***
Пустой холл выглядел очень необычно: без шкафов, стендов и плакатов о правилах дорожного движения и профилактике здоровья он казался чересчур неуютным. Во время масштабных праздников, вроде Нового Года или Первого сентября, всегда совершалась весьма серьезная перестановка, и, в конечном итоге, получалось что-то уютно-праздничное, типа главного зала в Гарри Поттере. Напротив входа, у стены, неизменно ставили фотостенд, каждый год разный, но всегда тематический: его разработкой обычно занималась Уиллоу, а с фантазией у нее, прямо говоря, проблем никогда не было. Рапунцель никогда не сталкивалась с ее работами до этого: раньше ее общение с теткой было настолько скудным, что даже слово «привет» казалось чересчур информативным. Она и понятия не имела, почему между ее семьей и Уиллоу долгое время простиралась такая глубокая рваная трещина: не было совместных посиделок на праздники, не было разговоров по телефону; были только открытки на Новый Год и День Рождения, и те редкие, в основном – еще и несвоевременные. Теперь, живя в одном городе, неподалеку, общаться они стали в разы больше; Уиллоу оказалась именно тем человеком, которого Рапунцель так не хватало в жизни. В каком-то роде, она стала для девушки вдохновителем, источником энергии, мотиватором и тем, из-за кого жизнь в принципе кажется лучше, чем она есть на самом деле. Уиллоу часто делилась с ней творчеством, спрашивала ее мнение – для Рапунцель это было в новинку; до этого никто в семье ее мнения не спрашивал. Она всегда старалась отвечать честно, но аккуратно, чтобы не задеть тетю и ее чувство стиля, и всегда проявляла живейшую заинтересованность в процессе. Тем не менее, планом по украшению главного холла Уиллоу с ней не поделилась. Приходилось разбираться вместе со всеми. - Значит так, здесь будут снежинки, вон туда – сани с подарками, елку… - Уиллоу завертелась вокруг своей оси, на секунду потерявшись в пространстве и собственном плане по украшению местности. Ее мысли были быстрыми, слишком быстрыми, и если Рапунцель и успевала понять приблизительных их ход, то Юджин просто поворачивался туда, куда указывал палец организатора, и с умным видом качал головой. – елку туда, у стены, чуть левее от середины. Фотостенд… Аккуратнее, аккуратнее несите фотостенд, мальчики, он же совсем новый!.. Эндрю, тащивший стенд на пару с Лансом, вдруг споткнулся. Уиллоу нервно вздохнула; Если бы не Юджин, ее недельный труд разлетелся бы по полу. - Аккуратнее, - сквозь зубы процедил он, и, перехватив ношу в свои руки, обошел Эндрю стороной. Тот напряженно стиснул зубы. Юджин продолжал нарываться. Если бы не Уиллоу, если бы не большое количество свидетелей, он бы ответил ему тем же, по полной программе; но едва он успел об этом подумать, как организатор схватила его за плечи и оттянула в угол, к месту, в котором стояла вся декоративная мебель. Задача была ясна: забрать, отнести, переставить. В одиночестве. Без Юджина. Мудрая женщина, мисс Уиллоу, однозначно, мудрая: в два счета решает конфликты еще до того, как они успели возникнуть. Была бы она там, в актовом зале, той драки абсолютно точно бы не случилось. Не сказать, что Эндрю о чем-то сильно жалел: уж точно не о том, что врезал Юджину по носу. Но за грубость, которую он высказал в сторону Кассандры, в сторону девушки, пусть и той, которая абсолютно точно может за себя постоять, ему было стыдно. Отец воспитывал его не так. И пусть он был не самым честным человеком и, по факту, принадлежал к обществу бандитов, с системой моральных ценностей у него все было в порядке. Ну, во всяком случае, там, где эта система касалась женщин и семьи. Не дотащив стол до необходимого места, Эндрю поставил его около Кассандры; она держала края объемной