Тихий зов тумана

Егор проснулся, щурясь от неприятных прикосновений лучей солнца, что проникали в здание, освещая вещи вокруг. Место было незнакомым: выбитые, иногда даже забитые досками окна раскрывали перед кареглазым вид на лес, заметённый снегом; полы в здании деревянные, слегка загнивающие, в некоторых местах прячущиеся под красным, грязноватым ковром, а стены казались тонкими на вид, выглядевшие сыро, усыпаны какими-то дырами, перерастающими в трещины, что крошились и осыпались чуть ли не от одного взгляда на побитые места. Тело пронизал ходол, так как неприятный сквозняк скользил по ногам, а ветерок проступал через пробитые окна, заставляя дрожать. Пройдя по узкому коридору, слегка переступая ещё ватными после пробуждения ногами, Каширин зашёл в комнату с выбитой дверью. Сразу же сонный взгляд приковался к стене напротив, ведь на ней висело несколько картин, одна из которых, центральная, изображала компанию из пяти людей, улыбающихся и разодетых в различные пестрые, а иногда — однотонные наряды. Эти же люди были показаны на более маленьких картинах рядом, каждый человек отдельно от остальных. Под изображениями висели таблички с именами, пыльные и поцарапанные временем. — Очнулся всё-таки, — прошипел за спиной спокойный голос, заставляя Егора подскочить на месте и обернуться на звук от неожиданности. В дверном проёме стоял человек лет двадцати пяти, одетый в чёрный, в некоторых местах слегка помятый, расшитый у рукавов золотыми узорами костюм. Лицо его было бледным, словно лучи солнца никогда не прикасались к коже, но кое-что выделялось намного больше, чем невероятная бледность: глаза. Глаза у мужчины были слепы, пусто глядя перед собой, но при этом как-то пронзая, словно белая пелена на зрачках служила лишь укрытием, и что человек перед Егором всё видел. Веки глаз усеяны различными шрамами и ранками, которые начинались под бровями, а заканчивались на скулах. Каширин не понимал, каким образом можно получить подобные увечья, ведь шрамы не походили на царапины от кошачьих или собачьих когтей, а холодное оружие сделало бы раны намного ужаснее и тоньше, чем они есть на данный момент. Человек, стоящий перед ним, носил так же ещё и достаточно длинные, растрёпанные тёмные волосы. Мужчина опирался боком о левую сторону дверного проёма, слегка припустив голову. Рядом с ним лежал странный предмет, элементы которого не видны из-за падающей тени. — Кто ты? Где я нахожусь? — спросил Егор осторожно, начиная разговор. — На кладбище, — пожал плечами человек, отворачиваясь. — Что? На кладбище? Я не вижу тут могил и чего-то подобного, — удивился Каширин, широко раскрывая глаза от удивления. — Если ты чего-то не видишь, то это не значит, что этого нет. Тебе не стоило сюда приходить, — слепой окончательно отвернулся, поднимая предмет. Егор наконец смог разглядеть странный объект: резная со всех сторон, красивая и ничуть не пыльная скрипка аккуратно взята в руки, похоже, так и готовясь заиграть чудесные мелодии. — Почему нет? У меня есть достаточно важное задание, поэтому я обязан быть тут, — фыркнул Каширин, не отводя взгляд от музыкального инструмента. — Важное задание? В этом треклятом месте? — усмехнулся мужчина, снова поворачиваясь к Егору. — Не смеши меня. — Я и не собирался, Ритусспес доставил меня сюда, чтобы я нашёл своих друзей! — воскликнул Каширин, складывая руки на груди. — Ритусспес? — удивлённо спросил слепой, слегка оскалившись. — Только его нам тут не хватало! Всё, хватит! Убирайся отсюда, пока не стало слишком поздно! — мужчина дрожащей рукой взмахнул в сторону коридора, туда, где, вероятно, находилась дверь, через которую возможен выход на улицу. — Ты знаешь его? — Егор медленно подошёл к человеку, но тот лишь отмахнулся, отходя в сторонку. — Знаю, конечно. Но я не понимаю, каким образом ты связался с этим чудовищем? Это возможно лишь благодаря... — Обрядам. Да, я их провёл. Хотя, он мне начал сниться до проведения, — прервал человека