Новогодний беспредел: снежная история

Вечер субботы прошел скучно. Вечер воскресенья – еще скучнее: пришлось все свободное время сидеть над тетрадками, периодически сопя и покашливая: игра в снежки обернулась простудой. Знал же, что у него слабый и капризный иммунитет, но нет, все равно выбежал на улицу в мороз, без куртки, да еще и застрял там так надолго! Схлопотал выговор и боль в горле. Прекрасно помнил, что с иммунитетом у него одна огромная беда: они, образно выражаясь, не дружили, и болезни всегда настигали Вэриана в самый неподходящий момент. В прошлый раз по весне он схватил ангину и почти весь солнечный май провалялся дома, пропустив период итоговых контрольных, а потом бегал в школу в июне, сдавать все свои долги в гордом одиночестве. Тем не менее, шмыгая носом и душевно кашляя, он с улыбкой вспоминал, как мороз искусывал легкие изнутри и как свистел снег над головой, как от смеха болела грудь и как в кабинете биологии у него горели уши и щеки, то ли от мороза, то ли от стыда – отчитали его тогда знатно. Одно он понял точно: впервые за такое долгое количество времени ему было весело. Впервые за все годы своей относительно недолгой жизни Вэриан чувствовал, что не может учиться. Урок истории неожиданно встал поперек горла. Уперся острыми углами в противоположные его стенки и не мог продвинуться ни в одну, ни в другую сторону. Точно так же, как и, собственно, все предыдущие: не получилось свернуть горы на географии, да и на информатике собрать себя в единую работающую программу не вышло. Вэриан не мог понять, почему он, самый ответственный ботан из всех известных ему заучек, вдруг охладел к наукам. Но чем больше думал, тем сильнее отвлекался от темы урока, меньше записывал и меньше понимал, а потом и вовсе сдался, когда до конца занятий осталось всего пять минут. История, слава Менделееву, в окошке расписания стояла на последнем месте. Дальше, ровно через час, была назначена репетиция. Вместо бессмысленного ожидания вполне можно было бы развлечь себя решением задач по химии, но от однотипных примеров в сборнике уже рябило в глазах. Непонятная и неприятная напасть. Громко вздохнув, Вэриан решительно закрыл толстую книженцию, исписанную химическими пометками, и откинулся на спинку школьной скамьи, случайно ударившись головой о холодную стену. Там, чуть выше, над головой, висели фотографии – что-то вроде «взгляда в прошлое», туда, где на месте учеников еще были нынешние учителя. Вэриан так ни разу и не рассматривал этот масштабный фотостенд, каждый раз проходя мимо собравшейся около стены толпы. Сейчас, наверное, пришло время это исправить; внезапное ничегонеделание приятным теплом расползалось по телу, но совесть резким пинком заставила парня подняться с места. Просто смотреть в пустоту и думать о важном он не привык. Нужно срочно себя занять. Сбросив с коленей горячо любимое пособие, он поднялся на ноги, повернувшись лицом к застывшей истории. Снимков много. Десятки, может, даже чуть больше, фотографий расклеены по всей площади светло-синей стены. Кое-где были подписаны: без сноски Вэриан в жизни бы не догадался, что на одном из снимков изображена слишком молодая версия Зан-Тири, гордо сидящая в окружении своего первого выпуска (которому парень машинально посочувствовал). На следующем цветном квадратике он с легкостью узнал Уиллоу: совсем юная, около шестнадцати лет, она, в шубе Снегурочки нараспашку, одной рукой сжимала синюю шапку, а другой крепко обнимала какую-то девушку – судя по внешней схожести, сестру. Чуть ниже, на другом снимке, была запечатлена Адира в окружении двух юношей. К удивлению Вэриана, в одном из них он узнал отца. Еще молодого, с густой шевелюрой – сейчас с этим делом у него было туговато. Видать, передал все свои волосы Вэриану по наследству. В жизни бы не подумал, что отец хотя бы косвенно знаком с Адирой! На памяти Вэриана не было ни одного случая, когда они хотя бы здоровались; разве что в школе, по пути на родительское собрание, и то, он был уверен, что географ поздоровалась не с отцом вовсе, а с сыном. «Выпускной 1999 год» - гласила подпись к фотографии. Так значит, они