***
Кабинет иностранного языка всегда нравился Рапунцель. В основном, за счет необычной, творческой атмосферы: на стенах висели разные цветастые плакаты со статьями и яркими вырезками, в шкафах, кроме книг, красовались разные атрибуты культуры изучаемого языка, вроде шляпок из национального костюма или каких-либо статуэток. Да и сама преподаватель была человеком очень интересным: хорошо объясняла материал, всегда притаскивала какие-то интересные распечатки и старалась завлечь абсолютно всю группу в коллективную работу, разжигала жаркие споры между учениками (главное условие – спорить только на иностранном языке), – в общем, старалась сделать все, чтобы ее предмет был интересен. Но иногда уровень ее жизненной энергии заметно опускался, и насчет своих занятий она сильно не переживала: работа – работой, но давать себе перегореть она ни в коем случае не позволяла. Как, собственно, и перетрудиться. Десятого декабря на ее плечи взвалили весьма странную и достаточно тяжелую ношу: в один урок поставили и пятые, и одиннадцатые классы. Еще и отчет по питанию сверху повесили. Издевательство! Решив не напрягаться, она просто разделила между детьми обязанности и взяла с них слово сидеть тихо: пятиклассники вырезали снежинки, со всей сосредоточенностью и несвойственной им усидчивостью, а старшеклассники смотрели фильм на иностранном языке. Всем присутствующим такой расклад показался идеальным. Рапунцель обожала такие уроки. Не сказать, что она ленилась заниматься по-человечески, просто свободные часы вдруг давали ей непривычную передышку. Отдых, очень неожиданный и приятный, пусть и кратковременный. Особенно перед новым годом: это навевало особенную, праздничную атмосферу расслабленности и домашнего уюта, когда за окном идет снег, а внутри, в кабинете, тепло и фильмы интересные показывают. Не все из того, что происходило на экране, было ей понятно: все-таки язык ей стоило бы подтянуть. Но о главном она догадывалась: типичная история любви с не менее типичным треугольником: две подруги влюбляются в одного и того же парня, но парень отвечает взаимностью только одной из них, и вынужден встречаться с ней тайно. Ах, какая драма! Без шуток, там и до убийства недалеко было: женская ревность, как оказалось, штука очень жестокая. - Высшая тупость, - недовольно пробубнила Кассандра, когда на экране снова произошел какой-то очень неожиданный сюжетный поворот. Увы, для того, чтобы впечатлить Майклсон, одной только неожиданности ему не хватило. - А я не ожидала, - тихо ответила Рапунцель, с восхищением наблюдая за драмой на широком белом экране. Ее-то картина, кажется, очень даже впечатляла. – Кто же знал, что они родственники? - Да я не об этом, - Кассандра раздраженно цокнула языком. – Высшая тупость – ссориться из-за какого-то парня. Это как же надо было дружить, чтобы до такого докатиться! Рапунцель молча пожала плечами: ответить ей было нечего. Хотя, по большому счету, она с Кассандрой была согласна: разве можно дружбу, настоящую дружбу, испортить какой-то там влюбленностью? Настоящие друзья, наверное, смогли бы найти какой-нибудь выход даже из такой неприятной ситуации. А если бы ей и Кассандре понравился один и тот же парень? Стали бы они дружить и дальше? Достаточно ли они близкие друзья, чтобы пережить такую напасть? Они, на секундочку, даже постель одну делили – это вам не хухры-мухры, а вещь серьезная. В такие места кого попало не пускают. Хотя, по факту, Кассандру не просто впустили, а затащили, но в такой формулировке все обретает куда худший смысл. Отделаться от факта своего одиночества Рапунцель до сих пор не могла. Он преследовал ее и всегда стоял где-то сзади, маша ей рукой при первой же возможности – и это даже тогда, когда, казалось бы, у нее появились друзья, люди, с которыми она действительно часто общается. Кассандра, например, Юджин, который с недавних пор ей картинки смешные в социальных сетях скидывает, Ланс, в конце-концов, учивший Рапунцель некоторым приемам рестлинга и правде жизни через анекдоты. Тетя Уиллоу, если ее можно сосчитать за друга – все-таки она была очень близким человеком, самым близким человеком, тем, на которого всегда можно положиться, как на самого