Егор, объясняя произошедшее. — Он был в каждом моём кошмаре. — Но эти обряды есть лишь в книге, которую я потерял... Хотя нет, не так... Ты украл её у меня! Ну вот как тебе в голову взбрело делать что-то по этой чёртовой книге? — слепой покачал головой и прислонил руку ко лбу. — Там же коротко и ясно сказано, что есть риск умереть! Глупец! — Мне правда нужно вернуть их, поэтому я и решился, — прошептал Каширин тихо, — мне нужна помощь. Ритусспес сказал мне, что кто-то в этом месте знает, откуда появился туман. Помоги мне, прошу! — Даже если моя помощь в итоге убьёт тебя? — спросил мужчина в костюме серьёзно, слегка прищуриваясь. — Я шёл на всё, чтобы найти их. Я мог умереть множество раз, но каждый раз выживал. Я не боюсь смерти, но боюсь умереть, не сделав ничего для того, чтобы помочь моим близким, — уже намного громче проговорил Егор, ожидая реакции. — Не строй из себя героя, — попросил слепой, тяжело вздыхая и направляя свой невидящий взор в сторону одной из дверей коридора, — как же это тебе не понравится... Хотя, знаешь, мне плевать. — Не понравится что? — спросил Каширин, не понимающе переводя свой взгляд на ту же дверь. — Просто следуй за мной, раз так хочешь отправить свою жизнь под откос. В твоих дальнейших проблемах я не виноват, — рассерженно процедил мужчина, выставляя инструмент в удобное положение для игры. — Куда идти? Как ты вообще ходишь? — Егор боялся идти куда-то с такой подозрительной личностью. Почему слепой человек мог ходить по такому заброшенному месту без трости? — В смысле "как"? Ногами, как и другие люди. Что за вопросы такие? — наигрывая спокойную и приятную мелодию, ответил человек. — Ты же не видишь ничего! — выпалил вдруг Каширин, смотря на незнакомца. — Это проблема? — человек направил свой слепой взгляд прямо на Егора. — Если я ничего не вижу, то это не значит, что я чего-то не слышу. Понимаешь ли, звуки направляют меня, — закатил глаза мужчина, отворачиваясь и продолжая играть. — И не только звуки, но мне нет смысла говорить тебе абсолютно всё про собственное передвижение. — А играешь ты как? Как нужные струны находишь? — продолжил задавать вопросы Каширин, следуя за человеком. — Чтобы играть, не обязательно иметь зрение. Я слишком давно играю, чтобы беспокоиться о такой вещи, как невозможность увидеть музыкальный инструмент. Ну и что за глупые вопросы! Ты можешь идти молча? — шикнул слепой рассерженно, начав играть слегка громче. — Ладно-ладно, последний вопрос: какое у тебя имя? То есть, мы даже имён друг-друга не знаем, — пожал плечами Егор, в шутку размахивая перед лицом незнакомца рукой, дабы проверить, точно ли тот ничего не видит. — Меня вот, например, Егором назвали. — Я знаю, — сразу же ответил слепой музыкант, останавливаясь перед дверью. — Евгений, — прошептал он же спустя несколько секунд. Выпрямившись и глубоко вздохнув, слепой отворил дверь, показывая то, от чего у Егора голова пошла кругом: за дверью ярко пестрел огромный, сверкающий своей чистотой и бриллиантами на вещах — зал. Помещение было знакомым: буквально недавно сюда приходил Егор со своими друзьями, дабы исследовать это таинственное место, из которого в основном и исходил туман. Сейчас это вовсе не грязный, обрушенный временем зал, а настоящее произведение искусства: резные стены, украшенные картинами привлекали чужое внимание, мягкий, и какой-то при этом новенький ковёр лежал на идеально чистом полу, огромная люстра, украшенная кристаллами, светила ярко и приятно, а кругом ходили люди в одеждах новых и красивых. — Это что, шутка такая? — повернулся Каширин в сторону музыканта, но того уже и след простыл. Егор остался наедине с незнакомыми людьми, не обращающими на него внимание, в месте, которое выглядело совершенно иначе совсем недавно: разбито, заброшено, грязно. Каширин ходил между людьми, стараясь поговорить с кем-то, но каждый раз слышал одно и то же: — Не мешайся, малец. — Где твой костюм? — Скоро начнётся представление. Я так жду