Маскировка под нечисть

Джек догадался ещё до того, как оказался непосредственно внутри её — Салазар ведёт его в свою личную каюту. Мертвый капитан невозмутимо прошёл к своему письменному столу, взял за спинку стоящий возле него стул, уселся на него, поправив камзол. Равнодушно взглянул на Джека: — Закрой дверь. После можешь взять вон тот стул и присесть. Пират лишь кивнул, послушно затворил дверь, попутно отметив про себя, что она осталась незапертой. Впрочем, бедный Джек прекрасно понимал, что это всё равно ничего ему не даст — у него не только не выйдет в случае чего выскочить наружу и кинуться за борт; он попросту не сможет даже попытаться это сделать. Тело совсем ослабло от ужаса, и даже просто двигаться было затруднительно. Ещё больше его угнетало его душевное состояние — пират понимал, что уже сейчас чувствует себя в ловушке, и не может противиться. Воробушек взял стул, на который указывал ранее мертвец, с задумчивым лицом передвинул его поближе к испанцу... И спокойно, слегка извиняющимся тоном произнес: — Благодарю, капитан, но я лучше останусь стоять, если вы не станете возражать. Он просто сообразил, что не сможет спокойно сидеть настолько близко от этой твари (к тому же на столе, рядом с Салазаром, стоял обыкновенный человеческий светильник, внутри которого мерцало живое пламя — пират боялся, что его слабый свет всё же упадёт на его лицо, и каким-то образом сделает его более узнаваемым), что ему легче будет стоять на ногах, зато в некотором отдалении от нечисти. — Разумеется. Как хочешь, — холодно ответил мертвец. Воробья кольнула болезненная мысль о том, что Салазар даже как-то *излишне* спокоен, как-то... наигранно. Особенно учитывая его недавний приступ злобы. «Перестань! Не думай об этом! Ты же сведешь себя с ума такими мыслями!» — в отчаяние приказал себе пират. Ему стоило огромных усилий то, чтобы сохранить на своём личике отражение того равнодушного, нечеловечески-спокойного выражения, которое было сейчас на лице Салазара. — Ну что ж, — с легкой улыбкой начала нечисть. — Вот о чём мне очень хотелось кому-нибудь рассказать... Час назад, когда мы напали на эту его... Распутную Девку... И когда все вы были заняты тем, чтобы зарезать как можно больше пиратов... Я преследовал Воробья. — голос нечисти стал задумчивым, и одновременно полным досады. — Я довольно быстро нашёл его. Джек был привязан к мачте. Видимо, его привязали свои же, — на этой фразе Салазар почти весело хмыкнул. — Но свои же и отвязали. Эта дрянь сбежала прямо у меня из-под носа... В эту секунду голос нечисти на пару секунд перешёл в низкое горловое рычание, совершенно нечеловеческое, прямо когда произносил всё это. Джек ощутил новый приступ головокружения, вызванный ужасом, и острое желание броситься вон из каюты. Или хотя бы прижать ладошки к глазам. Пират тихо стиснул зубы, призывая себя к тому, чтобы сохранить хотя бы видимость спокойствия. Нельзя показывать ужас — этим он мгновенно выдаст себя! — Этот пират всё же ужасно глупый — куда, ты думаешь, он бросился от меня? Воробей заставил себя недоуменно пожать плечами, и вежливо спросить: — Куда же, капитан? — На мой собственный корабль! — продолжил Салазар, и совершенно по-злодейски рассмеялся. Воробей изобразил ухмылку и смешок, словно его это тоже развеселило. — Я был уверен, что теперь-то ему никуда не деться... Уже представлял, *что* я сейчас с ним сделаю, — голос Армандо приобрёл такие нотки, а на лице его отражалось такое, что Джек едва мог заставить себя не отводить взгляд. — Я уже даже обезоружил Воробья — черт побери, какой же он никчемный и слабый, я сделал это почти сразу! Но тут эта гадина отвлекла меня хитростью (я тоже хорош, второй раз повелся на его уловки!), и, когда я вновь обернулся к Джеку спустя буквально несколько секунд — его уже и след простыл! Последнюю фразу Армандо рявкнул с такой яростью, что Джек невольно вздрогнул, и едва сдержал вскрик ужаса. Салазар покосился на него как-то странно, почти... игриво. Воробей с безумным ужасом, грозящим свести его с ума, подумал: «Он знает! Дьявол, он ведь *знает*!». Салазар вновь заговорил — только теперь из его голоса напрочь пропали любые намеки на ярость или ненависть. Теперь в них звучала медовая сладость и нечто, полное заигрывания: — Я был уверен, что Джек Воробей успел перебраться обратно на Распутную Девку. И даже бросился за ним... Но есть кое-что интересное — я так и не заметил Джека на пиратском корабле. Спрятался, наверно? Забился в какой-нибудь угол, — капитан-нечисть смотрел ему прямо в глаза, глаза твари слабо сияли, казалось, они почти искрятся