Далекий мир

Первая кровь

Северная граница штата Ауриенте. Недалеко от деревни Бай-Флюсс. Широкая река, разграничивающая штаты Ауриенте и Шугаркейн, и называемая Рот-Вейв, сегодня была особенно спокойной. Обычно «река крови», как её называли местные, бушевала, разогнанная океаническими шквальными ветрами, но сегодня то ли океан угомонился, то ли речка обмелела, и не было слышно обычного шума. Зато над ней образовался густой туман, закрывавший поверхность водоема молочным одеялом, в котором скрывались берега двух разделенных земель. Он был достаточно высоким, чтобы загородить солнце, пусть и не полностью. По спокойной реке плыла надувная лодка старого военного образца — списанное «на гражданку» открытое судно было безжалостно обезоружено, пулеметы убраны, как и подшипниковые гнезда для турели, а броня значительно облегчена. Мотор тихонько рычал, раскручивая винты под водой, толкавшие лодку вперед. Крашеная в уже отцветший белый цвет лодка сливалась с молочно-белым окружением, плавая в тумане, словно в разлитом молоке. Внутри огромной завесы казалось, что вокруг — глубокая ночь, а дальше двадцати шагов ничего не было видно, отчего река казалась таинственной. Мифические чудовища, когда-то жившие в этих краях, конечно, уже вымерли, но осадок и загадочная атмосфера заставляла верить, что вот, еще десяток метров проплывет лодка, и вынырнет из воды чья-то страшная голова, округу огласит ужасающий рев, и лодка никогда не дойдет до пристани, поглощенная пастью огромной твари из глубин… Большая часть судна была открытой, однако рубка у неё была полузакрытой — органы управления и навигации были скрыты конструкционной остекленной кабиной без дверей, являвшейся частью корпуса. Внутри, на скамейках, сидели трое — зеленоглазая девушка лет двадцати, с русыми непослушными волосами средней длины, которые от недостатка ухода за ними совсем распушились и торчали в разные стороны неприятными колючками. На ней была не по сезону теплая оливковая куртка, да спортивные черные штаны со стрелочками. Она беспокойно ерзала на месте, руки её дрожали, поглаживая ствол охотничьего однозарядного ружья. Старенький «Егермайстер К-98» повидал немало лесов и равнин, что отразилось на его внешности — поверхность оружия была нещадно потертой, а кое-где грязь въелась перманентно, пятном оставшись на цевье. Если вглядеться, можно было увидеть крохотную россыпь нагара на кончике ствола с внутренней стороны — оружие было начищено и ухожено, но время явно было к нему немилосердно. Похожим паттерном, но уже на лице девушки, как тот же нагар, уместились веснушки, покрывавшие кожу посреди лица. Напротив, на соседней скамейке, сидели двое — темноволосый мужчина стриженый «под машинку», одетый в легкий серый жилет и черную футболку, да его спутница, весьма симпатичная девушка примерно того же возраста, что и русая девчонка с ружьем. Юлий был немного не в настроении. Открыто злиться он не мог — это было бы неразумно подвергать решения Б… Мии сомнению. Но с другой стороны, он не очень понимал, зачем она связалась с этими девками, которые сейчас их везли в Ауриенте. Как и ожидал Юлий, граница штата была заблокирована мамоно, и хорошо, что они заметили это еще на подходе, и оставили машину, спрятав её понадежнее в ближайшей деревне. Самым надежным на данный момент способом попасть в Ауриенте была вода. Но переплыть «реку крови» не так уж и просто — слишком буйный был у неё характер. Но сегодня, на их счастье, не только река угомонилась, но и нашлись те, кто согласились помочь им переправиться на полуостров. Правда, не за бесплатно. За штурвалом стояла ящеродева с чешуйками светло-серебряного окраса, и длинными прямыми волосами молочного цвета до плеч. Девушку с ружьем звали Майя, а её подругу-мамоно — Гизела, или просто Гиз. В деревне Юлий поискал моряков, кто мог бы отвезти их на полуостров, но никто не соглашался, кроме этих двух — дедушка русоволосой девчонки оставил внучке лодку и ружье, а ящерица согласилась плыть без раздумий. Но взамен она запросила услугу, цена которой превышала все допустимые пределы — увидев, что Юлий и Мия вооружены, хотя бы немного, и рвутся попасть в заполоненный пришельцами Ауриенте, она предложила свозить их туда в обмен на боевую подмогу. Пришлось согласиться. Пристань, на которой они собирались сойти, контролировалась пришельцами. Юлий и Мия могли бы сойти в любом другом месте, где безопасно, и где нет пришельцев, но девушки уперлись, настаивая на своем. Судя по всему, они точили зуб на тех, кто заседал на том прибрежном аванпосту, раз не запросили денег. Выхода не было — летать никто из них не умел, ехать в хорошо подготовленную ловушку тоже не хотелось, а плыть к неподготовленным монстродевам, в основном, морским видам, казалось самым приемлимым вариантом. Майя никак не могла успокоиться — она глубоко дышала, закрывала глаза, пыталась себя убедить в том, что ничего плохого не случится. Мия вглядывалась в туман, особенно следя за водой — услышав про водных мамоно, она догадалась, что их судно может наткнуться на кого-то из них, и весь план пойдет прахом. Правда, плана-то никакого не было: девушки утверждали, что это будет легкая прогулка, что в приречном поселке народу мало, да и некоторая часть из них — иноземцы, приласкавшиеся к местным мужчинам, и мало обратят на рейд внимание. Главная угроза — стража на пристани и те, кто сидят в ратуше. Юлий сидел абсолютно спокойно и лишь иногда оглядывался на свою подругу, чтобы та чего не учудила. Не понимал он… почему Мия связалась с этими двумя; одна из них ведь мамоно, пусть и обращенная недавно, и все еще называвшая себя имперкой, а другая была недалека от становления монстром. Сейчас, когда она сидела близко, он прекрасно это чувствовал: либо она пропиталась демонической скверной из-за жизни в деревне с множеством монстров, либо это её подруга, сама того не осознавая, «заражала» Майю, превращая её в еще одну ящерицу. Чешуйки еще не начали расти на её коже, но до этого было недалеко, судя по уровню демонической энергии в теле, и, наверняка, тут не последнюю роль сыграла родная мана этого мира, которая в её теле сопротивлялась демонической энергии. — Подплываем. — предупредила всех Гиз, что заставило Юлия и Мию встрепенуться, а Майю — вздрогнуть всем телом, — Помните план? Деревня не маленькая, так что побегать придется много. Прорываемся сразу к ратуше. Как только мы одолеем их вышибал в порту, нас уже не смогут остановить, разве что кроме как в ратуше. — Понятно. — кивнул Юлий. Встрепенувшаяся девчонка отложила ружье в сторону и потянулась под скамейку — там стоял высокий ящичек с каким-то снаряжением, но она не стала в нем рыться, достав сразу лежавшие на верхнем слое предметы. Мужчине, проверявшем свой пистолет, протянули белую маску мультяшного кролика, с стеклышками из одностороннего тонированного пластика на месте глаз. Изнутри человек прекрасно все видел, а вот его глаза скрывались за рисованными глазками животного, не давая увидеть лица. — Что это? — удивленно спросил Юлий. — Маска. — ответила очевидное девушка, потрясывая названным предметом в её потной от волнения руке. — Надевайте. Вас так сложнее узнать. Рука бывшего епископа Ордена взяла пластиковую маску и прислонила к лицу — прекрасно подошла, словно на него её отливали. Он принялся завязывать её на затылке прилагаемой к маске веревочкой. С одной стороны, Юлий понимал, для чего это нужно — маска может являться психологической уловкой, призванной подавить восприятие эмоций. По крайней, мере, на людях это прекрасно работает - без лица силуэт человека кажется неживым, как холодная статуя, ведь не видно эмоций и глаз, в которых отражается порой вся душа человека. Но вот сработает ли она на мамоно? Им далеко не всегда даже нужно видеть лицо человека, чтобы определить его чувства - тело может иногда говорить красноречивей высоких слов, а уж про запах и нечего говорить. Даже самая низкая мамоно способна учуять всплеск гармонов у человека, что оказался опьянен её внешностью, и сколько бы масок он не надел, монстр будет видеть сквозь них. С другой стороны… он окинул взглядом Гизелу: чешуя, перепончатые уши, крохотные рожки, как у некоторых ящерок, хвост, торчавший из штанов — как это все скрыть? Любая более-менее внимательная мамоно это подметит сразу, и в чем тогда смысл ей скрывать лицо? Сама русоволосая девушка нацепила маску лисы с ушками — милое выражение лица рыжей мультяшной лисички контрастировало с убийственной аурой старого, но