a blessing in disguise

— Отдай, — ворчит Хината, протягивая руку. На часах уже далеко за одиннадцать, и последнее, чем он сейчас хочет заниматься, — бегать по комнате за Комаэдой. Нагито бросает на него лукавый взгляд, наматывая галстук на руку, и приторно улыбается. — А то что? — Его голос звучит намного ниже обычного, глубже, и Хината с трудом отводит глаза, сглатывая. Не о том ему сейчас надо думать. Вообще не о том. — Комаэда, я прошу тебя по-хорошему. — Он всё ещё надеется, что это всё можно разрешить мирным путём. Но в комнате вдруг становится чуть жарче, а губы предательски сохнут, и, боже, о боже, Хината не хочет думать о том, что может случиться дальше. — Отдай мне галстук. — Заставь меня. Комаэда рывком запрыгивает на стол, закидывая ногу на ногу и покачивая носком ботинка. Рука с намотанным на ней галстуком скрывается в кармане зелёной куртки, и Хината понимает, что выбора у него, собственно, нет. Остаётся только играть по правилам Нагито. Рвано выдохнув, он осторожно приближается к Комаэде и, не разрывая зрительного контакта, кладёт руки по обе стороны его бедёр, наклоняясь ближе. Нагито приподнимает уголки губ в довольной улыбке, а затем склоняет голову вбок — ждёт дальнейших действий. — Комаэда, это последнее предупреждение, — рычит Хаджимэ. Он и сам не до конца понимает, что будет делать в случае отказа, но уверен, что послушания от Нагито он точно не добьётся. И он чертовски прав. Комаэда сдавленно хихикает, кладя свободную руку ему на плечо, и пробегается кончиками пальцев по шее, заставляя Хаджимэ буквально дрожать от нетерпения. Он подаётся ещё ближе, чувствуя у себя на лице горячее дыхание Нагито, и между их губами остаётся до неприличия мало расстояния. Он чувствует, как они подрагивают, чувствует, как Нагито растягивает их в предвкушающей улыбке, и сам уже начинает сдаваться. Ему уже не нужен галстук. Он просто хочет Комаэду. Эта мысль — такая резкая, но не менее приятная, — заполняет собой всё его сознание, и остатки воли испаряются сами собой. Закрыв глаза, Хаджимэ сокращает расстояние между их лицами и впивается в губы Комаэды с такой силой, что чуть не роняет его со стола. Тот удивлённо выдыхает, однако тут же находится и с довольным стоном — от которого у Хинаты буквально сносит крышу — хватает его за ворот рубашки и притягивает ещё ближе, обвивая ногами его талию. — Господи, Комаэда… — судорожно выдыхает Хаджимэ. Их тела крепко прижаты друг к другу, и он чувствует, слишком хорошо чувствует Нагито. Правая рука уверенно ложится на бедро Комаэды, оглаживая его, а затем грубо сжимает, вызывая жалостливый скулёж со стороны второго парня. — Ты такой грубый сегодня, — мурчит Нагито в поцелуй. — Сам виноват. Он снова целует его, прикусывая и оттягивая нижнюю губу, и больше всего на свете он хочет уложить Нагито на стол и… Хаджимэ расстёгивает первые две пуговицы рубашки. К чёрту галстук.