***
На ватных ногах Джотаро двигался к основным дверям. Его шаг был неуверенным, наследник всё ещё прокручивал мысли в голове — слишком много было сомнений. Отвлекаться на разум, шепчущий ему рвануть в поисках Какёина, явно не стоило. Сзади послышался шорох. — Не на того напали, — утробно, подобно разъяренному зверю, рычит Куджо какому-то бродяге, резко разворачиваясь и затем одним ударом по голове вырубая незнакомца. Уж в этом-то ему опыта не занимать. Что там говорил Нориаки? Никто не убьёт их? Чёртов советник был, очевидно, неправ. И что с ним теперь?.. — Мистер Джостар, Вы не задержитесь? — доносится эхом откуда-то сверху насмешливый знакомый голос. Джотаро щурится и вскидывает взгляд наверх, на второй этаж, где пляшущие языки пламени дают ему узреть фигуру Дэниела Д’Арби. Мужчина посмотрел на него в ответ, хитренько пройдясь оценивающим взглядом, — Выглядите так, будто испустите дух раньше, чем заплатите долги. — Долги? Яре Яре, так ты, сучье отродье, за этим сюда ринулся? — сквозь зубы процедил брюнет, сплевывая скопившуюся во рту кровь на пол, — Больное животное, ссышь спускаться вниз и поговорить лицом к лицу? — провокация, конечно, не могла сработать. Но Куджо тянул разговором время, понемногу озираясь по сторонам и не видя тех, кто ему бы смог помешать выскользнуть из особняка. — Какой грязный язык — а ведь кажется, злодей здесь не ты, — подавляя смешок, фамильярно отозвался Д’Арби, отходя снова куда-то в пронизывающую тьму, куда вскоре, так или иначе, всё равно протиснется огонь, убивающий всё на своём пути. Джотаро с чувством сматерился себе под нос и, не теряя больше ни секунды, спешно двинулся к дверям. Почему-то уже зазывно приоткрытым. Он ускорил шаг, срываясь на бег. Сзади какие-то голоса, шаги, едва уловимые ухом гнусные усмешки. Наследник услышал громкий звук — пуля вылетела из дула пистолета. А через пару секунд ДжоДжо подкосился и рухнул, ощущая зверскую и разрывающую боль в икре ноги. Очередная пуля пролетела прямо над темноволосой головой. Промахнулись? Джотаро попытался встать, но простреленная нога не дала бы ему сейчас необходимой форы. Он так и остался в положении полулежачего, лишь отполз по возможности подальше. Что дальше? Кто стреляет? Куджо повернул голову, замечая очередную перекосившуюся от агрессии и адреналина рожу. Перед глазами всё плыло. Выбрался ли Какёин? Или он уже тоже мёртв? Тоже? Джотаро устало ухмыльнулся своим мыслям, а затем поднял руку, в которой дрожал пистолет. Следовало им пользоваться чаще — возможно, тогда бы он не влип в такую ситуацию. Незнакомец пошёл прямо навстречу ему. Причём так быстро, словно понял, что игры могут закончиться в любой момент. Он был совсем близко. Куджо встрепенулся, взял всю волю в кулак, а затем точно прицелился в голову врага. Курок спущен, но… Собственные глаза расширяются, заполняя все нутро липким страхом. Патронов больше нет. Жив ли Какёин? Навязчивый вопрос снова застал врасплох, а сердце облилось кровью. Джотаро, не видя больше и шанса на своё спасение, прикрыл пораженно глаза и горько улыбнулся. Он был не прав? Они оба были не правы? Имеет ли сейчас значение? Слышится очередной выстрел, но почему-то за ним не следует пелена из мрака. ДжоДжо всё ещё жив: дышит часто и полной грудью, только сейчас осознавая, насколько сильно напуган. Это всё не то же самое, не просто драки в пабах. Смерть ещё никогда не была к нему настолько близка. Куджо с опаской приоткрыл веки, намереваясь увидеть очередную ловушку от Д’Арби или что-то в этом роде. Почти у самого его лица упал замертво тот незнакомец: с мозгами