настоящего охотничьего ружья. Мии символично досталась маска Кристийского ангелочка — миленькое детское личико, тоже в стиле какого-то мультфильма для детей, с подрисованым нимбом над головой. Та усмехнулась, но маску приняла, крепко её завязав. Майя встала со скамейки и подошла к ящеродеве за штурвалом. Гиз одела маску дракона — умно с её стороны, ибо вряд ли среди мамоно кто поймет, настоящая ли это дракон, или просто косплей. Хотя, крылья на спине отсутствовали, но кто будет на это смотреть в пылу битвы? — Ты — «Ангел»… — указала девушка на Мию, — …это твой позывной, отзывайся только на него. Ты — «Алиса»… Гиз, ты будешь «Драко». Все запомнили? — Угу! — послышалось хором. Пока девушка говорила, Гиз уже потихоньку подплывала к причалу — скрытый в молочно-белом тумане деревянный пирс стал прекрасно виден: к нему были уже пришвартованы две другие лодки рыболовного предназначения, судя по сетям и ящикам, лежавшим в них. Сама пристань была небольшой — каменное основание с парой скамеек и табличек, одиноко стоящий электрический фонарь у лестницы, ведущей на сушу, и хлипкие деревянные перила, проходящие лишь в некоторых местах ближе к началу причала. Как и предполагала Мия, там оказались мамоно: у одной из лодок тусовалась тройня разноцветных, словно кораллы в море, русалок, две из которых по пояс высунулись из воды, держась на её поверхности, а другая сидела на полу причала, свесив рыбий хвост в воду. Одна была красная, как креветка, другая имела чешуйки светло-синего окраса, а третья была серебряно-черной в полоску. Дети моря спокойно ворковали и болтали между собой, улыбаясь и шевеля плавниками. Увидев приближающуюся к причалу моторную лодку, девушки напряглись: с их лиц исчезли улыбки, и на смену им пришли маски беспокойства и легкий налет страха. Сидевшая на пирсе темная русалка, нахмурившись, подняла свой корпус руками вверх и бросилась в воду, мгновенно исчезнув под темно-синей водой. Её подруги задержались — осматривая лодку, они пригнулись ближе к воде, оставив на поверхности лишь лица. Размеренно рычавшая своим бензиновым двигателем лодка замедлилась, и начала дрейфовать ближе к причалу, а ящеродева-капитан начала приготовления к швартовке: извлекла из инструментарного шкафчика веревку, вышла из рубки, проверила крепления, и уже приготовилась ступать на сушу. Русалки исчезли, напоследок сверкнув яркой чешуей разных цветов, и издав резкий булькающий звук взмахом хвоста под водой. — Я думала, нам придется прорываться на пристань с боем… — вздохнула ящеродева, привязывая лодку к тумбе на пирсе. И правда — никакого сопротивления. Она спустилась в лодку еще раз — взять свой полуавтоматический дробовик. Не удивилась только Мия — такая безалаберность и неосторожность характерна для монстров, особенно, если это внутренняя территория их демонического царства. Внутри их развратного логова никогда не нужна охрана, да и караул — это не долг для них, а возможность откосить от прямых обязанностей и вместо этого заняться любовью со своим инкубом. — Прорываемся к ратуше. Если кто будет сопротивляться — … ну, вы знаете, что делать. — запнулась на секунду Гиз, а по её глазам было ясно, что она, пусть и решилась на эту месть, все еще сомневалась, сможет ли она сама выстрелить в инопланетянина, — Пошли! Команда из четырех спешно покинула заглушенную лодку, и они, проверив напоследок оружие, стали подниматься по лестнице наверх. Их встретили две огрихи, вооруженные дубинами — типичная «оборона» демонических поселений. Видно было, что им это дежурство и к черту не сдалось — стояли они недалеко от пристани, любовались красивым туманным утром, да говорили о своем, считая ворон. Да еще и спиной к месту, что должно быть основным объектом их внимания. Ящеродева, шедшая спереди всей группы, понимая, что эти твари весьма свирепы, но невнимательны, разогналась, чтобы врезаться в них — бой с ними неизбежен, и потому лучше ударить первым. Гизела протаранила одну из них, уронив мускулистую огриху зеленого окраса на землю, а вторая, более темная, развернулась, с ревом надеясь обрушить на нападавшую свою зачарованную дубину. Но ящерка с легкостью ушла от медленного, размашистого удара, и с силой треснула огра прикладом в челюсть. Пришелец отпрянула назад, хватаясь за место удара, но, мигом поймав равновесие, рявкнула, и пошла в атаку вновь. Замахнувшись с левого бока дубиной, она хотела ударом опрокинуть ящерицу, но удар оказался слишком медленным, и Гиз подсекла той правую ногу, когда та открылась. Упавшую на одно колену монстродеву ждал не менее стремительный удар по черепу — Гизела опустила дробовик прикладом вертикально вниз, лишая противницу сознания. Огр, закатив глаза, рухнула на землю. Её напарница уже почти поднялась, как её тут же встретили ударом в солнечное сплетение — Мия постаралась вложить в удар всю силу, и чуть было не перестаралась. Выбив из монстра дух одним ударом, она немедля добила её ударом в висок с правой ноги. Увидев, как тело сильного монстра падает на землю без сознания, Мия подчеркнула мощь этого искусственного тела: оно не чувствовалось чужим или враждебным, неудобным, наоборот, оно идеально управлялось, слушалось каждого сигнала, и силы предостаточно, и ловкости. Дай подобное тело какому-нибудь герою — ох, что бы он мог сотворить… Не говоря ни слова, Гиз бросилась к мощеной дорожке, что вела в деревушку, и остальные последовали за ней. Деревня была тихой — деревянные домики со сланцевыми крышами встретили четверых мстителей заинтересованными взглядами черных глаз-окон, в которых не горел свет, но, несмотря на это, жизнь чувствовалась везде. Это было совсем не такое чувство, которое бывает, когда посещаешь брошенную деревню. Скорее, тут было ощущение, что сегодня у всех выходной, и люди решили провести раннее утро со своими родными дома, оставив прогулку на свежем воздухе ближе к обеду. На частично бетонированных улочках не было никого. Точнее, почти некого — иногда встречались одинокие, рыщущие в поисках чего-то пришельцы, обходившие наших героев стороной, и влюбленные парочки, со смесью любопытства и испуга, отрываясь от своих занятий любовью, смотревшие на пробегавших мимо вооруженных незнакомцев в масках. Никакой стражи не было — один раз попалась минотавра с дубинкой, но та, едва завидев превосходящих её в численности вторженцев, испугалась, и спряталась за забором одного из частных домов. До ратуши добрались быстро — никто не мешал и не замедлял движение. Они ворвались в двойные входные двери со стеклами в верхней части, и зашли в здание как короли, не пряча оружие и своих намерений. В небольшом фойе, заставленном уютными фиолетовыми креслами и софами в стиле модерн, за высокой белой стойкой сидела светловолосая секретарь-суккуб, одиноко поглаживавшая свои длинные накрашенные ногти напильником. Подув на ноготки, она на секунду отвлеклась от маникюра и широко улыбнулась посетителям. — А! Добро пожаловать в Дом Развра… — по мере приближения команды из четверых масочников к ней, лицо суккубы все больше и больше брала паника, и под конец, она, оборвав свою фразу, с ужасом вскрикнула, когда в неё прицелились из дробовика. *БДАХ* С хрустом и визгом дробь двенадцатого калибра разворотила верхнюю часть хлипкой стойки, превращая её в месиво из пластика, картона и гипса, и, если бы девушка-монстр не пригнулась бы, её грудь и голова оказались бы как раз на пути дробинок. Перепуганная суккуб еще до этого бросилась на землю, накрыв голову руками, и теперь даже боялась пошевелиться, заваленная мусором. Чья-то рука грубо схватила её за один из рогов и потянула наверх, заставив секретаршу в откровенном кожаном бикини взвизгнуть. Её причитания и мольбы не бить её оказались оборваны стремительным ударом прикладом в затылок, мгновенно отключившим её. Тело упало в груду картона и листков бумаги, и команда прошла внутрь двухэтажного здания. Следующей комнатой оказался зал, то ли обеденный, то ли для заседаний. Широкий, длинный стол стоял по центру помещения, окруженный аккуратно расставленными стульями, рядом стояли разные тумбы, шкафы с посудой, и шкафчики с канцелярскими принадлежностями. Две не горящие в данные момент люстры должны были освещать все это великолепие. Из посетителей здесь было мало пришельцев: пара рогатых девушек, каждая со своим парнем, которые совершенно не стеснялись сношаться прямо здесь, и столько же волкодлак, но облепивших одного мужчину, приглянувшегося им. Развратные стоны не были слышны из предыдущей