Где встречаются воспоминания

      Сначала было темно.       Драко слышал лишь тяжелое дыхание Грейнджер слева от себя.       Лодка плавными рывками шла вперёд. Вдалеке вспыхнул зелёный свет, оттуда же послышался детский вскрик. Вокруг вдруг залетали странные скрипучие звуки, перемежающиеся с рваным гортанным голосом, который предупреждал, что очень голоден. Справа резко высветилась кроваво-красным цветом толстая фигура уродливого создания, который слабо походил на тех троллей, что Драко видел собственными глазами. Он фыркнул: на это маглы тратят свои деньги?       — Тролль… — задумчиво протянула Грейнджер. В красном свете ламп Драко плохо видел её лицо, но сумел понять, что оно всё такое же бледное и очень напряженное. — Туалет…       — Хочешь в туалет, Грейнджер? — хмыкнул Малфой, устраиваясь на крошечном сиденье поудобней. Ноги уже начинали затекать, а голова гудела так, что картинка перед глазами Драко начинала размываться по краям. — Придётся подождать.       — Тролль в туалете, — настойчиво повторила девушка.       Драко повернулся к ней. Конечно он помнил тот первый Хеллоуин в Хогвартсе. Помнил, как, сломя голову, обгоняя старосту, первый бежал в гостиную Слизерина, чтобы побыстрее укрыться в спальне за изумрудным пологом кровати. А на следующий день из всех углов только и слышал о том, как Поттер с его свитой отличились, умудрившись расправиться с горным троллем. И Грейнджер вспомнила это?       — Да, Грейнджер, тролль, — с неохотой повторил Драко, массируя виски. — Помнишь, как он напал на тебя на первом курсе?       — Там был кто-то ещё… Ты? — Даже в практически полной темноте и постоянном мигании ламп разного цвета Драко видел надежду в этих карих глазах. Она так отчаянно хотела вспомнить, так боялась, что ошиблась.       — Нет, Грейнджер, не я, — как можно более сухо, чтобы не дать подумать, что он ей сожалеет. — Там были твои настоящие друзья.       — А ты? Ты же сказал, что ты мой друг.       — Только здесь и сейчас, — фыркнул Малфой. — Как только ты меня вспомнишь… — «то смотри, не подавись от кислоты своих слов», — то, думаю, сильно удивишься.       — Голова болит.       — Не у тебя одной. Знаешь, как трудно сдерживать собственное сознание, находясь в твоём?       — Зачем?       — Затем, чтобы башка не раскололась. Без воспоминаний ты такая глупая, Грейнджер.       — Я пытаюсь что-то вспомнить, но всё так… далеко… Я что-то вижу, а что не могу понять.       Наступила какая-то давящая тишина. Точнее, это они молчали, а кругом были крики людей и звуки аттракциона. Всё это сливалось в одну какофонию, превращающуюся в фоновый шум. Так было легче думать. И Драко думал. В голове было много догадок и втрое больше вопросов. Если воспоминания Грейнджер приходят к ней только тогда, когда она видит какой-то возбудитель, который может являться участником самих воспоминай, — а Драко уже два раза убедился, что это так, — то почему она до сих пор не вспомнила его? Это было даже немного обидно.       — А что последнее ты помнишь? — вдруг спросил он. — Я имею в виду, здесь.       — Я проснулась на полу в каком-то заброшенном ангаре… — очень медленно начала Грейнджер, словно пробовала каждое слово на вкус. — А потом… всё куда-то понеслось. Я была то тут, то там. И никто нигде меня не видел и не слышал. Сейчас я понимаю, что я даже не осознавала, что вижу перед собой себя. В какой-то момент наступила пустота… Холодно и нет сил идти. Я остановилась, а затем ты…       Это был какой-то бессвязный набор слов, но после него в голову Малфоя вдруг пришла идея.       — Вероятно, ты начала путь от воспоминания, где потеряла сознание, и назад. И судя по всему, чем ближе ты к собственному рождению, тем больше забываешь и удаляешься от реальности. — Драко сам не понял, как эти слова вырвались из него. Он вдруг просто осознал. Осознал, а потом… до него дошло и кое-что другое: — И по окончанию ты просто исчезнешь, умрёшь... Да ты грёбаный Бенджамин Баттон, Грейнджер!       — Ты читал Скотта Фицджеральда? — с удивлением вопросила она. На миг Драко показалось, что перед ним прежняя заучка Грейнджер. Лишь на миг. Из-за интонации. Но это наваждение быстро прошло, потому что он видел, что её глаза всё ещё пусты, в надежде наполниться хоть чем-то. И что это за вопрос? Нет, он понимает, что упоминание магловской литературы из его уст звучит странно, но что это за вопрос к нему?       «Откуда, Грейнджер, в тебе уверенность, что я не должен это читать?       Ты же…       Ты же нихрена не помнишь обо мне».       — За пять лет мне многое нужно было обдумать, но дело не в этом, — отмахнулся Малфой. Ответил именно так специально. Чтобы… Чтобы что? Грейнджер же ничего не поймёт.       И тут:       — Да, я понимаю.       А вот Малфой — нет.       «Какого чёрта?»       Она снова сделала серьёзное лицо.       — Но это же бред. Как я могу просто исчезнуть? Люди умирают и после них остаётся тело… хоть в каком-то виде.       Драко помотал головой.       — Я видел тебя в Мунго. Ты как сугроб снега на июльском солнце в пустыне. Ещё чуть-чуть — и тебя не станет.       — И что же делать?       — Есть одна идея: раз, возвращаясь назад, ты исчезаешь, то, идя вперёд, должна вернуться к прежнему состоянию.       — То есть, если я проследую обратно через всю жизнь к моменту, когда меня поразили заклинанием, то, возможно, излечусь?       О да, он всё чаще слышал знакомые нотки ненавистного голоса.       «Давай, Грейнджер, возвращайся. Становись снова умной и невыносимой».       Ненавидь его. Снова.       — Это лишь теория. Единственная. И у нас не остаётся ничего, кроме как её проверить.       — Снова пройти всё, что я пережила, — задумчиво произнесла девушка. На миг на её лице отразилась боль. Драко, вопреки желаниям, её понимал. Он бы тоже не был в восторге от того, что снова увидит всё то, что пережил. — И как же мне начать жить заново? То есть я хочу сказать, я не понимаю, как сделать так, чтобы время шло вперёд, а не назад.       — Боюсь, только ты и можешь догадаться. — «И сделай это побыстрее». — Мы в твоей голове, это твой мир, и он должен жить по твоим правилам. Так может стоит попробовать управлять им?       Они снова замолчали. Гермиона откинулась на спинку сиденья, обхватив себя руками и прикрыв глаза. Её кожа всё ещё была бледной, но лицо уже не казалось таким мёртвым. Она потихоньку оживала, и Драко нужно было не отпустить концы этой жизни в ней. Он вкладывал все силы в то, чтобы сдержать поток собственных воспоминаний. И слышал в ушах глухой стук — кровь начинала пульсировать от чрезмерных усилий, сердце заходилось в быстрых ударах.       Сколько он ещё так сможет?       «Столько, сколько понадобится».       Драко не уйдёт ни с чем. Во-первых, он понимал, что повторного погружения может не выдержать не только Грейнджер, но и он сам. Ему будет нужно отдохнуть, а у неё на это времени нет. Во-вторых, если он сейчас не разберётся в собственной теории, всё будет напрасно. Да и Поттер вряд ли исполнит его требования, если Драко случайно добьёт его подружку.       В конце туннеля появился свет. Наконец-то выход. Драко устал от этого мрака и диких неестественных звуков. Он краем глаза посмотрел на Грейнджер. Та сидела в той же позе, не обращая ни на что внимание.       Впереди виднелось семейство Грейнджеров, которые хохотали, обсуждая увиденное. На мгновение Драко осознал, что считает их счастливыми, и быстро отогнал эти мысли. Ему было всё равно. Это не его дело. Это даже не по-настоящему. Волновало другое.       