наружу даже родная мать не узнала бы его. Джотаро содрогнулся от рвотного позыва, а затем кинул взыскательный взгляд на другую сторону холла. Глубоко в душе он всё же надеялся столкнуться глазами с ореховыми омутами. И, о чудо, именно это и произошло. Советник всё ещё стоял с вытянутой рукой, крайне удручённо смерив Куджо своим лихорадочным взглядом. Нориаки и выглядел, и в действительности был уставший — причём скорее именно это добило бы его, чем что-то другое. Мужчина еле стоял на ногах, а его грудь то и дело тяжело вздымалась, повествуя о том, что он торопился. Спешил к нему и в итоге успел в самый нужный момент. Куджо почти ласково посмотрел на него, желая скорее заключить в объятия. Почему он уже думал, что его не увидит? Зачем он вернулся? Тут небезопасно. Не успел Джотаро сделать и облегченного вздоха, как закричал, замечая тень за Нориаки. — Сзади! — сорвал голос Куджо. Его услышал Нориаки прежде, чем почувствовал… не лезвие ножа, не пулю и даже не удар. Сначала его будто укололи, причём глубоко в шею — иглу он почувствовал слишком отчетливо. Но повернуться так и не смог — уже следом последовал удар. Несильный, но его было достаточно, чтобы Какёин упал: сначала разбивая колени о плитку пола, а после уже лоб. У его лица — массивные ботинки. Кажется, такие он видел совсем недавно. Где же? Нориаки переводит зрачок вверх. Теленс стоял над ним, сверкая победоносным оскалом. Советник пытается встать, но чьи-то руки давят в спину, а вместо грубых прикосновений он ощущает только то, как деревенеет собственное тело. Все постепенно начинало неметь, обесточивая. — ДжоДжо, — хрипло позвал он. И эмоций будто бы в нём не осталось, а мысли давно запутались. Взгляд цепляется за силуэт наследника. Тоже обмякший, бездвижный. Мёртв? Или тоже ему что-то вкололи? Он не может разглядеть. Куджо вдруг согнулся и его, похоже, Дэниел пнул ботинком, впечатав раскрасневшееся лицо в гнилые доски. Густая, липкая кровь стекает на зелёно-карие глаза. Взгляд мутнеет. Голова приподнимается — точнее, ее грубо отрывают от пола за багровые волосы. Глаза устало сомкнулись, а туман в голове почти убил рассудок. Что, если он всё-таки ошибся? Что, если Хозяин тут ни при чем? Дыхание замедляется, мозг задает последний вопрос, отправляя тело на покой. Что, если очнувшись, он поймет, что наилучшем решением было бы умереть в бою или попросту убить себя самому? Обязательно прихватив с собой Джотаро. Где-то на фоне раздался взрыв.***
— Я убью его! — орал кто-то над самым ухом, — Убью собственными руками, Теленс! — Тише, — надменно вымолвил Д’Арби, — Всему своё время, мы же договаривались. Где твоё терпение? Потом послышалось какое-то копошение. Веки Какёина дрогнули, сквозь небольшую щёлку прорезался свет — не яркий, как от ламп, а мерцающий, как от недалеко разведенного огня. — Я уж думал, прогадали, а ты всё-таки очнулся, — опять-таки над самым ухом слышался довольный голос Теленса, — Как себя чувствуешь? — учтиво и по-дьявольски скалясь, поинтересовался он, ехидненько поблескивая глазками. В голове гудело и хотелось блевать, что Нориаки и сделал, после сильно закашлявшись. Тотчас ему в лицо выплеснули ледяной воды из какого-то помойного ведра, и советник поморщился, открыв глаза. Он сидел на ветхом стуле, намертво привязанный к нему. — Никакого уважения, Нори, — скривился подле него Теленс, осматривая свои ботинки, на которых красовалась смесь из крови и желчи, — Мы тебя даже слегка перевязали. Ну и вкололи дополнительно кое-что, чтобы ты не отправился к чёртовой матери раньше времени, — он наклонился к пленнику, при