комнаты, но сейчас они были очень громкие — пришельцы явно давали понять, что им это доставляет удовольствие. Майя, получив заряд адреналина, прекративший тряску, охватившую её еще на лодке, вскинула ружье вверх стволом и прервала оргию выстрелом, раздавшимся посреди комнаты подобно грому. И только это заставило пришельцев очнуться и, испугавшись, пытаться удрать отсюда, забрав своих мужей. Гиз подстегивала их, вскинув готовый к стрельбе дробовик, все еще немного дымившийся после выстрела: — Ну! НУ! Пошли прочь! А не то все сдохнете! — не прекращала она рычать, пока зал не освободился от треклятых пришельцев. — «Драко», они наверху! — оповестила подругу Майя, ощущая сильные потоки инопланетной маны сверху. Там сидел явно кто-то могущественный. — Пойдем проверим, наши ли это клиенты… — мрачно сказала Гиз. Мия тоже чувствовала это: наверху был кто-то из семейства суккубов, явно среднего звена. Сильный противник, но если он один, а их четверо, то разобраться с ним не составит труда. --- «Нет ничего лучше хорошо проведенного за любимым развлечением времени!» — пронеслось в голове низенькой синекожей дьяволицы, восседавшей на деревянном рабочем столе в кабинете первого секретаря. Её помощница-гномиха, примерно того же роста, помогавшая той навести утренний туалет и поддерживая зеркальце: надо было поправить прическу, нанести легкий макияж, поправить одежду, дабы та смотрелась более соблазнительно. Пусть из одежды у неё и были лишь полоски ткани да цепочки, но и это тоже ведь одежда, по меркам мамоно! Снизу слышался шум и грохот, но обе мамоно не очень обратили на это внимания: тут всегда кто-нибудь, да шумит. Наверняка, это посетители, устав ждать приема, накинулись друг на друга в порыве страсти… Когда гномиха уже взялась за пудру, и начала легонько оббивать пушистой кисточкой лицо беловолосой дьяволицы, улыбавшейся своим мыслям, из коридора раздались громкие, агрессивные шаги. Изящно изогнувшись, мамоно приняла более собранную позу, и уже приготовилась мягко отчитать нетерпеливого посетителя, но вместо какого-нибудь симпатичного мальчика в её кабинет ворвался неожиданный посетитель. Выбив дверь ногой, что сразу заставило обеих мамоно переполошиться, в комнату влетела ящерица, одетая в лесной жилет, камуфляжные штаны, и главное — в маску раскрывшего в ярости пасть дракона. Без церемоний и речей, она бахнула из дробовика беглым выстрелом — попал он в окно, разбив его и разломав высокую деревянную раму. Дьяволица, спрыгнув на пол, сформировала в руке шар из демонической энергии, намереваясь поразить им нежданного гостя, но в комнату зашел еще один незнакомец в маске лисицы, и, припав на одно колено, выстрелил из самозарядного ружья в её сторону. Послышался визг рикошета, и пуля плашмя вонзилась в недоделанную и замазанную белой штукатуркой стену около окна. Перекатом дьяволица ушла налево, и сразу бросилась вперед, сокращая расстояние до стрелков, но ящеродева перехватила её, развернувшись и ударив ту хвостом. Ноги демоницы оказались сбиты, но она упала на подставленную руку, и, изогнувшись, ловким движением, словно акробат, уведя ноги вверх, приземлилась уже на них. Второй выстрел из дробовика пришелся в щит из демонической энергии — он едва выдержал двенадцатый калибр с такого расстояния, и это позволило ей броситься в атаку снова, орудуя хлыстом. Одна рука ящеродевы буквально схватила дьяволицу за черепушку, и подняла её вверх, заставив ошеломленную мамоно беспомощно барахтаться. Гномиха ринулась на помощь, но её сняли одной пулей — выстрел из ружья пришелся прямо в живот, и она упала, пронзенная снарядом. Дробовик выстрелом в упор буквально разорвал левый бок дьяволицы в клочья, и та, харкнув кровью прямо в руку ящеродеве, согнулась в агонии, пытаясь освободиться. Рывком Гиз отправила её в полет, и мамоно рухнула на высокий комод, сломав его своим телом. — Так-так-так… — сквозь зубы чеканила Гиз, опуская дробовик. Этого момента она ждала с того момента, как умер её папа. Самая тяжелая потеря в её жизни произошла по вине этой синей твари — и вот она лежит корчится на полу от боли, хотя какой-то месяц назад она с превосходительством смотрела на Гизелу сверху вниз, когда её насиловала одна из её слуг. Она никогда не забывала тот день — и все время жаждала мести. Пнув дьяволицу, она заставила ту подняться хотя бы в сидячее положение, и немедленно заглянула той в глаза. — Ну что, тварь, помнишь меня? — лицо дьяволицы побледнело, а зрачки сузились до размера бусинок, — Вижу, что помнишь. Я ведь клялась тебе отомстить. Что такое? Куда делся весь твой гонор? Вся уверенность, как тогда? Монстродеве ничего не оставалось, как хрипеть и харкать кровью — та не знала, что ответить. Она и подумать не могла, что одна из девиц, которых она обратила, пусть и насильно, придет за местью. Её глаза горели ненавистью, а руки с уверенностью нажали на спуск — у дьяволицы не было сомнений, что она пришла брать плату кровью. — Что? Зач-зачем.? Я… — открыла рот дьяволица, пытаясь придумать оправдание, но уже понимала, что это бесполезно. Она не могла понять, почему такая безобидная вещь, как небольшие заигрывания с этой девушкой, смогли её так разъярить тогда. В глазах ящеродевы бултыхался гнев, затаенный еще с того дня. — Нечего сказать, да? Как обижать беззащитных — это ты можешь, а тем более, играться с чувствами людей… наигралась с моим отцом, да? Все у тебя получилось… — плевалась ядовитой ненавистью ящеродева, — … а я пришла, и надавала тебе! И — опля, ты вдруг ничего не можешь сделать! Приятное чувство? Она наклонилась и приблизила свое лицо к раненой. — Вот то, что ты сейчас чувствуешь, то же самое испытывал мой папа, когда ты его схватила. Наслаждайся, пока можешь, потому что я тебя не собираюсь отпускать, пока ты не получишь то, что заслужила. Тут уже подключилась и Майя, сбросившая маску. — Где Эрик?! Где он?! — заорала она с ходу, хватая дьяволицу за шею и поднимая её, — Я знаю, что ты замешана в его пропаже! Куда ты его увела? Выплюнув кровь, дьяволица улыбнулась сквозь силу и хрипло засмеялась. — Ах, да… ты про того парня… боюсь его здесь нет. Точнее, и есть, и нет. — выдавленная из её груди силой загадка сконфузила девушку, и та немного ослабила напор. На её лице отобразилась озадаченность. Она не ожидала такого ответа, и тем более не понимала, что он значит. — Что?.. — Через пару секунд поймешь… — закашлялась пришелец. — Не понимаю, что… — теряла терпение девушка, давая ярости постепенно застелить свой разум, но до кульминации этот процесс так и не дошел: скрипнула дверь, ведущая в соседний кабинет, в офис старосты деревни. Оттуда высунулось прелестное личико, обрамленное короткой копной золотых как свежая солома волос. Из-под волос торчали изогнутые вперед рожки, как у суккубов, а глаза сине-серого цвета блестели в испуге. Видимо, незнакомка находилась в том кабинете, и, услышав выстрелы, не решилась сразу выйти и посмотреть, что происходит, опасаясь за свою жизнь. Однако возникшее затишье и лишь редкие выкрики заставили её выйти из пока безопасного помещения. Гиз отпрянула от дьяволицы и прицелилась из дробовика, давая незнакомке понять, что она уже не спрячется — единственная дверь в кабинет находилась здесь. — Выходи! Живо! — послышался испуганный писк, и суккуба в коричневых коротких шортах и топике, закрывавшем только грудь, вышла из-за двери, подняв руки. — Ты еще кто така… — грозно поинтересовалась Майя, но осеклась на полуслове, пронзенная внезапным пониманием ситуации. Увидев лицо суккубы, она к своему ужасу узнала знакомые черты лица Эрика… или уже не его? Она была очень похожа на него: нос той же формы, округлые щеки, невыдающийся подбородок, маленькое лицо, глаза размером с большую монетку… — Нет… нет… — вдруг запричитала она, когда светловолосая суккуба удивленно разглядывала её в ответ, и, набравшись смелости, она заговорила: — М-… Майя?! К-как ты т-тут оказалась? Майя, это же я! — Кто… ты? — как оглушенная отошла от раненой мамоно девушка, держа в руках свой К-98. — Ты н-не узнаешь м-меня? — указывала пальчиком на свое лицо суккуб, надеясь, что это поможет ей вспомнить. Все вспомнить. — Я… — Эрик? — в неверии отошла на пару шагов назад Майя, ошеломленная таким неприятным поворотом судьбы. Она не могла в это поверить. Нет, это вообще не могло быть правдой! Быть не может! Это… он? Тот парень, с которым она познакомилась еще в старшей школе, над которым издевались хулиганы с других классов? Она легко воспользовалась