его! — Подготовь свой билет! — Мой новый костюм выглядит превосходно. — Галантнее движения, юноша! Все эти фразы сыпались из людей будто по какой-то программе, однотипные и сухие, неискренние своим звучанием, и, возможно, смыслом. Люди ходили, словно роботы, говорили, словно роботы, смеялись, словно роботы, вели себя, как машины в человеческих телах. Глаза каждого человека в зале странно остеклены и мутны, не давая понять, что творится в душе "робота". Вскоре толпа людей медленно зашевелилась и поплелась прерывистым потоком в сторону зала. Егор с испугом прижал к груди странную книгу с обрядами, сильно согнувшись, оглядываясь по сторонам и вздрагивая каждый раз, когда чья-то холодная рука случайно касалась его тела. Каширин пытался отойти в сторонку, но толпа всё сильнее прижимала его к центру, таща словно листик, плывший на поверхности ручья. Закатившись в зал со сценой, люди начали доставать золотистые пронумерованные бумажки, называя их "Билетами n-ого номера". Аудитория состояла на половину из детей, сразу убегающих на первые ряды. Забирал билеты у зрителей громоздкий мужчина лет сорока трёх, на нём была цилиндрическая чёрная шляпа, огромный живот его обтянут серой жилеткой, что вот-вот могла порваться, стрельнув пуговицей кому-нибудь в глаз, а какие-то пожелтевшие, некогда белой рубашки рукава растянуто висели на руках. Человек, радостно похрюкивая от такого количества зрителей, неловко перебирал ногами, пошатываясь из стороны в сторону и восхищённо глядя на занятые места. Завидев Каширина, мужчина, тяжело дыша, подошёл. — Где ваш билетик-с? — просипел натужено человек. — Мой... билет? — удивлённо переспросил Егор, делая шаг назад. — Да-с, ваш, — быстро кивнул мужчина. — Как же вы-с собирались посмотреть представление без билета? — хмыкнул человек в цилиндре, покосив правым глазом. — А я, — Каширин мигом взглянул на занавески, скрывающие сцену, — я помогаю на сцене. Ну, свет там, пыль протираю, за музыкой слежу, — пискнул Егор испуганно, так как шея стоящего рядом капельдинера мгновенно изогнулась назад, за спину, в сторону сцены. Шея издавала громкий и неприятный хруст, поэтому казалось, что мужчина вот-вот упадёт, ведь шея была изогнута неестественно и страшно, безобразно и криво, словно какой-то страшный зверь ударил лапой проходящего мимо человека по голове. — Ваша-с правда, — возвращая "совиную" шею обратно в сторону Каширина, вновь хрюкнул мужчина. — Нам и впрямь не хватало помощи-с, — шипя, как змея, проговорил человек. — Проходите туда-с, — указав направление, капельдинер ушёл в сторону входа, ожидая новый поток зрителей. Егор мгновенно пошёл ко сцене, постоянно оборачиваясь и истекая потом страха, бывало, даже ноги заплетались то от невероятной для театра, приличного места, скорости передвижения, то от волнения. Везде чувствовалась опасность, а увидев, как обычный человек без особых усилий сворачивал собственную шею, Каширин начал испытывать самый настоящий страх. Люди казались безжизненными, капельдинер не был похож своими "умениями" на человека, а необычное, словно "воскресшее", некогда заброшенное всеми место напрягало. Егор не понимал, как в один момент старое здание могло превратиться в целый дворец со своими гостями, украшениями, музыкой и светом электрических ламп. Все люди незнакомы и подозрительны, поэтому Каширин начал думать о том, что медленно сходит с ума, что сейчас на самом деле он и впрямь находится в заброшенном здании, которое могло вот-вот сбросить камень с потолка прямо на голову. Подойдя чуть ли ни вплотную к театральному занавесу, Егор опомнился. Свет в зале давно погас, позволяя увидеть лишь те объекты, на которые падал свет со сцены или те, которые находились очень близко, поэтому Каширин решил спрятаться за кулисами на неопределённое время, дабы обдумать всё происходящее, найти ему какое-нибудь, хотя бы глупое, но похожее на правду объяснение, и, найдя решение — постараться выбраться отсюда и вернуться домой. Сердце