимаясь с пола, воительница положила кисть в деревянную кружку без ручки и протянула её своей сестре-по-оружию. Та, еще раз угукнув, скрылась за тканым занавесом, подобно барьеру разделявшим небольшое интимное пространство хижины и незнакомый и враждебный внешний мир. Амазонка терпеливо ждала, пока краска на его теле засохнет — а больше и нечего было делать, она и не представляла, чем себя можно занять до обряда. Заняться с ним любовью она прямо сейчас не могла — это все равно что открыть желанный подарок раньше времени и засрать все удовольствие от момента. И долго ждать не пришлось — через пару минут в хижину зашла мамоно и одним словом дала понять, что все уже началось: — Идем. Без лишней болтовни и эпических речей захватчица ухватила парня за связанные запястья и потянула вверх, как бы снимая его с замка, и потянула его наружу. Сатоши воспротивился: упёрся ногами в пол и никак не желал идти, смущенный тем фактом, что он сейчас полностью голый. Но амазонка была неумолима — она лишь дернула рукой с немного большей силой, и парень потянулся за ней, словно старый трухлявый пень, выдираемый из земли трактором. Понимая, что сейчас сопротивляться бесполезно, монах притих и перестал упрямиться, дав ей вести себя по улице. Снаружи он обнаружил небольшое поселение, состоявшее из хижин и простеньких палаток, которое, очевидно, служило домом для племени мамоно-воительниц. Около входов стояли разные вещи — и мебель, и иногда «парадное» оружие, шкуры животных и прочая мелочевка. Все постройки были разных цветов — они были то из разных шкур, то покрашенные, то вообще с узорами. И дорог, разумеется, не было — протоптанные в траве тропинки за дорогу не считаются. В качестве уличного освещения служили факела на высоких ножках, почти с человека ростом. И вот, наконец, гвоздь программы — в центре племени амазонки развели огромный костер, обложенный камнем. Впрочем, он был скорее декоративный — еду амазонки грели на более мелких кострах вокруг основного, и очевидно, чтобы не сжечь мясо или корнеплоды огнем, они жарили пищу на углях. Запахи были очень аппетитные — шипело мясо, поливаемое иногда какой-то ароматной жидкостью из глиняных горшков, а дикие овощи придавали ему пикантный аромат. Сатоши сразу почуял неладное — если она не изнасиловала его там, то что тогда… она собирается делать? Страшная догадка поразила его, и монаху сразу захотелось провалиться сквозь землю сразу в царство мертвых — несложно догадаться, что раз на эту площадку вывели остальных мужчин, то, значит, она и его тоже сюда привела чтобы… Трахнуть его на всех на виду. Паника застелила его разум, но это не помогло ему сопротивляться — его возобновившиеся брыкания и громкое жалобное мычание были похожи скорее на истерику маленького ребенка своей бесплодностью. До него медленно доходило, что все уже решено — здесь и сейчас амазонка получит полное право управлять его жизнью так, как ей захочется. Она привела его к свободному коврику из пятнистой шкуры какого-то животного, и плюхнула его на землю. Её руки перевернули тело парня животом вверх, и он увидел, как мамоно буквально садится на его сдвинутые ноги. Чертова нахальная улыбка все так и не спадала с её лица, когда она бросила в его сторону многозначительный взгляд. Около громадного костра, на трех искусно сделанных тронах из дерева и растительного волокна, сидели старосты и матриарх этого племени. Они осматривали свое племя и периодически переговаривались о чем-то, но даже в такой спокойной обстановке они буквально излучали воинскую ауру. Пока амазонка демонстрировала свое превосходство, сидя на бедрах Сатоши, он успел приблизительно осмотреть площадь — там было около тридцати парочек, и каждая состояла из таких же мамоно и неудачливых «назанятых» мужчин, которым не повезло оказаться в руках захватчиц. И, судя по всему, вокруг племени еще и патрули выставили — около площади, куда вынесли мужчин, еще стояли и дежурили амазонки с копьями и дубинами, кольцом сторожившие место проведения обряда. Даже при его способности к бегу, монах понимал, что ему через этот заслон не прорваться, поскольку мамоно не только физически сильнее, они еще и выносливые, и быстрые, и числом они тоже его превосходят. Да и какой смысл бежать одному? Только трата драгоценных сил и времени. Матриарх поднялась со своего трона: амазонка была одета в очень длинное парадное платье, сотканное из какого-то волокна и длинных листьев, доходившее до щиколоток, но при этом оставлявшее открытыми ноги. Верхняя половина платья отсутствовала, и грудь амазонки поддерживала только декоративная лиана, обнимавшая её предплечья, оставляя эту часть тела почти открытой на обозрение. Головной убор её был еще более пестрым и разукрашенным — перьев было намного больше, и они были длиннее, переливались красным-желтым-бирюзовым цветом, а широкие листья словно создавали вокруг позади её головы словно бы павлиний хвост, а макияж ярко выделял её глаза на разноцветном фоне. Очевидно, сражаться в таком наряде было сложно, а значит, это — праздничная одежда. — Дочери мои! — без прелюдий начала она свою речь. — Возрадуйтесь! Наши старания дали свои первые плоды! Сегодняшняя охота подарила многим из вас желанные трофеи, ради которых мы пришли в этот мир. Воины, мой наказ будет прост — празднуйте сегодняшний день от всей души, ибо ваши старания принесли пользу не только вам, но и нашей Госпоже, Повелительнице демонов! Каждая из вас, кто обрела сегодня мужа, внесла свой неоценимый вклад в исполнение священной мечты, что скрепляет нас с того самого момента, как монстры изменились в лучшую сторону! Она медленно ходила взад-вперед по деревянному настилу, который несколько возвышал её над остальными амазонками, и изредка подкрепляла свою речь жестами и взмахами рук. В воздухе чувствовался запах специй и праздника — тому способствовали слова матриарха племени. Правда, Сатоши было не до праздника: его мало прельщала перспектива быть изнасилованным прямо у всех на виду. Однако все его возможности и пути к побегу были отрезаны — патрули не дадут убежать, связанные руки мешают нормально двигаться, а про то, что амазонка сама, своим весом, пригвоздила его к земле, и говорить не нужно. — Славные воспоминания о вашем успехе останутся с вами навсегда — не только в вашей памяти, но и наяву, в виде мужей, что станут спутниками жизни, и отцами ваших наследниц! Меня переполняет гордость от мысли о том, что мои воительницы счастливы, и считаю, что вы полностью достойны стать полноценными, уважаемыми воинами! ВЫ ДОСТОЙНЫ ЭТОЙ НАГРАДЫ! — закончила она речь громким слогом, и амазонки ответили ей дружным ревом. А в головах у захваченных мужчин крутилась одна и та же мысль: «И почему она подольше не могла речь потянуть?». Но ни у кого сбежать не получилось… — Все, кто прибыл сегодня с мужчиной, будут инициированы в гвардейцев! Племя нуждается в опытных, замужних воинах, и вы сможете претендовать на высокое звание. Но отложим формальности на потом… а сейчас — празднуйте! Овладейте своими мужьями — это наказ! Не дожидаясь её команды, некоторые амазонки уже начали прелюдии, и с пары