репутацией своего отца, уже покойного, и отпугнула хулиганов, не нанеся ни одного удара. Конечно, кто захочет иметь дело с дочкой известного сенатора, который еще и в узких кругах известен как криминальный авторитет? С тех пор они начали свою странную, но крепкую дружбу: у Эрика явно были психические проблемы, хотя не было ничего, что невозможно было бы вылечить. Проблема с гендерной самоидентификацией — вот такая чертовщина преследовала его очень давно, и он немало слез пролил из-за непонимания окружающих, а вот Майя, которая считала подобное мелочью, завидовала его проблемам. Конечно, ей и самой жилось сложно: будучи с детства связанной с криминалом, она жила с мыслью о том, что рано или поздно к её папе могут приехать злые дяди с обрезом и выпустить ему кишки. Но Эрик ей приглянулся — добрый, отзывчивый, не обозлившийся на мир только из-за того, что этот мир к нему был недобр. Ей казались мелочью его проблемы, и что их решение очевидно, а он, в свою очередь, думал, что её связь с криминальным миром легко можно разорвать, что все еще можно исправить. И теперь… что с ним произошло? — Что… с тобой сделали? — дрожащими губами промолвила Майя, и её руки обреченно обмякли, бросая на пол многозарядное ружье, — Нет… не верю… не верю! — Постой, Майя, я м-могу все о-объяснить. — хотела было оправдаться суккуб, но Майя решила, что во всем виновата эта дьяволица. — Сволочь… говори, это ты его превратила?! — пнула она ногой огромную рану на боку мелкого демона, и та взвыла от боли в ответ. — Ха… может быть и я… но она сама просилась «исправить» её. А я лишь помогла ей… — ухмылялась дьяволица, убежденная в своей правоте. Майе ничего не оставалось, кроме как злобно скрипеть зубами, вдыхая мерзкие миазмы, которыми дьяволица отравляла воздух. В её голосе не было ни капли испуга — лишь уверенность в том, что она делала все правильно, а стоящие перед ней девушки — дурочки, и ничего не понимают. — Вот сука… — ухватилась девушка поудобнее за приклад и занесла его для удара, но светловолосая суккуб её остановила, к огромному удивлению первой. — П-постой, Майя! Она говорит правду! Я сама… сама попросилась к ним… — созналась демоница, придерживая занесенное ружье. Девушка будто ничего не слышала — остекленевшим взглядом она буравила мелкую синекожую дьяволицу, не желая признавать правду. Она врет, она точно врет! В голове не укладывалось, чтобы Эрик сам пошел к пришельцам в руки, он ведь до ужаса боялся их всего какие-то две недели назад… прежде, чем Майя увидела, как его уносят с собой две рогатые девушки в кожаных нарядах. А еще — она не верила, что та демонесса, что появилась перед ней, в самом деле была когда-то Эриком. Это было немыслимо. Невозможно. Эрик же был парнем, сколько бы он не утверждал обратное. — Думаешь я поверю в этот бред?! — со злости ударила девушка дьяволицу, попав в челюсть. Та лишь хрипло рассмеялась и выплюнула кровь. — МАЙЯ! — покричала суккуба, и обхватила руками её лицо, приблизив к своему. — Нет больше никакого Эрика! Это в-в прошлом! Я стала другой! Эрик — это вс-всего лишь прошлое… прошу, пойми, я сама согласилась на это! Сестренка Тацуя сделала меня тем, кем я должна была быть с самого начала! Уверенная и пламенная речь подействовала на Майю подобно ледяному душу — у неё по спине пробежались мурашки, а глаза медленно налились обреченностью. Не в силах больше терпеть переполненный отчаянием взгляд подруги, суккуб мотнула головой, прогоняя плохие мысли, и крепко обняла Майю, даря ей то, чего сама была долгое время лишена — надежду и поддержку. — Теперь я — Эрин… Называй меня так… — попросила суккуб, зажмурившись от ноющего сердца. Её руки сомкнулись еще сильнее, прижимая подругу ближе. Альп знала, что её подруге сложно будет переварить такие разительные изменения, и что она скорее всего, еще долго не сможет их принять. Но она не должна переживать их одна… теперь, когда они снова воссоединились, они перестанут быть одинокими душами, и если Эрин стала частью суккубьей семьи, то Майе лишь предстояло влиться в их объятия, начав новую жизнь, лишенную всех бед и трудностей бытия человеком. — Я… я… — начала беззвучно заливаться слезами Майя, и почувствовала, что ей отводят в сторону. Трое её сокомандников безучастно смотрели на душераздирающую сцену — Юлий не скрывал своего отвращения, смотря на девушек свирепым взглядом, Гиз лишь могла посочувствовать своей подруге, единственный близкий человек которой оказался «переделан», а Мия наблюдала за этой сценой безучастным взглядом. Зная, что из себя представляют радикалы мамоно, она могла точно судить: подобное случится еще не раз, не одна сотня семей будут разлучены, а все, что им останется — стать частью декадентного, вымирающего мира, выстроенного руками демониц, которые знают, как соблазнять людей и играться с их пороками, но не знают, как остановить вымирание мамоно. — Довольна теперь? — смотря, как в обнимку девушка и её теперь уже подруга плачут от разделенного горя, Гиз подошла к дьяволице, еле держащейся на ногах — рана потихоньку становилась менее серьезной, но это отнимало у неё всю демоническую энергию. Мелкая мамоно понимала — она сейчас беззащитна прямо как глупый и слабый человечек. Но сдаваться этим заблудшим душам она не собиралась — слова Эрин хорошо подействовали на рейдеров, если не пробив, то хотя бы проделав трещины в их уверенности. Сердце дьяволицы затрепетало, когда она поняла, что эти две девушки, в отличии от их молчаливых напарников в ангельской и заячьей масках, сейчас очень уязвимы перед правдой… Правдой, как её видят мамоно. — Они счастливы… одна заблудившаяся душа нашла другую, такую же потерянную во мраке, и вдвоем они смогут преодолеть свои пороки, свои недостатки и стать теми, кем их задумала наша темная матушка… — высоким тоном пояснила дьяволица, натягивая улыбку на лицо, — …а ты? Я знаю, почему ты столь легко причиняешь другим боль. Ты еще не нашла ту самую половинку, что заставит тебя измениться в лучшую сторону, душу, которая станет тебе родной… ты еще не испытала удовольствия чувствовать внутри себя маленькую частичку растущей жизни… и потому так легко лишаешь других этой возможности. Гизела замерла, сжимая кулаки до хруста. За маской не было видно, что она думает — безжизненный пластик закрывал её личико, не давая дьяволице видеть ту бурю эмоций, что подобно урагану рвала лицо ящеродевы, которая могла лишь смотреть в глаза дьяволицы в ответ. Мия подошла ближе, увидев знакомую картину — она не знала, видели ли это другие люди, или это только её способность, но в глубине глаз раненой монстродевы она могла прекрасно видеть нездоровые, застилавшее сознание фиолетовые огоньки похоти. Весь её разум застилало желание, руки сами тянулись к мужскому достоинству, а ноги несли её только ради одной цели — пленить мужчину, окунув его в бесконечный водоворот удовольствия, сносящего голову. Так было почти у всех мамоно — в их глазах горели эти огни, говорившие о том, что они уже отринули все человеческое, став монстрами не только физически, но и став ими в голове. Разум был тут бессилен. В глазах Гизелы пока еще не было таких огоньков… Опустив голову, Гиз невнятно что-то бормотала. Ядовитые, словно смазанные ядом, аргументы попали в точку: девушка и не думала, ради чего она причиняла людям боль, ради чего стала гангстером. Там, где она выросла, это был залог выживания, основа всей жизни, ведь не будешь грабить других — ограбят тебя, не убьешь, когда это нужно, и убьют уже тебя… Но ради чего это все? Просто выжить? Волочить жалкое существование в трущобах? У таких людей просто нет будущего.  — Да что ты об этом знаешь… все твои слова — пустые звуки! Ты и представить не можешь, на что пришлось идти МНЕ! Ты когда-нибудь жила в хилом домике в неблагополучном районе, где просыпаешься, и сразу благодаришь всех четверых Героев, что увидела рассвет? Ты пыталась красть еду с продуктового рынка, оглядываясь по сторонам, чтобы тебя не схватила бандитская крыша какого-нибудь лавочника, не отволокла в переулок и не изнасиловала?! Тебя когда-нибудь предавали твои же кореша, которым ты доверяла больше всего на свете?! Ты бы захотела после такого нести всем остальным людям счастье?! Гиз угрожающе нависла над мелкой радикалкой. — Нет, конечно нет… я по тебе вижу, что ты — паскуда, что всю жизнь жила в роскоши, данной тебе с рождения! Ты никогда не испытывала трудностей, не боролась за выживание, ты не шла на гадкие поступки ради пропитания! Тебе все приносят на подносике, усадят на мягкую подушку, покормят, ротик вытрут… и все потому, что тебе повезло родиться в богатой семье. Думаешь, ты это заслужила?! ЧЕМ Я ХУЖЕ ТЕБЯ?! Почему тебе всё приносят на блюдечке готовенькое, а я должна стирать руки в порошок на трудной и неблагодарной работе, торговать мусором, что украла у других таких же неудачников, и заливать улицы кровью по заказу какого-то напыщенного депутата?! ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА ТАКОГО, ЧТО ТЕБЕ ДОСТАЛОСЬ ВСЕ, А МНЕ — НИЧЕГО?! Крича от отчаяния и несправедливости, она уже не сдерживалась, схватив дьяволицу за плечи и вдалбливая её в стену. То, что накопилось за долгие годы сложной, переполненной болью жизни, выплеснулось, как стена огня. Она внезапно остановилась. Дьяволица приняла это за знак: её слова нашли брешь в её душе и пробили стальной занавес, что отделял её истинную сущность от окружающего мира. Улыбнувшись, радикалка провела языком по губам. — Прости… мне очень жаль, что жизнь была с тобой так жестока. Но я для того и прибыла в этот мир, чтобы поделиться искрой этой идеальной, роскошной жизни с вами — с потерянными душами, что были изранены судьбой! Да, ты могла очерстветь… ты могла потерять веру, но знай — ты всегда можешь все исправить! Если ты и вправду желаешь, чтобы боль и страдания закончились, чтобы тебе и другим людям не пришлось переживать то, что пережила ты, то мы… всегда протянем тебе руку помощи. — символично подняла она руку, показывая маленькую, аккуратную ладошку. — Мне жалко тебя. Ты столько всего испытала, в твоем голосе было столько боли и отчаяния… но все это может закончиться здесь и сейчас, если ты примешь нашу помощь… ты совершила много зла, но все это можно простить… ты сможешь искупить все свои прегрешения, помогая нам в нашем благородном деле… Гиз разжала кулаки и застыла. Дрожь перестала бить её тело, и оно выпрямилось подобно величественной статуе. Мия покачала головой, спрятанной за маской — как подло… почуяв скорое поражение, дьяволица использовала крысиные методы обмана, поражая ложной надеждой сердце запутавшейся в себе девушки. Это и была та самая игра с душой, которую обожают мамоно: соблазнить таких жестоких людей легко — просто наобещать им избавление от всех бед, от боли и безнадеги, и они буквально откажутся от всех своих принципов, предадут все, ради чего проливали кровь и пот, бросят все, и станут бездушными марионетками, которых не отличишь от героев третей ступени, вот только это будут монстры… Но, видимо, жизненный опыт Гизелы говорил ей нечто другое… — Жалко? — послышался ироничный смешок из-за маски, — Тебе меня… жалко? Дьяволица опустила руку и обеспокоенно уставилась на ящеродеву — что-то было не так. Она должна была передумать… разве не этого она искала всю свою жизнь? Спастись от ужасной жизни, выбраться туда, где её будут любить и уважать? Гиз сжала руками цевье дробовика, висевшего у неё правой ноги на ремешке. — Мне… нахуй не нужна твоя жалость. Даже больше, мне плевать на твои слова настолько, что я могу пнуть тебя в больное место… — и, не предавая своих слов, она с силой ударила ногой в раненый бок дьяволицу, мгновенно введя ту в агонию. Упав на землю, она закричала от острой боли. — Не рассказывай мне тут сказки. — прорычала Гиз, опускаясь на корточки, чтобы дьяволица её расслышала, — Или ты хочешь сказать, что мне надо стать вашей подстилкой, чтобы я… что-что ты там говорила? Расплатилась за свои прегрешения? Перед кем, стесняюсь спросить?! И я, получается, просто продолжу рвать жопу ради того, чтобы другие, вроде тебя, жили в роскоши?! Ради чего я тогда лила кровь, свою и чужую? Ради чего я воровала и обманывала, ради того, чтобы это все просто взять и… забыть? — Кх… дура… нет, твоя жизнь изменилась бы к лучшему! — пытаясь не обращать внимания на острые вспышки боли, дьяволица попыталась подняться, одновременно жалея, что маршрут, который, как она думала, ведет прямо к её сердцу, оказался ложным, — Тебе не придется воровать, убивать и бороться за свою жизнь. Ты разве не этого хочешь? — Этого. — подтвердила Гизела, поведя плечами, — Но знаешь… между целью, которой ты добилась сама, ради которой проливала кровь и училась, училась, училась на испытанной боли… и целью, которую тебе принесут готовенькую на блюдечке, все же есть разница, не находишь? Она схватила дьяволицу за черный кожаный ошейник, к которому не полагалось поводка и приблизила её к себе. — Я знаю, какую страшную цену я заплатила за свое выживание… и что ради хорошей жизни мне придется пойти еще дальше. А ты… ты просто мошенница. Шарлатанка. Обещаешь мне воплотить все мои мечты, дать мне все, чего я только захочу… а какой ценой? Ты цену не назвала… — тихо рычала Гиз сквозь маску напуганной мамоно. Её замечание было абсолютно верным, ибо в словах дьяволицы ничего не было сказано о том, чем стоит девушке пожертвовать ради исполненной мечты здесь и сейчас. — Твоя ахинея и гроша не стоит. Ты только разглагольствовать и умеешь… — вынесла вердикт ящеродева, отпуская ошейник, но дьяволица не забыла вставить и свои пять копеек: — Поверь мне! Я говорю правду! Среди нас найдется место даже такой упрямице, как ты! Я живу уже не первую сотню лет… — пыталась она образумить ящерицу, задавив её жизненным опытом. — … и ничему не научилась за эти годы. — закончила за неё предложение Гиз, — можешь хоть тысячу лет прожить в своей сраной утопии, но твой «опыт» здесь не имеет никакого значения. — Почему… почему ты не понимаешь?! — начинала злиться уже дьяволица, — Ты можешь очиститься, отмыть кровь, что окропила твои руки! Даже если ты сгубила десятки душ, ты все еще можешь начать все с чистого листа! И все равно… и все равно, ты отказываешься от моего предложения! — Не хочу жить с таким грузом на душе. Я и так убила многих, а обманула еще больше. И когда на меня посмотрят люди… что они скажут? Мало того, что я убийца и воровка… так еще и заклеймят предательницей. Мне первых двух званий и так предостаточно. Лишний груз мне не нужен, мне и так дорога в преисподнюю заказана, — пожала плечами Гиз, говоря это все спокойным голосом. — Почему тебя так волнует, что скажут люди?! — возмутилась дьяволица, но и на это у собеседницы был ответ: — Потому что от них зависит моя судьба. У каждого из нас есть враги, и чтобы их победить, нужны надежные союзники. Ты можешь быть сколь угодно сильным одиноким львом, да хоть рогатым гризли… но стая гиен тебя все равно загрызет. Врагов нужно уничтожать, а друзей — находить и беречь. Все просто. Если ты станешь известна как предатель… даже если с тобой кто-нибудь подружится, будет ли между вами крепкое доверие? Я думаю, нет. Наклонившись, Гиз впилась взглядом своих глаз, видных в прорези в маске. — И даже не смей мне тут заикаться, что у вас, пришельцев, все иначе. Видела я все это… пиздаболки вроде тебя просто хотят существовать безбедно за наш счет, как будто мы… узники трудового лагеря. Не до конца превращенная Майя и её новая-старая подруга уже почти затихли, присев у стены в обнимку, и Эрин утешала свою подругу, поглаживая ту по голове. Не так альпу хотелось встретить друга, совсем не так. Не хотелось её ранить — её душевные раны и так еще не затянулись, а вторжение только усугубило их. Сестра Тацуя — совсем не плохая монстродева… она и вправду пытается научить людей любить, наслаждаться жизнью, а не забирать её… но она совсем не понимала, что своими порой слишком решительными действиями она ранит и пугает людей. Эрин поморщилась от последующей мысли: остатки её старой, мрачной личности в виде парня Эрика говорили, что дьяволица ценит только жизни монстров, а на людей ей плевать. Пока они не превращены, пока не будут переубеждены, силой или словом, они не будут частью общества мамоно, и она не признает их. Наконец синекожей радикалке удалось подняться на ноги, хотя она все еще опиралась рукой о стенку, дабы не упасть. Её левая рука придерживала рану на боку, дабы та не разъехалась еще шире. — Дурочки… все ваше людское племя… все вы дураки и дуры. Утверждаете, что вы за мир и процветание, но все так же продолжаете убивать. Вы рветесь победить голод, но не победили, ибо едите только чтобы набить пузо. Не победили все болезни, потому что не хотите, ленитесь. Кхе… — выплюнула она кровь. Её тон совсем изменился, от прежней слащавости не осталось и следа, — Ты хочешь убежать от старой жизни, рвешься к лучшей судьбе… и вот, когда тебе все это преподносят, и ты видишь, что вот она — мечта, рядом! Только руку