7. Позднее возвращение и упрямство [Флафф]
7 октября 2020 г. в 18:40
Примечания:
Рейтинг: G
Жанры: флафф, повседневность, AU
Другие метки: ER
Хаджимэ возвращается домой далеко за полночь, прекрасно зная, что Нагито терпеливо его ждёт.
Когда Хаджимэ возвращается домой, на улице уже глубокая ночь. Он аккуратно снимает ботинки, вешает пальто и лениво потягивается, морщась, когда затёкшая спина отвечает неприятным хрустом.
В квартире тихо и темно, и Хината ничуть этому не удивляется: сам ведь и попросил Нагито не дожидаться его и ложиться спать пораньше. И пусть в коротких ответах Комаэды он уловил нотки неодобрения, умело прикрытые услужливо-вежливой формулировкой, он продолжал стоять на своём, зная, как важен для здоровья Комаэды хороший ночной сон.
И уж тем более Хината не удивляется, когда, войдя в гостиную, он видит Нагито, свернувшегося на диване с книгой в обнимку. Прислонившись плечом к дверному проёму, Хаджимэ позволяет себе потратить несколько минут, любуясь им. Комаэда далёк от идеала: слишком худой, слишком нескладный, слишком болезненно-бледный, да и характер у него далеко не сахар. Очень много слишком. Но Хаджимэ любит его таким. Да и есть что-то по-родному тёплое в том, как Нагито упрямо дожидался его прихода каждый вечер.
— С возвращением, Хината-кун. — И голос у него сиплый, отдающий лёгкой хрипотцой. Комаэда не поднимает головы и не открывает глаз — лишь лениво перекатывается на бок, роняя книгу на пол с глухим стуком. Хаджимэ вздыхает, скрывая смешок, и пересекает комнату, усаживаясь на краешек софы.
— Я же просил тебя лечь пораньше, — произносит Хината с ноткой укора в голосе, протягивая руку и поднимая книгу с ковра. Вторая рука привычно зарывается в лохматую копну выцветших волос, методично перебирая особо длинные пряди.
— Просил, — уступчиво соглашается Комаэда, жмурясь. Его губы растягиваются в довольной, как у кота, улыбке, которую он тут же прячет за тыльной стороной ладони. Он приоткрывает один глаз и внимательно наблюдает за Хаджимэ из-под длинных, густых ресниц.
— И ты опять решил меня ждать?
— Да, решил. — Комаэда продолжает стоять на своём. — И что с того?
— Тебе нужен отдых.
Хината не ругает его — даже не думает об этом. Вместо этого он, прикрыв глаза, подаётся вперёд и целует Нагито в макушку, замирая в таком положении много дольше положенного. Рука Комаэды ложится ему на бедро — аккуратно, почти невесомо, и слабые пальцы сминают ткань брюк.
— Я и так только и делаю, что отдыхаю, — бурчит Комаэда. — И ты знаешь, что я не могу спать в кровати без тебя.
Его глаза медленно закрываются, и он широко зевает, полностью расслабляясь в руках Хинаты.
— Поэтому ты спишь где угодно, но не там? — усмехается Хаджимэ. — Спасибо уж, что не додумался спать на полу.
Он устраивается на диване поудобнее, откидываясь на подушки, и чувствует, как Нагито пробирается к нему на колени: тонкие руки обвивают шею, выпирающие косточки бедёр упираются в кожу, заставляя поёрзать. Комаэда утыкается носом ему в шею, блаженно выдыхая.
— Устал? — спрашивает он тихо, оглаживая плечо Хинаты.
— Нет, — уверенно врёт Хаджимэ. Естественно, он чертовски устал. Но просто не может заставить себя согнать Комаэду. Ему до чёртиков нравился такой вот по-домашнему ласковый, ластящийся к нему Нагито. Это было не то подобострастное обожание, которым он одаривал его каждый божий день, а что-то умеренное, сведённое до рамок обычного.
Обычного. Хината усмехается собственным мыслям. Вот что-что, а это слово он уже давненько не употреблял, говоря об их с Комаэдой отношениях.
Между делом он осторожно поправляет съехавшую на плечо футболку Нагито — его старую футболку. Подушечки пальцев нежно проходятся по ключице, вызывая дрожь, а затем поднимаются вверх по шее, замирая возле впалой щеки.
— Тебе удобно?
— Да.
В комнате прохладно и темно. Хаджимэ закрывает глаза, втягивая носом воздух. Он уже предвкушает утренние боли в шее и пояснице и всё равно продолжает стоически терпеть, баюкая Комаэду в руках. Сон у него чуткий, здоровье слабое, и, возможно, Хината слишком его балует. Но ему это нравится. И если за счастливую улыбку Нагито ему придётся пожертвовать парой-тройкой ночей, то Хаджимэ тут же согласится, не задумавшись ни на секунду.