Исключительная живучесть

Макс и сам не знал, что побудило его не избавиться от свидетелей его побега. Может быть, разумное опасение, что прочие маги почувствуют гибель своих коллег и устроят массовую облаву? То есть, облаву в любом случае устроят, но не так быстро, во всяком случае. Или… Нет, не ясно, просто почему-то при мысли о том, что можно свернуть шею смуглому типу в странном щегольском наряде и с рожей, достойной Голливуда, мурашки шли по спине и становилось как-то мерзко на душе, что ли? Так же сильно не хотелось избавляться ни от девушки, красивой странной, будто хищной красотой, смотрящей на него настороженно и печально своими по-птичьи жёлтыми глазами, странно смотрящимися на личике копии девушки Джеймса Бонда, английской актрисы Дианы Ригг (да, как ни удивительно, а в свободное от службы время гарка любил смотреть кино, похожее на сон наяву, порождённый удивительным человским сознанием), ни от улыбчивого мужчины, принюхивающегося (иначе и не скажешь!) к нему во время всего разговора, ни от… Да ни от кого не хотелось, что уж там говорить! Признаться, Макс был в изрядном смятении. Первоначальная версия про похищение чудскими вояками и грядущий ментальный допрос была, конечно, диво как хороша и логична… Только вот никакой критики реальностью она не выдерживала. Во-первых, одежда. Он не знал, куда его занесло, но в Москве — Тайном Городе, где, судя по последним смутным воспоминаниям, он бился с врагами своего Великого Дома, такого не носят, это точно! Тюрбаны (и сапоги, разумеется!), положим, ещё были знакомы, да и не так мал шанс повстречать иностранцев в Москве, многомиллионном городе, в котором даже разношерстные подданные Великих Домов растворились бесследно… А вот непонятного покроя нечто, напоминающее гибрид между пончо и занавеской, да выглядывающий из-под него подол чего-то, смахивающего на длинную ночную рубашку — касательно этого даже гарка, по умолчанию знающий и видевший за свою долгую жизнь все (или почти все) национальные костюмы и традиции, не мог сказать ничего вразумительного. Ну кто так одевается? И где? В этом нагромождении тряпок, кажется, невозможно нормально передвигаться. Это Макс узнал на своём опыте, при спуске в подземный ход едва не споткнувшийся о чрезмерно длинный подол этой самой «ночной рубашки». И вот вторая странность! Почему-то подобная одежда была и на нём самом, правда, порванная и заляпанная какой-то грязью и кровью, да не абы какой, а его собственной, навской, чёрной и густой, словно битум. Кстати говоря, злополучный подол так удлинился именно благодаря рваной дыре, за которую кто-то, кажется, попытался разорвать одежду надвое, да так и бросил на полдороге. Такое ощущение, что пытались снять испорченную одежду, не потревожив ран. И это уже третий непонятный момент. Его, раненого, взялись лечить челы! Хотя челы ли? «Потомки крэйев и кейифайев», ишь ты! Причём он не помнит ни такого ранения, ни этих предположительно челов, один из которых, однако, вёл себя так, будто они знакомы, и хорошо знакомы! При этом явно знает, кто он. Все знают. «Мы знаем, кто ты». И ведь не врёт, зараза… И да, разумеется, челы (или неизвестные крэйи с кейифайями) — могущественные маги. Контролируют человскую магию люды, но ни следа зелёной энергии Колодца Дождей, их Источника. Зато вокруг буквально разлита пьянящая сила, из которой с необычайной лёгкостью хлынул поток нужной именно ему энергии. Что это? Незнакомые расы, обилие энергии, странная одежда… Впору подумать, что в другой мир занесло. Если бы только Большая Дорога не была закрыта тысячи лет назад. Да и не помнит он никакого перемещения… Тут словно молнией ударило. Не помнит. Он не помнит, как оказался здесь, зачем, для чего, он не помнит ни ранения ни лечения, не помнит никого из окружающих, не помнит… Ничего после битвы Великих Домов не помнит. А ведь явно