мест уже послышались стоны. Но вслушиваться в эту вакханалию теперь начала мешать музыка — замужние амазонки в разукрашенных нарядах из листьев начали отбивать такт в небольшие деревянные барабаны, которым вторили барабаны побольше, уже кожаные. Музыка племенного оркестра играла достаточно громко, чтобы заглушить похотливые звуки над площадью и треск костров, но речь была слышна прекрасно. — Слышал? Я так долго ждала этого праздника… жду не дождусь того момента, когда ты придешь в мой дом и мы с тобой станем семьей. — она начала страстно поглаживать свою грудь, заливаясь краской, но не отрывая взгляда от лица парня. Он же лишь периодически жмурился, пытаясь слиться с местностью. Получалось не очень. — Эту ночку ты точно не забудешь… — она наклонилась близко к его лицу и прошептала эти слова ему на ухо, отчего парень начал ерзать на месте. Амазонка же, впрочем, и сама уже дрожала — от нетерпения, а парень — от страха. Темнокожая воительница переместилась поближе к нему — слезла с его бедер и легла рядом с его грудью, пальчиками пробежав по коже монаха, отчего тот негромко пискнул. Сейчас он и не знал, что ему делать — это как будто все его фобии одновременно воплотились в реальность! Он примерно понимал, что произойдет дальше, но отказывался верить. Он давал обет безбрачия, клялся перед Сенсеем, что будет сдерживать свои желания, но сейчас рядом с ним не было ни монастыря со своими правилами, нет Сенсея, и нет других монахов. Защитить его некому, и теперь, очевидно, его девственная чистота будет запятнана. Амазонка пристроилась так, чтобы одной рукой она могла обхватить его шею, а другой — дотягивалась до его достоинства. Накрыв его промежность ногой, она снова растянула эту озорную улыбку. Она немного подвигала своей левой ногой, и парень начал чувствовать реакцию — кровь, которая до этого чуть ли не лилась у него из носу, сейчас активно поступала вниз, заставляя член набухать и подниматься в боевое положение. А она продолжала поглаживать, да массировать его тело, страшно довольная тем, что вызвала у него такую бурную реакцию. Его испуганные подрагивания, неловкие вскрикивания и выражение лица — ну просто умора! И все это дико её заводило. Настолько, что у самой мамоно начала намокать промежность. — Хи-хи… — приподнялась она, чтобы посмотреть готовность его «прибора». И её оценивающий взгляд лег на полностью готовый к личному сражению член, отчего парень совсем захотел помереть прямо на месте. Все-таки, его фобии строились не только на плохом опыте — у него и комплексов было полно, и если в монастыре на них никто не обращал внимания, он даже и сам начал про них забывать, то… Тут его, мягко говоря, скромный размер сейчас рассматривала девушка на полторы головы выше него. От острого желания помереть у Сатоши покатились слезы из глаз, и на этом его поймала амазонка — он зажмурился, чтобы не смотреть ей в глаза. Она лишь удивленно повела бровями, но все равно продолжила свое дело: ей очень хотелось узнать, какой звук издаст парень, когда она начнет действовать. Её рука нежно, но с уверенностью схватила его член, и Сатоши дрогнул телом так, что даже она это почувствовала. — Хм? Что такое, мальчик? Неужели ты… стесняешься своего размера? — спросила она многозначительно, при этом хитро улыбаясь. Она прижалась своей щекой к его щеке и… — Не стоит. Подумаешь, природа обделила тебя длиной в этом месте… я не сержусь на тебя. — потерлась она всем телом, и продолжила говорить то, что послало ему мурашки по коже. — Но в таком случае, тебе придется стараться вдвое больше, чтобы удовлетворить меня в полной мере… Слезы лились из его глаз, а мозг разрывался от противоречащих друг другу мыслей: одна часть говорила, что его сейчас насилуют, а это — зло, и не стоит спускать такое ей с рук, но другая почему-то все твердила, что от этого не убежать, и надо просто расслабиться и получать удовольствие. Не зная, какой части мыслей довериться, он выбрал серединку — вяло сопротивляться, но не убегать. А что еще было делать? Он сейчас далеко в лесах, черт знает где в незнакомом мире. А шанс, что его найдет Исая очень мал — даже с её познаниями в географии, она все же не следопыт, да и магия ей тут не поможет. Пока она найдет его, пройдет время… Дальнейший поток мыслей спутывался и мерк, становясь бессвязной хаотичной паутиной, а виной тому — очень странное чувство, накатившее на него мощной, болезненной волной. Мамоно терлась об него нежно, со страстью, уже полностью избавившаяся от одежды, и начала медленно поглаживать его стоячий колом член. Спутанный по всем конечностям, прижатый к земле амазонкой, Сатоши страшно перенервничал, и не прошло и минуты, как жуткое напряжение вырвалось из него совершенно внезапно, когда этого не ждала ни амазонка, ни сам парень, слабо понимавший, что происходит с его телом. Мышцы в его теле резко напряглись, и он выгнулся дугой вверх, громко мыча. Первый мощный «выстрел» долетел аж до тела амазонки, запачкав её лицо семенем, потом последовал второй, не менее мощный поток, упавший на её подтянутый живот. К третьему разу поток ослабел, лишь немного запачкав амазонке бедро. Сатоши перестал мычать, и обмяк, пытаясь отдышаться с кляпом во рту, который амазонка совершенно забыла снять, и еле-еле повернул голову в её сторону, сам не понимая зачем. Поворачивалась башка медленно, как башня тяжелого танка с гаубицей, но он все же увидел выражение её лица. На нем читался неподдельный шок. Искренне потрясенная произошедшим, она ослабила хватку, и наблюдала, как отстрелявший весь боезапас агрегат шлепается о кожу мошонки, источая остатки драгоценной белой жидкости. Глаза у нее были такие, словно она призрака увидела. — Чт… — бормотала она в непонимании. — … я же только… пару раз его дернула… Она быстро поняла, что это был не её прокол. Просто парниша настолько перенервничал, что совершенно не смог сдержаться, да и помножьте это еще на психологическое состояние захваченного в плен монаха с боязнью женщин и неприятием к теме секса. И в результате получаем вот такой нелепый казус. «Убейте меня…пожалуйста» — только и мог подумать он, испытывая отвращение к самому себе. Амазонка, отойдя от конфуза, не собиралась отпускать это на тормозах. Она шустро взгромоздилась на него, опять сев на его бедра, и уперлась руками в его грудь. И ему было прекрасно видно её лицо, все еще красное до кончиков ушей, с не менее глупым выражением, чем у него самого. А сделала она это не просто так: другие амазонки мельком поглядывали на этот дуэт, и ей не хотелось стать потом объектом для подколов и шуточек, особенно если шутить будут про её мужа. И поэтому она решила скрыть этот казус, сделав вид, будто все идет по плану. К счастью, на этот случай не обратили внимания. — Хмф… я думала, твоя выносливость будет на высоте, но, похоже, в этом у тебя совсем нет опыта. Жалкий девственник… придётся мне тебя долго тренировать, чтобы ты хоть минуту продержался… — хоть она и отпустила этот едкий комментарий, за маской самоуверенности пряталось страшное смущение, которое она пыталась скрыть показушной крутостью, о чем красноречиво говорило её