Егора бешено стучало, пытаясь прорвать себе путь из груди наружу, руки и ноги слегка немели, цепенея и холоднея с каждой секундой. Нужно постараться успокоиться, найти силы идти дальше, без паники и моральных усилий. Каширин отодвинул полотно красных кулис чуть в сторону, позволяя себе тем самым прошмыгнуть дальше. За тканью освещение намного светлее: желтоватые лучи прожекторов падали на лицо, заставляя глаза слезиться от такой яркости. Чуть правее, за картонной стенкой, отделяющей непосредственно сцену с постановкой и декорациями, которые на данный момент лишь готовились использоваться, стоял диванчик, несколько вешалок с одеяниями торчали со всех сторон, а за самодельным деревом копошилась девочка лет двенадцати. У неё на голове выделялись светлые, отдающие золотым оттенком волосы, синяя мантия с огромным капюшоном, которая красиво украшалась голубыми лентами и белыми перьями, когда в это же время спина темнела узорами и отметинами. Это был невероятно красивый костюм, над созданием которого, вероятно, старалось несколько человек: в одиночку такое огромное количество деталей даже за месяц тяжело сделать, если, конечно, человек, пришивавший подобное, не имел как минимум с десяток рук. Егор бы не удивился, завидев такого "паукообразного человека" в таком месте, но и радоваться его появлению тоже не стал. Девочка, носившая столь удивительный наряд, сейчас сидела на полу, перебирая в руках несколько игрушек: серый зайчик в пиратской повязке прижат к самому сердцу, пока в это время небольшая сабля с усилием стиснута в другой руке. У колен ребёнка лежал расписной кораблик с белыми парусами, а рядом кукла чревовещателя с розовыми волосами и жёлтым дождевичком. Откуда-то со стороны послышался звон колокольчика, из-за которого девочка резко вскочила, надевая маску синего дракона с огромными рогами, подобрала лежащие рядом вещи и, подскакивая, направилась ко входу на сцену. Каширин заинтересованно смотрел на происходящее, непроизвольно сделав пару шагов вперёд. Половицы громко скрипнули, привлекая внимание. Импровизированный дракон в мантии мгновенно повернул голову, разглядывая Егора с ног до головы заинтересованными зелёными глазами, что прятались под маской. — Мы давно заметили тебя, зачем ты прятался в тени? — спросила девочка, чуть не уронив от поворота собранные в горочку на руках вещи. — Я, — Каширин отстранился, — прятался от одного очень странного человека в зале, — нехотя признался кареглазый, не отводя взгляд от костюма. — В этом месте все странные, — хмыкнула светловолосая девочка в костюме, поднимая куклу в дождевике и продолжая говорить за неё. — В том числе и мы. Но мы не такие странные, как Евгений или Мария. — Евгений? — переспросил Егор. — Ты не знаешь, где его найти? — с надеждой в голосе спросил Каширин, озираясь по сторонам. Про неизвестную "Марию" Егор решил не спрашивать. — Представить не можем, зачем тебе сдался этот Мистер Скрипка. Где его только не носит, но, насколько нам известно, он должен помогать своей мелодией нашему представлению, поэтому, полагаем, мы можем пересечься, — девочка стояла одна, поэтому было непонятно, про кого ещё она говорит, имея в виду "нас". Снова прозвенел колокольчик, поэтому "дракон" отсалютировал с помощью куклы от своей головы, исчезая в полотне кулис. — На сцену выходит Арина Львова, известная вам как лучшая из молодых чревовещателей нашего города, — проговорил мужской голос где-то неподалеку громко и чётко, после чего зал залился аплодисментами. Егор подошёл к кулисам и аккуратно выглянул за них. На сцене стоял кукольный театр, представляющий из себя импровизированное море. "Дракон", названный Ариной спрятался за стенкой, показывая зрителям приготовленные ранее куклы: зайчика с саблей и девочку в дождевике. — Сегодня мы расскажем вам историю о пирате, осквернённом своими желаниями, — началась история, а вместе с ней заиграла скрипка, завывая в трогательных моментах и жутко скрепя в страшных и