Удар. Ещё. И ещё.
По лицу. По животу. По ногам. Всё существование сводится только к одному острому, липкому чувству. К боли.
Комаэда падает на землю, даже и не думая прикрывать руками голову, и приподнимается на локтях. Очередной удар ногой по рёбрам. Рот наполняется вязкой кровью, а он её даже сплюнуть не может — потому что не успевает. Один из парней хватает его за шиворот и поднимает на ноги, словно куклу. Кажется, что-то говорит, но Нагито его не слышит. Только улыбается и подставляет другую щёку. За что тут же получает по ней кулаком и наконец сплёвывает сгусток крови. Он не боится, что ему выбьют зубы. Он вообще ничего не боится. Потому что удача всегда на его стороне.
Это уже далеко не первый раз. И Комаэда знает, что не последний. Один и тот же сценарий, только причины разные: не там встал, не на того посмотрел и далее по списку. Но Нагито умнее и выше всего этого. Ему не надо объяснять, что он мерзкий. Слабый. Больной. Он знает, что он — лёгкая мишень.
А ещё он знает своё место. Пожалуй, даже слишком хорошо.
— Нагито!
…а кое-кто — нет.
В следующее мгновение чужие руки отпускают его ослабевшее тело, и Комаэда вновь летит на землю. Краем глаза он видит Хаджимэ и горько усмехается — столько раз просил оставить его в покое, а этот резервник всё никак не уймётся.
Он встаёт перед Нагито, сжимая руки в кулаки, и что-то кричит. Парень поближе начинает смеяться, за что тут же получает по лицу. Хаджимэ на порядок ниже его, но удар у него поставлен хорошо. Уж кто-кто, а Комаэда в этом разбирается. А ещё он разбирается в том, что нападать в одиночку на трёх человек — отвратительная идея. Он снова смеётся. Уж очень это решение под стать Хинате.
Нагито даже не удосуживается наблюдать за ходом драки. Знает, чем всё закончится. Вместо этого он осторожно принимает сидячее положение, придерживая себя за рёбра, и аккуратно оттирает с лица кровь и грязь. Отряхивает пиджак, поправляя его непослушными, ослабшими пальцами, и улыбается сам себе.
— Нагито. — Его лицо тут же становится непроницаемым, и он поворачивает голову в сторону обладателя голоса. Хината сидит рядом с ним на кортах, тяжело дыша и оттирая с губ кровь — видно, и ему тоже нехило перепало. — Как ты?
— Я в порядке. — Комаэда смотрит на него чуть дольше положенного и пытается отвернуться, но не получается. Хината рывком придвигается ближе к нему, опускаясь на колени и обхватывая руками его лицо. В его взгляде скользит неподдельная тревога, и от этого становится ещё более тошно.
«Прекрати», — мысленно молит Нагито.
— Руки. — Он хмурится, однако не делает попыток убрать их самостоятельно. До последнего надеется, что у Хинаты хватит мозгов и здравого смысла сделать это самостоятельно.
— У тебя кровь, — почти ласково замечает Хаджимэ, продолжая гнуть свою линию. Упёртый.
— Я знаю.
Хината вздыхает.
— Почему ты не подождал меня после уроков?
— Я же сказал, что разберусь сам, — хрипит Нагито и всё-таки делает попытку оттолкнуть его от себя. Не хватало ещё, чтобы их увидели вместе
вот так.
—
Ты издеваешься?! — наконец, взрывается Хаджимэ — даже у его терпения есть предел. Он сильнее сжимает щёки Комаэды, не давая отвернуться, и пристально смотрит на него. — Ты говорил так в прошлый раз. И в позапрошлый.
— И я всё ещё придерживаюсь своих слов. — Комаэда холодно обрывает его, почёсывая тыльную сторону ладони. Будет лучше, если они просто возненавидят друг друга. Ему никто не нужен. Ему не нужен Хаджимэ.
…сердце болезненно сжимается при этой мысли.
— Нагито, это ненормально! — Хаджимэ срывается на крик. Его губы предательски дрожат, и он на секунду прикрывает глаза, пытаясь собраться с мыслями. — Нельзя это так оставлять…
— Почему?
Хината вздрагивает, распахивая глаза.
— Почему?.. — Он смаргивает. —
Почему?!
— Я не вижу в этом ничего ненормального, — пожимает плечами Нагито. — Я знаю своё место. Тем более они никогда не заходят слишком далеко. И тебе бы лучше держаться от них подальше.
— Нагито, твою мать, тебя избивают! — рычит Хаджимэ. Его нервы сдают окончательно: Комаэда с тревогой отмечает, что глаза у него начинают подозрительно блестеть. — Если бы я не пришёл…
Пора.
— Мне не нужна твоя помощь, — отрезает он. Внутри всё воет от досады, от обиды. От безысходности. Но так будет лучше. — И ты мне тоже не нужен. Можешь проваливать.
Он с трудом выдерживает взгляд зелёных глаз. Потому что сам готов разрыдаться.
— …ты врёшь.
— Что?
Комаэда был готов ко всему. Думал, что Хаджимэ просто оттолкнёт его и уйдёт. Наорёт. Может, даже ударит. И он бы принял любой из этих вариантов с радостью и благодарностью. Но Хината всё испортил. Как и всегда.
Он тихо смеётся и мягко улыбается. Его руки расслабляются, и он осторожно подаётся вперёд, прижимаясь лбом ко лбу Комаэды. Его учащённое дыхание щекочет нос Комаэды, и он жмурится, пытаясь понять, что именно сейчас происходит. Почему Хаджимэ не ушёл? Почему он… рад?
— У тебя есть привычка чесать руку, когда ты врёшь, — едва слышно шепчет Хаджимэ и судорожно выдыхает.
— О.
Комаэда правда не знает, что ему ответить. Потому что никто никогда не обращал внимания на такие детали. Не хотел остаться рядом. Не касался его
вот так.
В голове вдруг становится пусто. Он понимает, что надо оттолкнуть Хинату, ради его же блага. Надо закончить это здесь и сейчас.
Но этот момент такой хрупкий, такой личный и дорогой, что он не может. Он и правда мерзкий и лицемерный. Эгоист. Чёртов биомусор. Потому что он набирается наглости обнять Хаджимэ в ответ, прижимаясь к нему всем телом.
— Помоги мне, — шепчет он сквозь слёзы. — Умоляю.