вместе учились? Судя по снимку, еще и близко дружили: Адира, широко улыбаясь, легко приобнимала обоих; незнакомый юноша обнимал ее за плечи, а рука отца была на ее талии. - Хорошие фото, - вздохнули над ухом, и Вэриан вздрогнул от неожиданности. Вспомнишь солнце – вот и лучик: рядом оказалась Уиллоу. Гремя ключами от актового зала, она потянулась к стенке и ткнула пальцем в другую картинку, чуть повыше. – Вот, встреча выпускников лет пять назад. Если бы она подошла раньше, минуты на три, ему, быть может, и было бы интересно поговорить о фотовыставке в целом. Сейчас все его внимание было приковано лишь к одному снимку. - Все учителя заканчивали нашу школу? – не подумав спросил он, мельком просматривая все остальные картинки. Ничего такого же интересного он не обнаружил. Уиллоу смешно хмыкнула. - Нет конечно, - она повела плечом. – Школьных выпускников. Тех, которые были под крылом Зан-Тири. Вэриан не был уверен, что ему не послышалось, но в конце Уиллоу добавила тихое «прости Господи». Не секрет, что работать с Зан-Тири было сложновато, но учителя все равно не позволяли себе каких бы то ни было выражений в сторону физика. Преподавательская солидарность, что ли. - А вы? Вы учились в другой школе? - В другой стране. Никто из учителей нашу школу не оканчивал. А нет, вру, - она многозначно посмотрела на наручные часы и тихо ахнула. Очевидно, куда-то опаздывала, и постаралась вместить в десять секунд все главные мысли. – Мисс Адира заканчивала. Держи ключи, вернешь на вахту. Быстро всучив ему массивную связку ключей, она бегом ворвалась в широкие двери следующего коридора, негромко топоча ногами по глухому школьному полу. Вэриан даже опомниться не успел! Удивленно проморгавшись, он аккуратно подцепил рюкзак и стал поочередно перебирать все ключи, более-менее походившие на отмычку от актового зала. Ну и загадка! Хоть какая-то мыслительная активность за целый день, пусть и занял этот ребус не более трех минут. В зале было жарко; обычно уборщица оставляла все окна открытыми, чтобы как следует проверить помещение и выгнать затхлый воздух прочь, но сегодня, видимо, была не ее смена. Оттянув ворот зеленой водолазки, Вэриан прошел мимо пустых кресел заднего ряда и сбросил рюкзак возле сцены. Даже задуматься о важном не успел. На этот раз, не забыв постучаться, в зал вошел Эндрю. Молча пожав Вэриану руку, он параллельно печатал что-то в телефоне, не обращая абсолютно никакого внимания на все, что происходило вокруг – очевидно, там у него были дела поважнее. Во всяком случае, он здоровался первым; ни Юджин, ни Ланс этого не делали. В коридорах, если случалось пересечься, они даже не смотрели в сторону Вэриана, а если и смотрели, то будто бы не узнавали – просто шли мимо, по своим делам. И даже несмотря на то, что с Вэрианом и без того никто особо не здоровался, этот акт легкого игнорирования неприятно колол его где-то в груди. Стоило ему только об этом подумать, как на него сразу навалилось что-то тяжелое. В самом буквальном смысле слова. Иногда стоит побояться своих желаний! - Здорово, мелкий! – жизнерадостно пробасил Ланс, приобняв Вэриана за шею и от души ероша его густые волосы. Резко вспомнилось, что еще недавно ему хотелось подстричься, да только руки никак до этого не доходили. Или ноги. Парикмахерская находилась относительно недалеко, буквально в пятнадцати минутах ходьбы, но свободного времени на нее, увы, не было. Машинально Вэриан попытался вырваться их крепкой хватки, и спустя пару минут нападавший, наконец, отступил. – Сдаюсь, сдаюсь! Видал, какой агрессивный, а? Очевидно, обращался он к Юджину. Тот устало пнул рюкзак в ближайшее кресло. - Я с тобой не разговариваю. Ланс обиженно фыркнул. - Больно надо. - А будешь думать, перед тем как бриться налысо! Вэриан впервые поднял на парня взгляд и неосознанно ахнул. В самом деле, состриг все свои кудри! Еще вчера ходил с густой копной жестких волос на голове, а сегодня его можно было на елку вместо звезды вешать: при нужном освещении затылок блестел бы ярче всех гирлянд. - Не слушай их, Ланс, тебе очень идет, - вмешалась Рапунцель, легко хлопнув приятеля по