***
Атенаис согласилась остаться ещё на два дня. Ела через силу больше, чем могла, и старалась побольше ходить, вызвалась помочь Фелистине собрать нужные ей растения и помочь по хозяйству: дом был ухоженным, но в хлеву творилось что-то невообразимое. По словам женщины, после того как зимой на гололедице она повредила ведущую руку, работать тяжелым инструментом стало невыносимо. Поэтому скотина стояла по колено в навозе. Атенаис мысленно поморщилась, представив, с какими проблемами столкнется, если Шейх подцепит во всем этом безобразии какую-то дрянь, но лошадь стояла на улице под простым навесом, в чистоте - и встретила ее радостным тихим ржанием, когда она показалась в поле зрения. Поблагодарив хозяйку за такую предусмотрительность, Атенаис под обеспокоенные взгляды знахарки приступила к уборке. Навоз местами превратился в почти непрошибаемую корку, а местами ее непрошибаемость была обманчивой, и женщина совершенно неожиданно оказывалась по колено в жидком коровьем дерьме. Собственно, почти все два дня ушли на очистку помещения, и, когда Атенаис с чувством выполненного долга плюхнулась на лавку у стола, то не смогла удержаться от вопроса: - К тебе ведь кто-то приходил, когда я лежала без сознания. Кто-то явно хорошо знакомый. Неужели он не мог тебе помочь? Фелистина поморщилась, нарезая в котелок очищенный картофель. - Эйдан-то? От моего сына и в лучшие времена было помощи не дождаться. Отец его покойный, да не будет земля ему пухом, его приучал, мол, в бабские дела не лезь, с бабой ничего не станется от работы. Как я не билась с этим дурным воспитанием, все без толку. Образование Эржен ему оплатил, да что в нем толку, коли он только о себе научился думать? - тут она зашипела оттого что с чрезмерным усердием резанула ножом и поранила палец. - Помоги-ка мне. Атенаис с печальным вздохом перевязала ей палец чистым бинтом, найденным в маленьком настенном шкафчике. - Так что, хоть мой супруг и почил несколько лет назад, весь этот вздор у Эйдана из головы, ясное дело, волшебным образом не испарился. Он и собственной жене-то не поможет, та, бедняжка, вся в работе с утра до вечера, а он, понимаешь ли, все со своими школьными друзьями дискутирует о высоком. - Если тебе нужно что-то ещё, только скажи, - ответила Атенаис, все больше расстраиваясь от услышанного. - И хорошую трепку могу ему задать тоже. Фелистина печально усмехнулась. - Задать-то можно, да только мозгов от этого у него вряд ли прибавится. Как говорится, на сколько ноль не умножай... Обе они невесело рассмеялись. За ночь до отъезда Атенаис проснулась от леденящего душу крика. С трудом растолкав брыкающуюся и верещащую Фелистину, женщина, дрожа от страха, присела на край ее кровати. Травница тяжело дышала, держась за сердце. - Какого дьявола? - выдавила из себя Атенаис. Фелистина прикрыла испуганные темные глаза и судорожно вздохнула. - Опять кошмары. Каждый раз одни и те же. Атенаис успокаивающе погладила женщину по голове. - Гонится за мной всадник. Весь в красном. И конь у него тоже красный. И глаза. Атенаис поежилась. - И почему тебе это снится? - спросила она. Будь она суеверной деревенской бабой, отправила бы ее к какому-нибудь ворожею, но Атенаис была не склонна искать сложных объяснений там, где их нет. - Почем мне знать. Снится и все тут.***
С рассветом Атенаис отправилась в путь. Фелистина не пожалела для нее провизии и даже настояла на том, чтобы она взяла с собой хотя бы один золотой из тех, что Дани оставил ей для нее. Атенаис долго отпиралась, но в конце концов была вынуждена признать, что деньги ей очень нужны. Они сердечно распрощались после того, как Фелистина подробно проинструктировала ее, как ухаживать за своей раной и дала с собой все необходимое; Атенаис оставила ей на память оберег, доставшийся ей когда-то от подруги. Расставаться с ним было грустно, с Фелистиной - почему-то тоже. Слегка перетруженное раненое плечо ныло, но