Куда дальше?       Они так и будут ходить за этим воспоминанием, пока на Грейнджер не снизойдёт озарение или, того хуже, пока Грейнджер-из-воспоминаний не достигнет того момента, когда её прибьют заклинанием? Сколько ей сейчас? Лет семь? Нет, на такое Малфой не подписывался.       Только он хотел поторопить Грейнджер с её гениальным мыслительным процессом, повернувшись к ней, когда они выплыли из туннеля. И Драко замер.       Их лодка больше не шла рывками — они плавно скользили по водной глади. И это действительно была вода. Грёбаная большая вода. Целое озеро. Озеро, над которым возвышался Хогвартс.       Была ночь. И единственным источником света служили луна и рядом плывущие лодочки с первокурсниками.       — Грейнджер, это ты? — Драко не был уверен, что сам понял, что спросил. Но девушка его поняла.       — Кажется, да, — тихо ответила она, будто стыдилась этого. Или причина была в чём-то ещё?       Взгляд её почему-то резко обрёл ясность и… настороженность. Малфой не заметил, как расстояние между ним и ей увеличилось. И хорошо, потому что тогда бы, наверно, до него сразу дошло…       Они прибились к берегу почти одновременно с лодками первокурсников. Огромная фигура Хагрида с фонарём наперевес помогала всем вылезать на сушу. Грейнджер выскочила из их лодки довольно резво и остановилась неподалёку от лестницы в замок. Драко же вылезал медленно, потому что его внимание всецело было поглощено им самим. Вот он, не удостоив великана и взглядом, высаживается из лодки при помощи Крэбба и Гойла.       «Ох, да вы посмотрите. Король», — фыркнул настоящий Малфой и сам себе удивился.       Что это было?       Ему что… противно видеть себя такого?..       Поразмышлять ему не дала Грейнджер, которая нетерпеливо топталась у лестницы, а, когда Драко подошел к ней, толкнула в грудь так, что тот отступил назад.       — Друг, значит! — неожиданно громко для недавнего трупа.       Только теперь Малфой догадался, что же произошло. Ну, конечно…       — А что я должен был сказать? — спросил он, потирая ушибленную грудную клетку. — Ты бы пошла со мной?       — Какая разница? Зачем ты соврал?!       — Вижу, память к тебе быстро возвращается. Это хорошо. Плохо, что мозги ещё как каша, раз ты задаёшь настолько тупые вопросы, — удручённо протянул Драко. — В смысле «зачем», Грейнджер? Затем, чтобы ты… до-ве-ри-ла-сь мне. Что здесь непонятного? Я, если ты вдруг не заметила, в голову к тебе залез. За тобой, дура! Чтобы ты там не сдохла на больничной койке. Хотя, знаешь, начинаю жалеть об этом. Не надо было соглашаться на уговоры Поттера, а просто наслаждаться его присмыканием передо мной.       — Тебя Гарри попросил?       — Ну не по своему же желанию я здесь. Поттер бегал вокруг меня как собачонка, умоляя помочь твоему растворяющемуся тельцу. — Было хорошо. Было охренеть как хорошо! Как же давно Драко не чувствовал этого. Он правит балом.       «Жри, Грейнджер, жри собственную никчёмность. Давись ею».       Как делал это он. На протяжении стольких лет.       — Почему ты? — вопрос на миллион.       Драко захотелось рассмеяться, но мешала и без того больная голова.       — Сама спросишь у своего Поттера. — Он запустил руки в карманы брюк. — Так как? — Он проследил взглядом за поднимающимися по лестнице бывшими однокурсниками. А ведь сейчас на нём ещё не весит клеймо «хорька», даже «слизеринского хорька» ещё нет. И даже уродливой метки на предплечье. Это было странно. — Мы идём дальше или это была разовая акция?       — Куда дальше?       «Грейнджер, ради Мэрлина, не тупи больше!»       — Не знаю, — стараясь совладать с эмоциями, сказал Малфой. — Я бы сейчас хотел быть у себя дома, но, видимо, слишком много хочу. Так что давай, напряги-ка ещё разок мозг и выкинь что-то поближе к тому моменту, когда потеряла сознание. Надолго задерживаться я здесь не хочу. — «И не могу». Голову сейчас разорвёт на части.       Грейнджер больше ничего не произнесла. Просто пошла за толпой в замок, то обхватывая себя руками, то опуская их вдоль тела, словно не верила, что это она. Драко молчаливо следовал за ней, потому что ничего другого и не оставалось.       Когда они стояли со всеми в маленькой комнатушке перед церемонией распределения, Гермиона вдруг серьёзно посмотрела на Драко.       — Что? — не выдержал тот сверлящего взгляда.       — Что тебе пообещали за это? — вопросила она железным тоном. Будто это имело какое-то значение. — Ты ведь просто так это делать не стал бы.       — Правильно думаешь, — хмыкнул Драко, растягивая рот в улыбке. — Но это не твоё дело, что я попросил. Главное, что я согласился вытащить тебя из амёбного состояния, в котором ты пребываешь, и я это сделаю.       — Я знаю, что ты устраиваешь консультации по вопросам… психического здоровья.       Ну конечно, что от неё скроется? Если не Поттер рассказал, то сама узнала. Всё-таки тоже мракоборец.       — Тебя это напрягает?       — Да, — без лишних слов.       «Как отрезала, Грейнджер».       — А меня не волнует, что тебя напрягает.       — Просто мне кажется, что Гарри именно поэтому обратился к тебе. Ты точно практикующий легилимент.       — «Превосходно» за догадливость, «тролль» за чувство ненависти, которое ты во мне вызываешь, — сквозь зубы процедил Драко, наблюдая за тем, как он сам же что-то лихорадочно обсуждает с Гойлом. Вроде бы он тогда пытался вспомнить хоть одно заклинание… Нашел, с кем советоваться.       — Как ребёнок, честное слово.       — Говорит человек, который полчаса назад походил на труп слизняка, — парировал Малфой, начиная заводиться от всего этого. Долго они будут проминать пол?       Наконец Макгонагалл повела всех в Большой зал. Драко хотел бы ещё раз его увидеть. Да, он не любил учёбу в Хогватсе, но было в этом что-то… по чему он испытывал странное щемящее чувство в груди. Сюда хотелось возвращаться. Просто он понял это слишком поздно. Он уже предвкушал, как увидит своё распределение, но двери раскрылись, а в Большом зале — пустота. Точнее обычный день. Утро, если быть ещё точнее. Все сидят, завтракают, что-то обсуждают. Драко-из-воспоминания нигде нет.       — О, да неужели! — Малфой всплеснул руками, поворачиваясь к Грейнджер. — Ты соизволила что-то сделать!       — Это не так-то просто! — возмутилась Гермиона. — Меня всё время тянет назад.       «А меня всё время тянет втащить кое-кому!».       Драко помассировал виски.       Когда этот ад кончится?       Между тем из-за гриффиндорского стола встала «святая троица», направившись к выходу. Малфой заметил, что Грейнджер и Уизли явно ведут холодную войну. Они шли, недовольно поджав рот, пропуская растерянного Поттера встать между ними.       Эту картину он ненавидел. Постоянно наблюдая за ними в Большом зале, в коридорах, на уроках, на улице, Драко чувствовал жгучее желание разломить голову Поттера об стенку. Потому что ему — всё. Ему — всё, а Драко… Ему приходилось создавать это «всё». Чтобы не быть посмешищем в глазах собственного отца, в глазах однокурсников, чьё мнение Драко нахер не сдалось, но он всё равно из кожи вон лез, лишь бы хоть как-то задеть, разрушить эту раздражающую до дрожи гармонию между этими тремя...       — Малфой, идём, — послышался словно издалека голос Грейнджер.       — Не указывай, что мне делать, — бросил он, проходя мимо, толкая её плечом и против воли следуя за тремя ненавистными спинами.       Идти пришлось аж до хижины Хагрида и вдоль по опушке, пока они не уткнулись — о, да вы издеваетесь — загон с гиппогрифами. Драко недовольно насупился. Он знал, чем закончится это всё. Рядом тихо остановилась Грейнджер. От её спокойствия ко всему происходящему Малфоя ещё больше бесило.       — Грейнджер, давай… давай уже дальше. Зачем мы теряем здесь время?       — Не сейчас.       — Почему?       — Я чувствую, что не сейчас.       — Да мне срать, что ты там чувствуешь! Соберись и меняй чёртову локацию!       — А что так? — вдруг с удовольствием в голосе протянула девушка.       Малфой насупился. Только он мог так говорить. Никто не смел говорить с ним подобным образом. Какого эта дура себя позволяет? Он с силой стиснул челюсти так, что проступили желваки.       В ушах начинался оглушающий звон.       Мэрлин, почему эта дура ничего не понимает? Он же…       — Если я сдохну из-за тебя, Грейнджер, то, поверь, заберу тебя с собой.       Он яростно взглянул в карие глаза, которые почему-то сейчас расширились до такого состояния, что Грейнджер напоминала загнанного в угол оленёнка, при котором только что убили его мать. Только потом до Драко дошло, что он со всей силы сжимает её предплечье, вдавливая пальцы в бледную нежную кожу, которая вот-вот не выдержит и порвётся.       — Отпусти, — тут же слышится в воздухе, но звон в ушах мешает понять, уже мешает трезво соображать.       Драко достиг точки кипения. На виске появляется пульсирующая венка.       — Малфой, — уже настойчивее. — Мне больно.       «Ах, тебе больно… Что ж, мне тогда пиздец как херово…»       — Заткнись, Малфой, — долетает до ушей. Драко обращает взгляд на Поттера. На святого Поттера.       Вот он стоит. Гневно смотрит на Малфоя-из-воспоминания. А тот расплывается в своей фирменной ухмылочке. И только сам Драко знает, насколько она фальшива. Даже больше чем всё это дерьмо, что сейчас происходит.       — Потише, Поттер, сзади тебя дементор.       Драко секунду наслаждается реакцией Поттера, а потом снова возвращается к Грейнджер.       — Да что с тобой такое? — не выдерживает та. Голос дрожит.       «Боишься?»       Правильно, бойся. Потому что Драко не знает, что с ним. Он просто устал. Сходит с ума как последний кретин. И где? Произнести страшно.       «Это ты во всём виновата, Грейнджер». Из-за тебя он такой. Звон сейчас расщепит его мозг на атомы. И в этом будешь виновата ты. Ты…       «…поганая…»       Не будь здесь Поттера… Стоп. Драко вздрагивает, направляя свой взгляд обратно туда, где Поттер уже вовсю красуется собой, пытаясь приручить глупую курицу, и понимает, что Поттер ничего не сделает. Тринадцатилетний сопляк-Поттер ничего не сделает ему, настоящему Драко Малфою. Не сможет.       Это мысль настолько вышибает его из себя, что он чуть не теряет контроль. Не позволяет своим воспоминаниям влететь в голову Грейнджер. Чёрт, почему он не освободил сознание перед тем, как падать в этот омут дерьма? Где был его мозг?       Он наконец выпустил руку девушки, отметив, что на ней остался синеющий след.       — Т-ты больной! — вырвалось из дрожащих губ. — Просто больной. Что на тебя нашло?       — Грейнджер, — Драко отвечает хрипло, голос совсем не слушается. — Просто. Давай. Дальше.       И она кинулась бежать. Драко на мгновение опешил. Грейнджер бежала обратно к замку, непонятно чего добиваясь.       Что, бежать за ней?       Хрена с два!       А выбора-то всё равно нет…       И Драко тоже начинает бежать, превозмогая боль, исходящую из головы, сковывающую все движения.       «Куда ты несёшься?» Вопрос — себе или ей?       