прошло немало времени. Волосы из аккуратного ёжика, положенного на службе, превратились в длинные патлы ниже лопаток. На теле несколько новых шрамов, причём не свежих, а где-то годичной давности. Уже почти незаметные ниточки, а всё же. На второй год все шрамы, даже глубокие, обычно сходили. Даже если из памяти выпал всего год, это уже катастрофа. А если больше? А если он здесь не просто так, а с заданием? С забытым заданием непонятно где… Быть не может, чтобы это оказался другой мир. Слишком невероятно, и, чего греха таить, страшно. А что ещё? Неуёмное воображение немедленно накинуло с десяток вариантов разной степени бредовости. От чокнутых уфологов (или человских спецслужб, что ещё хуже), нанявших опытных магов, не побоявшихся пойти против Тёмного Двора до инопланетян на летучих тарелочках, сдуру похитивших нава вместо чела и зачем-то дурящих ему голову. Ну, или сумасшествие. Которого у навов почти не бывает. Или галлюциногенные вещества. Действующие при этом на его организм. Значит, специально рассчитанные. Кем только, вот вопрос! Впрочем, бред. Всё бред. Если это Земля (а мы будем считать, что это Земля!), то он здесь наверняка не просто так. Кто же отпустит гарку на несколько лет абы куда? Возможно, это аномальная зона. Тогда понятно, зачем Тёмному Двору здесь агент. А если это так, то следует попытаться найти связь со своими, объяснить ситуацию и идти лечить мозги к эрлийцам или навским мастерам-менталистам. Что тут ещё сделаешь? Надо осмотреть локацию за пределами подземелий. Ну, и сами подземелья тоже, заодно. И быстрее. И накинуть на себя «Пчелиный рой», чтобы по генетическому поиску не нашли. Хотя вряд ли они умеют искать по-тайногородски. Может, наоборот, свои и найдут. Хотя ладно, предосторожность не повредит. И колдовать надо поменьше, чтобы по характерному энергетическому всплеску не засекли. Но «Пчелиный рой» нужен, пусть если что противники побегают по тысяче точек откликов его генетического кода. Да, если придется выходить из подземелий — нужно найти другую одежду. Интересно, где? Магазин ограбить или с веревок для просушки белья стащить? За окном вроде город был. Угу, и засветиться по полной. Ладно уж, всё равно ему скрываться, лучше уж в удобной и незаметной в тени одежде. Вернее, в защитной форме — гарочьем комбинезоне. Мало кто в Тайном Городе знал, но гарки всегда были в постоянной боевой готовности. Им в большинстве своём не нужно было бегать на склад за снаряжением. Защитный комбинезон, нечто среднее между бронёй и удобной, практичной одеждой, привязывался к владельцу магически, а катаны тем более. Вообще для гарки его катаны — не просто оружие, а продолжение тела, будто часть души. Катаны не меняли владельцев, а владелец обычно менял пару катан только в случае их необратимой поломки. Очень редко менял. Гарантия на изделия из навской стали была пожизненная. Во всех смыслах. Вокруг Макса сгустилась на мгновение тьма, рассеялась, будто дым от ветра, оставив на теле плотно облегающий матово-чёрный костюм. В заплечных ножнах виднелись рукояти таких же чёрных клинков. В полной темноте навский воин смотрелся бы органичнее, чем в освещённом мягким, рассеянным светом газовых шаров подземном коридоре, развеивавшем большую часть зловещего образа. Впрочем, уж на образ Максу было плевать с крыши Цитадели. Быстрой и бесшумной тенью скользил он по подземному ходу, ища выход наружу. Он торопился, очень торопился уйти от возможной погони, а потому, запнувшись о какой-то дурацкий кустик, в непреодолимой жажде жизни выросший вдали от солнца, моментально растянулся на полу. Выдержка гарки не дала сбоя, и Макс, проглотив рвущиеся на язык ругательства, собрался было с досады пнуть куст, так некстати попавшийся на его пути, но мигом передумал, разглядев растение получше. Не то, что бы он и в обычном случае имел привычку просто так ломать