этом завёл свою здоровую руку ему за голову и потянул Какёина назад за волосы, — Чего молчишь? Язык мы пока тебе не отрезали. — И что теперь? — хрипло просипел багряноволосый, не узнавая своего голоса. — Изувечишь меня? — мужчина обвёл помутневшим взглядом окружающую его местность, точнее, убранство домика, в котором они находились. Судя по всему, после взрыва банда Теленса дала дёру. А теперь они все где-то за пределами поместья. Кстати, о банде. В комнате было примерно человек десять, они с ненавистью и кровожадностью пилили его взглядами, а некоторые переминались с ноги на ногу, ожидая уже чего-то интересного. — А не боязно тебе, что слишком далеко заходить будет пагубно? Нельзя так по-скотски относиться к чужим игрушкам, — усмехнулся Какёин, всё-таки в глубине своей душонки надеясь, что Хозяин не развязывал этим чертям руки. По крайней мере, не настолько. — Это хорошо, что ты осознаёшь, — нервная улыбка в ответ, — Но нет, я не планирую делать то, что ты от меня ждёшь. Хотя… Если ты меня раздразнишь, то кто знает? — Теленс пальцем подозвал своих дворняжек, заставляя их повернуть стул вместе с Нориаки в противоположную сторону. Пленник не вздрогнул, замечая в углу сгорбившегося Джотаро, который уже пришёл в создание, но не мог пока даже пошевелиться — только испепелять всех гневным взглядом. И сказать он ни слова не мог тоже — грязный кляп во рту был тому причиной. Во всяком случае, наследник жив — и это странным образом успокаивало. Как только советник об этом подумал, то Дэниел, до этого молча стоявший и просто наблюдавший, подошёл к Джостару и сильно пнул того по смуглому лицу, заставляя скрючиться сильнее. Кажется, покатился по полу зуб. Какёин на всё это даже не нахмурился, равнодушно смотря на сценку. Вывести его на эмоции всегда было затруднительно. И сейчас, хоть сердце и на мгновение болезненно сжалось, это всё равно ничего не значило. Что дадут пролитые слёзы, что дадут мольбы и злость, проявленная ко врагу? Нориаки знал, что это всё лишнее. И ещё знал — этого от него и не ждут. Теленс с давних времён с ним был на ножах, поэтому изучили они друг друга тоже уже давно. Хозяин в своё время предлагал должность советника для Джостаров именно ему, а уже потом отчего-то передумал и дал шанс на новую жизнь Какёину. Впрочем, новая жизнь была обещана после исполнения договора. С этим затянулось. — Вся твоя месть за все те унижения, что я тебе и всем твоим шавкам причинил, это просто наблюдать, как ты избиваешь Джостара? — Нориаки саркастично изогнул тонкую бровь, криво ухмыльнувшись. От верёвок ужасно ныло тело, но под какой-то наркотой, что ему вкололи, другой боли он почти не ощущал. И это странно. Методы у Теленса стали нежнее, а сам он вдруг позабыл об отрубленных конечностях? Что уж упоминать про Дэниела, который их в своё время сжевал. Ну уж нет, такое они ему даже после отмщения не простят. И даже после смерти наверняка помочатся на его могилу. Впрочем, на это ему будет уже безразлично. — С чего ты взял, что мы продолжим с ним, если вина лежит на тебе? — поучительным тоном вырвалось у Дэниела, который тревожно перевёл затем взгляд на брата и знатно стушевался. Не он здесь главный. Нориаки хотел было сказать снова нечто колкое, но по лицу получил уже сам. Клацнули только зубы, а он вновь закашлялся. — Так это он должен смотреть, как меня бьют? То есть, по-твоему, это и есть мой самый страшный кошмар? — отдышавшись и обращаясь к Теленсу, рыжеволосый едва слышно издал издевательский смешок. — Что-то ты сдаёшь позиции, Тел. Тебе подсказать что-нибудь? Ну, подкинуть идейку? А