не особенно мешало ей. Скорее всего, через пару недель оно полностью восстановится. Ну, или в достаточной степени, чтобы не доставлять ей дискомфорта. Утро было свежим и влажным. Хутор Фелистины был недалеко от воды, и в ноздри бил запах ила. На северо-востоке виднелся донжон замка, судя по всему, человеческой постройки. Атенаис передумала куда-то торопиться. День был так хорош; когда утренний туман рассеялся, горные вершины засверкали снежными шпилями высоко в небе. Долина Сансретур была удивительно обжитой, в отличие от других южных княжеств, где пустынные дороги тянулись на многие мили. Всюду были виноградники и фруктовые деревья, люди работали, дети шумели - и тоже работали. Под копыта ее лошади то и дело кидались куры, а гуси грозно шипели вслед, вытянув шею. Примерно на середине пути на нее с лаем выскочил пес, и Шейх, прижав уши, оскалилась и укусила его за загривок. Псина жалобно заскулила и убежала восвояси. Примерно через полчаса вдали показались эльфские руины. Атенаис поехала неторопливой рысью, и практически у самых развалин действительно обнаружила дорогу, ведущую на юго-восток. Шейх почему-то местные красоты не понравились, она фыркала и пыталась сорваться с места. Атенаис стоило немалых усилий сдержать ее на месте. "Может медведь где неподалеку? Или другие какие хищники." Усадьба, украшенная со свойственным Туссенту очарованием, щеголяла цветными башенками, настенной росписью, изображающей сцены из жизни местных фермеров, диким виноградом на плетнях и бронзовым дверным молотком в виде кольца, вставленного в ноздри быка, чьи рога недружелюбно смотрели на входящего. За высокими стенами виллы было не видно происходящего во дворе, но доносившийся оттуда шум и гам однозначно говорил о том, что хозяйственная деятельность здесь идет полным ходом. Атенаис, не слезая с коня, трижды стукнула бычьим кольцом по наковаленке. Через несколько мгновений в открывшемся в воротах окошке показался недовольного вида стражник в искусно украшенном гравировкой морионе, и, требовательно нахмурив брови, спросил: - Чего изволите, сударь? Атенаис, привыкшая к тому, что не рассмотрев, многие принимают ее за юношу, как ни в чем не бывало ответила: - Мне нужен Амбруа де Нельгё. Я найду его здесь? Стражник, осознавший свою ошибку, побледнел, покраснел, зажмурился, выпучил на нее глаза, поправил шлем и, наконец, заговорил: - Простите, милсдарыня, - смешавшись, начал он. - Господина здесь нет, ещё вчера изволили уехать во дворец по распоряжению милостивой княгини. Там ищите. - И как мне туда добраться? - она оглянулась на проделанную дорогу, повертелась вокруг своей оси, соображая, в каком направлении в утреннем тумане видела очертания замка. - Это... ммм... тот, что на юго-востоке отсюда? - Да вы что, милсдарыня, - надулся стражник. - На юго-востоке, в излучине Блессюры - это Дун Тынне. А Боклерский дворец - на берегу Сансретур. Это вам надобно ехать отсюда на юг, до Куролиска, там по мосту пересечь Сансретур и двигаться западнее по дороге на Боклер. Ну, а там уж дворец видно, ни с чем вы его не спутаете. Хах, - хмыкнул стражник себе под нос, - на юго-востоке, говорит. Атенаис поблагодарила мужчину и поехала у указанном направлении. Несмотря на октябрь, становилось жарко, и она уже менее охотно наслаждалась видами ледников на вершине Горгоны, желая поскорее закончить поиски, потому как ничего не раздражает так сильно, как неопределенность вкупе в мокрым от пота поддоспешником. Иногда она жалела, что не носит платья по местной женской моде - с вырезом "до колен", как говаривала одна ее старая подруга. Сверху, естественно. Когда, спустя полчаса она оказалась на въезде в город, она поняла, что так возмутило стражника де Нельгё в ее предположении о местонахождении дворца. Боклерский не имел ничего общего с захудалой людской постройкой на востоке, что было очевидно даже с другого конца города. Спустя добрый час петляния