Одна на двоих

Ральф Ральфу необходимо знать, что происходит у подопечных, и он знает. Знает, например, что Стервятник торгует травяными смесями для курения, но не пресекает этот маленький бизнес. Пускай. Всё равно это неизбежно, а у Стервятника хотя бы качественный товар. Ральф и сам у него иногда покупает. Конечно, через подставное лицо: запуганного Лога по кличке Прыщ. Знает Ральф и про другие штуки, но все они скрыты под обманчиво спокойной гладью ночного коридора; они там, на дне, и будь Ральф проклят, если ему охота играть тут в дядю-водолаза и лезть на это дно. Главное, чтобы до Акулы не долетали всплески. Но они не долетят, пока стоит чёрный штиль. Значит, надо сохранять штиль. И Ральф идёт в Шестую, шугает псин, небрежно тычет какой-то кулаком поддых. «Кто я? Закон и порядок», — думает Ральф. К такому, как Дом, не готовят в педвузе. Зато зарплата хорошая. Ещё Ральф знает, что Сфинкс за что-то долбит новенького. Тот не жалуется, молодец, но вид у него затурканный. Стервятник вчера пришёл и сказал, что ночью Лорд плакал в коридоре. Ральф принял к сведению: «Я разберусь». То, что это сказал Стервятник (озвучил проблему, поднял на поверхность), было сигналом к действию. Стервятник поблагодарил Ральфа «за содействие» и ушёл. *** Утром Ральф нашёл Лорда в Четвёртой. Расспросил его, но паренёк молчал: бычился, цедил сквозь зубы, но не раскололся. Молодец. Ральф мысленно выдал ему пряничек, ябед он недолюбливал. «В шестнадцать лет, — думал Ральф, — пора бы самому решать проблемы, а не бежать к большим дяденькам за помощью». Ральф возвращался к себе, когда перед ним появился Стервятник. Будто из стены выскочил, как чёрт какой-то. А может, и правда из стены, кто его знает. — Напугал, — сказал Ральф недовольно. — Прошу прощения. Что он вам сказал? — Ничего, — ответил Ральф. — А ты другого ожидал? — Я, собственно, ничего не ожидал, — заметил Стервятник. Ральф кивнул ему, собираясь уйти, но Стервятник вдруг проговорил: — У меня есть просьба. — Ну, излагай, — обречённо сказал Ральф, заранее предчувствуя неприятные хлопоты. — Сможете устроить нам сутки в Клетке? Мне и Лорду. Ральф некоторое время смотрел на Стервятника; тот стоял, подняв голову, таращась на высокого Ральфа, и молчал. Ральфу нравилось, что Стервятник нисколько его не боялся, а смотрел слегка раздражённо и ожидающе, мол, ну долго ещё ты будешь соображать, Р Первый? — Зачем? — спросил наконец Ральф. — Так сможете или нет? — нетерпеливо нахмурился Стервятник. — Зачем? — спокойно повторил Ральф. — А вам нужен самоубийца? Нужны разбирательства, комиссии, допросы? Визиты родственников? Сомнения в вашем профессионализме? Где надо, Стервятник умел говорить по-наружному и у него неплохо получалось. Он вообще был умный и хитрый. Ещё скрытный, себе на уме. Короче, дипломат. «Посол Дома», — так иногда думал о нём Ральф. Да, Стервятник был вовсе не примитивный стукач (Ральф ему и не предложил бы: для этого нужен кто-то боязливый и тупой) — он был посланник. Ну, или канал связи (пускай и с небольшими помехами) между Домом и Ральфом. — Ты думаешь, что он… — начал Ральф и остановился. — Я не уверен, разумеется, но лучше подстраховаться. «Лучше подстраховаться». Стервятник произносил подобные фразы так, будто читал их с листка. Но листка у него не было. Только трость. Облезлая чёрная трость с резиновой нашлёпкой на кончике. Ральф однажды полистал личное дело Стервятника Рекса (как и всех прочих, конечно). В папку было вшито заявление бабки близнецов с подробным объяснением «сложной семейной ситуации». Оттуда Ральф и узнал, что мать Рекса была «несовершеннолетней наркоманкой», что возможного отца она вспомнить не смогла, что, родив трёхногое чудо-юдо, впала в депрессию и через месяц покончила с собой. Бабка даже описала, каким образом: «посредством повешения на батарее центрального отопления в ванной комнате». В качестве верёвки «был использован пояс от банного халата». Таким образом, подводила итог бабка, она «абсолютно не в состоянии» в одиночку воспитывать пятилетних внуков и просит принять их в… «Чудесная история», — подумал Ральф и закрыл папку. Он почувствовал жалость к незнакомой бабке: в детстве и раннем отрочестве — до второго разделения — близнецы были невыносимы. Особенно Рекс.