какой-то мыслью. («Он знает! Боже, он знает!» — абсолютно убито понял Джек. На глаза его навернулись слёзы, и теперь уже не было смысла их сдерживать. Сейчас тварь наиграется, и убьет его.) Салазар издевательски ухмылялся, постукивая кончиками пальцев по столу (в воцарившейся ненадолго тишине отчетливо слышался негромкий и четкий стук когтей по старой древесине), фривольно закинув ногу на ногу. Джек слабо покачнулся. Он едва ли ощутил брызнувшие из глаз слёзы, зато явно ощутил, что умирает от холода. — Хотя, знаешь, — продолжила тварь, чуть склонив голову набок (какая-то часть сознания Воробья отстраненно отметила то, что он не замечал раньше — как плавно движутся черные длинные волосы нечисти — словно у трупа, плавающего под водой. Эта же глубокая часть воробьиного сознания с холодной отстраненностью отметила, что мертвецу это даже идёт, и выглядит как-то завораживающе), и впиваясь в Джека таким невыносимым взглядом. — Сейчас мне даже начинает казаться, что он никуда и не сбегал, эта безмозглая пташка... Джек понял, что ни секунды больше не выдержит этой психологической пытки. Он подумал, что легче будет даже вынести то, как Армандо станет резать его горло, лишь бы прекратилось это изощренное и жестокое издевательство. С первой попытки голос не подчинился ему — вышло лишь нечто среднее между писком и слабым сипением. Мертвец кивнул, показывая, что готов слушать. Голос прорезался и подчинился со второй попытки: — Прекрати! Боже, пожалуйста, прекрати! Я больше не вынесу! — в отчаяние вскрикнул Джек, покачиваясь и сжимая пальцами голову. Слезы полились сильнее от охватившего его чувства непереносимой горечи — они оставляли мокрые светлые дорожки на его несчастном «загримированном» личике, моментально стирая тонкий пепельный слой. Воробей зажмурился до боли, лишь бы не видеть откровенно торжествующее лицо своего давнего врага. — Надо же... Случилось настоящее чудо! — открыто издеваясь, провозгласил мертвец, медленно поднимаясь со стула. — Очистительные слёзы сняли проклятие с одного из моих солдат! Джек судорожно одернул руки, которыми, оказывается, закрывал лицо. Загнанно посмотрел на врага огромными от шока глазами, уже слегка покрасневшими от слёз. И рывком сорвал со своей головы испанскую треуголку, прижав её зачем-то обеими руками к своей груди, содрогающейся до боли от судорожного плача. Его длинные каштановые волосы каскадом упали на плечи, словно только и ждали этого момента. — Прекрати! Пожалуйста, Салазар... Не надо больше! — взмолился Джек дрожащим от слёз голосом. — Это я, Джек, ты ведь это уже знаешь! Прекрати эту игру, я больше не в силах её выносить... Мертвец приблизился к нему почти вплотную, принялся медленно обходить оцепеневшего от ужаса пирата по кругу, разглядывая сверху вниз с пренеприятнейшим интересом. — Надо же, какой приятный сюрприз, — с откровенно наигранным удивлением воскликнул Армандо, обойдя пирата по кругу, слегка проведя рукой по его плечу, и остановившись прямо напротив него. — Воробушек, тебе совсем не идёт испанская форма, ты знаешь об этом? Впрочем, это не важно, да? — и Салазар ласково прорычал, глядя сверху вниз, прямо в полные слёз глаза пирата. — Важнее другое... Я очень рад, что ты решил погостить у меня, Джек. Пташка ощутил, что ноги как-то разом совсем перестали держать его, совсем ослабли, и с тихим горестным стоном медленно опустился, почти упал на пол, прямо к черным высоким сапогам нечисти. — Прошу, пожалуйста, не тяни... — совсем убитым голосом тихо попросил Джек, опустив голову и спрятав мордашку в подрагивающих ладонях. Салазар разглядывал жертву с восторгом и интересом, смешивающимися с волнением. Пират выглядел так, словно вот-вот сойдет с ума от горя и безнадежности. Когда сегодня утром Армандо столкнулся с ним, переодетым и размалеванным под мертвеца, на палубе собственного корабля, то тоже с большим трудом не подал виду. Лишь в том, что осталось у нечисти вместо души, зажглось пламя радости и торжества. Всё так же, с трудом, оторвав тогда от него взгляд, и сдерживаясь от сильнейшего соблазна сейчас же схватить пташку, Салазар подумал о том, как хорошо было бы продолжать делать вид, что не узнает его. И дождаться того момента, когда измученный страхами Джек сам придёт к нему в каюту, умоляя о помощи и милосердии. Но вскоре Салазар решил, что слишком жестоко так трепать нервы любимой добыче, да и пирату очень скоро понадобится еда и вода, так что не стоит заставлять его мучиться от жажды и сходить с ума от неопределенности. Джек вырвал его из этих мыслей, всхлипнув, потом даже обнял колени мертвеца, уткнулся