Сорванные лепестки вызолоченных лилий

Тронный зал тонул в мрачных сумерках, но для Джейме это было привычное зрелище. Свет укладывал через витражные окна на пол неясные тени, казавшиеся пятнами застарелой крови. Трон возвышался уродливой, ощетинившейся громадой. Он был пуст. Ланнистер поправил плащ, вызывающе белоснежный среди сумрака. За все прошедшие годы он сросся с ним, как сросся с презрительным: «Цареубийца». Для кого-то плащ королевского гвардейца — символ благородства, доблести, мастерства. Не для Джейме. Он давно уже отпустил эту сказку. Ощущение присутствия постороннего, колко тронувшее загривок, заставило положить ладонь на рукоять меча и оглядеть зал. Привычка не то королевского гвардейца, не то простого воина. Одна из теней у стрельчатого окна ожила, шагнула в полосу вечернего света и оделась в красный бархат. Золоченые волосы блеснули, а взгляд зелёных глаз вонзился в мужчину. — Серсея… — выдохнул Джейме, в несколько шагов преодолевая расстояние между ними. Сестра склонила голову, бесстрастно наблюдая за ним. Она никогда не подходила первой, никогда не просила. Но и не отказывала. Он протянул руки, взял любимую за плечи, заточённые в ткань, остро чувствую, как же сильно скучал. Без неё он не был вполне собой. Он уже забыл, что значит быть собой.   Джейме прижал её к колонне, жадно, нетерпеливо целуя. Серсея была здесь, рядом с ним, а остальное не имело никакого значения. Никогда не имело значения. Ни свобода, ни лордство, ни амбиции, не гордость отца... Великая цена за великую любовь? Какой сюжет для песни! Джейме задрал юбки, провёл рукой по бедру, поражаясь тому, насколько оно холодное. Как же долго сестра ждала, что столь замёрзла? Но он отогреет.   — Серсея?..   Она смотрела спокойно, без намёка на страсть или желание. Без раздражения, злости или надменности. Без огня. Без жизни.   Что-то было не так…   Хохот, столь часто приходящий раньше в кошмарах, зазвенел отовсюду, задребезжал, как стекло. Джейме резко обернулся, вытаскивая меч и укрывая сестру за своей спиной. На троне кто-то сидел. Стены вибрировали, и вместо вечерних сумерек зал заливал неестественный зеленоватый свет, сочащийся с улицы сквозь высокие окна. Но ни звука не долетало сквозь стены.   — Безумный король… — произнёс Джейме, не веря сам себе. А затем сделал решительный шаг вперёд: — Ты мёртв! Я сам перерезал тебе горло! Если нужно убью и ещё раз.   Хохот резко смолк.   — Я Безумный? Не ты ли безумен, Ланнистер?   Фигура на троне подалась вперёд, и свет выкрал у тьмы лицо Ренли. Корона с рогами оленя венчала его голову. Баратеон лукаво глядел сверху вниз, небрежно забросив ногу на ногу, и меч лежал на его коленях.   — Серс… — начал было Джейме, но запнулся: позади него стояла не она. Золотые волосы остались прежними, как и зелень глаз, но это были не глаза его сестры…   — Отец, — незнакомка печально улыбнулась, и Джейме узнал Тиану. Она никогда его так не называла. Всегда «дядя», «дядя Джейме». Да он и не стремился к большему. Дети были отрадой Серсеи, её местью, её торжеством, её одержимостью. А Джейме... Джейме не умел быть отцом да и по большому счёту не хотел. Ему хватало быть любовником, братом, любимым. — Почему тебя нет рядом? — продолжила девушка, глядя будто сквозь него. — Ты обещал, что не позволишь никому причинить мне вред… Мы ждали тебя... Я ждала. Я тебе верила.   — Но я же здесь, — Джейме попытался коснуться дочери, но ладонь прошла сквозь её руку, как через дым. Его со страшной силой потянуло прочь из зала. В тот момент, когда тяжёлые двери захлопнулись за ним, мужчина резко открыл глаза. Деревья покачивали ветками над его головой, и влажно пахло прелой листвой. Остатки кошмара ещё колотились в висках, но власти над разумом больше не имели.