загадочных. — Жил на свете мужчина — сильный и хитрый — плавал в морях и жил своей пиратской жизнью. Было у него всё: и золото, добытое благодаря грабежам и убийствам, и драгоценности, полученные в сундуках, и люди, подчиняющиеся ему, благословляя его как капитана, и слава, но этого пирату было недостаточно, хотелось ему править, править городами и странами, хотел он быть великим и носить корону. Тогда пошёл он к ведьме, велев той приготовить снадобье, сделавшего его бы сильнейшим в мире человеком, которому бы все поклонялись и благотворили. Отказалась ведьма, — девочка достала марионетку женщины с чёрными волосами и фиолетовым платьем, — сказала, что не может позволить пирату править её родным домом. Тогда пират, схватив саблю, — отрубил ей голову. Алая кровь текла, окрашивая оружие и одежду пирата в красный, после чего собираясь на кончике острия и переползая на руки. Испугался пират, выскочил из хижины ведьмы, но дух её нуждался в мести. Кровь тем временем ползла по рукам, превращая их в заичьи лапы, поднимаясь к голове. Уже через пару минут по дороге бежал не человек, а заяц, напуганный и не знающий, что делать дальше. Подбежал он к ручью, взглянул на себя и взвыл в небо, моля о прощении. Небо сотряслось, пошёл ливень. Ветер шумел, витая между деревьев и пронзая уши бывшего пирата: "Ты должен убить морского зверя, и тогда ты сможешь получить моё прощение", — шептала ведьма ветром. Заяц тут же бросился к берегу. Прыгнув на бревно, он стал грести лапами, отправляя своё "судно" в море. Уже не видно было берега, день сменился ночью, ночь — днём, а заяц всё плыл и плыл, пытаясь найти морского зверя. Наконец, из воды показалось чудовище, нависшее над некогда бывшем человеком, шипя и звеня, эхом отдавая свой глас в тучах. Заяц достал саблю, взяв зубами, и в тот же миг погрузился под воду. Солёная вода била в глаза, уши заполнились ею, а сабля исчезла, уйдя на дно. Заяц начал тонуть, и тогда морское существо, не желая мучить его, — отнесло того на берег, проголосив: "Всю свою жизнь ты прятался, пока товарищи твои сражались. Воровал, убивал, уничтожал поселения. Ты забирал всё нажитое командой лишь себе, поэтому я отправляю тебя жить зайцем в лесах. Теперь будешь бояться ты своей тени, считая её грозным волком, будешь испытывать тот же страх, который навёл на других. Ты жил заячьей, трусливой жизнью, так и оставайся ты зайцем, трусливым, угрюмым существом. Я даровал тебе именно ту жизнь, которую ты заслужил, ведь отбирая чужие жизни ты не можешь больше называть себя человеком!" — громом било существо, исчезая в морях. Девочка вышла на центр сцены, оглядывая зрителей. — Такова история этого пирата: трусливого и слабого своей душой, — кланясь, сказала Арина, опуская капюшон. Многочисленная "механическая" публика вновь залилась аплодисментами. Девочка сняла маску и, ещё раз поклонившись, удалилась со сцены за кулисы. — Зелёный чай с тремя ложками сахара, пожалуйста! — отмахнулась Арина от Егора сразу же, как только он подошёл к ней. — Мы не можем вести беседу после выступлений. Мы устали! — вздохнула светловолосая, поглаживая игрушечного зайца по голове. — Зелёный чай? — Каширин с непониманием уставился на Арину. — Ты думаешь, я знаю, где он? — Разве нет? — тяжело протянула Львова, убирая маску на полку с другими масками и аксессуарами для выступлений. — Мы думали, что ты хоть чем-то будешь полезен, эх, — разочарованно буркнула Арина, хватая Егора за руку, — тогда идём, покажем. — Я тут в помощники не нанимался, — хмыкнул Каширин, вытаскивая свою руку. — Я ищу кое-что важное для меня, но для этого мне самому нужна помощь. — Мы помним, что ты ищешь Мистера Скрипку, — пожав плечами, сказала девочка. — Он сейчас либо на сцене, либо со своими крысами общается. Мы хотели помочь тебе найти его после чашечки чая, но наши ноги не позволяют нам добраться до верхних полок. Мы слишком низкие, — Арина махнула в сторону сцены. — Мария запрещает нам пить много чая! Разве