Brother of my sister’s husband

Снова он. Снова я столкнулась с этим насмешливым взглядом синих глаз. Мне становилось страшно. Не потому что сам Крис меня пугал. Нет. Я боялась себя. Боялась, потому что никогда, ни на кого так не реагировала. А он… Крис пробуждал во мне что-то. Эмоции, которые брали верх над всем. Воображением, разумом. И все это разрушало меня. Я боялась, что в итоге, ничего не останется. Он утащит меня на дно. И я оказалась права. Но будь я чуть догадливее, пойми я всего на несколько недель… черт, да даже дней! Раньше, послала бы его. Убежала, скрылась. Сделала все, чтобы забыть о нем. Но не догадалась. Поддалась. И утонула. Но об этом позже. — Крис? — Сюрприз! — парень снял с лица свои темные солнцезащитные очки. — Не ожидала? — Тебя — нет. — Оу, я смотрю кто-то у нас опять не в духе? Милая маечка, — после этой фразы он зашёл внутрь, деликатно отодвинув меня в сторону. Хлопнув дверью, я отправилась за ним. Когда догнала, Фальверт уже во всю рассматривал мою квартиру. Козел. — Симпатично, — заключил он, наконец повернувшись ко мне. — Чего ты хочешь? — Ничего. Просто решил зайти, пока есть время. После этих слов он хамски завалился на диван, раскинувшись на нем, словно король. Раздражение начинало закипать во мне. С каждой секундой, глядя на его смазливую физиономию, мне хотелось вышвырнуть его пинком под зад, позвонить Эмме и, извинившись, сообщить, что не смогу приехать. «Держись, Чарли. Давай. В конце концов, тебя там ждет Камилла. И Джо.» — уговаривала я себя. Воспоминания о подруге вызвали улыбку. А мысль о том, что они с Шейном снова вместе — прогнала ее. Нет, я не ревновала ее к нему. Да, я спала с Шейном, но на тот момент, и вообще когда-либо раньше, я не испытывала к нему чувств. Мне просто было… удобно спать с ним. Вот и все. Меня лишь огорчала мысль, что он мог снова так с ней обойтись. А вспоминая о том, сколько ночей мы с Кэм провели вместе, обсирая его последними словами, сколько упаковок с салфетками я покупала, мне не очень хотелось повторять все это. — О чем задумалась? — вырвал меня Крис, заставив перенести внимание на него. — Что? — У тебя был такой хмурый вид. О чем задумалась? — Не твое дело, — отмахнулась я, усаживаясь на другом конце дивана, подальше от него. Я чувствовала, что он смотрит. Опять разглядывает меня. Я же смотрела перед собой, на статуэтки на полке. Только бы сдержаться. Успокоиться. — Обалдеть, — внезапно выдал он. — Что? — я больше не могла терпеть. — Проколотый живот, разрисованная спина. И как тебе такое только позволили? — Мне и не позволяли. Я сама все сделала. — Да что ты. Ну и как? Ожидания оправдались, и реакция твоего отца была достаточно бурной? — Даже представить не можешь, насколько, — с улыбкой ответила я. — Он заметил через пару дней, когда я стала ходить в укороченных топах, чтобы позлить его. О, сколько было нотаций. Столько гнева в глазах. Он еще недели две не мог на меня после этого смотреть. — Ты что, мазохистка?! Не то чтобы я осуждаю, но, блять, нарываться так — перебор, ты так не считаешь? — Нет, не считаю. Было весело, — я пожала плечами. Дальше мы продолжали сидеть в тишине, разглядывая друг друга. Да, я все-таки решилась посмотреть на него. Фальверт не уступал себе. Черные джинсы, простая майка с логотипом «Металики» и серая шапка, удерживающая темные длинные волосы. — Статью видела? — с усмешкой спросил он, когда заметил мой взгляд, метнувшийся на его пальцы. — Конечно, — вернув себе самообладание, я закатила глаза. — Забавно. И часто у тебя так? — Как? — Ну, ты просто прошелся с девушкой за руку, пытаясь спастись от папарацци, и, сам того не зная, стал ее парнем. — Как правило, я вообще не становлюсь ни чьим парнем. Серьезные отношения не по мне. Но среди всех женщин, с которыми меня снимали, ты единственная, с кем я еще не спал, — с улыбкой отметил он. Мне так хотелось врезать ему по башке в тот момент. Однако, я удержалась, сцепив пальцы в замок и рассматривая кольца на них. Но Крис все не унимался. — Хотя… думаю, это ненадолго. — И не мечтай, — грубо, — возможно даже грубее, чем ожидала, — ответила я, уходя от него на кухню. Нам нужно было разойтись по разным углам, пока не случилось непоправимое. И пусть Криса это вообще не волновало, наоборот, ему, кажется, очень нравилась перспектива трахнуть меня. Только я не собиралась прыгать в его койку, будь он хоть президентом Америки или Британским принцем. На самом деле, я просто хотела сохранить дистанцию между нами. Рядом с ним все как-то менялось. Мое тело реагировало очень странно, — я словно на иголочки вставала, — а мозг и вовсе отказывался соображать. Но мне нужно было выстоять. Я хотела выиграть ту «битву» и не могла сдаться. Пусть Ричард Вестман и не был самым лучшим отцом, но, пожалуй, то немногое хорошее, что он мне дал — умение не сдаваться, не прогибаться и стоять на своем. И как бы тогда я ни желала воплотить все свои фантазии в реальность, не сомневалась, что удержусь и не позволю этому произойти. Включенный «Mac» стоял на столешнице. Он заряжался, у меня была открыта почта. Именно поэтому я и услышала сигнал, оповещающий о новом Е-mail. Это был Шейн. Я поспешила открыть