Лебединая верность

Гермиона медленно открывала глаза. Она лежала на постели лицом к стене, а голова болела, словно после маггловской травмы, или одного из десятка очень неприятных заклинаний. Ни первого, ни второго в отношении себя девушка припомнить не могла, но по-видимому, её чем-то всё-таки ударили. Не сдержав болезненный стон, Гермиона заставила себя повернуть голову в сторону комнаты и тут же застыла в ужасе. Прямо перед её постелью на высоком стуле, словно на троне, восседала Беллатрикс. – Проснулась, милочка? – мадам Лестрейндж ухмыльнулась, закинув ногу на ногу. – А ты у нас нежная. Всего-то приложила тебя не таким уже и тёмным приветствием. А ты потухла, как свечка, и надолго. Уж извини, дорогая, но ждать твоего натурального пробуждения не было времени. Пришлось его несколько ускорить, а это даёт небольшие последствия. Но ничего, оклемаешься. – Как вы сюда попали? – Гермиона точно знала, что проникнуть в эту комнату посторонним без разрешения Драко было невозможно. Даже Нарцисса и Люциус, хоть могли зайти сами, но гостей пригласить не имели возможности. И тем не менее, Беллатрикс проникла вовнутрь. – Ну, хоть не спрашиваешь, кто я. И то уже хорошо, – мадам Лестрейндж усмехнулась, и выражение её лица мгновенно стало злобным. Полным ненависти взглядом она окинула лежавшую перед ней девушку, и, склонившись вперёд, прошипела. – А ты оказалась большим нюансом, чем я предполагала. Кто бы мог подумать, что мой племянничек купится на подобный сомнительный соблазн. Подумать только, малыш Драко уже нацепил на тебя и колечко рода, и даже браслетик. Как же хорошо, что даже Малфои не всё знают о родовой магии. Беллатрикс подмигнула ей, а Гермиона непроизвольно опустила глаза на свою руку, вмиг с ужасом осознав, что фамильных драгоценностей Малфоев там больше нет. Но как это было возможно? Драко ведь убеждал, что снять кольцо и браслет ни она сама, ни кто-либо другой после непреложного обета не сможет. Как же это удалось Беллатрикс? Похоже, последнюю часть вопроса Гермиона озвучила вслух, при этом машинально назвав сидевшую напротив женщину по фамилии её мужа. – О, наша несостоявшаяся, а об этом я позабочусь, будь спокойна, будущая леди Малфой, а по сути просто грязнокровка, – Беллатрикс закатила глаза. – Явно пришла в себя. Потому что уже начала задавать вопросы и пытаться выяснить, что и как. И нет, дорогая, «мадам Лестрейндж» это бы провернуть не удалось. А вот «мисс Блэк» запросто. – Что вы имеете в виду? – Гермиона вопреки самой себе просто должна была знать, что произошло. Впрочем, если хочешь найти выход из положения, то нужно в первую очередь чётко осознавать, в какую неурядицу вляпался. Этот урок мисс Грейнджер усвоила ещё на первом курсе Хогвартса, и поэтому сейчас она была уверена: ей просто жизненно необходимо выведать у Беллатрикс все детали произошедшего. – Какая прозорливая грязнокровка, – Беллатрикс насмешливо хмыкнула. – Решила выведать у меня, что именно я сделала, и как мне это удалось? Да я тебе с радостью расскажу, не проблема. Вот только сразу предупреждаю, тебе это не поможет. – Драко знает, что я здесь, – Гермиона решила применить тот самый трюк, которым когда-то воспользовалась на пятом курсе, чтобы обмануть Амбридж. Не совсем гриффиндорский, но менее эффективным это его не делало. Гермиона решила блефовать. – Он непременно меня найдёт. – О, милочка, – Беллатрикс вновь закатила глаза. – Я совершенно уверена, что не один только малыш-Драко, но и Люциус с Нарциссой тоже прекрасно осведомлены, что ты здесь. Только вот тебе это не поможет, дорогуша. А знаешь, почему? Гермиона отрицательно покачала головой. Не потому, что горела желанием продолжать выслушивать излияния Беллатрикс, но потому что прекрасно знала: ей нужно, чтобы старшая женщина продолжала говорить. С социопатами