протяни! И все равно… отвергаешь её. В этом… в этом нет никакого смысла!!! Стрельнув разъяренными глазами в сторону бездушной маски, она продолжила: — Единственное, что отличает тебя от чокнутых мясников ордена, так это то, что ты убивала вынужденно, воровала ради выживания и обманывала, чтобы защитить себя! Так что же мешает тебе смыть с себя кровь, и выйти в свет?! Будто твое прошлое будет иметь в новом мире значение! Ведь все твои преступления можно искупить, трудясь во имя жизни и любви! А ты всего лишь создаешь сама себе глупые искусственные преграды! Ради чего? Тебе, безродной воровке и убийце, великодушно дают шанс искупить все грехи, а ты отказываешься от него? Насколько нужно быть глупой, чтобы не принять это предложение?! — Я, может, и тупая, но мозг у меня есть, и он может отличить сделку с божком* от разумного поступка, — парировала Гиз её аргументы, — Таким сделкам мы, люди, не доверяем, потому что подвох тут очевиден. — Тупица! Где ты рассмотрела здесь подвох?! Ты уже стала девоящерицей, поросла чешуей, но твои мозги по-прежнему человеческие! Почему?! Почему ты мыслишь, как глупый, несовершенный человек?! Прими дар, это твой единственный выход из той ситуации, в которую ты сама себя загнала! Гиз стояла смирно, недвижимо, как статуя, а её закрытое маской лицо только дополняло образ. Её руки безвольно висели у бедер. — Я не могу тебя понять! Тебя нужно перевоспитывать! Ты причиняешь боль, но при этом говоришь, что устала от этого! Говоришь, что хочешь убежать от своего прошлого, но отказываешься от моего дара! Глупость! Дура! Ты всего лишь ничтожество в этом мире, и навсегда им останешься! Почему зная это, ты не хочешь присоединиться к нам?! — Не смей так говорить о Гиз! — внезапно встрепенулась Майя, которая, вскочив, спешно вытерла слезы, — Ты даже и представить не можешь, через что она прошла! К тому же, я тоже не чиста на руку и признаю это! Оставь её и дай ей самой решить свои проблемы! Следом вскочила Эрин и попыталась её придержать, но девушка настойчиво отмахнулась от её рук. Импульсом, заставившим Майю заступиться за подругу по опасному бизнесу, стало встревоженное чувство справедливости — пусть она и была гангстером, но это не значило, что она не знала о такой вещи, как справедливость. А то, что говорила дьяволица, было лицемерием, пусть она и выдавала это за правду. Да, может Гиз и плохая, да, она забирала жизни других людей… и тут эта Тацуя решила, что Гиз нужно исправить… Только вот Гиз — не вещь, которую можно просто взять и реставрировать на станке. И дьяволица, получается, просто обманула ящеродеву: будто бы Гиз под чутким руководством Тацуи станет великой и праведной, безупречной и послушной. В то время, как в действительности… это было похоже на рабство — «просто я победила, и ты теперь моя собственность. Делаю с тобой все, что хочу». — Заткнись! Ты не понимаешь, ради чего борешься! Я хочу принести людям счастье и мир, а ради чего проливаешь кровь ты? И когда я предлагаю тебе свернуть с ложного пути, ты все равно хочешь идти своим дурацким путем! Путем, полным страданий и боли! Ты… — разливалась мыслью дьяволица, почувствовав мощный прилив вдохновения, хотя все еще была ранена. Но её речи так и не суждено было закончиться: послышался оглушительный выстрел, окончивший этот спор раз и навсегда. Голова монстра разлетелась в клочья, залив все вокруг кровью, серым веществом, и разбрасывая фрагменты черепа вокруг. Майя пораженно отшатнулась, а её подруга-альп тяжело осела на землю с лицом, преисполненным абсолютного ужаса. На них тоже попала кровь, запачкав одежду обеим девушкам, но больше всех пострадала стоявшая вплотную к дьяволице Гизела: все её тело буквально было залито и перенасыщено кровью, с ног до головы, а к её одежде прилипло не меньше сотни осколков черепа, розоватых кусочков мозга и пятен от бесцветных мозговых жидкостей. Несколько секунд вся группа стояла неподвижно, пытаясь переварить случившееся. Гизела дрожащими руками подцепила застежку, удерживавшую маску на затылке, и расслабила её, той же рукой сняв маску, с которой на пол капала темно-красная кровь. Её лицо осталось практически чистым… чего не скажешь о её мертвых, безжизненных глазах, которыми она смерила тихо подрагивающее в посмертной агонии тело мамоно. — Ч-что… ты наделала… — сипела Майя, в неверии пятясь назад к стене. Эрин и вовсе лишилась дара речи, заметно дрожа на полу, одновременно пялясь на ту груду плоти, которая когда-то была её новой сестренкой. Гиз громко шмыгнула носом, и вытерла обратной стороной ладони чужую кровь, стекшую с волос на её лицо. — Голову ей снесла… как и обещала тогда. — ответила она, расслабив руку, державшую рукоять дробовика. Висевшее на ремешке оружие стукнулось о пол стволом, — Нервы у меня не железные, уж простите… После желанной мести пришла липкая, гадкая апатия: она убила своего врага, чего ждала целый месяц, но теперь, когда её враг лежала в луже крови и без головы, ей было совсем не так весело. Она долго планировала свою месть, но её замыслы срывались раз за разом — то её поймает полиция штата, то потом люди в черном какие-то пришли, а пришельцы от её вида просто шарахались. И вот, когда ей придставилась возможность — она ею воспользовалась, но почему внутри такая пустота? Потому что у неё больше не было той цели, что раньше. Не было того врага, который заставлял бы её расти и совершенствоваться, жить ради чего-то. Повернувшись на негнущихся ногах, Гиз длинными шагами вышла из комнаты, плетясь в коридоре, словно безжизненная кукла. Юлий выглянул на секунду из-за двери: коридор был пуст, все монстры, распуганные выстрелами, разбежались и попрятались, и им никто не мешал. Он вернулся в кабинет. Эрин сидела и рыдала на полу в обнимку с Майей, раздираемая горем от такой неожиданной потери. Ей совсем не хотелось видеть смерть своей сестры: Тацуя, может, и могла вести себя как излишне настойчивая, назойливая личность, влезающая в дела других мамоно и людей, но она не была плохой! Она искренне желала, чтобы люди и монстры любили друг друга несмотря ни на что. И вот — такой страшный, бесславный конец?.. Зачем было убивать? Но ответы на эти вопросы могли и подождать: Мия, стоявшая у окна, жестами поманила к себе Юлия, и тот послушно подошел к ней. Она как раз выглядывала куда-то наружу: — У нас гости. — коротко бросила она, и бывший архиепископ вздрогнул. По улице к ратуше шли как минимум дюжина мамоно, вооруженных чем попало: хорошо экипированные минотавры с зачарованными дубинами наперевес, пара огров с копьями, и небольшая стая волкодлак — последние особенно заставили Мию насторожиться. Их было слишком мало, а значит, остальные, скорее всего, либо остались в логове, либо окружают здание. Второй вариант казался наиболее вероятным. Это явно была городская стража с поддержкой неравнодушных: услышав, что среди нарушителей был мужчина, сюда, похоже, и заявились эти волчицы. Две плачущие девушки, которым уже было на это все равно, никак не могли помочь, поэтому Мия не брала их в расчет: придется выбиваться из окружения только ей и Юлию. Нужно начать с оружия. — Юлий, ты говорил, у тебя в рюкзаке было оружие? — мужчина утвердительно кивнул в ответ и снял одну из лямок сумки, и опустил её на землю, начав в ней рыться. — Есть пара пушек, но… я, если честно, с оружием на «вы». — стыдливо отвел он лицо в сторону. Девушка подошла ближе и изучила доступные образцы: словно по её велению, кибернетический имплант активизировался, выводя в её глаза интерфейс синего цвета. Используя усовершенствованные глаза как камеры, чип в её голове просканировал образцы вооружения и вывел их базовые характеристики в виде таблоидов. Мия быстренько пробежалась по ярлыкам: «Дюк-Хортон «Авто» образца 1942 года, 38 калибр, шестизарядный револьвер с автоспуском…». Она переместила взгляд на следующий, более солидный и, судя по году выпуска, более современный экземпляр оружия: «МП-11, калибр 10 миллиметров, пистолет-пулемет, скорострельность — до 1000 выс/мин»… Звучало очень грозно, и вообще все это оружие сильно отличалось от того, что она привыкла видеть в старом мире: питался он от магазина, который вставлялся в рукоятку, и в него влезало, если таблоид не врал, сорок патронов. Он небольшой, легкий, удобен для скрытного ношения и ему нет равных в ближнем бою, исходя из его описания. Правда, у его бешеной скорострельности было пару минусов: крайне сложно контролировать отдачу, особенно, если стрелять длинными очередями, и