сообщение, но, сделав это, замерла. Кажется, на какое-то мгновение, у меня остановилось сердце. «From: Шейн Солтлейк To: Чарли Вестман Еще помнишь это? «Приложенное фото»» Интересно, что там было? Что ж. В принципе, ничего необычного. Просто фотография. На ней я. С гитарой в руках. Мне там было лет семнадцать. Наверное, прежде чем рассказать о тех события, стоит знать предысторию. В средних классах мы с несколькими одноклассниками создали группу. Выступали на улицах, в барах. И я была там солисткой. Играла на гитаре и писала песни. Свои песни. Тогда я еще не знала, откуда у меня взялся голос и способность к пению. Однажды вечером, когда мне приснился кошмар, я не смогла уснуть. И взяла в руки гитару. Дома никого не было. Во всяком случае, мне так казалось. Но я сильно ошиблась. Чертовски. В ту ночь мои пальцы в который раз коснулись струн гитары и весь второй этаж заполнили звуки музыки. Тогда и прибежал отец. Они с Эммой, Энди и Люцией уехали в дом отдыха на несколько дней, я же осталась дома. Но Ричард вернулся немного раньше, чем я ожидала. Никто в семье не знал о моем увлечении музыкой, поэтому, когда, зайдя в мою комнату, он увидел инструмент у меня в руках, сильно удивился. А потом разозлился. И это был совсем не тот гнев, который я вызвала своей татуировкой. Нет. Это было куда страшнее. Он вырвал гитару из моих рук, отобрал блокнот с песнями. И сколько я ни просила, сколько ни умоляла не забирать у меня то немногое, что я ценила, что приносило успокоение, он был непреклонен. «Не хочу, чтобы ты уподобилась своей матери» — бросил он, перед тем, как хлопнуть дверью. С того момента наши и без того трудные отношения «Отца и дочери», стали чем-то напоминать «Градоначальника и заключённого-убийцу». И, как вы понимаете, заключенным был совсем не Ричард. Перетерпев это, я забыла о музыке. И слушала ее исключительно в наушниках, когда рядом никого не было. Камилла стала мне еще ближе, татуировок стало больше, так же как и серёжек в ушах. Ссоры с отцом, как и побеги из дома в ночи, становились все чаще, а вечеринки — все грандиознее. Только спустя год, напившись в хлам, я поспорила с Шейном, что еще помню что-то из своих песен. И, несмотря на запрет отца, возьму в руки гитару. Я выиграла тот спор, а Шейн просрал несколько фунтов. А еще сделал то несчастное фото. Вспоминая все это, я замерла. Моя гитара. И мои песни. Я старалась восстановить, все что помнила. Но к том моменту, когда я отважилась на это, мне было уже 22. Разумеется, все тексты, вся музыка вылетела из головы. Оставались лишь чувства. Я до последнего помнила те эмоции, что пробуждались во мне, когда гитара попадала в руки. И в тот момент я хотела убить Шейна. Убить. Потому что те чувства, что я испытывала, когда пела, также пробуждались и рядом с Крисом. Когда я смотрела в его синие глаза. Когда ощущала его запах. «From: Чарли Вестман To: Шейн Солтлейк Где ты ее нашел?» «В коробке. Мы с Кэм решили их перебрать.» «Ах вы с Кэм! Это о ней ты говорил в тот день?» «Да, о ней. Мне правда жаль, что так получилось. Но я больше не мог ждать. Я люблю ее и всегда любил.» «Что-то не заметно…» «Чарли!» «Ладно. Это ваше дело. Но учти — еще раз такое повторится и, клянусь, от тебя и мокрого места не останется!» «Этого не повторится. Я обещаю» «Хорошо» «Слушай. У меня к тебе есть маленькая просьба…» «Если ты о том, что было, то успокойся. Камилла об этом не узнает. Она мне тоже совершенно не чужой человек.» «Спасибо. До встречи, детка» Улыбнувшись его обращению, я вновь вернулась наверх. И стала рассматривать фотографию. Там я была совсем юной. И казалась очень счастливой. От воспоминаний я сжала руки. И заломила пальцы, ведь они все еще помнили те прикосновения. Те мгновения, когда кожа соприкасалась с металлическими струнами, создавая музыку. — Решила по-ностальгировать? — послышался хриплый голос за спиной. Я в спешке захлопнула крышку «Mac», а затем развернулась к Крису. Я чувствовала, как кровь прилила к щекам, а сердце бешено заколотилось в груди. Фальверт же вновь ухмылялся, скрестив руки на груди и рассматривая меня. — Тебя не учили, что подглядывать нехорошо? Так же, как и подкрадываться. — Почему ты вечно отвечаешь вопросом на вопрос? Он сделал шаг в мою сторону и за пару секунд до минимума сократил расстояние между нами. Я вжалась в столешницу, нервно сглатывая. Он стоял передо мной. Так близко, что я чувствовала его запах. Запах ментола, табака и Криса. Фальверт чуть приблизился, обдавая мои губы своим горячим дыханием. Его взгляд потемнел и метался от моих глаз к губам и обратно. Он хотел меня поцеловать. Я чувствовала это. Желание, похоть и что-то еще читалось в его глазах. Он мог податься вперед и наконец поцеловать меня, утолив желания обоих. Но Крис не двигался. Он словно предоставлял мне выбор. Да, знаю, звучит странно, особенно если принять во внимание наш разговор, что состоялся пятнадцать минут назад. Но я чувствовала, что ему было необходимо согласие. — Решай, Вестман. Чего ты хочешь? — прошептал он, проводя ладонью по моей щеке. В ту секунду выбор действительно был за мной. Сохранить достоинство, или утонуть в пучине синих глаз, воплотив фантазии в реальность.