ведь следовало обращаться именно так: любыми способами оттягивать время и давать им возможность выговориться. – Какая любознательная девочка. Что ж, я совсем не против удовлетворить твое любопытство. Видишь ли, маленькая шлюшка, во всех благородных, чистокровных семействах глава рода имеет возможность предотвратить нежеланный союз. А уж поверь мне, видеть грязнокровку на семейном древе Блэков для меня ну очень нежелательно. – Но Драко принадлежит роду Малфоев, – выпалила мисс Грейнджер и тут же прикусила себе язык. Она только что признала, что Люциус не только осведомлён, но и причастен. – Не бойся, дорогуша, ты мне не сказала ничего, о чем я бы уже не догадалась. Мой почтенный братик и достойный супруг Нарциссы предал идеи нашего Лорда. Это я уже поняла, и с Люциусом я разберусь чуть позже. Как и с моим любимым племянником. Они ещё пожалеют о своем предательстве. Но вот в ответ на твой вопрос уж так и быть, поделюсь огромной тайной. Драко принадлежит не только роду Малфоев, но и Блэков. А я теперь являюсь его главой. – Потому что вы убили Сириуса, – Гермиона прижала ладони к губам. Ужасное осознание происходящего накрыло с головой: как старшая в роду Блэков, Беллатрикс смогла разрушить чары их с Драко союза. Гермиона теперь была совершенно беспомощной перед безумной фанаткой их доктрины. – Вижу, почему ты считаешься лучшей на вашем потоке. В догадливости тебе не откажешь. Какая напрасная трата таланта, – Беллатрикс склонилась к девушке, теперь щекоча ей кожу чёрными кудрями и опаляя горячим дыханием. - Такой потенциал, и потрачен впустую на грязнокровку. Глаза Гермионы вновь вспыхнули, но девушка промолчала. Сейчас она действительно была беспомощной магглой перед разъярённой волшебницей. Без палочки, без защиты Малфоев, полностью оставленная на милость и произвол сумасшедшей, одержимой идеями чистоты крови Беллатрикс. Меж тем, мадам Лестрейндж продолжила свою тираду: – А я тебе всё расскажу, чтобы ты знала. И Малфои тебе больше не помогут, уж поверь мне на слово. Люциус и моя дорогая Цисси, скажем так, сейчас исполняют кое-какие поручения. О, совершенно бесполезные поручения, поверь мне, но ведь цель была не отправить их по важному делу, а убрать из менора. А это было достигнуто. А твой дорогой Драко, мой потерявший свою ценность племянник, что-то там мутит с Гарри Поттером. И пока он подрывает все наши цели и усилия, тебя он спасти явно не сможет. А мне, как старшей в роду, всего лишь стоило обратиться к парочке знакомых мне эльфов, прежде принадлежавших семейству Блэк. Увы и ах. Нет, не поймите меня превратно, мисс Грейнджер, они вас очень любят. И ценят ваше знаменитое хорошее отношение, о котором им уже успели растрепаться и Добби, и Рикки. Так что, могу тебя обрадовать: они рыдали в три ручья, пока выдавали тебя мне. С потрохами. Ну, а произнесённое заклинание главы рода, на самом щите которого выведена идея чистоты крови, позволило разрушать ваши с Дракушей клятвы. А теперь, милашка, разговоры окончены. Как и твоя песенка спета. Ты отправишься со мной в одно отдалённое, секретное место, из которого сбежать тебе не удастся. Так что, даже не пробуй, все предусмотрено. И отвечу тебе сразу. Да, я сначала просто собиралась тебя убить, но магия рода показала мне, что ты уже носишь под сердцем наследницу. Видишь ли, Малфои способны чувствовать изначально только мальчиков, потому что девочки у них никогда наследницами рода не считались. А у Блэков такой дискриминации никогда не было. И как бы это было ни прискорбно, но эта маленькая полукровка полностью меняет дело. Гермиона почувствовала, как внутри всё вновь леденеет от ужаса. Но на этот раз не за себя и свою судьбу. Теперь Грейнджер волновалась за будущее ни в чем не повинной, ещё не рождённой, маленькой волшебницы, чья жизнь уже теплилась внутри