боезапас съедается почти моментально. Если за ним не ухаживать, то шанс заклинивания сильно возрастает. Но учитывая, что она была сильнее обычного человека, для неё отдача — не такая уж и проблема. Мия схватила МП и два запасных снаряженных магазина к нему, и как только она это сделала, как чип решил, что ей нужна инструкция по пользованию, высвечивая полупрозрачным пластом текста на правом глазу. — Возьму этот. — заявила Мия, поднимаясь с пола, — У нас мало времени. К нам идут около двенадцати монстров, но я сомневаюсь, что сюда придут только они. — Какой у нас план? — спросил архиепископ, пряча револьвер за пазуху. За многие годы он, как ни прискорбно, совершенно не научился пользоваться огнестрельным оружием. Не мудрено, ибо такое оружие церковь долгое время считала ересью, извращение, особенно при том факте, что темные мушкетеры мамоно из Лескатии пользовались подобным вооружением, и потому оно получило распространение только под самый занавес конфликта. Юлий до сих пор с содроганием прикасался к рукояти оружия — казалось, что за этим делом его обязательно поймает вездесущая богиня и беспощадно покарает… но сейчас этого не произошло — она ведь была рядом с ним, в человеческой плоти… и сама вооружалась тем, что было. А ведь он не заплатил за эти пушки… просто взял их из взломанных шкафчиков в комплексе «Лямбда». Он искал в них ключ-карты и карточки с электронными чипами для открытия дверей без оповещения, и, вскрыв с десяток штук личных хранилищ, он нашел небольшой запас оружия. Сначала он не решался брать чужие вещи — все-таки, даже если их и забыли тут навеки, комплекс ведь законсервирован, но это же чьи-то вещи! В итоге, он решил не ломаться, и припрятал в сумке пару пушек на случай, если придется удирать от имперских спецслужб. — Опустимся на первый этаж и сбежим через окна, но нам нужно спешить, иначе они окружат здание. — прикинула Мия, учитывая, что из всех мамоно, которых она запомнила, только волчицы будут верткими и быстрыми противниками. Огры и минотавры, конечно, не слабые, но они очень медлительны. Проще убежать от них, чем пытаться забодать их. — Понял! Мия и Юлий, оставив девушек, выскочили из кабинета. Небольшой коридорчик мягко освещался утренним светом из окон, падавшим на обои нежно-зеленого цвета, светлые деревянные подоконники, и отражался от фарфоровых ваз с яркими искусственными цветами. Картина была неземной и завораживающей, но совершенно не в тему. В этой части города тумана не было. По пути вниз, еще на ступеньках, они услышали, как в фойе ратуши загремел дробовик и раздались крики — Мия замедлилась на секунду, прислушиваясь, и догадка пронзила её голову: это Гизела пошла мстить пришельцам за своего отца, неудовлетворенная одной только жертвой. В том, что кто-то из стражниц погибнет, Мия не сомневалась — Гиз не стала полноценной мамоно; видимо, её что-то удерживало от превращения в ящеродеву, может, её врожденная сопротивляемость магии, а может, нестабильная психика. Теперь это уже не важно — главное, что она задержит передовой отряд стражи. Выбив дверь одного из кабинетов, двое ворвались в комнатушку с двумя письменными столами, стоявшие вплотную друг к другу у окна, и Мия тут же бросилась проверить окно. Открыто. Выстрелы затихли, но закрытая Юлием дверь тут была не причем — то ли патроны у Гиз закончились, то ли… нашу мстительницу схватили и уже скручивают. В любом случае, нужно поторапливаться. Выбравшись на улицу, они осмотрелись — бежать можно было либо направо, к жилым домам, либо налево, к рынку, где скорее всего, даже в этот ранний час много народу. Раздались очередные выстрелы — Мия тихо вздохнула, отмечая в уме, что причиной повисшей тишины все-таки были закончившиеся патроны. — Р-р-р-я-в! А вот и они! Девочки, сюда! — гавкнула появившаяся из-за угла волкодлака, смело глядевшая за ними со своего небольшого возвышения. Обернувшись, Мия сразу навела на неё ствол пистолета-пулемета, и надавила на спуск, не задумываясь. Впрочем, как бы её тело не было сильно, мышцы не привыкли к огнестрельному оружию. *П-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р* Длинная очередь разразилась жутким, трещащим звуком посреди улицы, и с десяток пуль вонзились в землю и заштукатуренную кирпичную стену ратуши, поднимая в воздух грязь, пыль, и острую кирпичную крошку. В монстродеву ни одна пуля не попала, но для неё эта очередь послужила напоминанием, и она, испуганно тявкнув, юркнула за угол, укрываясь от огня, напоследок взмахнув белым хвостиком. Мия и Юлий, не теряя ни секунды, пробежали мимо неё по улице; девушка не ожидала, что стрельба окажется такой сложной — ПП выплюнул с десяток пуль за считанные мгновения, и даже не смотря на стальную хватку её генно-модифицированных рук, оружие все равно едва не выскочило у неё из рук. «Чудовищная отдача…» — вспомнила Мия одну фразу из таблоида этого оружия. Пока волкодлака зарылась в укрытие, Мия резко сократила дистанцию и, замахнувшись пистолетом-пулеметом, успела ударить неудачно высунувшуюся монстродеву прямо по голове, заставив ту потерять сознание. «Так вот, что чувствовали герои, когда бились с ними…» Едва волкодлака упала без сознания, как тут же подключились прибежавшие сородичи — трое волчиц выбежали на улицу, сторонясь двух нарушителей, и беря их в кольцо. Юлий и Мия встали ближе друг к другу, чтобы их было сложнее повалить на землю, но и волчицы не стали медлить, набросившись на них сразу всем скопом. Юлий ударил одну из них свинцовой трубой, припрятанной для такого случая, которую он держал в сумке, а Мия дала очередь впереди себя, целясь в нападавшую волчицу. Монстродева попыталась уйти прочь от пуль, перекатываясь, но её все равно зацепило — на землю брызнула кровь и её обмякшее тело по инерции упало вперед. Мию едва не сшибла третья волчица, вытащившая девушку из защитного круга, но мамоно сразу оказалась брошена на землю с силой. Этого оказалось достаточно, чтобы оглушить её. Юлий, тем временем, обезвредил волкодлаку со своей стороны, и больше врагов не осталось. — Берем их с собой. — внезапно заявила Мия, что-то придумав. — Что? — вдруг обернулся Юлий, собравшийся уже бежать дальше. — Донесем до безопасного места, свяжем, и допросим их. — сосредоточилась она на одной из них, взваливая бессознательную монстродеву на плечо. Добравшись до окраины города без проблем и преследования, они запрятались во дворе старой водоочистной станции. --- Волкодлака с трудом разлепила глаза, пытаясь рассмотреть человека, который сидел перед ней на металлическом стуле-раскладушке. На то, чтобы полностью очнуться у неё ушла минута — она чувствовала, что на голове у неё ноет крупная шишка. Удар был неслабым, надо признать. Пленница попробовала пошевелить ногами и руками — не получилось, они были крепко связаны широкими пластиковыми хомутами. Их пленительницей оказалась высокая, стройная светловолосая девушка с большими зелеными глазами. Одетая в типичную для имперцев одежду, она, тем не менее, излучала какую-то знакомую мамоно ауру — волкодлака с трудом понимала, какую именно, но это точно было что-то знакомое… Рядом уже давно очнулась и молча сидела еще одна волчица — видимо, она смирилась с тем, что уйти у неё не получится. Осмотревшись, волкодлака заметила, что их привели во двор какого-то сооружения, спрятавшись за большим металлическим чаном для очищенной воды, поднимавшимся на десяток метров над землей. Увидев, что пленницы очнулись, девушка поднялась со стула и подошла ближе, пронзительно глядя волчице в глаза, заставив ту поежиться. — Я знаю, что вы попали сюда, пройдя через границу миров с помощью Заклинания телепортации. У меня два вопроса. Ты на них будешь отвечать. Потом я спрошу у твоего сородича… — кивнула она в сторону второй девушки, — …не соврала ли ты. — Тц… — ухмыльнулась волчица, — С чего бы мне тебе что-то рассказывать? — Если я решу, что ты бесполезна, то я избавлюсь от тебя. — заявила блондинка, грозно смерив волчицу взглядом, — Начнем. Я знаю два шабаша, которые занимаются разработкой заклинаний Телепортации, и портал, через который вы попали в этот мир, открыл кем-то из их числа. Назови шабаш, который открыл этот портал. Волчица упорно молчала, закусив язык. Мия не стала долго ждать, и больно ударила её ногой в висок. Взвизгнув, она упала на землю, шипя от боли. — Говори. У меня нет столько терпения, чтобы нянчиться с тобой. — Да иди к ангелам! — ухмылялась гордая волчица, — Ничего я тебе не скажу, можешь хоть мое лицо в мясо забить, я