Амортенция для Грейнджер

Гермиона просчиталась. Зелье не стало просто водичкой без эффекта. Оно вообще не изменилось. А где конкретно девушка просчиталась, было неясно. Но ошибка определенно была. Профессор и его ученица уже минут десять стояли над котлом и смотрели на его содержимое. Характерный для амортенции перламутровый блеск, пар, поднимающийся спиралью, запах того, что больше всего нравится. Все на месте. – Мне жаль вас разочаровывать, мисс Грейнджер, но это все еще амортенция. Мы сделали все по вашим схемам, но ничего не изменилось. Это точно она, – кажется, Северусу и правда было жаль. Он действительно надеялся на интересный эксперимент, а по итогу они просто сварили амортенцию. Может, теперь Грейнджер вырвет у него волос, кинет в зелье и выпьет его? А что, должно же задание выполниться само, разве нет? – Я не понимаю, что я сделала не так, профессор… Может, надо просто попробовать еще раз? Или добавить еще пыльцы желтого цветка? Или… – Гермиона заламывала руки, смотрела в пол и ее голос немного подрагивал. Северусу даже на мгновение показалось, что девушка сейчас заплачет. Надо было хоть как-то ее успокоить, он не выносил женских слез. – Мисс Грейнджер, это всего лишь один неудачный эксперимент. Более того, это ваша первая ошибка за последние полгода. Это уже достойно уважения, – мягко проговорил Снейп. И сразу же понял, что с уважением он переборщил. Ученица вскинула голову и уставилась на него большими карими глазами, полными удивления. Он похвалил ее? Сказал, что ее труды достойны уважения? Гермиона, казалось, впала в ступор и просто смотрела прямо в глаза Северусу. Так они смотрели друг на друга какое-то время. В конце концов, девушка отмерла и замотала головой. – Нет, профессор, я же все рассчитала, я потратила столько времени! Это не может быть просто амортенция! Я уверена, что это не просто амортенция! – Но все признаки указывают на то, что зелье не изменилось. Вид, пар, запах. – Но не вкус! – Гермиона выглядела так, будто ее осенило. – Что? – это все, что смог выдавить из себя профессор. Неужели эта взбалмошная девчонка серьезно хочет проверить это варево на вкус? Если у нее получилось и все ее прогнозы верны, то она получит сок с любимым вкусом. А если нет, то она может отравиться. Кто знает, что она сотворила. Хотя, если это просто амортенция, то у нее случится приступ любви ко всему миру, ведь туда не добавили ни один волос. Но все равно это была глупейшая идея. – Профессор Снейп, неужели вы не понимаете, что мы не сможем узнать, изменилось зелье или нет, если я его не попробую? – похоже, она не собиралась отступать. Придется снова побыть немного жестоким. – Послушайте меня, несносная девчонка, вы не будете пить это. Непонятно, какой эффект это может произвести. Сначала я должен внимательно изучить все ваши записи и зелье очень тщательно, – прошипел Снейп. – Скорее всего, это займет несколько дней, так что наш урок окончен на сегодня. Идите в свою башню, мисс Грейнджер. Вы меня поняли? – Да, профессор Снейп… – Гермиона стушевалась и снова выглядела расстроенной. Но принялась послушно собирать вещи. Северус выдохнул. Кажется, пронесло. Видя, что Гермиона начала собирать все свои вещи в сумку, зельевар отвернулся и принялся раскладывать оставшиеся ингредиенты для зелий по местам. За спиной шуршала бумагами Грейнджер. Ничего необычного. Сейчас она окликнет его, пожелает спокойной ночи, а он, даже не повернувшись, ответит ей тем же. И она уйдет. Как и каждый вторник и четверг. – Профессор Снейп… – Да, мисс Грейнджер? –… я люблю вас… Северус стремительно обернулся. Девушка стояла у котла с варевом, в руке у нее был черпак, заполненный наполовину. Она выпила его. – Вы просто идиотка, – простонал профессор. Снейп подлетел к гриффиндорке, вырвал у нее из рук черпак и оттащил девушку в другой конец лаборатории, – стойте здесь и молчите. Понятно? – Я не могу молчать. Я не хочу. Я люблю вас. Уже очень давно. И… – в этот момент Северус наложил на нее «Силенсио». Слушать все это ему было почти физически больно. Такая ужасная иллюзия того, что тебя любит умная, молодая и иногда даже привлекательная девушка. Снейп прошел к одному из шкафчиков, в котором находились различные противоядия, достал оттуда нужный