по бесконечным, хотя и ухоженным улочкам она, наконец, добралась до моста, служащего воротами в крепость. Стражники здесь, на удивление, оказались не менее любезными, хотя и весьма строгими. Ей понадобилось все ее красноречие, чтобы убедить, что в наемничьем ремесле нет ничего зазорного, коли наниматься к приличным людям. Ей не удалось окончательно преодолеть их скепсис, но в конечном итоге ей позволили проехать. Она въехала во внутренний дворик, где слуги тут же приняли у нее лошадь и без обиняков просветили, во сколько ей обойдется постой. Она заверила их, что ее пребывание здесь вряд ли займет много времени, и вручила единственный оставшийся золотой - тот самый, что ей дала Фелистина - с рассчетом получить оставшееся обратно по возвращении, заодно разменяв на более мелкие деньги. Дворец оказался поистине огромным, и когда несколько человек по очереди отправили ее в совершенно разные места, где она не обнаруживала таинственного оруженосца, и откуда ее отправляли куда-то снова, она начала чувствовать нарастающее раздражение и растерянность. Было очевидно, что бегать за ним по всему замку можно до бесконечности, так что вместо этого она решила, напротив, присесть и подождать. Так что она вернулась к своей лошади, забрала ее, оставшиеся деньги и выехала из дворца, пристроившись неподалеку от моста, чтобы не пропустить момент, когда он будет покидать замок - рано или поздно ведь это должно было случиться. Сидеть под раскидистой ивой на берегу реки, слушать шум города и не спеша жевать вяленое мясо оказалось гораздо приятнее. Тем более, что как чужачка она вызывала у людей подозрения своими поисками и бурной деятельностью, скорее всего это выглядело так, будто она ищет повод залезть во все углы замка, и Атенаис не раз ловила на себе напряженные взгляды защитников крепости. Так что неспешное ожидание казалось ей лучшим решением. Испытывать судьбу было сейчас совершенно ни к чему. Далеко за полдень на выезде из дворца показалось двое всадников - облаченный в зелень мужчина на гнедом коне и всадница на белоснежной лошади под дамским седлом. Атенаис невольно залюбовалась, да так крепко, что не сразу сообразила, что мужчина - и есть Амбруа, которого она так долго здесь выжидает. Она вскочила на ноги, отряхнула с себя хлебные крошки, вытерла рот и, спешно подтянув подпругу, взлетела в седло и поскакала всадникам наперерез. Через несколько мгновений она уже стояла поперек дороги и ждала, когда парочка подъедет поближе. - Отец хочет отложить свадьбу, - грустно констатировала девушка. - Его смущает, что ты так редко появляешься в столице. Никто не понимает, почему Кароберта отдалила тебя от себя, ведь ты был ей так предан. Слухи ползут один нелепее другого. - Знаю, - отвечал юноша. - Я не могу всего объяснить. Могу сказать только, что Кароберта пожелала отдать меня в услужение достойному человеку, чтобы я скорее мог принести рыцарские обеты. Только и всего. - Я в это верю, - девушка протянула к нему руку, и накрыла его ладонь своей. - Но отец, по-моему, просто ищет повода расторгнуть помолвку. Ветер переменился. Прошел слух, будто виноградники твоего отца в этом году пострадали от засухи, и что-то о неудачных инвестициях в каменоломни на западе. Отец знает, что меня это не волнует, и ищет любые объяснения своему нежеланию отдать меня за тебя, касающиеся твоей чести. Атенаис уже задумалась, а не стоило ли ей тихонько отъехать в сторонку и как бы "случайно" столкнуться с ними позже, но Амбруа уже бросил взгляд на препятствие на дороге и, поняв, кто перед ним, тут же нахмурился. - Ваша Светлость, - поздоровалась Атенаис, отвешивая ему приличествующий поклон, насколько было возможно сделать это, сидя верхом. - Похоже, яд тебя не убил, - вместо приветствия ответил Амбруа, делаясь ещё смурнее, чем был до этого. Атенаис не удержалась от смешка: - Ну, я такая зараза, - сказала она, указывая пальцем здоровой руки на свое