Alptraum

      СССР открыл глаза. Он уже давно не чувствовал себя так хорошо. Кошмары не мучали, и он прекрасно выспался. Даже боль в теле не беспокоила. Неужели нескольких часов хватило чтобы отлично выспаться? – О. Уже проснулся. Голоден? – Рейх как раз убирал принадлежности. – Да, я проголодался. – СССР сел и заметил, что он в своей одежде. – Ч.. Что? Ты меня переодел? – А? Да, ведь не мёрзнуть же тебе в тех тряпках. – Но… Те… Тебя вообще это не смущало?! – Нет. Чего я там не видел? – Но на эти слова СССР потускнел. – Ой, прости пожалуйста, Союз… – Да ладно… Ничего страшного. – Дэм…. Я не хотел напоминать тебе. Так ты же голоден, да? – М? Да, я бы сейчас что-нибудь съел. – Пошли. Я как раз сварил суп с галушками. – Рейх улыбнулся. – Сам?! – СССР такого не ожидал. Обычно в доме Рейха готовила прислуга. – Я удивлён. – Ну… Просто я понимаю, что скоро буду жить один, поэтому и учусь готовить. Я уже себе квартиру присмотрел. – Здорово. Тебе вот повезло. – Коммунист грустно вздохнул. Он и вправду завидовал другу. – Союз…. – Рейх сел рядом и обнял друга. – Слушай… У меня появилась идея, но тебе она не понравится. – Какая идея? – Ну… Она ещё в разработке, так что я её позже скажу. – Ладно. Пошли на кухню? – Угу. – Рейх встал и протянул другу руку.       Немец поднял коммуниста, и они пошли на кухню, чтобы поесть. Суп, который приготовил нацист, оказался весьма вкусным, и русский уплетал его за обе щёчки. Он уже давно не ел такой вкусной еды.       Конечно Союз иногда готовил себе и семье, но чаще это делали слуги у них, и они приносили еду в комнаты и по приказу РИ. СССР готовил не очень хорошо, но жаловаться не приходится. Главное, что вообще кормят. Правда сам СССР привык есть раз или два в день. Этого ему вполне хватало. И именно поэтому русский был таким худым. – Рейхи! Это великолепно. – Совок облизнул ложку. – Твоя мать готовила такой же вкусный суп с галушками. – СССР вспомнил Веймарскую республику. – Прости, что напомнил.... – Да ладно. Я даже не желею, что она умерла... Эту смерть она заслужила. – Тааак. А теперь мне интересно, почему ты так стал думать. Раньше ты злился и грустил при её упомянании. – А выяснилось, что перед смертью она за 3 месяца заболела СПИДом, а потом вскрылась её личная, ночная жизнь. – Ого... Жаль Фин слишком умный. Я был бы рад, если бы он заболел СПИДом. – А он тебя трогает? Ну... Ты понял в каком я смысле... – Ну.... Раньше, после ухода Аляски, это было прям каждый день. Я чувствовал себя просто рабом. А после моего нервного срыва, когда на мой день рождения, в мои 15, он решил попробовать кое-что новое, он перестал меня трогать. Ну если я по мнению отца или Польши косячу, то он просто насилует и всё. Но так это редкость. – Оу.... Я очень сочувствую тебе.... Прости. Я ведь ещё постоянно издевался над тобой и шлюхой называл... Какой же я придурок. – Главное, что сейчас ты понял это. – Угу. Слушай… А тебя вообще кормят? – Да… Но то что мне дают сложно назвать вкусным, хотя это и съедобно. Живу как могу. – Я очень сочувствую тебе… Твой отец - самый жестокий человек. – Знаю… Но смысла жаловаться или бежать нет. Он всё равно найдёт меня и будет причинять боль, а всем остальным плевать, что я чувствую и какого мне… – Я слышал о твоей попытке суицида. Ты наглатался таблеток и чуть не упал с крыши. Но тебя спасли. – Да… Я не помню кто, но очень благодарен ему. Моя жизнь ужасна, но смерть будет худшим признаком слабости. – Понятно. Я рад, что ты дал мне второй шанс, и я не подведу тебя. – Спасибо. Мне приятно, Рейх.       