пузырек и вернулся обратно к временно немой гриффиндорке. Та все еще продолжала шевелить губами. Профессор протянул ей противоядие. – Мисс Грейнджер, вы должны выпить это, – Гермиона отчаянно замотала головой, – ну же, это никак не навредит вам, вы ведь доверяете мне? – пришлось надавить на ее фальшивые чувства. Гермиона прекратила шевелить губами и мотать головой, аккуратно взяла пузырек и принюхалась, потом крепко задумалась. Северус ждал. Ее нельзя было сейчас спугнуть. Прошло еще какое-то время, прежде чем девушка все-таки поднесла пузырек к губам и осушила его залпом. Прекрасно. Действие выполнено, противоядие, судя по лицу девушки, действует, а он даже ни в чем не виноват. Она сама выпила зелье, хотя он предупреждал. Все складывалось не так уж и плохо. Снейп выдохнул с облегчением и снял с Грейнджер «Силенсио». – Ну что, мисс Грейнджер, хотите что-нибудь сказать мне? – без сарказма почему-то не получилось. Видимо, защитная реакция. – Хочу, профессор, очень хочу, – Гермиона выглядела очень смущенной и растерянной, – я вас люблю! Снейп застыл. Противоядие не могло не подействовать. Значит, с зельем что-то не так… Шестеренки в голове зельевара отчаянно завертелись, и уже через четверть минуты у него вырисовывался примерный план действий: 1. Успокоить и заткнуть Грейнджер. 2. Посадить ее на стул и дождаться, когда действие зелья закончится. Если оно не закончится, отвести ее к Помфри, пусть она сама разбирается. 3. Когда он наконец останется один, проверить все записи Грейнджер, проверить зелье, провести все возможные опыты и в выяснить, что не так с этим варевом. План был прост и изящен. Правда, Северус уже успел испугаться, что замена ингредиента превратила амортенцию в зелье, противоядия которому еще не придумали, или же его вообще невозможно создать. А еще он успел подумать, что на действие амортенции это вообще не похоже. Основатель Сугубо Экстраординарного Общества Зельеварителей говорил: «Искусно приготовленное зелье может вызвать у человека сильное увлечение, но никому еще не удавалось искусственно создать настоящую, вечную, безоговорочную привязанность, единственно достойную именоваться Любовью». И в этом была проблема. Амортенция вызывала сильное увлечение, вплоть до одержимости. Под ее действием люди творили кучу разных глупостей, лишь бы предмет обожания заметил их, лишь бы быть рядом с ним. А что делала Грейнджер? Просто стояла на месте и со вполне осознанным видом говорила зельевару, что любит его. А как говорила… Так правдоподобно, что ей хотелось верить. Как будто в этот момент она просто не могла соврать. А может, Северус просто так долго был один и никогда не слышал подобных признаний, что готов был поверить даже в признание, очевидно вызванное амортенцией? Какой же он жалкий… *** Прошло 45 минут. За это время Снейп раз двадцать успел спросить у ученицы, что она о нем думает. И каждый раз ответом было три слова: «Я люблю вас». В перерывах между их очень информативными диалогами Северус успел убраться, перелить зелье в три пробирки. Потом подумал немного и заполнил ещё три пробирки. После чего избавился от этого кошмарного варева и убрал котел. Еще через десять минут он взял все бумаги Грейнджер и попытался разобраться в них. Удалось ему это только через пятнадцать минут. И, спросив гриффиндорку еще раз (ничего, разумеется, не изменилось), принялся разбираться, что не так с этим зельем. Конечно, он должен был найти противоядие, но провалился почти сразу. Многие из них нельзя было давать вместе, а то возникли бы проблемы со здоровьем. Поэтому, дав девушке три противоядия и безоар (на всякий случай), учитель сдался. Он просто посадил ее в дальний угол класса и дал какую-то книгу по алхимии. Гермиона села за книгу и не мешала ему, казалось, даже не двигалась, только переворачивала страницы. Видимо, она понимала, что зельевар очень занят и у него проблемы. Но не понимала, что проблема в ней. Что-ж, уже неплохо. Она все еще в сознании и понимает, что что-то происходит. Конечно, зельевару следовало бы отправить девушку к мадам Помфри, но это не имело смысла. Медиковедьма вряд ли знает сильно больше него самого, помочь не сможет. А объяснять, что случилось с умнейшей волшебницей последних 50-ти лет, не