снежинки, с максимально серьезным лицом всматриваясь в то, как Рапунцель, под оживленную болтовню собственного производства, старается склеить их воедино. На секунду она замолчала, и только тогда Кассандра, прочувствовав непривычную тишину, подняла голову. - Слушай, - Эндрю пару раз приложил ладонь к столешнице, просто ради собственного успокоение. Начать разговор оказалось непросто: две пары девичьих глаз смотрели на него со странным любопытством, и это на секунду выбило его из колеи. – Ты прости за то, что на репетиции случилось, ладно? Я не хотел тебя оскорблять. Честно. - Ладно, - она вздохнула. – Ладно, хорошо. Я не обижаюсь. Эндрю облегченно вздохнул. Теперь его совесть была числа. Молча кивнув, он снова схватился за края столешницы и двинулся дальше, к указанному Уиллоу месту. - Не такой уж и гад, - вслух хмыкнула Рапунцель, когда парень отошел на достаточное расстояние. Кассандра молча пожала плечами. – Он, вроде бы, от души это сделал. - Может быть. Кэсс согласилась не думая, просто потому, что нужно было сказать что-то в ответ. Она смотрела на Юджина: под строгим надзором Уиллоу он пытался установить фотостенд и был слишком занят для того, чтобы заметить на себе чей-то взор. Кассандре хотелось, чтобы он обернулся: привычка воспитывать парня строгим взглядом слишком сильно въелась в ее характер. Ей это не мешало. Иногда, наоборот, немного льстило: кем бы был Юджин, если бы она не напоминала ему, что он идиот? - Алло? Чего ты там увидела? О том, что она видела, как Эндрю споткнулся не по своей неуклюжести, а с помощью очень понимающего Юджина, она решила умолчать. Хватит строить из себя строгую мать. Пусть хоть раз в жизни он воспитывает себя сам. Знала бы, во что это выльется через пару недель – точно влепила бы Фицерберту хороший подзатыльник. Резко переведя взгляд на Рапунцель, Кассандра бегло улыбнулась. - Просто задумалась. Из ее рук наконец-то забрали объемную снежинку, слишком большую и неудобную, а еще хрупкую до ужаса – страшно было даже дышать рядом с ней, не то, что в ладонях держать. Вручили цветной коробок, яркий, но слегка жизнью потрепанный; новой задачей было превратить его в самый аппетитный новогодний подарок, который только можно себе представить. Завязалась тишина. Скрипел скотч, Рапунцель аккуратно подклеивала надорванные уголочки, сжимаемые Кассандрой, в отдалении шумел Ланс, от души раздражая Юджина своим пением. Девчонки из параллельного класса приклеивали к потолку снежинки, усердно замеряя расстояние между ними линейкой. Стало так тихо, что аж на тоску пробило – и это Кассандру, человека, который мог молчать двадцать три с половиной часа в сутки! Пришлось завести диалог, любой, о чем угодно, лишь бы молчание исчезло. - Ты уже придумала, что будешь просить на Новый Год? - У Деда Мороза или вообще? Кассандра смешно нахмурилась. Ответный вопрос Рапунцель на секунду поставил ее в тупик. То ли рассмеяться захотелось, то ли хмыкнуть – в общем, она не разобралась, поэтому сделала все вместе. И посмеялась, и хмыкнула. - А есть какая-то разница? - Конечно, - Рапунцель гордо, с видом опытного эксперта подняла голову. В шутку, естественно; со стороны это смотрелось забавно. Выдержав интригующую паузу, она тихо хмыкнула, так, будто бы ей, весьма уважаемой персоне, задали весьма неуважительный вопрос. – Те, что от Деда Мороза, всегда лежат утром под елкой. А на те, что «вообще», тебе просто дают деньги, и ты покупаешь его сама. Кассандра понимающе покачала головой. Ей, лет до десяти, всегда подарки приносил тот самый загадочный Дед; отец иногда рассказывал, мол, видел его в новогоднюю ночь, когда тот на кухне сосиски уплетал; в это время, естественно, Кассандра уже спала в своей комнате. Она