себя. Интересно, а если бы ей и тете Уиллоу понравился один и тот же парень, стали бы они… Стоп! Рапунцель резко очнулась. Ее мысли вдруг приняли слишком серьезный оборот, настолько серьезный, что аж противно. И смешно одновременно. Подумать только, ей и тете Уиллоу!.. - Нет-нет, погоди, склеиваешь другие два уголка, вот так… Рапунцель обернулась. Лучше уж следить за тем, как Ланс, не выдержав эстетического насилия над бумагой, учит малышей правильной склейке снежинок, чем размышлять о чужих предпочтениях в парнях. Зрелище и вправду было милым: вокруг парня собрались все пятиклашки, и каждый, абсолютно каждый увлеченно следил за тем, как он складывает снежинки и подрезает слишком сильно выпирающие грани. За шею его осторожно обнимала сестренка. Каталина, кажется; Ланс рассказывал о своих сестрах, и рассказывал очень много, но в разговоре называл эту девчонку просто Рыжей - Рапунцель только по этому фактору ее и узнала. Вторую, ту, которую он называл Злюкой, она отличить не смогла: агрессивных пятиклассников в классе не было. Должно быть, затерялась в толпе. Пусть Ланс и не называл их по именам и придумывал странные клички, было видно, что делает он это любя. Его взаимоотношения с сестрами были такими милыми и естественными, что каждый раз, когда Рапунцель видела их вместе в школьных коридорах, она неосознанно улыбалась. У нее никогда не было братьев и сестер, ни родных, ни двоюродных, но ей всегда хотелось, чтобы кто-то был рядом. Кто-то близкий. И только смотря на Ланса она поняла, что не обязательно быть связанным кровью с родным тебе человеком. - Такой спокойный, - вдруг вздохнула Кассандра, тоже обернувшись посмотреть на мастер-класс. – И не скажешь, что это он полчаса назад зашвырнул резиновую жабу в женскую раздевалку. - Он что? Кассандра игриво дернула бровями. Никаких пояснений больше не требовалось.***
Репетиции Вэриану нравились. В первую очередь потому, что хотя бы здесь он чувствовал себя важным, чувствовал себя частью какого-то проекта, чувствовал, что он пользу приносит – это ощущение нравилось ему больше всего. И пусть у него не было главной роли в самом спектакле, да и вообще никакой роли не было, он все равно знал, что делает большое дело. Быть ведущим нравилось ему даже больше, чем непосредственно участвовать: не нужно метаться по сцене, учить многочисленные реплики и монологи, принцессу на руки поднимать – вот с этим он точно бы не справился. Хилый больно, и сам охотно это признавал. Маленький, щупленький – да такого любая принцесса сама на руки поднять сможет. Ну, если будет необходимость, конечно же. Поднимать парня на руки просто ради забавы – сомнительно развлечение. Как и кот, в случае чего, он может начать кусаться и царапаться. Ни одной девушке такое не понравится. Пока что на руки его поднимал только Ланс. Зачем – неясно, но каждую репетицию, на которую приходил Стронгбоу, Вэриана подбрасывали едва ли не к потолку. Или просто кружили по комнате. Или лохматили ему шевелюру, просто ради шутки – волосы у него были густые и длинноватые, так что шутка удавалась всегда. Не сказать, что парень и против-то был; ну да, иногда не хотелось, чтобы его, как котенка, тискали со всех сторон, но где-то внутри он признавал, что ему очень даже льстит быть центром общего внимания. Никогда раньше он не был интересен людям, а сейчас кто-то сам, первый протягивает ему руку для приветствия! Приятное, очень приятное чувство, и Вэриан изо всех сил старался сохранить его внутри, прекрасно понимая, что весь этот интерес ненастоящий. Он пройдет, как только кончится декабрь. Это было обидно. - Здорово, мелкий, - Эндрю добродушно потрепал его по голове, а потом протянул руку. Вэриан с радостью ее пожал. Даже несмотря на то, что его только что назвали мелким. - Здорово, мелкий! – еще громче повторил Ланс и одной рукой поднял парня за подмышки. Вэриан сопротивлялся. Неосознанно, просто на уровне инстинкта. – Ого, вырывается! Наконец-то его опустили, и подошел первый человек, который не называл его мелким – наверное, из солидарности, ибо сам этот человек высоким не был. Рапунцель. Она была выше него ну буквально на полголовы, и то, наверное, от того, что она была старше: Вэриан упрямо