a blessing in disguise

Хаджимэ долго думал, что именно дёрнуло его предложить Комаэде поиграть в настольную игру. Так и не додумался. В теории-то идея звучала восхитительно: приятный вечер в компании своего парня, тихая музыка и разговор длиной в несколько часов. Вот только на практике всё закончилось, не успев толком начаться. Потому что в итоге оказалось, что бросать вызов Абсолютной Удаче — идея настолько же хорошая, насколько и отвратительная. — Да ты издеваешься надо мной?! — хватаясь за голову, шипит Хаджимэ. Он уже готов вышвырнуть эти треклятые кубики из окна. Комаэда виновато смотрит на него, пожимает плечами и делает свои законные двенадцать шагов вперёд — в третий раз подряд. Хината уже чуть ли не плачет от обиды: сам-то он остался в далёком начале поле. — Как?! — Хината-кун. — Хаджимэ вздрагивает, когда рука Комаэды ложится ему на бедро и нежно поглаживает. И делает он это так приятно, вырисовывая круги подушечками пальцев, что Хината уже готов растаять, позабыв о том, что всего несколько секунд назад хотел выкинуть следом за кубиками ещё и Комаэду. — Может, займёмся чем-нибудь другим? Разумное предложение. И весьма логичное в сложившейся ситуации. Но Хината только вздыхает, молча подбирает кубики и бросает их ещё раз. 1:1. В комнате повисает мёртвое молчание, и Комаэда с ужасом наблюдает, как длинные пальцы Хаджимэ сжимают фишку и чуть ли не вдавливают её в поле. От спокойствия вдруг не осталось ни следа. — Хината-кун… — Комаэда делает ещё одну попытку успокоить его, но Хината смотрит на него косо, поджимая губы и рвано выдыхая. — Твой. Ход. Нагито сглатывает — потому что уже знает, чем всё закончится — и берёт в руку кубики. Встряхивает их, закрывает глаза в немой молитве и осторожно кидает. Если его расчёты верны, то он должен — обязан — выкинуть 1:1, как и Хината. — Я так больше не могу! …расчёты неверны. Комаэда выдыхает и медленно открывает глаза. 5:6. Уже немного получше, но всё равно недостаточно. Продолжать игру уже просто нет смысла. Нагито снова виновато кривит губы в улыбке и переводит взгляд на Хаджимэ. Тот окончательно сдался, откинувшись на спинку дивана и закрыв лицо руками. На фоне всё ещё играет музыка, подобранная специально для этого вечера, вот только с атмосферой она уже совсем не вяжется. Комаэда сглатывает и принимается складывать игру обратно в коробку: вот только пальцы предательски дрожат, то и дело роняя фишки и карточки на кофейный столик. Он знает, что виноват. Знает, что должен был сразу отказаться от этой затеи. Но Хината так загорелся этой идеей, что он просто не смог заставить себя сказать «нет». А в итоге оказалось, что лучше бы он сразу обрубил эту идею на корню. И только Комаэда открывает рот, чтобы извиниться, как вдруг тишину гостиной нарушает тихий смешок Хаджимэ. — Комаэда? — Да? — Он вздрагивает и поднимает голову, задерживая дыхание, — боится следующих слов. — В следующий раз, когда я предложу тебе что-то подобное — тресни меня по башке. — Хината сипло смеётся и отнимает руку от лица. — Да посильнее, пожалуйста. Что ж, по крайней мере, в нём ещё остались силы шутить, а это уже хороший знак. Комаэда опускает фишки обратно на стол и подползает ближе к нему, обвивая его шею руками и осторожно целуя в щёку. — Ты не виноват, Хината-кун, — шепчет он, проводя большим пальцем по его нижней губе. — Если кого и стоит винить, так это… — Не надо. — Хаджимэ прерывает поток его слов, перехватывая руку и целуя костяшки пальцев. С его губ срывается тихий смешок — он уже не злится. Да и кого он пытается обмануть: злиться на Комаэду дольше нескольких минут — невозможно. — Просто сойдёмся на том, что в настольные игры мы больше не играем, идёт? — Хорошо. Нагито довольно выдыхает, когда тёплые губы Хинаты касаются уголка его собственных. Его пальцы зарываются в короткий ёршик тёмных волос, и он прижимается лбом к виску Хаджимэ, вдыхая знакомый аромат. Может, этот вечер пошёл совсем не по плану. Но он ведь Абсолютный Везунчик, а значит обязательно останется в выигрыше. Будь то настольная игра или поцелуй Хинаты.