лицо, покрытое почти изгладившимися от времени рябушками. - Меня даже оспа не берет, думаешь, меня может убить какой-то там яд? Кстати, - продолжила она чуть громче, видя, что он уже открыл рот, чтобы что-то ей сказать, - не представите нас друг другу? - она кивнула на его спутницу, до тех пор недоуменно переводящую взгляд от него к ней и теребящую золотистый шелк платья. Амбруа захлопнул челюсть и, поджав губы, решил все-таки соблюсти приличия. - Селестия Карнас, дочь герцога Ароне, моя невеста. Селестия, это... Атенаис Мекессер, наемница с юга. Селестия выглядела удивленной такому знакомству своего жениха. - Ваша красота делает вас достойной дочерью этого прекрасного края, - Атенаис поклонилась и ей. Девушка удивилась ещё больше, но склонила голову в ответ, скромно улыбнувшись. Солнце от этого заиграло на ее безупречно уложенных золотистых локонах и жемчугах в колье и платье. Крупный бриллиант на ее груди послал Атенаис россыпь радужных бликов. - Судя по всему, - неуверенно начала Селестия, переведя вопросительный взгляд с нее на своего жениха и обратно, - этот самый край встретил вас не слишком приветливо? - Скорее в этом краю мне встретились любезные и добрые люди, которые помогли мне в трудную минуту, тогда как проблемы, напротив, преследовали меня с из-за гор, - Атенаис повернулась к Амбруа, терпеливо ожидающему, когда закончится обмен любезностями. - Собственно, поэтому я здесь. Где мастер Дани? Амбруа свел брови к переносице и, натянуто улыбнувшись, обратился к своей спутнице: - Милая, оставь нас на минутку. Та кивнула ему, затем ей, и послушно отъехала в сторонку. Ветер встрепенул белоснежную волнистую гриву ее коня и юбки золотистой парчи. - Зачем тебе его видеть? - При всем уважении, виконт, - ответила Атенаис, не желая ни в чем его убеждать, - у меня дело к нему, а не к тебе. И ему решать, захочет ли он меня выслушать. Она не была уверена в причине невесть откуда взявшейся неприязни оруженосца к ней, но догадывалась, что его причины мало отличаются от оных у всех остальных мужчин - те и так видят в женщине воплощение всех своих проблем, а опасная представительница прекрасного пола и вовсе вызывает у них состояние, близкое к истерике. Они, конечно, хорохорятся и делают вид, что им просто брезгливо, но на поверку их жутко обижает, что женщина может относится к ним так же, как они относятся к женщине - то есть снисходительно и агрессивно. Амбруа помолчал минутку, отвернулся, задумчиво посмотрев на вершину Горгоны. - Приезжай в полночь к руинам Галлиона. Если мастер будет там, значит, ему интересно, что ты хочешь ему сказать. Если нет... - Амбруа неопределенно пожал плечами и развернул коня, чтобы объехать ее. - Почему в полночь? - спросила Атенаис, недовольная таким раскладом. - Потому что тогда он сможет снять шлем. - Мне это не мешает. - А ему мешает. Удачи, - слегка кивнул оруженосец, посылая коня вперед, всем своим видом давая понять, что с куда большим удовольствием пожелал бы ей провалиться на этом самом месте.***
Дани никак не ожидал увидеть Амбруа спустя всего три дня после того, как они расстались неподалеку от дворца. Оруженосец получал жалование вместо него - по мнению рыцаря светить своей загадочной личиной лишний раз совершенно ни к чему. Когда Амбруа приехал к нему ближе к вечеру, он выглядел недовольным. А когда он выглядит довольным? Юноша оглядывался, подходя к его укрытию, о котором было известно только им двоим. Дани ничуть не удивился, углядев в тенистой роще неподалеку золотистое сияние, говорящее о том, что Амбруа взял невесту с собой. - На кой ты ее сюда притащил? - Дани поспешно надел шлем. - Мы были на прогулке, и я сделал вид, что мне нужно по нужде, - невозмутимо ответил Амбруа, оглянувшись в очередной раз. - Главное, чтобы она не решила, что прогуляться здесь было бы ужасно романтично, и не решила воплотить идею в жизнь, - проворчал Дани. - Сомневаюсь. Местные