в него лицом. «Если сам Джек Воробей вот так прижимается ко мне, значит абсолютно очевидно, что он совсем не в порядке! Нужно поскорее как-нибудь утешить его, пока он не довел сам себя до безумия...». Пока в голове Салазара появлялась эта мысль, сама нечисть с отстраненным лицом гладила пирата по голове, разглядывая его фигурку светящимися от радости глазами. Джек прижался к нему ещё сильнее, и цеплялся за него с полнейшим отчаянием. После пирата поразила какая-то мысль, и он резко отстранился. Воробей неловко упал бедром на пол, попытался подтянуть к себе уже потерявшие чувствительность из-за сидения на них всем весом ноги, попытался весь сжаться. И, прижимая руки к груди, словно пытаясь отогреть заиндевевшую от ужаса и тоски душу, оцепенело уставился на висевшую на салазаровской перевязи рапиру. Армандо тут же снял её вместе с ножнами, и показушно отнес к столу, оставив там. — И не напрашивайся, убивать тебя я не стану! Видишь, я даже убрал её подальше, — невольно усмехнулся Армандо. — Вот что, иди-ка сюда... И мертвец шагнул к Джеку, нагнулся, чтобы взять его за плечи, и одним плавным движением поднял с пола. Одну руку Воробей продолжал прижимать к груди, другую же осторожно положил на камзол Салазара в районе ребер. — Не убьешь? — с тихим ужасом спросил пират. — Что же тогда ты со мной сделаешь?.. Салазар невозмутимо и молча взял его на руки, быстро донес до своей постели, и уложил на неё. Заметил вслух, прежде чем начать осторожно раздевать его: — Как же ты дрожишь... Холодно, да? Ну ничего, сейчас согреешься под одеялом. Пират почти не сопротивлялся этому раздеванию, но почти требовательно спросил: — Что ты со мной сделаешь? Скажи, я ведь имею право хотя бы знать! Армандо, наконец, догадался о ходе его мыслей, и поспешил опровергнуть их: — Да расслабься ты, Воробей. Я не стану казнить или пытать тебя, если ты подумал об этом. Извини, вижу я слишком сильно тебя напугал... Не стоило мне дразнить тебя. Но я не удержался, очень хотелось взглянуть, сколь долго ты сможешь притворяться. — Так чего ты от меня хочешь? — осторожно спросил Джек, позволяя мертвецу стянуть с себя сапоги и бриджи — признаться, избавление от мерзкой мертвячьей одежды почти обрадовало его. — Хочу, чтоб ты жил у меня, — просто пожал плечами мертвец. — Насчет еды и воды не волнуйся, я подготовился и заранее припас и того, и другого. — Неужели грабил корабли, как... пират, — осторожно улыбнулся Джек. Он перестал так сильно бояться, возможно, просто временно утратив способность к сильным эмоциям. — Именно, — серьезно кивнул Салазар, бесцеремонно обхватив ойкнувшую жертву за талию, одним движением подняв, и тут же уложив обратно — только уже под одеяло. Армандо довольно отметил, что пират уже не плачет, и, кажется, постепенно успокаивается. Сам же Джек, временно даже забыв о страхе, с упоением укутался поплотнее в одеяло испанца, решив, что сперва нужно согреться, а после уже думать о своём положении. Он сжался в калачик, дрожа от выходящего из тела холода, и даже с интересом глядя на нечисть, которая, как ни странно, не стала пытать его, и даже уложила в постель. Это немного успокоило Воробушка. Мертвец принес ему бутылку с чем-то, пояснив, что это пресная вода. Джек забрал бутылку у него из рук, сделал первый осторожный глоток. И после него, поняв, что в бутылке и вправду питьевая вода, принялся самозабвенно пить, пока не выпил почти всё — Джек лишь в этот момент почувствовал, как он уже хотел пить. — Спасибо тебе, — мягко поблагодарил он. Мертвец поправил край одеяла на его плече, потом спросил: — Где твоя родная одежда? Выбросил за борт? — В бочке, — осторожно ответил Воробушек, отчего-то вновь почувствовав страх. — На втором ярусе нижних палуб. Эта бочка была пустой... — Да не волнуйся ты, — беззлобно усмехнулся Салазар. — Я сам её принесу. А ты будь тут. Воробей послушно кивнул, подумав, что и сам вовсе не горит желанием выходить на палубу и опять видеть эту мертвячью кодлу. Их главарь, как ни странно, уже стал ему как бы немного знаком. Несмотря на то совсем недолгое время, которое они разговаривали. Ему Джек даже верил в какой-то степени. «Может, Салазар и вправду не причинит мне зла?» — с надеждой подумал пират, обнимая подушку и пряча личико на внутреннем сгибе локтя. Он уснул прежде, чем мертвец вернулся в каюту, и не видел, как Армандо Салазар с беззвучностью охотящегося хищника перенёс один из стульев поближе к кровати, и развесил на нём пиратскую одежду. Мертвец довольно улыбнулся, посмотрев на спящего пирата — хорошо, что Джек так быстро смог успокоиться, будучи у него в плену.