плечу. По предплечью, точнее: до самого плеча достать было трудно. Ланс был выше нее, значительно выше, а уж если учесть тот факт, что Рапунцель выше Вэриана, то о разнице в росте с девятиклассником вообще можно было промолчать. Хотя бы из приличия. Чтобы посмотреть этой глыбе мышц в глаза, приходилось запрокидывать голову. Сейчас, удивленно рассматривая сверкающую лысину товарища, он сделал это снова. Зачем Ланс вообще ходит на репетиции? У него нет роли, да и в материальной помощи еще никто не нуждался, но каждый раз (хотя сколько их было-то?) он влетал в актовый зал в нужное время и создавал смешной беспорядок вокруг себя. Для восстановления баланса в прошлый раз присутствовала Кассандра, холодная и совершенно не общительная: одним своим мрачным присутствием она вернула равновесие «смешно-серьезных» весов. Машинально Вэриан обернулся к залу, к предпоследнему ряду, и удивленно вздрогнул. Там снова сидела она. С ума сойти, стоило только подумать о Кассандре, как она тут же материализовалась, даже в том же самом настроении, хмуром и абсолютно безучастном. Закинув одну ногу на другую, она усердно писала что-то в тетради. Хмурилась, зачеркивала, переписывала по новой, замедлялась на пару секунд, а потом, поправив спавшую на лицо прядь кудрявых волос, начинала эту цепочку действий заново. На секунду она подняла глаза. Сцепившись с ее взглядом, парень нутром прочувствовал немой вопрос в стиле «на что уставился?», но вместо ответа ощутил, как что-то дернулось внутри. Наверное, от того, что Ланс от души хлопнул его по спине, слишком увлекшись рассказыванием анекдотов и разных жизненных историй. В руке у Вэриана брякнули ключи, и все разом вспомнили истинную причину своего собрания. Нужно было репетировать.

***

- Я снова играю придурка, - глубоко вздохнул Юджин, рывком присаживаясь на край сцены и свешивая ноги вниз. К его удивлению, колкой реплики в ответ не последовало: Кассандра, должно быть, его не услышала. Вообще-то, на ответную реакцию он не рассчитывал: просто привык, что на любое его слово в ответ может прилететь два. - Зачем лезть в двадцатиметровую башню, если ты просто вышел купить молока на рынке? - Ну, просто ты храбрый, благородный и чистосердечный юноша, - отозвалась умостившаяся на ступеньках Рапунцель. – То есть, Флинн Райдер. Храбрый, благородный и чистосердечный. - Большое спасибо, - Юджин смешно фыркнул. Сзади тихо прыснула Кассандра. Всю репетицию Вэриан на нее отвлекался; она сидела молча, не трогала совсем никого, даже взгляд на сцену поднимала очень редко – в общем, ее присутствие должно было быть практически неощутимым, но что-то снова пошло не так. Буквально на каждую реплику он ожидал ее реакцию, хоть какую-нибудь, заглядывал каждые две минуты, но все без толку. В один момент он поймал себя на мысли, что отчаянно старается ее развеселить: ни разу за эти несколько дней он не видел ее улыбки. Изо всех сил старался, но результата так и не последовало. А что будет на самом выступлении? Если он всего из-за одной девушки сбивается с хода событий и запинается в тексте, который и учить-то толком не надо, то что будет в конце декабря, когда зал будет забит людьми полностью? Катастрофа какая-то. - Просто промахнулся рынком, - вставил Эндрю, - ты сам только что сказал, что играешь придурка. - Придурка, который дважды надрал тебе зад. - Если не считать тупой сюжетный поворот, все было строго наоборот. - Нормальный сюжет, - вдруг отозвалась Рапунцель, прерывая нарастающую угрозу ссоры. Все-таки некоторые моменты сценария были написаны ею лично, после просьбы Уиллоу оценить интересность пьесы по десятибалльной шкале. Из приличия она дала все десять, но предложила добавить пару новых моментов и злую мачеху, для контраста событий. – У нас еще и не все актеры участвуют, но даже так мы отлично справляемся. Скажи же, Кэсс? Кассандра, переместившаяся на первый ряд и копавшаяся в рюкзаке Рапунцель в поисках пишущей ручки (естественно, с ее позволения), машинально кивнула, даже не вникнув в суть вопроса. Да и на сцену-то она почти и не смотрела: явно была занята чем-то более важным. Мрачным и