не заговорю. Ты ничего не сможешь сделать, чтобы заставить меня… — Много ты о себе думаешь, монстр. Ты не бессмертна. — зажглись огнем её зеленые глаза, а лицо преисполнилось холодной злости. Насмешливое выражение лица моментально исчезло с лица волкодлаки, сменившись леденящим шоком, когда она поняла, что эта девушка сейчас сказала. Почему она… назвала её «монстром»? Мурашки прошлись по спине волчицы. Она никогда не слышала, чтобы местные так называли мамоно. Они же всегда были «пришельцами»… Пугающая догадка поразила её разум, и волчица заорала что есть сил, и попыталась вырваться, не жалея себя. Мия схватила её за шею и подняла бьющееся в панике тело над землей. — Бесполезный кусок мяса. Очень жаль, что ты не заговоришь. Я очищу эту землю от тебя. — произнеся это, она положила вторую руку на грудь волчицы и, глубоко вдохнув и выдохнув, закрыла глаза. Пару секунд ничего не происходило, а у вертящейся волчицы почти закончились силы вырываться. Остановившись и пытаясь понять, что делает девушка, монстродева вдруг почувствовала, как её что-то словно… жжет изнутри, как будто у неё была изжога. Через мгновение Мия открыла глаза, в глубине которых загорелись яркие золотые огни. Завопив вновь, волк поняла, что жжение только нарастает. Скоро её крики стали очень болезненными, она истошно вопила от боли, пока светлая энергия сжигала её живьем изнутри. Её органы плавились, а кальций в костях начинал медленно растворяться, и, соединяясь с водой, превращался в огнеопасный быстрораспадающийся материал. Уже лишенная сил, она билась в судорогах, пока плавились её легкие, печень, кишечник, все это сплавлялось прямо в её теле, превращаясь в слипшуюся мерзкую однообразную биомассу. Пламя вырвалось из её глотки, глаза расплавились, и её уже мертвое тело, мелко подрагивавшее, начало стягиваться — кожа иссушалась, превращая прежде прекрасное тело в подобие мумии. Огни в глазах Мии погасли, и она бросила мертвое тело на землю, которое упало, шлепнувшись, как бескостный мешок мяса. С ужасом на это смотрела её сородич, все еще живая. Видя, через какие мучения прошла её подруга, она в шоке уставилась на иссушенное тело. Мия медленно подошла к ней, и волчица, вмиг повернувшись к ней, вскрикнула. — Не надо, прошу! Стой, пощади! Пожалуйста, не надо! Не надо делать со мной то же самое, я не хочу так умирать! Не хочу! ПРОШУ ТЕБЯ! — заливалась она слезами и билась в истерике, не желая покидать мир живых таким ужасным и болезненным методом. — Говори. — холодный тон Мии не терпел никаких возражений, — Я знаю про ваши треклятые шабаши. Какой именно из них открыл портал в Ауриенте? — В Ауриенте? Я не знаю, я видела много разных мамоно… но среди тех, кто помогал нам переправиться, было много кикимор… и рататоскров. Никогда не видела эти виды вместе в одном месте! — испуганно лепетала волкодлака, сжавшись всем телом. Мия задумалась, вспоминая, в каком шабаше есть рататоскры и кикиморы. Под описание подходил только один. Шабаш Библиотекарей. Его ведет Руния Руния, бафомет. Логично, что именно они занялись открытием портала — их шабаш занимается библиографией, книгами, и наверняка они имели достаточно сил и знаний, чтобы заняться установкой портала. Их вычислительные и системные ресурсы почти безграничны, так что найти места темпоральной привязки, рассчитать необходимое число демонической энергии, отправить «пробных» мамоно в этот мир и записать все необходимые для успешного вторжения данные могли только они. Это хороший знак. Руния Руния не умеет пользоваться магией, если слухи старого мира не врали, так что этот шабаш не так опасен. Шабаш Армии Демонов наверняка не занялся бы такой колоссальной работой, а шабаш Черной Козы не занимается порталами вовсе, но они оба были бы опаснее при прямом столкновении с ними. Перепуганная волчица вряд ли сейчас будет врать, так что можно задать еще один вопрос: — Слушай сюда, монстр. Что ты знаешь о рыцарях Сальвариона? — Рыцари… я слышала о них только в легендах, в жизни я ни разу их не видела, хотя когда моя стая переправлялась сюда, нам говорили, что встречать нас будет сама Вильмарина Носкрим! Но я её сама, вживую не увидела, хотя в такой суматохе только мои сестры смогли её увидеть мельком… — Значит, кто-то из них в этом мире присутствует. У всех этих героинь есть источник подпитки, это инкуб, что женат на них всех… — рассуждала вслух Мия, — если убить его, темные герои, на которых держится элита армии демонов, фактически, лишатся всего руководства. Без него все героини — ничто. — Что… что вы… нет, постойте… — опять полились слезы из глаз молодой волчицы, когда Мия подошла к ней ближе и подняла за воротник. Сердце монстродевы ушло в пятки, и она задрожала. — Не надо, прошу! Ну пожалуйста, не сжигайте меня! Я не хочу так умереть! Я никому ничего не скажу! Правда! Я не хочу умереть так же!.. — вопила она в истерике, уже прощаясь с жизнью и не сопротивляясь. Если бы Мия хотела её убить, то сделала бы это сразу, как та выдала всю информацию. Схватив монстра за загривок, она с силой ударила её голову об бетонный забор, которым была огорожена территория очистной станции. Вопли и мольбы о пощаде прервались вместе с неприятным звуком удара о стену. Впрочем, удар не разбил ей голову, и монстр все еще дышала, хотя осталась без сознания. Неподалеку сторожем ждал её Юлий, стоявший на стрёме. Оглянувшись на два тела, он немного прищурился, и обратил взгляд на Мию, шедшую к нему с задумчивым выражением лица. — Почему вы не убили её? — внезапно задал он вопрос. Он был рад, что та, служению кому он посвятил свою жизнь, все еще может покарать демонов порчи без жалости. Но почему она пощадила вторую монстродеву? — Она не стоит затраченных на неё усилий. К тому же, это тело еще не привыкло к светлой энергии, и я затратила почти всю энергию на первую волчицу. — Уверены, что стоит оставить её в живых? — беспокоился архиепископ. — Она всего лишь пешка. Сейчас к её словам никто не прислушается, а когда прислушаются, будет уже поздно. Нам тогда и не нужна будет конспирация. Она глянула в глаза мужчине в ответ, остановившись у его правого плеча. — Или ты… сомневаешься в том, смогу ли я убить наших первоочередных врагов? Юлий сглотнул. Она была права: пусть он и имел некие опасения, что она не сможет убивать мамоно, особенно после того, что она сказала в лаборатории про её нежелание убивать их всех, но, кажется, его прогнозы придется скорректировать. Сейчас он увидел, что, пусть Мия и размягчилась, и не убивала всех подряд монстров, но если потребуется, она готова лишить жизни их давних врагов. — Не беспокойся. Для меня убить монстра — все равно что букашку раздавить, и делаю это без сожалений. — молвила она, оглядываясь назад, — Но не каждую букашку надобно давить, понимаешь? — Я вас понял. — кивнул головой Юлий. Все же, странные же у неё взгляды, хотя ему об этом судить не стоит: её мышление отличается от обыденного. — То, что нам стоит сделать в долгосрочной перспективе — убить инкуба, что обеспечивает энергией темных героин Лескатии, что вторглись в этот мир и прислуживают Друэлле. Он представляет самую главную угрозу для нас. Но для начала нам стоит выйти на связь с местным сопротивлением, им эта информация нужнее. — распланировала Мия дальнейшие действия, раз они уже попали в Ауриенте. Враг близко. Ближе, чем когда-либо. А она — всего лишь человек, уже не всемогущее божество… В теле Мии разыгралось прежде незнакомое, приятное чувство, словно в её животе появился громадный пузырь, толкавший её ввысь, в небо, побуждая девушку воспарить. Она прислушалась к себе, пытаясь запечатлеть это новое, незнакомое ощущение. Неужели, вот что означает — быть человеком? Преодолевать препятствия, превозмогать все возможные трудности, идти к цели дорогой, что не всегда будет гладкой. Это сильно отличалось от скучных игрищ на троне Богини Созидания. — Пойдем. Те девушки говорили нам, что тут рядом обитает сопротивление. — Да, а… как мы их найдем? — почесал макушку Юлий, слабо соображая, как им привлечь внимание именно людей, а не мамоно. — Они сами найдут нас. Уверена, им позарез нужны люди, умеющие держать в руках оружие. — уверенно заявила Мия, отправляясь прочь из участка очистительной станции… --- *Сделка с божком — выражение в местном сленге, которое означает соблазнительное предложение, или силу, за которую придется потом очень дорого заплатить. Это выражение преподается в негативном ключе — подразумевается, что сделка очевидно того не стоит.