то у меня их навалом. Послышались смешки, издаваемые некоторыми членами банды. — Думаешь, Хозяину не будет плевать на то, что ты останешься, скажем так, без пальца-другого? — с намёком протянул снова Дэниел, так как взгляд брата теперь стал из разочарованного одобряющим. Нориаки якобы расслабленно повёл шеей и плечами. Те отзывались резью, но недостаточно, чтобы вырвать из его глотки мало-мальский вскрик или стон. — Я думаю, что это плохо — воровать чужие идеи, — безэмоционально подметил советник, при этом смерив обоих Д’Арби строгим взглядом, будто они — шайка провинившихся детишек. Иначе сейчас просто нельзя. — Ещё заставь потом Джостара их сожрать. Уж больно знакомая картина. Такое ощущение, что я её где-то видел, — снова кривая ухмылка исказила лицо Какёина, а затем он чуть веселее продолжил: — Или погоди… память подсказывает мне, что я её и написал. Джотаро в углу промычал что-то, явно не понимая, о чём вообще речь. Но даже так он осознавал, что Нориаки играет с огнём. По его мнению, они уже и так наигрались, а калить этих сучьих отморозков — дурная идея. — Вот оно как, так ты теперь художник? — Теленс подошёл к Нориаки ближе, невзирая на лепет наследника, который стал намного громче, — Есть мнение, что многие из творческих людей слабы на… скажем так, некоторые части тела. Нижние. Не припоминаешь такого, раз вдруг память прояснилась? — калека наклонился к веснушчатому лицу, глумливо хихикнув и обдав неприятным запахом перегара и чего-то гнилого. — Не припоминаю, — серьёзно возразил Какёин и постарался отодвинуться. Но, казалось, он всё ещё играет в игру Д’Арби, своими ответами так или иначе идя по писанному ими сценарию. Между лопаток заморозило — это были отголоски подступающего страха. — Брось, женщин ты никогда не жаловал, но вот всяких там высших господ, — Теленс деловито и с намёком протянул, а затем звонко и будто бы беззлобно засмеялся, — У меня такое ощущение, что всё это время моим врагом был не умелый наёмник, а какая-то потасканная продажная шлюха. Глаза Нориаки распахнулись шире, а потом опасно сузились. Он никак не был готов услышать нечто такое. К чему этот вброс? Какая нелепость сравнивать его с подстилкой, почему именно с ней? Его это даже не то чтобы задело, а скорее привело в ещё большую озадаченность. Теленс же продолжал на него презрительно и ядовито смотреть, этим взглядом говоря, что знает что-то такое, на чём сегодня и сыграет. И Какёин с каким-то небывалым ужасом начинал осознавать, что именно его ботинки и видел тогда в сеннике. Ночью, когда поддался Куджо и решил подставиться ему. Всё как-то начало внутри рушиться. За ним не пойдут, он никого не переманит на свою сторону, не сможет пригрозить. Просто потому, что почти вся шайка Д’Арби — или сидевшие, или разыскиваемые убийцы, воры и насильники. Да он и сам отчасти такой. У таких людей есть определенные понятия. И советник уже точно знал, кем для них является по этим самым понятиям. Должно быть, в секунду полного осознания в его глазах отобразилось бы как минимум отчаяние. Но не было и его — только пустота. Может, он ещё на что-то надеялся, хотя мозг шептал: тщетно. Теленс, замечая некоторые изменения во взгляде Какёина, следующие слова сказал особенно ненавистно и с пристрастием: — Обычная портовая шмара, требующая всё время внимания к себе, ищущая самоутверждения через других, но весь её никчёмный авторитет лишь в том, что именно её дырку выберут клиенты, — мужчина оскалился, а потом, не выдержав омерзения, плюнул советнику в лицо. В голосе калеки читалась плохо скрытая обида и какая-то зависть. Он