поговаривают, будто в руинах обретается какое-то горбатое страховидло, все в иголках, что твой дикобраз, и не рискуют сюда лишний раз захаживать, - при этих словах Амбруа одарил его весьма красноречивым взглядом. - Я решил, что подстраховаться не помешает, - пожал плечами Дани. - Зачем ты здесь? Амбруа нахмурился и запустил пятерню в выгоревшие волосы. - Атенаис объявилась. Не видать вам ее коня, как своих ушей. Сердце у рыцаря пропустило удар от неожиданности. - Ну надо же. Какая досада. И чего она хотела? - Отблагодарить, вестимо. Я сказал ей прийти сюда в полночь. Коли не захотите с ней говорить, просто не показывайтесь. Дани одобрительно покивал головой. - Хорошо.***
Если бы не огонек, появившийся около полуночи неподалеку от заваленной купальни, в которой он схоронился, Дани нипочём не догадался бы, что рядом кто-то есть. "Как тихо она ходит", - думал он, осторожно высовывая ежиное рыльце между камнями и принюхиваясь к запаху дыма от чадящего факела. - "Кто бы не обучал ее военному ремеслу, вышколили ее отлично." До полуночи осталось уже недолго, а потому он пристроился в полуразрушенной галерее над внутренним двориком, где она стояла с факелом в левой руке и медленно кружилась, глядя по сторонам. Правая рука ее покоилась на рукояти меча. Пламя тускло играло на тапуле кирасы, испещренной царапинами различной глубины и происхождения; на драгоценных камнях, оправленных в метал, украшающих рукоять клинка; путалось в медных переливах ее волос. На несколько минут руины погрузились в тишину. Он не мог различить даже дыхания гостьи, только сверчки стрекотали в красноталовых зарослях. На болотах запели жабы. В пьянящем ночном воздухе над княжеством разнёсся гул колокола, провозглашающего наступление полночи. Дани вышел из своего укрытия. Атенаис резко повернулась в его сторону, достав меч из ножен и заняв боевую стойку. - Спокойно, - предупредил рыцарь, поднимая руки в примирительном жесте. - Амбруа сказал, ты хотела меня видеть. Женщина хмыкнула, и вернула меч в ножны. - Без ведра на голове твой голосок звучит куда как приятнее. Атенаис продолжала криво улыбаться, обходя его по кругу. При ходьбе она раскачивала плечами из стороны в сторону, от чего вид у нее делался ещё более лихой. - Здесь не принято шутить над рыцарскими клятвами, - назидательно произнес Дани. - Какие уж тут шутки! - она картинно всплеснула руками. - Я было решила, что у тебя какой-нибудь изъян - навроде волчьей пасти, или там шрам на всю морду. Но теперь я, кажется, понима-а-а-аю, - при этих словах она вдруг ощерилась, показывая безупречную улыбку, и оглядела его с ног до головы с придирчивостью путаны. - Скрываешься в развалинах от толпы поклонниц? - Удивительно, - ответил Дани, в свете обстоятельств, вынуждающих его скрывать лицо, шутки не оценивший, - и как с таким чувством юмора у тебя до сих пор все зубы целы? Она улыбнулась ещё шире. - Многие пытались это исправить. Но... сам видишь. - Пока я вижу, что ты тратишь понапрасну мое время. И испытываешь терпение. - Не куксись, сударь, - ответила Атенаис, возвращая на лицо добродушное выражение, - я же сделала тебе комплимент. - Зачем ты здесь? - Дани начинала нервировать беспардонность, с которой она его рассматривала. - Думаю, ты и сам знаешь. Она присела на край высохшего фонтана и взяла один из лежащих на нем аккуратной кучкой трёх лимонов - видимо, притащила сюда из фруктовой рощицы неподалеку. После чего без всяких предисловий вонзила зубы в спелый цитрус, даже не сняв кожуры. Дани, который сперва недоуменно открыл рот, тут же против воли скривился, почувствовав, как рот наполняется слюной. Атенаис зашипела, когда едкий сок потёк по растрескавшимся губам. - Ты снова спас мне жизнь. Хотя мог ограбить меня и бросить умирать. Она подняла на него внимательный взгляд глубоко посаженных глаз. - Я не имею привычки оставлять свои долги без оплаты. Дани, все это время стоявший напротив со