пунцовое лицо. Да и парню в голову не пришло, что она, вообще-то, тоже еще совсем невинна. Уже сама помиравшая со стыда амазонка натянула опять на лицо ту превосходительную улыбку, и приподняла свои бедра. Спустив руку вниз, она нащупала его агрегат, лежавший без дела и оттого готовящийся превратиться в бесполезную сардельку, приведя его в состояние готовности. Сатоши оживился, и волнение накатило на него с новой силой: дело быстро набирало обороты, и он прекрасно видел, как она с ухмылкой прижала его головку к «парадному входу». — Только попробуй кончить раньше времени… — угрожающе проворковала она, массируя головку члена нежными складками, но не вводя его внутрь. Парень начал ерзать, выпучив глаза, что только позабавило монстродеву. Усмехнувшись, она прекратила дразнить его и, остановившись на секунду, начала опускаться бедрами вниз. Почувствовав на своей головке давление, Сатоши часто задышал от накатившего еще не знакомого чувства. Она начала медленно опускаться, впуская член все глубже в себя, но он не успел войти и до половины длины, как головка уперлась в упругую преграду. Но амазонку это не остановило: её лицо снова налилось краской, она крепко зажмурилась в предвкушении, и поднапрягла ноги, словно помогая себе что-то сделать. И она сделала. Монах почувствовал, что внутри неё что-то порвалось, и сопротивление пропало, пропуская его еще глубже в её внутренний мир. — Мх… да! — выгнулась она дугой в экстазе, и, хотя её промежность немного кровила, она полностью отдалась столь желанному, долгожданному ощущению, не переставая радоваться своему «первому разу». А монах уже совсем перестал сопротивляться, голова не думала, а руки не слушались команд. Все его мысли были сосредоточены на том, как приятно стенки её влагалища сжимают его достоинство. Остальные мысли проходили мимо его головы. Неужели, это теперь его жизнь? Просто сидеть в хижине, иногда ходить по лагерю, и ублажать эту варваршу-пленительницу? Мерзко было понимать, что ты теперь просто игрушка, рабочая сила по дому, и ничего более. Может, многие монстры и утверждали, что любят своих мужей, рабов, игрушек — называйте их как хотите — но ведь не все так просто? Ведь между любовью и просто влечением есть грань. Искренне любящий человек не станет делать что-либо против воли своей второй половинки, так ведь? А отношение многих мамоно к мужьям — чем оно отличается, например, от отношения плотника к молотку? Мужчины представляют пользу для монстров, и молоток тоже приносит пользу. Логично, что чтобы он приносил пользу и дальше, нужно его обслуживать, чинить. Любовь тут необязательна. Главное — заботиться, и тогда он прослужит дольше. Разве если ты любишь другого человека, ты станешь делать что-то против его воли, принуждать его? Но задавать эти вопросы племенной воительнице, что начала скакать на нём, Сатоши не решился. Она полностью вошла во вкус, и теперь смуглокожая амазонка в достаточно быстром темпе двигала бедрами вверх и вниз, неглубоко загоняя его ствол в себя. По её коже струился пот, а монах уже и сам начал выдыхаться. От быстрого финала его спасало лишь то, что весь свой «боекомплект» он отстрелял лишь за пару минут до этого. Еще через пару минут амазонка сбавила темп и постепенно остановилась, глядя парню в глаза и глубоко дыша. Ей и самой не доставало опыта: она лишь в теории превосходно знала, как ублажить свой трофей, однако на деле только её тренированное тело компенсировало недостаток опыта, и она сейчас могла с легкостью продолжать эти дикие скачки. Но, видимо, что-то её не устроило. И монах, наблюдая за дальнейшими действиями, обомлел. Воительница остановилась ненадолго, приподнявшись вверх, и, сделав усилие ногами, села на его член с большей силой, насаживаясь на него до упора. Сатоши взвыл сквозь кляп. Одновременно болезненное и такое приятное ощущение снесло ему крышу, и он бессознательно начал помогать ей, подаваясь своими бедрами навстречу. Она наклонилась корпусом назад, кладя руки на его колени, и ускорилась, жмурясь от удовольствия. Развратные хлюпающие звуки и шлепки её бедер заглушал вой труб-ракушек и бой барабанов; сама того не осознавая, она все пыталась попасть в ритм, и у неё неплохо получалось. Скоро её движения стали грубыми и резкими, её стенки сжимались все сильнее, загоняя ствол парня в скользкие и горячие глубины. Мамоно практически билась бедрами вниз, и монах уже не мог сдерживаться: она насаживалась столь глубоко, что скоро он почувствовал, как его головка целует шейку матки. Он выгнулся дугой в оргазме, и бурно отстрелялся внутрь неё тремя мощными струями, но… она и не думала останавливаться. Все еще не удовлетворенная, она терпеливо ждала, пока он прекратит свои инстинктивные действия, и продолжила, балдея от чувства, что он наполнил её горячим семенем. Брови Сатоши сложились домиком, и он жалобно мычал, подняв голову и глядя на то, как она почти что пытает его. Оргия продолжалась, и матриарх на троне, вставшая с места, прошлась по платформе с гордостью наблюдая становление будущих гвардейцев. С этого момента они перестанут быть незамужними девками, теперь это — настоящие женщины, воительницы, надежда и опора племени. А крепкие узы между амазонками и их мужьями — залог выживания в этом мире. Амазонка прижалась к монаху, обвила своими ногами его ноги и стиснула их, мешая нормально двигаться. Глядя в небо, Сатоши только и делал, что молил каких угодно богов — лишь бы они прекратили это. Её агрессивные движения выдоили из него все соки, и сейчас она как будто пыталась выдавить из него самые-самые последние капли, как из смятого пакета шоколадного молока. Он не знал, сколько уже прошло времени, даже минуты шли, казалось, целую вечность, но в какой-то момент она с силой стиснула свои ноги, и с невероятной силой сжала все мышцы, насаживаясь на него в последний, как тогда казалось раз. Она выгнулась дугой и попыталась заглушить громкий стон, превратившийся в мычание. И парниша отстрелялся в третий раз, но совсем не так сильно — его агрегат уже порядком устал к тому моменту, а сам парень был буквально истощен. Она навалилась на него своим корпусом и пыталась отдышаться. — Вот… *хах*… видишь? — изо рта у неё чуть ли не пар валил. — Продержался ведь? Хе-хе… Она издала озорной смешок и повернула к нему свое улыбчивое лицо. — Три — один… и я веду. — после сказанного она засияла такой улыбкой, что затмевала любое солнце. Но у монаха не было сил на неё смотреть, да и говорить тоже. Он только тяжело дышал, находясь в трансе от пережитого. Небо потихоньку очищалось от немногочисленных туч, и на их кромках начали виднеться первые розовые лучи солнца. До наступления рассвета оставалось лишь с десяток минут, и это ужаснуло монаха — неужели, они настолько долго этим занимались? Но верхушки деревьев все еще были темные, а лагерь освещали одни только факела, а значит, до утра еще далеко. Мамоно и человек лежали на шерстяной подстилке, восстанавливая дыхание. Все жидкости, которыми они истекали во время процесса соития, теперь начали охлаждаться и становиться липкими, а в этом было мало приятного. Но парню уже было все