считал, что Какёин отнял у него карьеру и необходимые связи в обществе, к тому же высокооплачиваемые заказы на убийства тоже доставали в основном ему, — И со многими Джостарами ты кувыркался? Может, не только с ними? Проныры, собравшиеся вокруг, язвительно посмеивались на все реплики, но уже ждали чего-то более зрелищного, порой почти театрально подавляя зевки. — Вижу, ты так проникся, словно говоришь и не обо мне вовсе, — Нориаки ухмыльнулся, держа самообладание. Чужая вонючая слюна попала в глаз, его пощипывало, но пока не настолько, чтобы начать слезиться, — Будь я твоим психологом, то сказал бы, что ты рассказываешь свою несчастную биографию, — Какёин фыркнул, сам не зная, перед кем уже играет. Куджо? На него он старался не смотреть. Было как-то стыдно, неловко, погано. Ему было мерзко от всего того, во что вовлекли эти идиоты подростка. И мерзко от себя. По многим причинам. — Знавали мы, ребята, таких изворотливых потаскух, — развёл ладонями Теленс и обратился к своей небольшой публике, — И, я думаю, все мы знаем, что с ними в таком случае нужно делать. Раздался радостный и восторженный гул, кто-то потянулся к бутылкам спиртного. Нориаки продолжал слегка улыбаться, хладнокровно смотреть по сторонам, но ни на ком взгляд не задерживал. Он уже понял, что с ним собираются сделать. Все поняли. Наверное, и Джотаро тоже. Глаза как-то сами непреднамеренно встретились с лазурными, которые яростно и с непередаваемой горечью блестели в полумраке. Куджо смотрел на него так любовно и отчаянно, как собака, которую оставили вдали на поводке наблюдать за страданиями владельца. Как может один лишь взгляд выражать так много боли? Какёин продолжал смотреть, но от этого становилось всё паршивее. ДжоДжо явственно винил себя во всем, просил прощения, сжимал слегка кулаки, но советник не понимал причины. Джотаро не был виноват. Нориаки отвернулся, эгоистично подумав про себя, что, наверное, он бы лучше находился на его месте, так же сочувственно наблюдал за ставшим дорогим человеком и бездействовал. С этим жить проще, чем… — Изнасилование — забавное слово. Тебе оно о чём-то говорит, а, Нори? Вижу, что нет, — Теленс снова был у самого лица, но уже с грязной кружкой, наполненной самогоном, — Видимо, до этого ты, мерзкий педик, наслаждался процессом. Какёин ничего не ответил, лишь косо и брезгливо посмотрел на Д’Арби. Его это не сможет сломить. Не должно. Но как реагировать, багряноволосый не знал. Что сказать? Кому сказать? Сопротивляться? А он сможет? А надо? Проще было бы кого-нибудь убить — по приказу или взять очередной заказ. Снова сесть за решетку, где сокамерники его хотя бы могли уважать. Возможно, надо было гнить именно там, а не хвататься за протянутую Хозяином руку. А что сейчас? Даже если закон настигнет его, то как к нему будут относиться? Теперь всё становилось более-менее понятно, но от того совсем не легче. Его просто хотят уничтожить, растоптать как личность. Выжечь клеймо позора, опустить перед всеми, а слухи разносятся больно уж быстро. Ещё ничего не произошло, но Какёин уже думал над тем, как с этим жить дальше. Потому что умереть после всего этого унижения Теленс ему не даст. А сам Нориаки не считал, что сможет покончить с собой. Как-то его образ не клеился с образом самоубийцы. В глубине своей души он надеялся, что к нему никто не притронется. Надеялся, что или сам спасёт себя, как было множество раз, или будет кем-то спасённый. Надежда тлела вместе с угольками в старом камине. Никто не придёт. — Снимайте с него брюки, — хохоча приказал Теленс, поглаживая при этом забинтованную