верил, что он еще вырастет на пару десятков сантиметров. Ну, хотя бы на десяток – это тоже было бы счастьем. Пусть и не полноценным. По-прежнему в стороне остались Юджин и Кассандра. Не очень общительные, из разряда "крутых" ребят - во всяком случае, к такому выводу все чаще приходил юный гений. Они даже здоровались через раз, когда случай действительно вынуждал их опустить глаза под ноги – поэтому Вэриан решил сделать это первым. - Привет, ребята… И Кассандра. Вот же идиот. Ему в жизни так не хотелось себя стукнуть, как сейчас. Ребята и Кассандра. Шик и блеск! Он когда-нибудь убеждал себя, что умный? Так вот, об этом тоже стоит забыть. Стыдно-то как, до ужаса! "Крутые ребята" переглянулись. Или, правильнее будет сказать, "Крутые ребята и Кассандра" обменялись насмешнивыми взглядами. Сзади тихо хохотнули. И хохотали еще десять минут. Больше подобных оговорок с ним не случалось: всю репетицию Вэриан контролировал себя настолько, насколько в принципе физически мог, работал строго по сценарию и не отвлекался ни на одного сидящего в зале человека. И зачем они вообще сюда ходят? Неужели у Ланса и Кассандры нет других, более интересных дел? Ну, к первому вопросов, по большому счету, и не было: он по должности был звукорежиссером, по душевному хотению – мастеровитые руки, которые устанавливали все декорации и перетаскивали мебель. Но Кассандра… Она же даже на сцену смотрит реже, чем улыбается (а ее улыбку Вэриан видел ровно один раз, и то, издалека); просто приходит и делает домашнее задание на коленке. Вэриан не мог этого понять. А спрашивать после всех его странных заиканий уже не хотелось. Кто знает, чем это может кончиться? Репетиция пролетела быстро, и, что удивительно, без происшествий. Никто не подрался и не поссорился, и даже взаимных подколов не было – тут и слова другого не подобрать, удивительно, и все этим сказано. Еще и старались все так, будто бы выступать нужно уже через час. Сработались, что ли? И тем не менее, Вэриан был уверен, что путь до дома он снова разделит с самим собой. Едва закрывались двери актового зала, вся слаженность коллектива куда-то улетучивалась, и все снова вставало на свои места. Он снова оставался один. Вообще-то, был в этом и плюс: никого не нужно было ждать на выходе. Идешь себе, в собственном ритме, ни под кого не подстраиваешься – красота, да и только. Но как только Вэриан смог себя утешить и направился к выходу, его окликнула Рапунцель. - Эй, Вэриан! Не хочешь пойти с нами? Он обернулся. Вообще-то, разумно было бы отказаться, потому что и Рапунцель, и вся ее компания жила в другой стороне, противоположной Вэриана, но одна лишь мысль о том, что его позвали с собой старшие ребята, заставила его уверенно закивать. У него и домашки было полно, и работ всяких экзаменационных, да и в целом он привык от всего отказываться, но сегодня… Сегодня что-то было не так, как обычно, и он стойко это ощущал. - Только подождем, пока Юджин обувь сменит, и сразу в путь. Фицерберт шустро натягивал ботинки вместо легких школьных кед. Эндрю стоял неподалеку, стараясь спрятать наушники так, чтобы при ходьбе они не мешались. - Ну, мне все равно в другую сторону, - оповестил всех он и, пожав каждому (кроме Юджина, разумеется) руки, весело ретировался через центральный выход. Вэриан проводил его взглядом; странный какой-то сегодня, позитивный. Позитивнее, чем обычно. Эндрю вообще был странным. Он не был плохим парнем, нет, совсем нет; он останавливался при встрече, всегда здоровался, руку жал и не брезговал даже разговор завести. Бывало, он первый видел Вэриана в коридоре и сам привлекал его внимание; спрашивал, как дела, позволял себе шутки про дополнительные занятия и очки на голове, которые парень иногда забывал убирать в футляр. Но при всем этом, было в Эндрю что-то, что заставляло Вэриана настораживаться. Что-то странное, и он так и не мог понять, что именно. Юджин поднялся. Кассандра соскочила со спинки школьной скамьи, едва не задев Рапунцель; Ланс отвлекся от телефона. Все двинулись к выходу. - О-о, сегодня же чемпионат по борьбе начинается! – восторженно улыбнулся Ланс, и большая часть компании вдруг оживилась. Юджин едва ли не подпрыгнул на