равно — он уже давно сдался. Не сдавалась только амазонка — поднявшись, она уперлась руками в его грудь, и её бедра сами, автоматически, начали двигаться взад-вперед, лаская постепенно уменьшающийся агрегат. Тут Сатоши ничего не смог уже поделать, кроме как издать усталый и измученный стон. — Ну же, мальчик, не расслабляйся… я еще не закончила. — облизнулась мамоно, наслаждаясь его кислым выражением лица. Она дразнила его не долго, и, сама уже не сдержавшись, одним мощным движением снова насадилась его член до упора. «Не-е-е-е-е-т!!! Только не опять!» — единственная мысль пронеслась в его голове, прежде чем его сознание утонуло в бешеных скачках. Сатоши издал вымученный стон, но… Гул труб и бой барабанов заглушили все звуки над лесной поляной, где стоял лагерь. --- Люси распахнула свои глаза и уставилась в потолок автомобиля. Тут, как ей казалось, всегда спалось удобнее, чем в палатке, где у неё через двадцать минут начинали затекать мышцы. Спальный мешок, выданный той самой гнидой, не был достаточно пушистым, чтобы смягчить неровности земли, и потому проще было спать на немного жестковатой, зато ровной поверхности багажника. Некоторое время она лежала неподвижно, не вполне понимая, либо она в самом деле проснулась, или ей просто показалось. Итак, проверим — она поднесла левую руку к предплечью правой, и больно ущипнула себя. — Ауч. Ясно, проснулась все-таки. Она неспешно подняла свой корпус и осмотрела себя. Спала она в нижнем белье, и сверху еще её прикрывало одеялко, накрывшее тело до пояса; похоже, она сама его спихнула из-за того, что ночью было жарко. Несмотря на то, что заднее стекло на багажнике было распахнуто настежь, свежий ветерок в машину никак не попадал. Её неслабо удивило то, что за окном были еще сумерки. На секунду ей показалось, что она проспала аж целый день, но макушки деревьев, которые окружали площадку для кемпинга, начинали наливаться розово-оранжевыми оттенками. Да и само небо потихоньку наливалось цветом, словно зреющее на глазах яблоко. Очевидно, это утренние сумерки, и восход не за горами. Люси подняла свои руки и всмотрелась в них. На её лице читалось неподдельное удивление. Она не чувствовала никакой слабости, глаза не наливались свинцом, а кровать не манила к себе аурой сна. Раньше она как-то не замечала этого, вставала по привычке в обычное время, и тут она все же задумалась. А ведь её сон тоже изменился. Она легла довольно поздно — пока она подвозила того парня, уже наступила ночь, и по приезду в лагерь, она еще раз прослушала ядовитую тираду от жены владельца лагеря. Она изливалась токсинами где-то с час, а потом Люси надоело, и она ушла в свою палатку под предлогом того, что ей завтра рано вставать. Разумеется, она сразу спать не легла — да и рано вставать она тоже не собиралась, но сейчас она была шокирована своим организмом. Ни капли сонливости. Она проспала всего чуть меньше трех часов, и сейчас была свежей как огурчик. Неспешно опустив руки, она ошалело произнесла: — Не может быть. Через десять минут она уже была готова отправляться. Утренняя рутина была на самом деле не такой уж и скучной: начиналась она с утренней, так сказать, пробежки, в процессе которой Люси бегала вдоль небольшой речки, окруженной редким лесом, и искала там хворост и, иногда, бревна, пригодные для разжигания костра. По-хорошему, она должна была ездить в магазин со стройматериалами, где продавался «фоэрвууд» — бренд, производящий древесный уголь и специальные дрова для розжига. Взять и срубить какое-нибудь дерево, даже сухое и огнеопасное, на территории Ауриенте запрещалось конституцией штата. Ветки собирать тоже нельзя, за этим следят рейнджеры, и, если тебя поймают за этим занятием, можно налететь на крупный штраф. Но в условиях вторжения, понятное дело, рейнджеры уже не выполняли свои обязанности — скорее всего, они ушли либо в ополчение, либо схвачены пришельцами. Так что Люси могла спокойно пройтись по лесу и найти себе дрова, не опасаясь стражей закона. Одев спортивные шорты темно-синего цвета в красную полоску и топ, она вышла за материалами для розжига. Вернулась она через полчаса — даже не вспотев, она принесла к своей палатке охапку дров и сухих палочек и сбросила их у кострища. Сложенное из мелких бетонных кирпичиков, обожженных по краям пламенем, место для костра было оснащено самым необходимым для готовки — вертел, котелок и подвеска для него. «Настоящее зверство» — сказали бы большинство имперцев на такие условия. До завтрака еще оставалась куча времени, так что Люси, не зная, чем себя занять, поделала с десяток упражнений, чтобы не киснуть. Отец научил её всему, что она знает, и она не могла не вспомнить его. Ей было жалко Папу. Они прожили вместе шестнадцать лет, и Люси точно могла сказать, что ей попался самый лучший папа на свете. Он был работящим, но очень заботливым, и, хотя с работы он порой возвращался очень поздно, он всегда уделял время семье. Как он сам говорил, семья для него — не тяжкая ноша, а свой уголок в этом мире, куда он приходит расслабиться и веселиться. И мама тоже была без ума от него… Незадолго после того, как Люси исполнилось семнадцать лет, Папа взял и… пропал. Он был пилотом, и в начале карьеры пилотировал военный вертолет, потом ушел из ВВС и работал на какое-то медучреждение. Его часто отправляли куда-то далеко-далеко, и однажды, как рассказывали его коллеги, его вызвали куда-то на Карфагию, где живут всякие чудища, самыми страшными из которых являлись высшие эльфы. Их закрытая магократия* находилась на том же континенте, и с миром они вообще не взаимодействовали. И вот, он полетел туда, на границу с Королевским Эльвенгардом… и не вернулся. От него не было ни слуху, ни духу. Не нашли ни места последнего местонахождения, ни места падения, ни черного ящика, ничего. Пропал с радаров — и все. Девушка уже к тому времени была не маленькой, но это сильно ударило по её психике. Она понимала, что тут ничего не поделаешь, и это не её вина, но весь груз почему-то Люси взяла на себя. Не усмотрела за отцом. Надо было отговорить его лететь туда. Но что было — то было. Солнце потихоньку выглядывало из-за горизонта, и потная Люси решила, что на этом хватит. Дальше шли водные процедуры. Если что, на кемпинг люди приезжают ненадолго, редко даже на неделю. Это дорогое удовольствие, и не очень популярное. А это значило, что в лагере для кемпинга не было водных удобств: приходилось мыться в речке неподалеку. Единственный душ был только в доме у владельца предприятия. Течение в речке было спокойным, и Люси отправилась на свое излюбленное местечко — бережок был засыпан мелкой гладкой галькой, и входить в воду в этом месте было очень удобно, не то что дальше по течению, где река расширялась, но войти в неё можно только по скользкому глиняному дну. Здесь было более узко, но зато уютнее. Взяв с собой два полотенца, гончая уложила их на плоский камешек, найденный на берегу, и разделась догола, положив одежду туда же, куда и полотенца. Вода была чистой и не соленой, хотя пресной её не назовешь. Пить из речек в Ауриенте нежелательно — можно подхватить расстройство желудка, ведь