Он нагнал её только у дверей замка. И тут же об этом пожалел. Девушка остановилась, застыла, как статуя. Малфоя, стараясь не смотреть на сцену возле входа в замок, подошел к Грейнджер.       — Ты специально? — почти что шепотом.       — Я здесь не при чём, — как можно с большим возмущением ответила Гермиона и поспешила вперёд, чтобы Малфой не успел увидеть её довольной улыбки.       Но Малфой успел. Это ещё больше взбесило. Хотя куда уже больше.       — Вы видели что-нибудь более жалкое? И это наш учитель! — слышалось впереди.       «Мэрлин, Грейнджер, не иди туда. Не надо», — взмолился Малфой, чувствуя, что готов произнести это вслух, но было поздно.       Смачный шлепок разлетелся по округе. Малфой сжал кулаки, чувствуя, как ногти прорезают ладони. А Грейнджер стояла впереди, как ни в чём не бывало и… улыбалась. Словно бы только что не получила синяк от Малфоя, словно не смотрела на него, как на самый худший свой кошмар.       «Ты сходишь с ума. И я тоже».       Доставляет удовольствие смотреть, как Малфою больно. Что ж, ему тоже нравится смотреть, как тебе больно.       «Грёбаная ты…»       — Тварь.       — Что, Малфой, что-то не так?       — Грейнджер, — вкрадчиво начал Малфой, сам вздрогнув от своего тона, — а ты не боишься сдохнуть? Не боишься, что я сейчас просто вылезу из твоей больной головы и пойду жить дальше, а ты будешь доживать свои последние часы на койке в Мунго? Чего ты добиваешься? Поттер, пообещал мне многое, да. Но даже оно не стоит того, что я сейчас испытываю. Поэтому решай: либо ты сейчас засовываешь куда подальше свои тупые игры, либо дохнешь.       Чётко и ясно. И она прекрасно поняла. Сдулась, как проткнутый шарик. Задор исчез, словно она пришла в себя.       «Что, отомстить не получилось?»       — Я действительно не контролирую это, Малфой…       — А мне насрать! Научись.       — Да господи! Провались ты, Малфой! Я не просила меня спасать!       — Ещё бы ты попросила.       Больше ничего не ответив, Грейнджер гордо проследовала обратно в замок.       Драко потерялся во времени, сколько они петляли по её воспоминаниям. Ему казалось, что прошла уже вечность и он видел всё, что только должен и не должен был наблюдать. Например, первый, как считал Драко, убогий поцелуй Уизли и Грейнджер. Сначала было смешно. Ровно до того момента, как острая боль в голове ещё больше не усилилась и не заставила поторопиться. Пока смущающаяся Грейнджер пыталась сменить воспоминание, Драко пытался сосредоточиться. Но собственные воспоминания, словно маленький настойчивый бур, пробивались сквозь кору мозга наружу, принося невыносимую боль.       Сколько можно?       Грейнджер всё твердила, что старается как может; что вот сейчас-то они попадут в нужное время, но каждый раз это оказывался небольшой скачок на месяцы или на год-два. А Грейнджер постоянно забывалась в воспоминаниях с родителями. Заворожённо смотрела на празднование Рождества или обычный поход в магазин с ними, и это сводило Драко с ума. Неужели нельзя будет посмотреть на это в реальной жизни? Ему постоянно приходилось напоминать о своём присутствии, Грейнджер испуганно дёргалась и продолжала перебирать воспоминания с задумчивым лицом, пока снова не натыкалась на какой-нибудь очередной семейный ужин.       — Как ты? — в какой-то момент спросила она, посмотрев на Малфоя. В её голосе сквозило настоящее беспокойство.       «Засунь его себе куда подальше, Грейнджер».       — Меньше альтруистских расспросов, больше дела, — отрезал Драко, стискивая зубы и чувствуя, что вот-вот сотрёт их в крошку.       