расстраивалась, что не застала гостя сама, но не дольше, чем на пятнадцать минут: внутренняя радость, что Дед Мороз все-таки посетил их дом, и что отец видео его лично, всегда побеждала. После десяти лет, конечно, веры в чудо поубавилось, и отец дарил ей подарки от своего имени, лично в руки. Получать гостинцы прямо от него было почему-то намного приятнее, хотя, казалось бы, разницы не было никакой: хоть так, хоть этак подарки покупал ну совсем не мистический дедушка с северного полюса. И сосиски, как оказалось, тоже съедал не он. Воспоминания заставили Кассандру выйти из образа строгого специалиста и еще раз улыбнуться. А потом она вспомнила, что с отцом со вчерашнего дня они были в размолвке, и на душе стало как-то нехорошо. Как говорить с ним после всех вчерашних слов, которые она буквально выплюнула ему в лицо? - Краски попрошу, наверное. Из ракушек. – продолжила Рапунцель. Кассандра вдруг вспомнила, что в школьном холле сидит не она одна. - Очень хорошие, но найти их – действительно чудо новогоднее. Редко привозят. Может, Дед Мороз справится. - Веришь в Деда Мороза? –Кассандра рассмеялась. - Ну, как-то раз я увидела, как мама целуется с ним на балконе, и веры поубавилось. Раздалось многоголосое сочувственное «У-у-у…»; Кассандра сильно удивилась, что к ее тихому завыванию вдруг присоединились Ланс и Юджин. - Серьезная психологическая травма, - покачал головой Фицерберт. Рапунцель обернулась. Нахмурилась, что, конечно, выглядело скорее забавно, чем угрожающе, и со всей серьезностью сделала ему весьма справедливое замечание. - Подслушивать нехорошо! - Я подглядывал. - Как обычно, - закатила глаза Кассандра. – Как на утреннике в седьмом классе, да? Юджин многозначительно закатил глаза; своей давней шуткой он все еще гордился. Он был уверен, что и Кассандра здорово повеселилась, даже несмотря на то, что уже тогда в ней сидела эта странная манера воспитывать. Он настолько к ней привык, что даже не всегда замечал, что его снова учат жизни; иногда, конечно, очень злился, до ссор доходило, но потом все снова возвращалось на круги своя. Во многом Кассандра была права, и Юджин осознавал это где-то в глубине души, но признавать этого уж точно не хотел; упрямо твердил себе, что сможет как-нибудь разобраться во всем сам. Ну и попадал иногда в какие-нибудь передряги из-за своего характера. Зато сам. - А что случилось на утреннике в седьмом классе? – тактично поинтересовалась Рапунцель, замедлив процесс оклеивания коробки до минимальной скорости. Кассандра перехватила подарок поудобней. - Да нас на школьный утренник от класса послали, а Деда Мороза там выпускник нашей школы играл. Юджин пришел туда в костюме Альфа, ну, той полосатой свиньи из телевизора, просто ради шутки. После представления дед что-то в зале забыл, вроде мешка с подарками. В общем, Юджин немного его подождал, в темноте они встретились, и Дед Мороз с перепугу сбил елку. Ору было – на весь этаж! Неясно еще, у кого травма сильнее. Всю компанию пробило на смех. В памяти Юджина четко отображался тот вечер: он очень, очень не хотел идти на этот утренник, и только возможность исправить оценку по географии толкнула его на этот шаг. Годы идут, но ничего не меняется. Просто поразительно. Юджин неосознанно фыркнул. - Во всяком случае, с ним никто не целовался. - Так там кроме тебя никого и не было. - Повезло ему, - присвистнул Ланс, и Юджин от души зарядил ему в плечо. - Скорее не повезло, - еще сильнее рассмеялась Кассандра, и в этот же момент громко ахнула: Юджин запустил в нее только что обклеенный коробок. Она в долгу не осталась: в Фицерберта тоже полетел подарок. Правда, выбирать она не стала, и швырнула то, что было у нее в руках. Рапунцель взвизгнула. - Стой! Стоп! Стойте! Я не доклеила! Борьба длилась недолго: когда Юджин остановился, а случилось это едва ли не по первому сигналу, Кассандра все еще занимала оборонительные позиции. Тихо смеясь, парень отдал все коробки лично в трудолюбивые руки Рапунцель и молча забрался на стол. Обычно его всегда останавливала Кассандра; ее общение с Рапунцель, кажется, развивается так быстро и стремительно, что воспитывать теперь может не только она. Иногда – совсем редко – он даже был даже рад это терпеть. Все-таки сам отлично понимал, какой он бывает идиот.***