в воде много разных бактерий, которые превосходно выживают в теплой, почти идеальной среде для размножения. Помывшись, она вышла из воды и принялась вытираться, одним полотенцем — тело, а другим — волосы. Прическа у неё была короткой, так что сушиться пришлось недолго. Далее она отправилась обратно к своему «дому» для того, чтобы, наконец, поесть. Ей никто уже давно не указывал, что и когда ей кушать, так что на завтрак она решила распаковать и поджарить брауншвертские сардельки — те получаются особенно вкусными на огне. Кто-то скажет, что для девушки есть на завтрак брауншвертские сардельки — вредно для фигуры. Люси посмеялась бы над такими — до превращения в пришельца она вообще не могла набрать вес ни при каких обстоятельствах. После превращения она выросла где-то на один фут*, сильно прибавила в массе, и теперь её тело требовало больше белка, кальция и других веществ. Это значило, что аппетит у неё прибавился — как раньше наесться одной упаковочкой диетического йогурта у неё не выйдет. Вот и любила теперь наша девчонка баловаться гастрономическими излишествами. Теперь надо было разжечь костер. Сухая трава и ломкие, высушенные ветки легко загорелись от огня хозяйственной спички из упаковки, продаваемой по символической цене в один цент*. Огонь прогорел, пока гончая извлекала из упаковки сардельки и насаживала их на металлические шампуры. Когда пламя поутихло, она положила шампуры на медленно ласкающие еду язычки пламени. От жарящихся сарделек шел невероятно аппетитный запах, и Люси уже не могла дождаться, когда они, наконец, приготовятся. Из лежавшей недалеко сумки она извлекла овощи — помидоры и репчатый лук, и хозяйственным ножиком нашинковала еще один шампур. Вскоре завтрак был готов — в пластиковой одноразовой тарелке она уместила две сардельки, жареный лук и дольки помидора, приправила это все кетчупом, и с аппетитом начала уплетать еду. Как ни странно, ей казалось, что приготовленные на огне сардельки на вкус были насыщенней, чем разогретые в СВЧ. Вокруг неспешно просыпалась природа, а солнце уже освещало её своим рыжим светом. Дул свежий ветерок, который сегодня был мощнее обычного, приятно охлаждая кожу. Недалеко, за лесополосой, послышалась чья-то спешка, скоро перешедшая в топот сапог и два голоса. На снятую Люси площадку посреди сосновой чащи выбежали двое: владелец кемпинг-сайта Хедди и его жена Гретта. Чуткий слух уловил обрывки диалога: — … вот как я должен, интересно, туда прямо сейчас явиться? Нашли время! Не предупредили даже, я же и почту проверял, и электронную тоже, а они взяли и позвонили посреди утра и говорят: «Герр Хедди, можете в отделение полиции явиться?». — Ну и наплюй ты на их дела! — отвечала ему жена. — Раз не предупредили, значит, явка необязательна! Зачем тебе туда ехать вообще? — А ехать надо! Там что-то серьезное, раз меня аж следователь сам просил явиться! — Ну, дорогой, ну зачем… — причитала Гретта. — И к кому это ты идешь? Опять к этой? Да, опять к «этой». Один раз она ему помогла довезти до дома его вещички кое-какие, благо машина позволяла. Люси отвлеклась от поедания сардельки с шампура и с набитыми щеками обернулась к посетителям. — Ох… Доброе утро, мисс Хайбергер! — лучезарно улыбнулся немолодой мужчина. — Доброе утро, герр Хедди. У вас все хорошо? — поинтересовалась Люси. — Не очень. Меня вызвали в полицию, показания давать. В Толл-Тейле произошла перестрелка прошлой ночью, и сегодня поймали кого-то, кто у меня площадку снимал. А я, черт подери, не готов ехать — я же ехать не готов, а автобус хрен знает, ходит ли вообще. Поэтому я хочу вас попросить меня подвезти до участка Толл-Тейл, если вас не затруднит. — Люси удивленно уставилась на него, неспешно дожевывая последнюю сардельку. Женушка злобно цыкнула на неё, и смерила её тяжелым, острым взглядом. — Ну, могу, конечно. Мне не сложно. — взгляд стал еще тяжелее. — Вот уж с кем, а с ней я тебе ехать запрещаю! — взвилась Гретта, потрясывая не довитыми кудрями. — Вдруг она тебя прямо в машине охмурить попытается? Я слышала еще о пришельцах слухи, что они мужиков таскают в пещеры и насилуют! Она и тебя может утащить! Люси сидела с каменным лицом, слушая эту тираду. Такой выпад ревности ей порядком надоел. Ну, она не то, чтобы считала ревность глупой, но просто в таком количестве она была похожа на гиперопеку… или одержимость. Но судя по лицу Хедди, он думал нечто похожее. Он закатил глаза. — Гретта, дорогая моя, я понимаю, что ты меня ревнуешь, но я тебя уверяю — я бы не стал пускать сюда мисс Хайбергер, если бы не был уверен в её адекватности. — спокойно улыбался мужчина, давно привыкший к таким закидонам своей супруги. — К тому же, ситуация серьезная. У меня нет транспорта, а идти до города — полдня уйдет. Так что мне придется просить её о помощи. Не волнуйся, я не буду приставать к ней, а она — ко мне. Ясно? Гретта пару секунд раздумывала, уперев руки в бока и бегая глазами по сторонам. Наконец, видимо, убежденная его словами, и смягчившись, она произнесла: — Ладно. Но я все же предупрежу… — угрожающе подошла она к Люси. С её невысоким ростом она едва доставала той до груди. — … только пальцем тронь моего мужа — и вылетишь отсюда с подпаленным хвостом. Ты меня поняла, девочка? Последнее было произнесено очень угрожающе, но Люси не впечатлилась. Да и не «девочка» она уже, ей тридцать. Это фактически, а биологически она была очень молодым, здоровым экземпляром адской гончей. — Мы сейчас выезжаем? — спросила Люси, и сразу последовал ответ: — Да-да, конечно, я уже собрался, да и вы, как я погляжу, уже позавтракали. Если отвезете меня — я буду очень благодарен и это вам потом зачтется. — улыбнулся немолодой мужчина. — Я тогда заведу машину. Пару минут. — зазвенела связкой ключей Люси. — Конечно. Поездка была спокойной. Утром дорогу освещало яркое-яркое солнце, но не такое, как днем, а ниспадавшее под углом, создавая совершенно другую световую картину, нежели после полудня. Тени были острее и заметнее, а лесные чащи из-за контраста хорошо просматривались на много метров вперед. Машин на дороге вообще не было — оно и не удивительно, тут и раньше мало кто ездил, а после нашествия тут могли встретиться разве что броневики ополчения. К слову, пришельцев, виновников всей этой заварушки, не было видно тоже. Попрятались? Хотя нет, скорее всего, еще не проснулись. Хотя черт их знает, девушка выспалась всего за три часа, так что тут нельзя быть уверенным на сто процентов. На въезде в город Люси сразу заметила последствия вчерашнего празднества — почти пустые улицы, заполненные урны, с валяющимися рядом пустыми бутылками из-под алкоголя, смятые упаковки от закусок и остальной мусор. Пару раз она замечала парочки из местных людей в обнимку с пришельцами спавшие прямо на улице на скамейках или у почтовых ящиков. Все это говорило об одном — отпраздновали хорошо. Даже очень. Вон сколько мусора! Хорошо хоть до вандализма не дошли… Ан, нет. Дошли. Вон кафешка стоит с разбитой витриной. Рядом, окруженная осколками стекла, валялась табуретка, которой, видимо, и выбили стекло. — Что тут, черт возьми, произошло? — сокрушался