неё самой. Что задумала одержимая идеями чистоты крови, и далеко не уравновешенная Беллатрикс? Впрочем, Грейнджер не удалось больше ничего сказать или спросить. Взмахнув рукой, мадам Лестрейндж переместила их обеих вне Малфой-менора, а когда туман от аппарации развеялся, Гермиона обнаружила себя в крошечной комнате без окон и дверей. Попасть в помещение, очевидно, можно было только с помощью магии, а палочки у магглорожденной волшебницы больше не было. *** – А потом Беллатрикс наложила на вас это блокирующие заклинание? – Минерва МакГонагалл поджала губы, не способная до конца скрыть дрожь из голоса. Они все сейчас сидели в просторном кабинете директора Хогвартса, затаив дыхание внимая рассказу Гермионы Грейнджер. Гарри Поттер, Джинни и Рон, все трое Малфоев, а также Изабелла и Джеймс. Лонгботтом и Забини молча стояли у стен, слегка поодаль от более заинтересованных лиц, но отказываясь пропустить рассказ Грейнджер. Лаванда Браун, прибывшая последней, молча устроилась подле своего супруга, и Рон поднял на Гермиону извиняющийся взгляд. Грейнджер лишь пожала плечами: она не ожидала, что жизнь в волшебном мире остановится, особенно если учесть, что сама выбрала Драко Малфоя. – На самом деле, Белла не смогла бы применить это заклинание в начале беременности, – Нарцисса вздохнула, склонившись немного вперёд, и принялась объяснять. – Сама магия бы не позволила. Ведь плодом была волшебница из нашей линии. Во всяком случае, не до того момента, когда волшебство матери и ребёнка можно чётко разделить. – Совершенно верно, – Гермиона подавила дрожь, после всех этих лет невольно пробежавшую по телу. – Поэтому Беллатрикс применила его ко мне незадолго до родов. В принципе, она была совсем не против, чтобы я предпринимала столько тщетных попыток сбежать, сколько угодно. Они её «забавляли». Всё равно мои старания кончались неудачей и полным провалом. Правда, я так и не поняла, почему она меня просто не убила. – А что сказала сама Белла? – до сих пор молчавший, Люциус прищурился, вступая в разговор. Старший Малфой случившееся теперь считал своей оплошностью. Подобное он не предусмотрел. – Беллатрикс объяснила это тем, что готовила и для меня, и для моей дочери намного худшую участь. Люциус вновь кивнул, а Гермиона принялась рассказывать о своей жизни в волшебных четырёх стенах на протяжении многих месяцев. Тех самых месяцев, когда война все ещё продолжалась, Пожиратели нападали на мирных жителей, а Беллатрикс во всех подробностях рассказывала ей о каждом убийстве знакомого ей человека, о каждой операции, в которой мадам Лестрейндж участвовала или которую планировала. – Так я узнала о смерти Ремуса Люпина и Тонкс. Беллатрикс гордилась этим своим достижением больше остальных, рассказывая мне в подробностях. Я помнила о Тедди, – Грейнджер смахнула со щеки непрошенного слезу. – И только молилась, чтобы она не смогла добраться до мальчика или Андромеды. Каждый раз, когда она появлялась в комнате, я с замиранием сердца ждала ужасных новостей, но хоть в этом миссис Лестрейндж не преуспела. – Мы надёжно спрятали Андромеду и ребёнка, – вновь решила поделиться деталями прошлого Нарцисса. – А в самом последнем сражении, когда мистеру Поттеру всё-таки удалось убить Тёмного Лорда, Андромеда отомстила за свою дочь. – Когда это было? – Гермиона, затаив дыхание, подняла глаза на леди Малфой, и Изи машинально сделала то же самое. Нарцисса назвала дату. Последняя битва и окончательная победа произошли через две недели после рождения Изабеллы. – А теперь, пожалуйста, расскажите мне, что происходило на самом деле. И ещё, как вам удалось избавиться от крестража в шраме? – Грейнджер повернулась к Гарри, и тот усмехнулся. – Значит, ты всё-таки догадалась? Мы так и поняли, – Поттер усмехнулся и, кивнув, начал свой собственный рассказ...