восемь чашек чая в день — это много? Мы живём благодаря чаю! Неужели она хочет нашей смерти? — фыркнула Львова, покачивая головой. — Но с этим ничего не поделать. Кстати, у нас много видов чая, может, выпьешь с нами? — Чай? Почему ты не попросишь налить его кого-то другого? — поглядывая в сторону сцены, спросил Егор. — Мария не делает нам чай, Евгений сильно обжёг руку и не мог играть, наливая столь прекрасный напиток. Юрию до нас просто нет дела, так как он говорит, что очень занят. А Дмитрий и Дарья... Мы их боимся! Дмитрий сильно стукнул кулаком по пианино, когда мы подошли к нему, а Дарья... Мы её очень редко видим. Мария говорит, что она постоянно ходит на луг собирать цветы. Ой! — воскликнула резко Арина. — У неё такие красивые венки! Но она до жути странная! Говорит, что в последнее время кошек очень много развелось, поэтому с этим нужно что-то делать. Если честно, — светловолосая поманила к себе Егора, предлагая слегка наклониться, дабы шёпотом рассказать что-то, — мы нашли котят недалеко от театра! Мы их выходили, и теперь они такие милые и большие! — хихикнула девочка, отстраняясь. Каширин так и не понял, о каких людях идёт речь, но имена ему казались знакомыми. — Если я сделаю тебе чай, то ты поможешь мне найти Евгения? — дружелюбно улыбнулся Егор, на что получил множество кивков и ответную улыбку. Арина сразу выскочила в коридор, радостно говоря со своим игрушечным зайчиком. Причину такого поведения Каширин не знал, поэтому лишь предположил, что у Арины Львовой просто нет друзей-сверстников, с которыми можно было бы поговорить на разные темы, помечать, посекретничать, поиграть и просто отдохнуть в приятной компании. Он шёл следом, грустно осматривая окружающие его коридоры и комнаты. Многие из них однотипные, не несущие за собой никакого смысла, ведь они пусты. Без мебели, без обоев они казались чем-то отстранённым от реальности. При взгляде на пустые комнаты создавалось ощущение замкнутости и страха. Иногда мимо проходили люди, всё такие же бесчувственные и отрешённые. — Почему они так себя ведут? — тихо спросил Егор, провожая взглядом проходящего мимо человека. — Кто? — Арина остановилась и посмотрела сначала на Каширина, а затем на человека. — Они ведут себя странно, как-то... Ну, не знаю... Меланхолично, как роботы. — Мы не следим за другими, поэтому мы не замечаем многих деталей, — Львова снова поплелась по коридору. — Нам не особо важно это, так как эти люди — одинаковые пустышки, не представляющие из себя абсолютно ничего. А теперь идём уже. — Но это тоже люди, — упрекнул Егор, наконец отвернувшись от прошедшего мимо человека. — Ты не понимаешь, это и впрямь пустышки в облике людей. Они не делают ничего особенного, лишь ходят туда-сюда, бросают одинаковые фразы и выполняют свои... Как же это называется? — Арина прислонила указательный палец к губе, задумавшись. — Ах, точно! Потребности! Интересно, почему ты не ведешь себя так, как ведут себя они? — В смысле? — Они как появляются, так ничего и не делают. Им просто не интересно, мы это заметили, но ты не такой. Тебе интересно, ты ищешь и живёшь тем, что хочешь найти. Твои фразы имеют хоть какую-то долю смысла от тех, какие бросают они. Понял? — светловолосая открыла дверь, за которой развернулась огромная кухня. Повара сновали туда-сюда, готовили блюда и отдавали их официантам, которые, в свою очередь, разносили еду по столовой. Само помещение выглядело достаточно опрятным: грязи почти не видно, некоторые уборщики подметали полы и мыли посуду. Пахло вкусно, из-за чего живот у Егора предательски заболел, готовясь заурчать. — Почему бы тебе их не попросить сделать тебе чай? — спросил Каширин, поглядывая на то, как повар в белом костюме быстро нарезал овощи. — Кого? — усмехнулась Арина. — Их? Ты сейчас смеёшься? — Почему? Нет. Я говорю совершенно серьёзно, — Егор взял в руки одну из чашек. — Ты задаёшь такие глупые вопросы, словно ребёнок. Ну разве не очевидно, что они нам ничего не