герр Хедди, рассматривая псевдо-апокалиптический пейзаж. — Праздник. — пожала плечами Люси, хотя сама в нем не участвовала. — М-м-м. А по какому поводу? — Выгоняли кого-то. — А-а. — мужчина ничего не понял. Совсем. Это кого же они из города выгнали, что отпраздновали похлеще, чем на День Единства? — А еще, я слышала, тут ополчение обосновалось. — Да? Что-ж, это… понятно. — Хедди не нашел, что сказать. — Хм. Если тут и ополчение, и пришельцы вместе, то ничем хорошим это не кончится… И был совершенно прав. Это была взрывная смесь, и, хотя городской совет был властью на территории города и прилегающих землях, пришельцы его не признают. А если один из компонентов этой хрупкой экосистемы вооружен и не признает действующую власть, то конфликт с другими сторонами неизбежен. — Возможно. Но я не видела, чтобы они что-то громили. — Это пока. До участка они доехали без происшествий. Достаточно большой для такого маленького городка дом правоохраны подавал некоторые признаки жизни: бегали туда-сюда полицейские, иногда от машины и к входным дверям, на улицу выходили покурить работники из вольнонаемного состава, и, самое интересное, там на парковке стоял автозак. Пустой, правда, но раз он был не в гараже, значит, прошлой ночью что-то случилось. Люси высадила мужчину у тротуара и попрощалась с ним. Но уезжать она пока не решалась: а куда ей дальше ехать? Точнее, что теперь делать? Она только сейчас поняла, что ей совершенно нечем заняться! Нет, она могла вернуться домой и… сбросить напряжение, так сказать. Да и магазин с игрушками для взрослых в городе есть, даром что один. Но… Ей хотелось поделать что-то продуктивное, полезное. Но что? Её рука неуверенно двинулась к бардачку и открыла его. Маленькая пластиковая дверца распахнулась, и Люси обнаружила там выданную вчера визитку. Поломавшись с минуту, она взяла её и внимательно рассмотрела. «Мир, процветание и согласие — наш девиз и цель всех стараний! Если вы уверены, что готовы на эту нелегкую, но очень полезную миссию, то приезжайте по следующему адресу: Пальм-штрассе, 1099, г. Толл-Тейл, Штат Ауриенте, инд. 10322, Империя Терры.» И внизу — телефон и факс, но её это не интересовало. Решив, что раз ей больше нечего делать, Люси положила визитку на пассажирское сиденье и извлекла из подлокотника дорожную карту, сверяясь с адресом. Место назначения оказалось недалеко, на другом конце города. Учитывая, что сам городок был сравнительно небольшим, поездка заняла минут пятнадцать. Пальм-штрассе была тихой улицей, разделенной двухполосной дорогой, по обе стороны от которой к одно- и двухэтажным домам отходили бетонные дорожки к гаражам. С виду это был достаточно благополучный и тихий район, ухоженный, с сочным зеленым газоном и деревьями по бокам дороги. Изредка попадались прохожие, которых сложно было различить — пришельцы или нет. Должно быть, этот жилой район нашествие затронуло меньше всего. У самого конца улочки, где полотно уходило на более широкое авеню, ведущее на главную улицу города, был поворот налево. Догадавшись, что там находятся дома под номерами 1097 и 1099, Люси свернула туда. Дорога была узкой и вела к двум крупным домам, стоявшим особняками немного поодаль от основной застройки. Самое крупное здание носило номер 1099. То, что надо. С виду оно было весьма интересным — тонированные затенённые стекла, из которых был буквально сделан фасад, и незаметно было, что оно вообще то было сделано из бетона. Формой оно представляло прямоугольник с плоской крышей, почти со всех сторон которого были окна. Перед входом на белой плитке стояли искусственные клумбы с благоухающими растениями. Люси припарковалась у обочины и вышла из машины, заперев ту с пульта на замок. Когда она приблизилась ко входу, запах слегка привлек её — вроде бы он не бил в нос, не заглушал остальные запахи, но что-то в нем было манящее, утонченное. Присмотревшись к цветам, она после тщательного осмотра сделала вывод, что они не отсюда — по крайней мере, она не помнила, чтобы в Ауриенте вообще росли такие сочные цветы. Взгляд её пробежался по фасаду. Странно, но изнутри почти не было слышно звуков. Пару раз вдохнув и выдохнув, Люси собралась, уверенно вытянулась и похлопала себя по правому бедру — там в кармане прошлепывалась визитка. Так девушка убедилась, что карточка не пропала. И когда до входа оставалось шагов семь или восемь, раздался чей-то голос. — Мисс Хайбергер! — мужской баритон не выкрикивал её фамилию, но человек явно повысил голос, чтобы она его услышала. — А-а?! — вскрикнула Люси, как ошпаренная отскочив на пару шагов назад от загадочного мужчины, ожидавшего её у входа, прислонившись к колонне. Его появление в самом деле напугало её — она могла поклясться, что секунду назад там никого не было. — Я! Гончая сразу взяла себя в руки после понимания того, что сейчас выглядит глупо, и рассмотрела незнакомца: на нем была темно-коричневая, ОЧЕНЬ тяжелая с виду кожаная куртка, расстегнутая, и под ней виднелась белая глаженая рубашка с красным галстуком. Серые брюки явно были частью некоего костюма, и держал их черный кожаный ремень с серебристой пряжкой. А теперь — лицо. У него были достаточно пышные волосы — они были русые и обрамляли его голову словно всполох темного огня. Лицо у него было не слишком выдающееся: незаметные скулы, едва заметная щетина на худых щеках, узкий лоб, а его телосложение было сложно определить из-за тяжеленной куртки. Но ростом он почти равнялся Люси. На вид ему было лет тридцать, может сорок. Но наружность у него была свежей, без морщин. И самое главное, что запомнилось гончей — его черные солнцезащитные очки-авиаторы. Глаза мужчины скрывались как раз за ними. А его нахмуренные густые брови заставляли думать, что Люси чем-то провинилась. Хотя это было совсем не так — просто отсутствие зрительного контакта мешало девушке читать его эмоции. — А… я вас знаю? — спросила Люси. — Нет. Зато я вас знаю. — ответил он. — Вы кто? — первая же сказанная им фраза насторожила гончую. Какого черта он её знает, да еще и по фамилии? Она его впервые в жизни видит! Не могла, ну не могла она его где-то встретить и не запомнить — эти очки забыть невозможно. — Ну что вы сразу… кто я — не так важно, как то, что я могу вам предложить. — сделал он акцент на "кто" и "что", чем еще больше запутал Люси. Гончая хлопнула ушами и мотнула головой. — Че? Нихренашеньки не ловлю. — Аргх, так, подойдите сюда поближе, я кое-что интересное скажу. — поманил он её к себе рукой и ушел в тень, отбрасываемую коротким козырьком здания. Девушка осторожно последовала за ним и вот они стояли в тени. — Дело в том, что… около трех месяцев назад в Ауриенте вторглась инопланетная раса захватчиков… — начал он. Люси прыснула и развела руками, осмотрев себя. — Да ты че… — ухмылялась она. Удивил, называется! — … и нам ничего не остается, кроме как противостоять этой угрозе. Любыми средствами. — спокойно продолжал он, не сбавляя темпа повествования и не обращая внимая на её выходки. — Да ладно… — протянула Люси, прикладывая руку ко лбу, «изображая» удивление. — В этой нелегкой борьбе с инопланетной угрозой нам