кисть. Видимо, та всё ещё ныла, — Замаранная подстилка не должна быть в одежде. Особенно когда вокруг столько мужиков, — Д’Арби дотронулся до бледного лица Нориаки, размазывая собственный плевок по его лицу, а потом зарядил по нему так сильно, что советник упал вместе со стулом, завалился на бок, чувствуя, как несколько пронырливых грязных потных рук избавляют его от верёвок и одежды, — Что, возьмешь заказы у всех? Говоришь, забесплатно? Надеюсь, ты не думаешь, что на этом всё закончится! — всё не унимался калека, но вдруг его привлёк гортанный хрип со стороны наследника. Какёин просто замер, ему очень хотелось отключиться, не ощущать на себе мозолистые кровавые ладони, не чувствовать, как они оголяют его тело. Потому что каждый миллиметр кожи принадлежал ему, а не им — она после жестких прикосновений горела, это были совсем не те ощущения, когда он был наедине с Джотаро. Тогда просто было всё в новинку, но Куджо не заставлял его. А вот быть обнаженным и беззащитным перед целой толпой ненавистных людей — для Нориаки всё это было ещё хуже, чем если бы ему отрезали конечности. Хотелось разревется, просить жалобно пощады — что угодно, лишь бы эти животные не пошли до конца. Но мог ли он себе позволить ещё больше унижаться? Нет. Ему было мерзко, противно, в конце-концов, по-человечески больно. Однако лучшее, что он может сделать в этой ситуации — это молчать. Молчать, сильно сжав челюсти. Молчать, когда после всей этой грязи Куджо посмотрит на него уже совсем по-другому. Какёин открыл шире глаза, чтобы скопившиеся слёзы не потекли по щекам. Мысли душили его, но не настолько, чтобы сойти с ума. Странное, колющее чувство… почему-то он, оказывается, в глубине своей жалкой душонки верил и таил надежду, что будет любим. Но не после такого. Каким будет обращённое к нему выражение на лице Джотаро? Взгляд будет полон отвращения и ненависти? А сможет ли он сам на себя смотреть теперь по-другому? — Если не побрезгуешь, то можешь потом тоже присоединиться, — благосклонно засмеялся в глаза Джотаро Теленс, присаживаясь рядом на корточки, — Не смотри ты так, я просто правда не знаю, какими венерическими заболеваниями они там болели и болеют. Если бы можно было взглядом убить, то Куджо бы убил. Он с ненавистью смотрел, пытался онемевшими пальцами как-то развязать себе руки, но не выходило. Да и что он сделает целой шайке? А сколько ещё их за дверьми дома? Он не верил, отказывался верить во всё, что происходит. Если бы не он, если бы ничего между ними не было, то и ситуация повернулась бы по-другому. Простит ли его Нориаки? Что вообще будет дальше? Хотелось забыться, Джотаро сильно зажмурился, слыша похабные высказывания каких-то мужиков по отношению к Какёину. К его Какёину. Ему хотелось расплакаться подобно ребёнку. И он злился — агрессия им ощущалась как что-то слишком животное. Его изнутри разрушало, разъедало, выжигало. — Знаешь, у вас же типа любовные отношения или вроде того, — задумавшись, произнёс Теленс, с любопытством и похотью посматривая на то, как его люди разглядывали нагого Нориаки и били, ногами пинали по животу, промежности, куда угодно — лишь бы унизить и причинить боль. Тот дергался, но сопротивлялся вяло, уйдя куда-то глубоко в свои мысли. И Д’Арби это не нравилось, потому как его жертва должна по-настоящему страдать, — Не хочешь поддержать любимого человека? Джотаро как током ударило, он вскинулся от этих слов, попытался даже встать, но действие препарата смазало всю эту картину. Он завалился на бок, мыча сквозь пыльный кляп. Взгляд зацепил багровые волосы, разметавшиеся по