Одна на двоих

Стервятник Где-то совсем близко скрипят колеса по протёртому полу, ткань палатки чуть колышется от проехавшего мимо всадника. Издалека доносится тихий девичий смех, немного нервный, напряжённый. Некоторым девушкам всё ещё не по себе находиться в мужских коридорах после наступления темноты, здесь всё другое — заплёванные полы, яркие стены, пугающие звуки. Стервятник с Лордом снова в палатке одни, остальным картёжникам всё чаще становится интересней находиться в другом месте. Что уж тут поделаешь, девчонки. Стервятник смотрит на Лорда и думает, что тому тоже хочется находиться в другом месте. Но он здесь, и Стервятнику приятно, что он всё ещё чуточку важнее. У него слезятся глаза — Лорд курит одну за одной. Курит, подтормаживает, сбрасывая карты, нервно щиплет пальцами тряпичное дно палатки, пылает глазами и крепко сжимает губы. Обычно они разговаривают, но сегодня Лорд непривычно молчалив, будто боится открыть рот и вылить на Стервятника всё то, что кипит внутри. Стервятник делает ход и вздыхает. Моргает медленно, ожидая, когда Лорд сделает свой. Тот рассеянно смотрит в карты и трогает их кончиками пальцев. — Лорд, ты взорвёшься, если будешь дальше молчать, — Стервятник вытягивается на полу, складывая свои карты рубашкой вверх. Воздух будто серый из-за всего этого сигаретного дыма и запаха ванили от давно рассыпавшихся в крошку ароматических палочек. Лорд бросает на него испуганный взгляд, а потом улыбается. — Табаки тоже сказал, что я не должен держать это в себе. Стервятник согласно кивает. — Так не держи. — Я подумал, — запинается Лорд, — вдруг тебе это будет неприятно. — Отчего же? — тянет Стервятник. — Любовь — это прекрасно. Что-то подсказывает ему, что играть дальше они не будут. Но Лорд неожиданно делает ход, и Стервятник подбирает свои карты, слушая горячий поток слов про Рыжую: про её безумные, дикие глаза, про её самый красивый нос, про огненные волосы. Он представляет себе Рыжую такой, какой её рисует Лорд, и она совсем не похожа на ту, что Стервятник знал с детства. Он думает, что, возможно, слишком привык знать, какая она, и не видит чего-то ещё. Что если он не видит чего-то ещё и во всех остальных? Влюбленность, должно быть, восхитительное чувство, и уголки губ Стервятника немного приподнимаются, когда он слушает, как меняется голос его друга. Он смотрит ему в глаза и видит, как они наполняются жизнью. Пожалуй, новые чувства могут вернуть ему часть того, что у него отобрали там, в Мёртвом Доме. Стервятник размышляет о том, смог бы он когда-нибудь полюбить кого-то так же, как Лорд полюбил Рыжую? Ему приятно думать об этом как о чём-то возможном, ведь он обрёл близкого друга, хотя и не понимал, что ему это было нужно. Но влюбленность — такое сильное чувство, ему нужно место, а он слишком поглощён своим горем, слишком проморожен внутри. И связан по рукам и ногам своей единственной целью — найти дорогу туда, где он был бы счастлив. Если у Стервятника и есть сердце (если оно всё ещё живо), то место там давно уже занято. Печальные мысли назойливо колют виски, и Птице кажется, будто его крылья влипают в какой-то невидимый тягучий кисель без вкуса и запаха. Партия заканчивается выигрышем Стервятника, и это совсем неудивительно. Лорд рассеянно сгребает карты и облизывает губы раз за разом. — Она… такая… — Рыжая всегда была взрывная, с самого детства, — задумчиво произносит Стервятник. — Клубок эмоций. Она доводила воспитательниц до обморока и сердечных капель, которыми потом воняло на весь девчачий этаж, залезала в окна, дралась с мальчишками на равных и дружила со всеми, не делая большой разницы. А ещё была влюблена в Слепого. Это все знали. И по тому, как она смотрела на Бледного в тот вечер, когда они отмечали возвращение Лорда, Стервятник понял — влюблена до сих пор. — Только я не знаю, как завоевать её внимание, — бубнит Лорд. — Будь собой, — даёт банальный совет Стервятник. — Просто позволь Рыжей узнать тебя получше, ты ей обязательно понравишься. Ты нравишься многим девушкам. Лорд морщится. Он знает, почему нравится девушкам — он красивый. Даже с ободранными волосами, даже с прыщами на подбородке. Он ненавидит свою внешность, его лицо «слащавое», «мерзкое», «бабское». Стервятник не спорит, хотя и не согласен. Лорд перемешивает карты раз за разом, и Стервятник, не дождавшись новой раздачи, ложится на спину и смотрит в потолок. Хочется курить, просто по привычке, но Лорд так надымил, что Стервятник отбрасывает эту мысль. Они молчат, только карты в руках Лорда тихо шуршат. Стервятник чувствует, как он успокаивается, остывает, будто выплюнул своё драконье пламя и теперь впадает в транс. Стервятник тоже впадает, наблюдает за мерцанием ёлочной гирлянды под потолком. Пальцы будто перепутались, склеились между собой и лежат на его груди тяжёлым камнем. — Прости, — вдруг говорит Лорд, и Стервятник вздрагивает всем телом. — За что? — спрашивает он пересохшим горлом. Он не хочет знать, он догадывается. Хочет оборвать этот разговор, как засохший пожелтевший лист с цветка, которому не хватило влаги. Но Лорд открывает рот и говорит: — Я не достал то, что тебе нужно. Я вообще плохо помню, что там произошло. — Не вини себя, Лорд, — шелестит Стервятник. Угольки его надежды потухли и уже даже не дымят. — Это ты прости меня, я не должен был просить о таком. — Я попробую снова! — обещает Лорд и касается его плеча. Стервятник не смотрит в его сторону, так и валяется, сложив руки на груди, и смотрит в потолок. Просто кивает. Он не верит в то, что это может получиться. Говорят, надежда умирает последней, и Стервятник обязательно будет пытаться вновь, раз за разом, хотя уже похоронил её. Его надежда на новый круг покоится теперь в одной могиле с его братом. А в соседнюю он ляжет сам. На утро после последней Ночи Сказок Стервятник просто не проснётся. Но он не будет лежать в койке рядом с теми, кто попрыгает на Изнанку, скорее в багряной от крови ванне. Или где-нибудь в пыльном углу на чердаке. Не для того ли он ещё год назад сделал ядовитый настой белладонны, тайно прикопанный теперь в горшке с давно не цветущей гарденией? Стервятник слышит, как Лорд снова раздаёт карты, и пытается смотреть на гирлянду не моргая, чтобы перед глазами заплясали цветные пятна, сворачиваясь в причудливые узоры и размазывая подводку. Он прослеживает взглядом чёрный проводок, за который цепляются выцветшие лампочки, и вдруг представляет гирлянду привязанной к своей стремянке — лампочки не горят, электрическая вилка неуклюже торчит из замысловатого морского узла, завязанного на самой верхней перекладине. Чёрный провод болтается, задевая ступеньки, и дважды обвивает его посиневшую шею. Перед глазами рождаются и тают зелёные пятна, Стервятник моргает, стирая их, и берёт свои карты.