сложным. Возможно, геометрией: судя по выражению ее лица, приятного там было очень мало. Едва зацепившись за нее взглядом, Вэриан вспомнил, что и у самого в сумке завалялась упаковка с печеньем, на случай внепланового голода и полного опустошения школьной столовой. Шустро достав ее из рюкзака, он надорвал краешек желтой обертки, и под нечленораздельные звуки уважения протянул угощение каждому. Дошел и до Кассандры. На несколько секунд оба замешкались. Удивленно подняв брови, она тоже, как и все ребята до нее, протянула руку за печеньем, аккуратно подцепила его за край, но замедлилась, когда Вэриан начал разговор. - Что-то случилось? Она удивленно проморгалась, не сразу поняв суть вопроса. - Что? - Ну, ты выглядишь неприветливой. Неприветливой? Неприветливой?! Ни разу не прогуливал уроки родного языка и написал все пробники на отличный балл только для того, чтобы для описания подавленного настроения использовать слово «неприветливая». Ужас, да и только. Кассандра смерила его холодным взглядом. Настолько холодным, что у Вэриана внутри что-то затряслось: возможно, это были коленные суставы. - Тебе показалось. Она отложила печенье обратно. Пару раз сжала ладонь, отряхивая ее от соленых крошек, и снова опустила голову, возвращаясь к написанию математических конспектов. Тотчас Вэриан ощутил, как внутри него что-то расслабилось. Стало легче: на него больше не смотрели так, будто бы он случайно испортил жизнь главе итальянской мафии. Но от осознания собственной глупости все еще холодело в лодыжках и потряхивало под ребрами. Когда-нибудь он начнет думать над тем, чего говорить не стоит. Но явно не сегодня. Сегодня мозг твердо решил работать отдельно от всех остальных частей тела, и это удручало Вэриана уже третий или четвертый раз за день. - …если бы спасателя преследовала сама злая мачеха, дело обстояло бы куда интереснее. Оживленный разговор выдернул его из личного водоворота размышлений. Хотел благое дело сделать, девушку развеселить, но почему-то оплошал. Гений современности. Решительно отбросив абсолютно все мысли, он постарался углубиться в мирный разговор «ни о чем», без особой смысловой нагрузки, но почему-то очень расслабляющий. - Было бы легче договориться. Все-таки она дама. - Не со всеми дамами стоит договариваться, - хмыкнул Эндрю. Его опыт с дамами был действительно велик. Куда больше, чем у Юджина: в его жизни страсти кипели немного по-другому. - Возможно, этим тонкостям тебя отец так и не научил. Почти все знали, что у Эндрю с отцом были очень большие проблемы. Правда, никто так и не понял, какие: одни говорят, что в его семье просто большой конфликт на политической почве, другие вообще уверены, что его отец сел в тюрьму – в общем, истину знал один лишь Эндрю. И он ей не делился, отчего слухи в свое время ползли в невероятной скоростью. Да и не принципиально было Юджину знать правду: он и без того сильно уколол неприятеля в пятку. - Ну так пойди матери на меня пожалуйся. Почти все знали, что матери у Юджина нет. Но, в отличие от случая Эндрю, тут и слухов никаких не ходило. Нет и нет, и все тут. Он вроде бы и смирился с этим, но каждый раз, когда кто-то упоминал о неполноценности его семьи, раздражался до неприятной изжоги внутри. Когда об этом упомянул Эндрю, привычная изжога вдруг переросла в пожар, больно ошпарив нервные окончания позвоночника. Гад, ударил его же оружием! - Ребят, давайте не будем ссориться? – тихо попыталась Рапунцель. В прошлый раз, когда в снегу сцепились Кэсс и Юджин, остановить их не получилось, но она явно надеялась, что, возможно, получится сейчас, со второго раза. Но едва она успела сказать последнее слово, как Юджин вскочил с места. Замахнулся. Эндрю пошатнулся и ошалело схватился за скулу. Удар пришелся сильный, крепкий – сразу чувствовалось, что Юджин вложил в него частичку своей души. На секунду все затихло. А потом Эндрю бросился на недруга с новой силой. Сбил с ног. Оба с глухим стуков свалились на пол. Юджин агрессивно зашипел: его сильно приложили головой, и боль тупо била в затылок. В глазах резко поплыло, и он пропустил удар. Все поплыло еще раз. Удар повторился. На