нужна любая помощь. — Кому это «нам»? — навострила черные ушки гончая. — Дайте угадаю, вы из какой-то супер-пупер-секретной государственной конторы? — Возможно. — уклончиво ответил человек, сжав губы. — И из какой же? — попробовала Люси нащупать, так сказать, глубину вод, или сколько она сможет из него вытащить информации. Оказалось, немного, потому что тот уперся: — Не могу сказать. Наша организация… — он запнулся, что-то обдумывая. — … занимается вопросами… э-э-эм… инопланетных вторжений и подпространственных угроз из других измерений, нападения божеств и прочее… «Пиздит, как дышит,» — подумала Люси, но не сказала вслух, сделав вид, что приняла его слова за чистую монету. В Империи нет такой организации, да и спецслужбы тоже, насколько она знала. — В общем, неважно, из какой я конторы, но важно то, что я хочу вам предложить. Здесь, в Ауриенте у меня есть кое-какие дела, и их надо делать. Но кроме них у меня есть еще свора других, необязательных, но неизбежных. Он смотрел на неё бликами своих черных авиаторов. — Ай, короче! Чтобы одолеть пришельцев, нужно их деятельность саботировать. Ты ведь не станешь протестовать? Мы преследуем одни и те же цели — освободить эту землю от инопланетной угрозы! Тебя же бесит, что эти рогатые и блохастые инопланетянки крутят и вертят всеми налево и направо? Вот и проучим их! - его слова начинали смахивать на субтильную демагогию. — И? — И тут ты мне пригодишься. Ты ведь в ополчение не собираешься вступать? — Ну… — помялась она. И вправду, она подумывала об этом, но боялась, что её скорее расстреляют на подходе, нежели примут с распростертыми объятиями. А бороться одной как-то тоже смысла не было. — Пока нет, но… — Вот и славно. Будешь выполнять для меня всякую разную работу, а я тебе заплачу за это. Заодно принесешь Империи Терры неоценимую услугу как гражданин! — едва заметно улыбался он, видя, что заброшенный им крючок заманил свою рыбку. — Ну… ладно. — Отлично! — А что за работа? — Начнем с самого простого. Мне нужно составить отчет о важных иноземных лицах на территории штата, и тут мне поможешь ты. Бумажную работу и характеристику я возьму на себя. А ты… Он достал из внутреннего кармана куртки портсигар и раскрыл его. Оттуда он вынул два крохотных устройства — тонюсенькую палочку антрацитного цвета, и небольшой объектив размером с кнопочку смартфона. — Это — миниатюрная камера высокого разрешения с широким углом обзора. — пояснил он, показывая устройство. — А эта хренюшка — микрофон. Думаю, не нужно объяснять, как они работают? — Не нужно. — закатила глаза гончая. — Гут. Я хочу, чтобы ты приняла приглашение той пришелицы… — он поднял брови и склонил голову, намекая. — И присоединилась к программе «процветания» и лесбийского порева, или что там они предлагали… иначе говоря, тебе достанется весьма простая работа информатора. — Ясн… стоп, а как вы узнали, что получила приглашение? И от кого? — его осведомленность уже начинала по-настоящему пугать Люси. Нет, он точно откуда-то из высших эшелонов спецуры… — То, что мне надо — я узнаю. Способов немало. Я же не только по базам данных лазаю, мне и в белье нижнем полазать не стыдно. — хвастался таинственный… кто он? — Я поняла, вы мне не скажете… но можно хоть имя ваше узнать? — Зачем? Это что, настолько важно? — искренне поразился мужчина. — Да не волнуйтесь, я вас сам найду, если будет нужно. Главное — не волнуйтесь и не выдавайте себя, действуйте как обычно… — Ну, хорошо… Агент Смит. — глубоко вздохнула Люси, а брови мужчины снова подпрыгнули. — Хорошо, я понял, не нужно так обижаться. Совсем меня обезличила, стерва. — шутливо обзывался он. — Называй меня Агент Адлер. Этого хватит. — Окей. — подняла руки в примирительном жесте Люси. — Я Люси Хайб… — …ергер. — закончил за неё человек, не дожидаясь, пока она договорит. — 30 лет, не замужем, имеешь два высших в механике, направление — мехатроника и робототехника в химическом производстве, училась в Колумбийском Государственном Университете Высшей Механики, была хорошисткой, но здоровье подводило, и ты часто пропускала занятия, отчего не дотянула до звания Почетного студента. Еще ранее ты закончила Спрингфельдскую частную школу для девочек. Из родных у тебя есть мать, Ирен Хайбергер, урожденная Фишер, с которой ты долгое время жила в одном доме. Отец, Грант Хайбергер, пропал при исполнении служебного долга. — Так, чувак, ты меня пугаешь. — отступила она еще на шаг, шокировано глядя на него. Блики с линз его очков сверкнули, когда он поправил оправу, и едва не ослепили на секунду Люси. — …твой рост — формально, 5 футов 1 дюйм, но по факту, ты сейчас на еще один фут выше*. Вес — пятьдесят два килограмма по паспорту, в реале — … побольше. — оценил он мускулатуру девушки. — … телосложение — таз, 93 се-мэ, талия — 65, грудь — 91 семэ. Первая группа крови. Резус-фактор положительный… — Стоп. Чел, это уже совсем стрёмно. — в глазах Люси отражался настоящий страх. — Не волнуйся, эти данные не в те руки не попадут. Их знаю только я. — поправил он очки одним точным движением руки. — Вот это меня и волнует. Ладно, верю, что ты из какой-то конторы, ты же меня знаешь, как облупленную… я даже сама этого о себе не знала. И что мне нужно делать? — сдалась она, подумав, что просто так, с пустыми руками и без четко определенной цели к пришельцам идти не предусмотрительно. Она же приняла решение спонтанно, и изначально не планировала сюда ехать. Пусть они, вроде как, дружелюбные, но черт знает, что они учудят? — Просто играй саму себя, и поспрашивай тех, кто там будет на разные темы. Сгодится что угодно, но я бы хотел, чтобы информация была ценной. Ну, например, структура их армии, тонкости госуправления, отношения между субъектами… — Что? — подняла бровки Люси, поразившись целому арсеналу целей. — Попридержи коней, как это я должна у них спрашивать про такие вещи? Не могу же я просто подойти к кому-то и сказать: «Эй, подруга, не расскажешь мне в подробностях, как у вас армия организована?» — А не нужно сразу все вынюхивать. Сначала наладь контакт, подружись с кем-нибудь, завоюй доверие и потом уже издалека, тонко и изящно, как бы невзначай задавай вопросы. Мол, тебе просто интересно. — пояснил он, кивнув головой. Это заставило линзы его очков отбросить яркий блик, который опять бросился Люси в глаза. — Ну… вроде поняла. Только я не то, чтобы хорошо общаюсь. — С первого раза ты все не разузнаешь, я уже понял. Начни тогда с того, что познакомишься с ними. Мне бы тоже хотелось узнать наших инопланетных гостей, которые охотно идут на контакт. — сказал он и протянул ей два шпионских микро-устройства. — В общем, просто познакомься и поговори с ними, узнай, в чем заключается их «программа» и кто участвует еще. Ясно? — Да, ясно. — кивнула девушка, беря в руку микрофон и камеру. — Оплата после выполнения задания. Я твой счет знаю, так что деньги скину сразу, как выйдешь из здания. Бумагами и составлением отчета, да и характеристиками я займусь уже сам… тебя мучать не буду. — снова сверкнул он очками. Это уже немного раздражало. Это у него что, фишка такая? Наверно, среди других «агентов» она его