все попадающиеся на его пути кусты, но уж больно некстати была сейчас эта задержка. Впрочем, теперь у Макса были серьёзные сомнения в том, что он сумеет сбежать отсюда хоть когда-нибудь. Когда в подземных ходах под зданием с пленником-навом культивируется запрещённый Золотой Корень, очень сложно поверить в совпадение. Сколько таких кустиков здесь, в сокрытых от посторонних взглядов уголках подземелья? А сколько у противников ампул со смертельной дозой экстракта? Нельзя сдаваться. Тот, кто в критической ситуации опускает руки и просто ждёт своей участи — не нав и не гарка. Да и вообще, может, хватит постоянно придумывать очередную катастрофу? В конце концов, это уже просто смешно: то подземелья какие-то кошмарные вообразил вместо светлой и просторной комнаты, то металлический стол вместо мягкого ковра… Теперь вот ещё огромные плантации Золотого Корня заместо одного-единственного куста, растущего, к тому же, в отдалённом коридоре. Не тянет это на плантацию, ну правда. Да и не похоже, что кустик высадили специально и с полноценным уходом, растёт как сорная трава. Но, тем не менее, это всё довольно подозрительно. А вдруг он всё-таки каким-то сказочным образом очутился в другом мире? К примеру, на родине хванов? Это же из их измерения проникли на Землю семена Золотого Корня. Правда, проникнуть они могли и в любую другую реальность тоже, если на то пошло. Нет, глупости всё это. Если он вдруг (вдруг!) действительно оказался в другом мире, то уж во всяком случае не у хванов. У них же четыре руки, забыл? Нет, помнит, по крайней мере что-то он точно помнит, и если это не облегчение, то что тогда?.. Ладно, неважно. Всё, что сейчас важно — это незаметно выйти в город и попробовать найти свои каналы связи с Цитаделью. Если он находится дома, на Земле, на такой простой, понятной и прекрасной Земле, где есть хоть какой-то шанс вернуться к своим. Если же нет… Значит, он докопается до подлинной сути происходящего. Непременно. А потом уже решит, что делать. Город за окном, конечно, был чудо как хорош, и в другой ситуации он, пожалуй, захотел бы задержаться здесь подольше, а то и остаться навсегда, или, по крайней мере, на ближайший десяток (а то и сотню!) лет. Было в нём что-то неуловимо манящее, как в преследующем с детства необычайно реальном сне, в котором, конечно, происходит много непонятного, абсурдного и нелогичного, вернее, подчинённого внутренней логике данного конкретного сновидения, и ты её понимаешь в тот миг столь явно, что никак не осознаешь и не вспомнишь наяву. Просто не придёт в голову сразу, прямо во сне, сформулировать точные слова, способные хоть частично описать это, чтобы потом чётко вспомнить хоть их. Но, пока ты спишь, имеет значение только окружающая действительность, данная в ощущениях столь сильных, что даже и не верится в их иллюзорную природу. В самом деле, неужели даже совершенный мозг способен якобы создать из дневных впечатлений и воспоминаний совершенно непознаваемые, никогда ранее не виденные, не представляемые, вовсе невообразимые вещи? И если да, то… То что? Наверное, немного обидно и одновременно радостно, что в твоём подсознании, оказывается, нашёлся материал для такого чуда, а значит, жизнь твоя на самом деле прекрасна и удивительна, и ты сам ей под стать, мало ли что тебе кажется другое — доказательства заблуждения налицо. А обидно то, что опыта, чудесного опыта взаимодействия с другой концепцией бытия, получается, нет и не было, была лишь собственная память, проанализированная дотошным сознанием, только и всего. Но это, опять-таки, становится совершенно неважным в тот момент, когда ходишь, дышишь, слушаешь и слышишь, смотришь и видишь, живёшь, существуешь, осознаешь, ликуешь, — во сне. Да, город манил. И напоминать себе о необходимости быть настороже на фоне этого было особенно досадно — и совершенно необходимо.