- Тебе не обязательно идти со мной, Рапунцель. Ты тратишь личное время на мои проблемы. Кассандра нервничала. Идея подойти к Зан-Тири и спросить у нее о ее недавнем высказывании уже не казалась такой хорошей. Было страшно. Настолько страшно, что в желудке переворачивался весь недавний обед. Наверное, без поддержки Рапунцель все было бы куда хуже; так хотя бы знаешь, что, в случае чего, она сможет стать свидетелем преступления и рассказать полиции все, что видела собственными глазами. Если физик не прикончит и ее тоже. Разве должен какой-то там преподаватель вызывать такие ощущения? Полтора метра ворчливости, а пугает так, будто бы она - само вселенское зло, не иначе! Кассандра поежилась. Представление Зан-Тири в образе какого-нибудь древнего демона было куда хуже её обычного, "рабочего" вида. - Для этого и нужны друзья, - добродушно пожала плечами Рапунцель. - А еще, кто-то должен будет вызвать тебе скорую. - Большое спасибо. Они замерли перед белой дверью кабинета. Заканчивался восьмой урок. В коридоре было тихо, до нереального тихо, будто бы эта тишина была искусственной: сквозь нее было слышно гул ламп в другой секции здания. Слегка тревожный, если честно, но, наверное, при обычных обстоятельствах Кассандра бы не обратила на это никакого внимания. Глубоко вздохнув, она, слегка присмирив внутреннюю тревогу, все-таки постучала. Дернула ручку, потянула на себя и на секундочку потеряла связь с реальным миром; она вдруг осознала, что едва ли не молится за отсутствие учителя на рабочем месте. Пусть будет где угодно, пусть даже у нее дома на кухне, но только не на своем рабочем месте. В кабинете с тихой усталостью гудела группка девятиклассников, уставших и морально выжатых. Оторвавшись от экзаменационных задач по физике, все, как по команде, синхронно подняли головы. Кассандра с облегчением закрыла дверь. Зан-Тири там не было. - В другой раз, - тихо заключила она и шагнула к выходу из коридора. Рапунцель не сдвинулась, смотря куда-то за ее плечо. Еще до того, как Кассандра обернулась, она поняла, в чем дело. - Чего-то хотели, девушки? Зан-Тири. Прямо за спиной. Как в лучших фильмах ужасов, чтоб ее! - Э-э, нет. Нет, спасибо, ничего. Кассандру, ту самую организованную девушку, которая никогда не теряла ни слов, ни мыслей, вдруг заглючило, в самом прямом смысле этого слова, и пусть случилось это всего на секунду, все равно было до жути неприятно. И очень удивительно, что всего за одну секунду Рапунцель смогла взять ситуацию в свои руки. - Я учебник оставила. Просто пришла забрать. - Не оставляли у меня сегодня учебников. И где же он был? – Зан-Тири прищурилась, в своей самой привычной манере. Поговаривали, что она просто плохо видела, мол, посадила все свое зрение на проверке письменных работ, но почти никто в это не верил. Видела она на все сто процентов, круче рентгена, едва ли не насквозь. - Так я его не нашла, - повела плечом Рапунцель, покрепче сжимая лямку рюкзака. – Наверное, оставила в кабинете географии. Найдется, спасибо. Физик кивнула. Рапунцель, машинально схватив Кэсс под руку, двинулась к лестнице. Сердце ее немного колотилось; вообще-то, она думала, что это у нее внутри так