месте. - Точно! Кэсс, будешь смотреть? - Зависит от того, кто сегодня борется. - И как вы это смотрите? Это же так жестоко, - наморщила носик Рапунцель. Любое насилие ее, видно, не привлекало: это еще с прошлой репетиции было видно, последствие которой все еще не сошло с ее лица. Конечно, под слоем косметики сложно было разглядеть фингал – все-таки он был уже не таким ярким, как в первые два дня. Вэриан, вообще-то, тоже драки не любил, да и любого рода борьбу не приветствовал, так что тихо радовался тому, что уже не так одинок в этой компании. Сказать это вслух он не осмелился: побоялся, что снова не впишется в диалог. Юджин добродушно усмехнулся. - Ничего ты не понима- Усмехнулся, оборвал реплику на полуслове, взмахнул руками и шумно свалился, едва его ботинки коснулись снега. Как и положено друзьям в компании, все рассмеялись; особенно после того, как Юджин дважды не смог встать. Подвернув к себе ногу, он осмотрел подошву и тихо выругался. - Вот же гаденыш! Вся нижняя часть подошвы была обклеена скотчем. А вся земная поверхность около школы была покрыта льдом, смешанным со снегом. Вот почему Эндрю ушел так быстро, так еще и с непередаваемым счастьем! Гаденыш. И сказать больше нечего. Сорвав с подошвы скотч, Юджин наконец-то встал на ноги и агрессивно зашвырнул смятую полоску клейкой ленты в мусорный бак. Эндрю объявил ему войну. Или он объявил войну Эндрю. Не важно. Главное, что теперь это война. - А ты, Вэр, борьбу любишь? – отсмеявшись, переспросил его Ланс, решив вернуть диалог в прежнее русло. От неожиданности Вэриан замешкался. - Не особо, - честно признался он, но моментально вообразив, как падает уважение к нему в глазах ребят, выдал то, что первое пришло ему на ум. – Я больше рестлинг смотрю. В жизни он не смотрел ни одного турнира по рестлингу. Как, собственно, и по борьбе – по нему это, наверное, было видно. Но парни одобрительно присвистнули. Он уже успел испугаться, что загнал себя в тупик и сам же закопал свою «репутацию», как диалог уже ушел в другую сторону. Если бы у Вэриана спросили что-то о рестлинге, просто из вежливости, чтобы поддержать диалог, он едва смог бы вспомнить, что такое рестлинг – настолько далек был от мира жестокого спорта. - И чем только кормят этих борцов? Столько силы и... Энергии. - Да тем же, чем и тебя. - Не верь ей, Рапунцель, Кэсс бутерброды дошираком заедает. - Тебя забыли спросить, умник. Вэриан моментально успокоился. Внутри у него вдруг стало теплее. Все эти разговоры "ни о чем" так его расслабили, что он и сам поверил, что является полноценной частью компании – странно, наверное, думать о таком спустя десять минут совместного пути домой? На перекрестке пришлось разделиться: Вэриан решил идти с парнями. Еще пару минут они потратили на прощание: Юджин приобнял Рапунцель, стукнулся кулаками с Кассандрой, подождал, пока Ланс попрощается с обеими в своем собственном стиле и двинулся в путь. Вэриан вообще не планировал ни с кем обниматься: едва Рапунцель сделала у нему шаг, он, не догадавшись сразу, рефлекторно отстранился. Тогда она протянула ему ладонь, и Вэриан сам за себя обрадовался, что не забыл протянуть свою в ответ. Девчонки двинулись прямо. Сначала – молча, потом – с обсуждением режима питания для спортсменов, чемпионата по борьбе и общих правил, в которых Рапунцель, сказать честно, не разбиралась совсем, и то и дело просила Кассандру говорить более понятными словами. Как обычно, остановились на углу многоэтажек, там, где путь Рапунцель сворачивал во двор, а Кассандры – прямо, по дорогам и снежным горам. - Ты домой? – тактично поинтересовалась Рапунцель. - Домой, куда же еще-то. - Если хочешь, у меня до вечера пусто. Кассандра пожала плечами. Слегка поежилась, то ли от холодного сквозняка, вдруг появившегося на пересечении домов, то ли от того, что мороз действительно крепчал. Или, быть может, от вопроса - но Рапунцель и подумать не могла, что, предлагая помощь, может поставить человека в неловкое положение. - Нет, спасибо. Все в порядке. Приобнявшись на прощание, они разошлись. И только открыв входные двери Рапунцель поняла, что дома-то у нее совсем не пусто. С работы неожиданно приехал отец. Пробная версия личной свободы кончилась.