третью попытку он сбросил Эндрю в сторону, крепко приложив его тело о край сцены. Дышать стало свободнее. Резко схватив ртом кусок недостающего воздуха, Юджин налетел на неприятеля сверху. Его очередь бить. Он не видел, попадает ли в цель – картинка в глазах пульсировала и дергалась – но судя по боли в костяшках, Эндрю получал сполна. В один момент он промахнулся. Юджина резко дернули за плечи. Рывком подняли на ноги. Как раз в тот момент, когда Эндрю был готов приложить ему с ноги. Оба поднялись. Тяжело дыша, рвались продолжить бой, но Кассандра, вставшая между ними, не позволяла зайти далеко. Стояла крепко, отталкивая обоих при любой попытке совершения акта насилия. - Не стыдно за бабой прятаться, герой? – ядовито выплюнул Эндрю, силясь отдышаться от нахлынувшей агрессии. Юджин снова дернулся. И замер. Кассандра его опередила: размахнувшись, она нацелилась Эндрю прямо в глаз, но ее рука была нагло перехвачена сзади. Она дернулась, попыталась освободиться. Освободилась. Локоть резко уперся во что-то твердое. Хватка на запястье ослабла; сзади громко прошипели. Кассандра обернулась. Там, схватившись за глаз, осторожно согнулась Рапунцель. Прошипев что-то невнятное, она оттолкнула Кассандру в сторону, встав между тремя агрессорами, и расставила руки в стороны, едва заметно щурясь от боли. - Хватит! – зло взвизгнула она. – Ведете себя как… Животные в зоопарке! Нас для хорошего дела собрали, а вы… Ее руки безвольно упали по бокам. Устало вздохнув, она молча обошла Юджина и двинулась к выходу. В зале повисла тишина. Все пристыженно опустили головы, вглядываясь в темный линолеум с едва-едва выделяющимися полосочками. Дорепетировались. В третий раз за полчаса Вэриан ощутил себя лишним. Из всех присутствующих только он один ни разу не получил в нос. Он и Ланс, который, осветив все помещение, благополучно ушел еще до начала репетиции. Жертвы внезапного порыва агрессии расселись по разным углам. Где-то сбоку, возле входа в «театральный коридор», самостоятельно зализывал раны Эндрю. Вэриан попытался быть полезным, просто от того, что не знал, куда себя дать, но вся его полезность кончилась на том, что он принес салфетки. На ступеньках сцены сидел Юджин. Кассандра, свернув салфетку в несколько раз, осторожно подчищала его разбитую губу. В жизни бы не подумала, что когда-нибудь станет это делать, но, кажется, помогать раненому товарищу – гвардейский долг, и как бы там ни было, нужно его исполнять. Даже несмотря на их странные взаимоотношения: основой их дружбы почему-то считались оскорбительные шутки и разного рода подколы. Однако когда в одного из них оскорбительной шуткой попадала третья сторона, они неосознанно впрягались друг за друга. Молча и без напоминаний. Кассандра часто называла Юджина ненадежным пустословом, но на деле он ни разу не отказал ей в сложной ситуации. Хотя и случилась-то она всего один раз. Он долго шутил и издевался, но с делом действительно помог. Ее помощь требовалась немного чаще, раза в полтора, и Кассандра соглашалась в той же манере: с шутками, тонной сарказма и, возможно, агрессивного ворчания. Помогала, даже когда он не просил, просто по совести. Помочь ему в обработке боевых ранений – тоже исключительно ее инициатива. - Хватит лыбиться. – недовольно шикнула Кассандра, отбросив еще одну покрасневшую салфетку в сторону. – Вон, уже лицо треснуло. А почему он, собственно, улыбнулся? Ушел в свои мысли настолько, что, кажется, и забыл о том, что несколько минут назад его распирало от гнева и раздражения. Губа неприятно щипнула, и пришлось снова вернуться к хмурому выражению. Улыбка окончательно спала с его лица, когда в зал вернулась Рапунцель. Бросив в кресло пуховик и пушистый вязаный шарф, она быстро поправила волосы и двинулась вглубь, к сцене, но на первом же повороте между сидениями свернула к стене. К Эндрю. Она пошла помогать Эндрю, когда Юджин, между прочим, тоже побитый, сидел прямо перед ней. Приняла вражескую сторону! Это больно кольнуло его сердце. Сердце и разбитую губу: Кассандра прижала салфетку слишком сильно, и Юджин невольно зашипел. Да, он начал драку первым, да, он первым