полу. Как давно Какёин их не стриг. Когда они только встретились, он выглядел как-то совсем иначе. Если бы знать всё наперёд, только было бы можно! Джотаро мысленно просил помощи у всех Богов мира, но те в этот день от них отвернулись. Нориаки оказывал сопротивление, но оно было таким безжизненным, что становилось понятно — он смирился с тем, что произойти должно. И был рассудителен в том, что ему с этим ничего не сделать. Ни стона, ни крика, ни слова — вот как реагировал на всё советник, терпя издевательства и чужие липкие прикосновения. Теленс встал и подошёл к Какёину, наклонился и снова взял за волосы, будто и правда какую-то шлюху. Куджо ощутил, как по собственным щекам капают горячие слёзы. Ему было нестерпимо больно, и казалось, что он это всё принимает куда ближе к сердцу, чем сама жертва насилия. Однако наследник знал, что это не так. Нориаки просто реагирует по-своему, но сможет ли он вынести все то, что с ним намереваются сделать? Джотаро верил, что да. Они смогут. — Сейчас всё начнётся, — почти ласково и с обещанием Д’Арби прошептал ему, натягивая тёмно-рыжие локоны на кулак сильнее. Казалось, ещё чуть-чуть и волосы просто вырвутся вместе с корнем. — Но я вижу, Нори, ты от нас закрываешься, не даёшь то, что нам как раз и нужно, — всё ещё шёпотом заметил Теленс, направляя того за голову к Джостару. Чтобы пересеклись взгляды. Советник, поняв, что задумал калека, громко фыркнул и отвернулся, доставляя себе этим движением ещё больше физической боли — та словно обесценилась в эту минуту. Он хорошо осознавал задумку этой проклятой твари, но смотреть в глаза Джотаро в момент, когда его унизят настолько, насколько вообще возможно — выше всех сил. Он просто не вынесет этого острого чувства без последствий для психики. Та и без этого уже дала, как минимум, трещины. — В глаза ему смотри, — сквозь зубы уже прикрикнул Теленс, — Меня лучше не злить, меня нельзя злить, — прошипел он, гневаясь и ставя Какёина на четвереньки. Это вызвало сильный хохот со стороны зрителей, кто-то даже рискнул и ударил Нориаки по ягодице. Д’Арби это разозлило, но он только пуще закричал на советника, — Я сказал: смотри! Или ты хочешь, чтобы я вставил в тебя нож, а не член? Этого ты хочешь, гнилая шваль? И Какёин, сжав челюсть, повиновался, зная, что будет только хуже, если он не примет те правила игры, которые выдвинуты Теленсом. А потом… как только представится шанс, Д’Арби сами будут молить его о смерти. Непременно ещё будут. И ему не надо применять сексуальное насилие, чтобы сломать этих скотов. Есть так много способов — так много, надо только выжить, пережить этот кошмар. Он всё твердил и твердил эти слова, но отвлечься от ситуации было просто невозможно. Нориаки посмотрел на Джотаро, видя, что тот переживает намного больше, чем должен. Он боялся представить, что творится в голове подростка, как он справится с травмированной психикой. Почему-то лично в нём слёз уже не было — только кривая ухмылка, что привычно легла на тонкие покусанные губы. И самое болезненное было для Какёина осознать, что ДжоДжо понимает степень его стресса, поэтому ему понятна неправильная реакция любовника на происходящее. Но это ещё больше распаляло Нориаки, он яростно не хотел, чтобы его боль и страдания были кем-то поняты. Не хотел потом видеть отвращение, смешанное ещё и с подлой жалостью. Лучше бы Куджо испытывал ненависть, потому что именно её он и заслуживает — вот что подумал советник перед тем, как услышал развязные речи Теленса за спиной, а затем ощутил, как что-то инородное входит в его тело, причиняя разрывающую боль.