сделают? Вот, смотри, — Львова подошла к одному из поваров, легонько толкнув его. Реакции не последовало. Тогда девочка толкнула его сильнее, наступила на ногу, взяла тарелку и разбила её о голову повара. Человек, готовивший суп так и не отреагировал, вызвав разочарование у Арины. — Ну мы же говорили! Даже когда мы начинали с ним говорить, он никак не реагировал! Они лишь меняют своё действие лишь в том случае, если с блюдом что-то не то. Мы какие только эксперименты не проводили! Сыпали в блюда стекло, отраву, грязь, песок, камни... Они лишь начинали делать всё с самого начала! Скучные пустышки! — топая ногой от злости, буркнула Львова. — Они делают всё, кроме чая! Специально нас игнорируют! Безобразие! — Тихо, не кричи. Тебе зелёный, верно? — Каширин достал заварной пакетик с чаем, который положил в чашку вместе с тремя ложками сахара. В чайнике уже налита горячая вода, поэтому Егор быстренько наполнил кипятком чашку. — Готово! — Спасибо тебе огромное! Ты нас спас! — поудобнее обхватывая чашку руками, улыбнулась Арина. — Чай — это, пожалуй, единственное, чем можно питаться в этом месте. Мы пробовали всю еду, но она хоть и пахнет вкусно, на самом деле не имеет никакого привкуса. Просто набивать желудок мы не любим, поэтому... эх, только чай и выручает. — Теперь ты поможешь мне? — Каширин вышел в коридор вместе с Львовой. — Да, просто иди за нами. Двое шли долго: Арина то и дело заходила в различные комнаты, останавливаясь и осматриваясь. Егор примерно разобрал план здания: большой зал со сценой был чуть ли ни в центре постройки, из него выходило два коридора: нижний и верхний. Верхний создан для участников представлений и находился за кулисами, когда в это время нижний предназначен для зрителей. Верхний коридор вёл к пустым и некоторым закрытым комнатам, душевым и туалетам, сворачивая возле входа в столовую, где пересекался с нижним. Нижний же соединял зал ожидания с залом со сценой, выходом из театра, гардеробом и кладовой. За окном постепенно темнело, наступала ночь. Тем не менее, огни в здании уже давно горели белыми, рыжими и жёлтыми цветами, освещая каждый уголок каждой из комнат. — Зачем тут так много комнат? — спросил Егор, заглядывая в одну из них. — Особенно пустых. — Это комнаты для актёров, балерин и музыкантов. Пустые никем не заселены, поэтому смысл мебели пылиться? А закрытые как раз-таки содержат личные вещи каждого из нас. Нас не так много: Мария, Евгений, Юрий, мы, Дарья и Дмитрий. Несколько комнат предназначено для персонала: тех самых поваров, уборщиков и капельдинера-кассира, но они практически никогда там не появляются, день и ночь засыхая на своей работёнке. Если честно, то нам даже жаль их... — объяснила Арина, указывая по очереди на двери: — Комната Марии, Евгения, Дарьи, Дмитрия, наша и Юрия. Вообще, если ты к нам надолго, что скорее всего так, то советую не заходить к ним без стука, особенно к Дмитрию! Он очень агрессивный и неприятный, но играет хорошо. А у Марии много кукол, она и Дарья делают нам много-много игрушек! А это, — девочка указала на свою мантию, в которой выступала на сцене, — это сшила Дарья! Она великолепно вяжет, шьёт и склеивает! Нам нравится! — Да, понял, спасибо... Стой, а почему надолго? — удивился Каширин, неосознанно прикрыв рот руками. — Они не отпустят, они никого не отпускают, — мрачнея, пожала плечами Арина, продолжая путь. — Пожалуйста, не задавай никаких вопросов на эту тему. Мы и сами не знаем многих вещей, лишь плывём по течению и стараемся не замечать многих деталей. Иначе никак, лишь как Сева — пропадать и не возвращаться. — Сева? — Сева — наш... мой брат. Брат, с которым мы были вместе, словно сиамские близнецы. Он защищал, а я, — Львова приложила свою руку к сердцу, — вела нас к цели, к которой мы стремились. Я правда не хочу об этом больше говорить, — Арина вдруг остановилась, подняв палец вверх. — Стой! Слышишь? Скрипка! Просто давай продолжать идти в сторону сцены. — Да, хорошо, — согласился