уколол Эндрю его семейной историей, но разве это повод покинуть его сторону? Несколько раз он бросал в сторону бывшего противника быстрый взгляд, невольно контролируя работу Рапунцель. У девчонок были курсы первой помощи, Юджин помнил это еще с десятого класса, когда Кассандра примотала к нему манекен эластичным бинтом, и сейчас эти курсы здорово помогли: справлялась девушка просто на «ура». Быстро и аккуратно она промыла ранение салфеткой и залепила только что купленным пластырем, неестественно ярким. С цветочками, что ли?.. Неважно. Прилепив на ссадину Эндрю веселый пластырь, она довольно осмотрела свою работу и поднялась с места. Он ей улыбнулся. Она улыбнулась ему в ответ и, подняв коробочку с подоконника, направилась к сцене, туда, где сидел Юджин. - Держи, - она тихо ткнула Кассандру в плечо, протянув ей коробочку с разноцветными пластырями. - С котятами? – хихикнула девушка, принимая дар в свои руки. Юджин фыркнул. Если бы не предательство подруги, он бы мог согласиться на такие веселые штуки. Сейчас же ощущал четкую необходимость отказаться. Тем более, у Эндрю такой же пластырь. Веселый. - Других не было, - Рапунцель слабо улыбнулась. Машинально поправила волосы, но потом вспомнила, зачем опустила челку на глаз. Неудобно, но, возможно, сработает, и отец ничего не заметит. Он в принципе редко на нее смотрел, и если раньше это порядком расстраивало, то сейчас шло только на руку. Перехватив взгляд Юджина, Рапунцель устало вздохнула. – И не смотри на него. Я специально купила вам разные пластыри, у него с утятами. Юджин стиснул зубы; он злился, злился и обижался, и ничего не мог с собой поделать. Но на котиков все-таки вынужденно согласился. Тем более, пластыри у них с Эндрю разные.

***

До дома он шел один. Он и три веселых котенка на тугом красноватом пластыре. Юджин вышел сразу же, даже не попрощавшись по-человечески: должно быть, задумался и совсем забыл, оставив девчонок и Эндрю позади. Тот, кивнув на прощание, тоже ретировался, и Кассандра снова осталась наедине с Рапунцель. Неприятное чувство крепко саднило где-то над желудком, возле солнечного сплетения. Практически всю дорогу они молчали. Ритмично хрустели снегом, брели медленным шагом в сторону дома, тихо дышали, выпуская красивые белые облачка. Молчали. Неуютно. Ни разу не было такого, чтобы Рапунцель не начинала разговор. И ни разу не было, чтобы она просто замолкала. А в довесок к тому, что случилось на репетиции… Кассанда была бы рада начать разговор, но попросту не находила слов. Молча шла рядом, ощущая, как тяжесть вины давит ей на низ грудной клетки. Пыталась разнять драку и прекратить эту идиотский цирк, но в итоге лишь пополнила состав местной клоунады. Что ни день, то сплошное веселье. В полном молчании дошли до дома Рапунцель. Остановились у входа во двор. - Кэсс, - вдруг спросила она, подняв на нее взгляд, - у тебя точно все в порядке? Второй раз за день. Сговорились, что ли? Неужели она так походит на несчастную, что каждый третий считает своим долгом спросить о ее душевном состоянии? Все внутри Кассандры напряглось, и она точно, абсолютно точно ответила бы в грубой форме, но крепко остановила себя на полуслове. Достаточно того, что пару часов назад она ей врезала. Незаслуженно. - Конечно, - выдохнула она. И, набрав в легкие побольше воздуха, выпустила его с огромным облачком белого пара. – Рапунцель, ты извини за... - Да ничего, - быстро отозвалась девушка, машинально прикоснувшись к своему лицу. Секунду помолчала. – Сильно заметно, да? Невольно Кэсс задержала дыхание. Синяк она поставила добротный, яркий, заметный издалека, и, возможно, добавила однокласснице парочку лишних вопросов от домашних. - Не страшно, пройдет, - Рапунцель кивнула, получив более чем просто внятный ответ. Вздохнула, машинально развела руки для объятий и потянулась было в сторону, но резко себя остановила. – О, прости. Личное пространство, да, я помню. Махнув рукой на прощание, она двинулась во двор, оставляя Кассандру у самого входа. Невесело улыбнувшись, Майклсон поправила рюкзак и нерешительно поплелась дальше. Возвращаться домой желания не было.