Оба улыбнулись друг другу. И возможно оба снова почувствовали искру, но увы они не подали вида. Наверное в будущем они смогут вступить в неразрывные крепкие узы. – Что ж… Спасибо за вкусный ужин. – Пожалуйста. Давай я выдам тебе одежду для сна? – Да, пожалуйста.       Рейх встал и убрал посуду в посудомойку, а после повёл Союза в свою комнату. И как же коммунист любил его комнату.       Дорогая мебель, правильно подобранная и отлично сочетающаяся. Окно с балконом, перед которыми висели обычные, шёлковые прозрачные шторы, а потом уже специальные, светонепроницаемые, тёмно-бордового цвета бархатные шторы. Посередине у стены стояла кровать из красного дерева, застеленная чёрным бархатным одеялом. Вообще всё постельное бельё было чёрным. По бокам кровати стояло две тумбы, также из красного дерева, а у окна - рабочий стол с компьютером. А сама комната была в тёмно-серых тонах, обои были украшены замысловатым золотым узором. Полностью эту композицию дополняли картины, висящие на стенах. Причём это были лучшие работы немца, по его же мнению. Большинство своих картин Рейх продавал, но самые лучшие оставлял у себя и украшал ими свою комнату. И вот сейчас на стене, над кроватью появилась новая картина. – Рейхи? А… Ты уверен что не ошибся в своём выборе? – И вот именно эта новая картина и привлекла взгляд Союза. – Нет. Я абсолютно уверен, что это одна из лучших моих работ. – Немец улыбнулся.       На картинке был изображён СССР. Сама работа была ещё не покрытая специальным лаком, так как Рейх нарисовал её только сейчас. Картина была нарисована в живом стиле, но с египетский уклоном. СССР весьма элегантно, по-королевски и даже слегка эротично сидел на диване, обмотанный тканью и походил на Клеопатру. Плавные черты лица, томный взгляд, вишнёвые губы и яркие голубые глаза. Коммунист стоял и любовался этим. Его смущало, что Рейх выбрал эту картину как лучшую, но так же было очень приятно. И это был единственный портрет, который висел на стене. – Я сам на себя не похож… – Египет бы обзавидовался. – Рейх улыбнулся. – Ага… Слушай, раз я у тебя с ночёвкой, можешь мне что-нибудь выдать, вместо пижамы? – Конечно. Блин… Ты намного меньше меня и это будет потруднее, чем в детстве. – Нацист залез в шкаф и стал искать что-нибудь подходящие. – Увы… Никакие шорты на тебя не налезут, а точнее будут спадать. На хотя бы футболку. Она будет как сорочка. – Спасибо. А где я спать буду? – А давай со мной. – Рейх улыбнулся на румянец русского. – Как в детстве. Мы же часто засыпали в одной кровати. – Ладно. Можешь выйти, я переоденусь. – Хорошо. – Рейх вышел.       СССР стал переодеваться. Он аккуратно сложил свои джинсы и толстовку, одел футболку Рейха. Она и вправду оказалась как сорочка. – Мило. – Рейх улыбнулся, он уже был в комнате и был в шортах, без футболки. – А? Спасибо. – СССР покраснел – Ты так спишь? – Да. Жарко же, так что я без футболки. – Ладно.       СССР старался не смотреть на немца. Его накаченное тело, кубики пресса на животе, широкие плечи, пронзительные глаза, как у всех альф. Но лишь под взглядом Рейха СССР хочет раздеться, отдаться ему и стонать под ним. Совок тряхнул головой, отогнав эти мысли. – Давай тогда ложиться спать? – Угу.       Рейх расстелил кровать, пригласил Союза рядом, и они вместе улеглись. Совок лежал к немцу спиной и уже засыпал. Тут он почувствовал, как сильные, но холодные руки обняли его за талию и прижали к горячей груди. – Спокойной ночки, Совушка. – Спокойной ночи, Рейх.       Коммунист искренне радовался, что сейчас темно и немец не видет его красных щёк и глупой улыбки. На душе было так тепло и спокойно, что Союз быстро уснул спокойным сном.