Каширин, обдумывая весь прошедший разговор. Со временем мелодия скрипки становилась всё громче, пока и вовсе образ скрипача не возник перед Егором и Ариной. — На этом всё! — Львова отсалютировала от своего виска пальцами, улыбнувшись. — Удачи не получить скрипкой по голове! Увидимся! — сказав это, светловолосая ушла в сторону столовой вместе с пустой чашкой. Слепой стоял посреди одной из пустых комнат, а рядом сидело несколько крыс. — Опять ты, — шикнул слепой, поворачиваясь в сторону Каширина. — Да. Что это за место, и как ты такое провернул? Почему мы были в заброшенном здании, а оказались в этом? — Егор в одно мгновенье оказался рядом с Евгением. Сердце бешено колотилось, нахождение в этом месте до невозможного пугала, даже учитывая попытки отвлечься от происходящего с помощью разговоров и помощи Арине. — Почему многие люди ведут себя как какие-то роботы? Я видел одного... его шея... Я не могу, это очень жутко! — воскликнул Каширин, слегка дрожащий в теле. — Что ты от меня требуешь? Я тебя предупреждал, — слепой усмехнулся, сделав шаг вперёд. — Предупреждал, что тебе не понравится, и что тебе же лучше было бы уйти как можно дальше от этого треклятого места. — Я не думал, что всё будет так! К тому же, — Егор отвернулся, не в силах справиться со своими эмоциями, — я надеялся найти их... своих близких друзей, пропавших в тумане... — Попробуй посмотреть в городе утром, — Евгений вздохнул, покачав головой в разные стороны. — А сейчас у тебя есть возможность поспать, — слепой протянул связку ключей. — Комната номер двадцать. — Что? — удивился Каширин, отпрянул от руки, уставившись на предложенную связку ключей. — Зачем мне это? Я же чужой... — Ты не заметил? За тобой следили, проверяли. Ты заинтересовал своей выходкой — появлением тут, а также обрядами одну очень значимую для этого места личность. Я эту личность всем сердцем ненавижу, но, может, ты сможешь с ней что-то сделать, — скрипач подбросил ключи в сторону Егора, не желая больше держать их в руке. — Следили? Кто? Зачем? Я не хочу спать в этом месте! — воскликнул Каширин, поймав связку ключей. — Если будешь хорошо себя вести, то я тогда, может быть, расскажу. Да и мне следовало бы в город сходить, — скрипач тяжело вздохнул. — Мало ли кого занесло... — Почему я должен верить тебе? — недоверчиво произнёс Егор, переводя взгляд то на ключи, то на Евгения. — Я хочу помочь людям избежать попадания в это место, — слепой вновь приблизился, — я знаю очень многое об этом месте и о тумане в том числе. Эта не та информация, которой нужно делиться тут. Тут слышно. Нас могут услышать и отправить туда, где смерть будет казаться спасением и лучшим, что может произойти, — прошептал Евгений, вновь отходя в сторонку. — Нам предстоит многое пройти, поэтому отдохни, пока есть возможность. Я не смогу тащить тебя. Ты меня понял? — грозно спросил скрипач, недовольно морщась. — Понял, — медленно кивнув, Каширин поплёлся в коридор. Пустые, но открытые комнаты мелькали по сторонам, а над дверными проёмами сияли номера. Были и закрытые комнаты, но Егор не решался в них зайти, даже если любопытство пыталось взять вверх. — Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать... девятнадцать, — тихо читал номера комнат Каширин, — двадцать, — Егор посмотрел на связку ключей в руке, сравнил числа "20" и "20", после чего, вставив один из двух ключей в дверной проём, — зашёл. Комната представилась гостю небольшой, холодной и отторгающей. Кровать занимала одну третью всей комнаты, застеленная и такая манящая. Каширин только сейчас заметил, насколько сильно вымотался за прошедший день, поэтому волна усталости окатила совсем мгновенно. Рядом с кроватью находился письменный стол с лампой, на который падал лунный свет, проходящий сквозь старенькое окно. Напротив кровати стоял пустой шкаф. Егор закрыл дверь с внутренней стороны на ключ, проверил, открывается ли дверь, после чего лёг на кровать и провалился в тревожный сон.