хотелось. Северус принялся за изучение зелья. Он взял пузырек и стал его рассматривать, периодически делая пометки на листке пергамента. Затем откупорил пробирку и принюхался. Еще одна пометка: «Запах зелья соответствует запаху обыкновенной амортенции. То есть, смесь самых любимых запахов». Профессор уже собирался закрыть пробирку, но не выдержал и принюхался еще раз. Черный кофе, мокрый после дождя лес и… она. Снейп вздрогнул. Почему это чертово зелье пахнет ей? Ее духи. Такие легкие, непонятные. Северус еще с начала года принюхивался к ним, но идентифицировать запах так и не смог. Что-то с жасмин, кажется. Или с лавандой. Этот запах всегда был с ней. Он был еле уловимым, очень легким и так подходил ей. Зельевар закрыл пробирку и отложил перо в сторону. У него было еще много работы. Нагреть зелье, выпарить, заморозить, смешать с несколькими реактивами, записать все результаты. А потом то же самое проделать с обычной амортенцией. Причем, нельзя просто найти результаты исследований. Надо сварить амортенцию самому, а потом провести эксперименты с ней. Тогда результат будет наиболее точным. Северус уже потянулся за палочкой, чтобы нагреть колбу, как вдруг услышал тихое: – Профессор Снейп… – Дайте угадаю, мисс Грейнджер, вы меня любите, – усмехнулся мужчина. – Нет, сэр. Уже поздно и я хочу в башню, я не очень хорошо себя чувствую, – Гермиона была спокойна, как будто недавно не признавалась в любви своему профессору раз сто. Северус вскинул голову и уставился на ученицу. Та, как ни в чем не бывало, смотрела на профессора в ожидании. «Так, у нее либо совсем поехала крыша, либо отшибло память, либо все вместе. Надо быть помягче.» – Мисс Грейнджер, вы помните, что произошло этим вечером? Желательно, во всех подробностях. – Разумеется я помню, сэр. Я пришла к вам на дополнительные занятия, мы варили видоизмененную амортенцию, у нас ничего не вышло, я расстроилась, но подумала, что это могла быть не просто амортенция, я решила ее попробовать, вы запретили, я все равно попробовала, призналась вам в любви, вы разозлились… О боже, я призналась вам в любви! Профессор, это не то, что вы подумали, я просто... – что «просто», Северус так и не выяснил. Зато с удовольствием понаблюдал, как гриффиндорка покраснела до корней волос, опустила голову и зажмурилась. Наконец-то она осознала весь масштаб катастрофы, и зельевар мог вдоволь поиздеваться, ведь он был прав. Правда, издеваться почему-то не хотелось. Наверное, девочка и так натерпелась, а ей теперь еще и жить с тем, что она когда-то любила, пусть и под действием зелья, кошмарного сальноволосого ублюдка-зельевара. Хотя, для поддержания репутации, съязвить все равно было нужно. – Ну, мисс Грейнджер, что «просто»? Вы просто ослушались моего прямого приказа, просто нарушили технику безопасности, просто подвергли свое здоровье опасности, просто нагрузили меня работой еще на недели две со своим этим зельем, просто поступили абсолютно безрассудно, глупо и по-гриффиндорски? – Снейп был раздражен, зол и, пока перечислял все это, почти что впал в ярость. Она действительно сглупила. И почему только он не хотел ее отчитывать? Потому что ей и так пришлось нелегко? Бред. Она точно заслужила все то, что он на нее сейчас вывалил. – Мне очень жаль, сэр. Я приношу свои извинения за доставленные неудобства, такого больше никогда не повторится. – Северусу показалось, или в глазах девушки заблестели слезы? – Могу ли я надеяться, что наши занятия продолжатся? – Я подумаю над этим. А теперь марш в свою гостиную, если только ваше чудо-зелье не отравило вас каким-либо образом и вы не умрете через двадцать минут. – Нет, профессор Снейп, я в полном порядке. Я уже ухожу. – И, не сказав больше ни слова, Гермиона вылетела из лаборатории. Ну да, в порядке она, как же. Северус заметил, как по ее щекам льются слезы, когда она разворачивалась, чтобы покинуть его скромную обитель. Наверное, он действительно наговорил лишнего. Даже более того, он очень сильно перегнул палку. В конце концов, с ней же не случилось ничего плохого. Из самого ужасного за вечер у нее было только то, что она влюбилась в своего профессора, а он на нее наорал. «Ладно, хватит разглагольствовать, пора все-таки изучить это треклятое варево.»