сильно бьется, пока не поняла, что слишком сильно сжала предплечье Кассандры и чувствует уже ее личный ритм. - Ты где такому научилась? – удивленно прошептала Кассандра, когда и кабинет физики, и главная лестница остались позади. - Я из очень строгой семьи, - ответила ей подруга и сама же усмехнулась тому, как парадоксально это звучит: человек, которого всю жизнь принуждают к честности и покорности, быстро учится лгать и нарушать правила. – Самой противно. Не люблю обманывать. Кассандра понимающе кивнула, хотя, на самом деле, лишь еще раз убедилась, что уклад семьи Корона очень сильно отличается от того молчаливого порядка, который царил у Майклсонов. У нее дома никогда не было шумно, никогда не было творческого хаоса, да и врать ей как-то не приходилось – отец был человеком понимающим, искал компромиссы и, если это было действительно необходимым, помогал решать некоторые проблемы. В основном, все свои трудности Кэсс преодолевала сама, если, конечно, физически и ментально могла их осилить; так уж была воспитана, в стиле самостоятельности, чтобы в жизни потом не приходилось от кого-либо зависеть. - Придумаем что-нибудь другое? – оптимистично спросила Рапунцель, и Кассандре на секундочку стало неприятно. Ее вышеупомянутая самостоятельность вдруг напомнила о себе и жадно зашипела; ее проблемы – это ее проблемы, и делить их с кем-то вдруг перехотелось. Она хотела было сказать об этом Рапунцель, даже воздух в легкие набрала, но ее перебил голос со стороны. В пустом коридоре появилась Адира. - Кассандра, твой отец звонил. – здесь у Кэсс внутри что-то тревожно шелохнулось. - Не может до тебя достучаться. Набери его, пусть не переживает. Отец не любил публичных нравоучений, да и вообще семейные проблемы напоказ никогда не выставлял – это, между делом говоря, черта очень хорошая. Поэтому Кассандра насторожилась. Классному руководителю он никогда еще не звонил. Хотя, вообще-то, и Кассандра из дома еще никогда с таким скандалом не уходила, так что все было по-честному. Телефон у нее еще вчера выключился, от холода, а зарядить было негде, нечем (Рапунцель пользовалась новомодным айфоном, поэтому ее зарядка уж точно бы не подошла), и некогда: не до телефона уже, когда промерзаешь настолько, что даже веки с трудом слушаются. В общем, ей даже врать не пришлось: - У меня телефон разрядился. Спасибо, что передали. Адира кивнула. Попрощавшись с ученицами, она вернулась в свой кабинет, к любимой школьной романтике: незаконченному ежемесячному отчету и еще одной чашке растворимого кофе. В последние дни она хлестала его чашками, едва ли чувствуя хоть какую-то бодрость; настоящий заряд приходил в тот момент, когда Уиллоу начинала ее отчитывать. Мол, сердце испортишь, гипертонию заработаешь, руки трястись будут, как у нерадивого электрика - в общем, все в таком духе. Обычно Адира огрызалась, по-доброму, шутки ради - на самом деле, было приятно, что кто-то заботится о тебе просто так, просто потому, что ему этого хочется. Машинально поднеся чашку к губам, географ вдруг замерла; на секунду задумалась о том, что прямо сейчас сказала бы Уиллоу. И пусть мисс Смис сегодня не было на рабочем месте, Адира все равно отставила чашку в сторону. Работать не получалось. На столе снова, в пятый раз за полчаса, вибрировал телефон. Прочитав имя на дисплее, хотя в этом уже не было совсем никакой надобности, Адира опять сбросила вызов. Принимать звонки от этого человека не хотелось. Во всяком случае, сегодня, когда на руках - три стопки школьных отчетов. Через две минуты вибрация раздалась снова, и Адира вдруг поняла, что кофе - недостаточно крепкий напиток для работы в школе. Ради сохранения собственных нервов, придется принести коньяк. Уиллоу будет в восторге.