скрещенными на груди руками, отошёл и присел на истертые каменные ступени. - Всё-таки отдашь мне свою лошадь? - усмехнулся рыцарь. Женщина покачала головой и отложила лимон в сторону. - Моя лошадь стоит дороже, чем вся шайка Атевальда вместе с оружием и лошадьми. И это единственное по-настоящему ценное, что у меня есть, - ответила она и добавила, увидев, куда метнулся его взгляд: - И не проси. Веселую Вдову тоже не отдам. - У клинка есть имя? - А у твоего нет? Дани покачал головой. Потом нахмурился, словно припоминая что-то. - Веселая Вдова... Разве не так назывался меч Мессалии из Офира? Вроде бы он попал в Геммеру во время кораблекрушения, да так и остался там. О его бретёрстве много говорили лет пять назад на юге. Мол, он ещё хвастался, что сперва делает женщин вдовами, а потом делает их весёлыми. - Это его клинок, - ответила Атенаис, похлопав ладонью по рукояти диковинной формы. Дани не мог поверить своим ушам. - Брешешь. - Думается мне, беспочвенно обвинять даму во лжи здесь тоже не принято, - улыбнулась Атенаис. Дани поднялся на ноги и подошёл к ней. - Позволь взглянуть. Она протянула ему меч рукоятью вперед. - Чудной ножичек, - протянул Дани, рассматривая необычную форму лезвия. Сперва он подумал, что это что-то вроде сабли, но лезвие было заточено не с выпуклой стороны, а с вогнутой, при этом изгиб клинка был двойным, а последняя треть заточена обоюдоостро. Рукоять имела странные "ушки" и сидела в ладони, как влитая, а по центру, от обуха, по ней тянулась вязь незнакомых ему символов, инкрустированных опалесцирующими разноцветными кристаллами, обработанными в форме кабошонов. - Никогда не видел такую странную форму. - Это ятаган. Они очень популярны в Офире. Из-за рукояти такой формы рука почти не устает, а лезвием одинаково удобно и рубить, и колоть. - И где ты его откопала? - Сам-то как думаешь? Надо полагать, не всех сделанных им вдов Мессалии удалось развеселить, - Атенаис красноречиво подняла бровь. - Тебе за него заплатили? Женщина покивала головой. - Между прочим, сто тридцать нильфгаардских флоренов за его чернявую голову. Один из самых дорогостоящих моих заказов. Но, честно говоря, надо было брать больше, - при этих словах она словно против воли погладила ладонью правое бедро. - Этот ножичек тогда едва не оставил меня без ноги. Сначала меня чудом заштопали, а потом чудом же отвели гангрену. Дани повертел меч в руке так и эдак, попробовал нанести пару ударов на пробу, и вернул клинок в руки владелицы. - Думаю, для меня он коротковат. - Тогда как славно, что он не для тебя, - снова улыбнулась Атенаис. - Что ж... Не коня, и не меч. Что же, в таком случае, ты собиралась предложить мне, стесняюсь спросить? - Свою службу, - просто ответила женщина. - Думаешь, мне это нужно? - Думаю, человеку, который занимается охраной княжества от выродков рода человеческого, всегда пригодится хороший клинок в умелых руках. Атенаис села, наклонившись вперёд, шире расставив ноги в стороны и сложив локти на колени. Ее руки почти художественно изогнулись при этом в запястьях. - Я служила в армии Нильфгаарда восемнадцать лет. В кавалерии. Я умею делать, что велено. И умею думать своей головой, когда это необходимо. И самое главное, когда нужно убивать подонков, рука у меня не дрожит. Взгляд ее подернулся сталью. - Это я видел. Хотя, должен сказать, - тут уж настала его очередь ухмыляться, - что попытка напасть в одиночку на превосходящего числом в шесть раз противника не слишком отражает умение думать головой. Атенаис невесело усмехнулась. - Иногда нужно прекратить убегать и посмотреть своей смерти в лицо. И рискнуть всем. Так я и поступила. И вот где я, - она неопределенно повела ладонью перед собой. - И где они. - она поднялась на ноги и выпрямилась, заведя руки за спину и глядя ему в глаза, гордо подняв подбородок. - Я буду служить тебе три года. Если ты примешь мою службу. Дани медленно кивнул. - Три года.