сможет различить только по этим очкам — слепят они нещадно, такое не забудешь. — Ужас. — только и смогла ответить Люси, глубоко вздохнув. Она поднесла к глазам микрофон, чтобы посмотреть, как он крепится. Оказывается, на заколку, но её заинтересовало не это. — Хм. А от чего он работает? С виду совсем крохотный… — крутила она палочку у глаз. — Он на специальной нано-батарейке. Там есть и антенна, тоже из какой-то нано-технологической бурды. На одном заряде держится двадцать часов, и передает звуковой сигнал на особой волне, радиус действия — где-то двенадцать миль. Камера тоже… — …супер-пупер, я поняла. — прервала его Люси, втыкая микрофон за ткань рубашки у воротника, чтобы он не выделялся. Камеру она воткнула на месте пуговицы нагрудного кармана. — Я буду достаточно далеко отсюда, чтобы не светиться. — Люси в ответ на это иронично усмехнулась. — А сейчас ты не светишься? — развела она руками. — Нет. Просто гуляю. — на полном серьезе буркнул он, и Люси поняла, что этот Агент вообще непрошибаемый. — Ай, ладно… хрен с тобой. Я пошла. — махнула рукой гончая и направилась к тонированным дверям. Агент угукнул и, сложив руки у груди, очень медленно и размеренно развернулся, спокойным шагом уходя прочь, словно он и в самом деле просто прогуливался, наслаждался видами… Люси схватилась за длинную металлическую ручку двери и потянула на себя. Дверь отворилась совершенно бесшумно, впуская девушку внутрь. Её встретило просторное фойе с молочно-белыми стенами, мебелью из лакированного дерева, с мягкими диванами из синей искусственной кожи. По центру, немного сместившись вправо, стояла стойка регистрации с разными брошюрами на подставке, рекламными листовками и анкетами. Две мамоно суетились в этом месте, шкрябая что-то на листке бумаги, но Люси не видела, что — часть стойки загораживала вид. Из фойе дальше выходили два проема, которые вели наверх, ко второму этажу, который возвышался над комнатой приема. Красивые синие перила отделяли коридор второго этажа от фойе, и с них можно было свеситься, чтобы поговорить с кем-нибудь в приемной. Атмосфера стояла спокойная и очень приятная. Люси даже не могла определить, из-за чего: из-за цветовой гаммы, звуков или освещения? Видимо, все факторы тут были соблюдены в тонкой, но идеально подобранной гармонии, успокаивающей нервы. Из-за стойки показалась зеленоволосая голова какой-то девчонки со звериными ушами. За спиной у неё извивалось то ли щупальце, то ли манипулятор из металла, гибкий и тонкий на вид. Одета она была в лабораторный халат, который ей был слегка велик. Вторая мамоно — уже знакомая Люси пришелец с каштановыми волосами, хвостиком свисавшие сбоку головы, тоже поднялась, выравнивая стопку листов. Они обе заметили Люси и заулыбались. Правда, если высокая каштанка улыбалась мило и искренне, то лицо девочки свело какой-то извращенной гримасой, а в глазах у неё как будто зажглись звездочки. — О, здравствуйте! Мы очень-очень рады вас видеть! — легкой походкой подплыла каштанка к Люси, держа почтительную дистанцию, чтобы не спугнуть гостя и не доставлять ему дискомфорта. — Да-да, здрасте. — улыбнулась в ответ Люси, знавшая, что с вместе «подправленным» превращением лицом её улыбка на фоне округлых и аккуратных щёк была очаровательной. — Привет-привет. — пускала слюни зеленовласая сопля, вившаяся вокруг имперки и изучавшая её со всех сторон. — Мргх, поразительно! Какая интересная особь… количество шерсти и волос сильно ниже нормы для волчьего семейства, особенно для подвида адских гончих… руки очень сильно деформированы в стороны человеческого норматива… вялые движения хвоста из-за атрофии хвостовых мышц… нет горящих магических огней в области глазниц. Она все кружила и кружила, что-то бормоча себе под нос. — Не обращайте на неё внимания, она просто любит изучать все новое и невиданное. — объясняла каштанка, сложив аккуратные ладошки в замочек. — Это Нанака, она наш ученый-исследователь, со специализацией на живых организмах. Не волнуйтесь, она безобидная. — А, ясно. Я пришла по вашей визитке… — вынула она карточку из заднего кармана и продемонстрировала её пришельцу. — Знаю-знаю. Я сейчас позову наших экспертов, и мы все подготовим. — Подготовим? Для чего, если не секрет? — поинтересовалась Люси. — Для интервью, конечно! — лучезарно улыбнулась она, на секунду прикрыв глазки. В каждом её движении не было ни капли агрессии или вульгарности — наоборот, они притягивали и располагали к себе, не в плане интима; она как будто создавала ими дружескую атмосферу, словно они с Люси много лет уже знакомы. — Понятно. Но я не готовилась к нему… — почесала затылок и виновато расплылась в улыбке гончая. — И не нужно. Там нет правильных и неправильных ответов. Если у вас есть желание вступить в нашу программу, мы в любом случае возьмем вас. — А-а, это хорошо. А как вас… — Синобу. Мы уже виделись. Приятно еще раз познакомиться! — Да. Люси. Приятно… — А… сколько вам лет? — спросили откуда-то снизу, и Люси, повернув голову, увидела сидевшую у её правой ноги зеленовласку, которая, рассматривая что-то, задала этот вопрос. — Что? Эм, тридцать. — сощурилась Люси. — Нанака! Нельзя спрашивать о таких вещах сим бестактным образом! — обругала её Синобу, но гремлин не остановилась. — Я практически завершила визуальный осмотр. Правда, одна вещь не дает мне покоя. Люси, вы позволите?.. — Ну, эм, да, но что Вы собрались смо… — хмурилась Люси, и вдруг почувствовала, как ткань с её пояса исчезла, снятая одним ловким и стремительным движением двух тонких ручонок мелкой прилипалы. Шорты вместе с трусиками немедленно упали до щиколоток, и гончая даже не успела среагировать. — Ха-а-а-а… — ахнула гремлин, подобравшись к заветной цели. — Великолепно! Люси покраснела как помидор и вскрикнула, пнув гремлиншу ногой, не глядя. Та отлетела куда-то назад, шлепнувшись в стенд с тонкими книжками и горшочками с цветами, сломав его пополам. Вещи немедленно посыпались вниз, хороня под собой слишком любопытного пришельца. — НАНАКА! Ну что ты наделала! Я же говорила, не приставай к гостям! — мило и по-детски разозлилась Синобу, помогая сконфуженной Люси вернуть джинсовые шорты и трусы на место. «Ну вот, начало уже клевое…» — подумала Люси, вспомнив, что потом эту запись, как ей снимают трусы, увидит и тот Агент Смит… ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ --- *Фут — прим. 30 см. Если лень гуглить, рост Люси до превращения в гончую - где-то 158 см. После превращения - ок. 190 см. *Цент — 1/100 имперской марки (валюты) *Магократия - разновидность монархии, в которой государством управляет могущественный маг(абсолютный монарх) с помощью приближенных советников(тоже магов). В мире Геостранда этот вид правления был некоторое время популярен, но сейчас остался только один представитель - Королевский Эльвенгард. Магократии - это обычно закрытые, ксенофобские, расистские и отсталые сообщества, мало взаимодействующие с миром, а в их обществах царит тоталитаризм. Разумеется, любые попытки изучить их общество извне жители магократий обычно воспринимают как вторжение и карают вторженцев, не сдерживаясь в методах.