От давления и растерянности Грейнджер снова побледнела. Глаза метались туда-сюда как у затравленного зверька. Драко понял, что так они далеко не уйдут. От этого хотелось взвыть. И ещё потому, что терпеть расходящийся по швам мозг было больше невозможно. Малфой привалился к холодной каменной стене Тайной комнаты, провожая взглядом выходящих Уизли и Грейнджер. Всё перед глазами начало плыть. Благо, Грейнджер удержалась от каких-нибудь жалостливых или панических замечаний и просто в одно мгновение подлетела к Малфою, заставив опереться о себя. У Драко уже не оставалось сил, чтобы возражать, да и чтобы нормально двигаться. Всё, что он делал, это заставлял себя терпеть и держать сознание подальше, хотя чувствовал, что оно уже в критической точке. Гермиона, похоже, это тоже понимала, потому что картинка вокруг них, наконец, сменилась.       Они оказались посреди какого-то заросшего поля. Вокруг не было ничего. Только лес вдалеке, а возле него парочка ветхих сооружений, напоминающих ангары. Было противно холодно, и на небе — ни намёка на солнце. Серое и безжизненное, оно давило на Малфоя ещё сильнее.       Вдруг в нескольких футах от них из воздуха возникли Поттер и Грейнджер в мантиях мракоборцев. Они, не говоря, ни слова, обменялись многозначительными взглядами и медленно направились в сторону ангаров.       — Грейнджер, скажи, что это оно.       — К-кажется, — неуверенно ответила та, поправляя руку Драко на своём плече.       Тот вздрогнул, отстранился и тут же пошатнулся.       — Я сам, — поспешил сказать он, когда девушка уже хотела снова его подхватить. Надежда на то, что это может быть нужное воспоминание, придала ему немного сил. — Просто…       Он уже не знал, что «просто». Мысли в голове путались. Что он хотел сказать? Уже неважно.       «Только бы это хрень поскорее закончилась».       Грейнджер зажмурилась, с силой сжав зубы.       Картинка стала меняться: всплывали какие-то отрывки и тут же исчезали, будто Грейнджер усиленно пыталась добраться до сути, отталкивая в сторону ненужные сведения. Вот Поттер и Грейнджер остановились у покошенного амбара, в котором находился старый кукурузник без крыльев; вот к ним подлетает патронус-цапля, сообщая, что «Дженкинса засекли у шоссе и, кажется, у него волшебная палочка»; вот Поттер разворачивается назад, Грейнджер тоже, но почему-то останавливается; вот они разделяются, Грейнджер замечает затаившегося преступника, тот начинает убегать (Драко было знакомо его имя и лицо, или же его рассудок уже мало что адекватно воспринимал).       — Гарри, он здесь! Дженкинс, стой! — кричит Грейнджер, но не ждёт Поттера — гонится за убегающим сама.       А вот она уже загнала его в угол одного из помещений развалившегося зернового склада; вот она уже в углу, а Дженкинс с грейнджеровской палочкой наперевес наставляет её кончик прямо в лицо хозяйки.       — …не понимаю, чего ты хочешь, — вкрадчиво говорит Грейнджер, без отрыва смотря в глаза Дженкинса.       Драко снова увидел этот заносчивый огонёк в глазах. Он так и говорил: «Ну! Что ты сделаешь?».       «Посмотри, Грейнджер, продолжаешь играть с судьбой, даже когда победитель уже озвучен…»       Видимо, вызывающий огонёк в глазах девушки раздражает не только Малфоя, потому что Дженкинс поувереннее хватается за палочку и выкрикивает:       — Легилиме..!       Но договорить ему не даёт неожиданный красный луч, выбивающий палочку из рук, а затем и Остолбеней, заставляющий Дженкинса упасть как бревно, ударившись головой о торчащую из-под пола железяку. Всё происходит так быстро, что Грейнджер едва ли успевает заметить, как к ней уже подлетает фигура в чёрных мантии и маске и шелестящим шепотом произносит:       — Обливиэйт!       Грейнджер вскрикивает, хватаясь за висок, будто её только что ужалил акромантул. Фигура растворяется в воздухе, а девушка подает навзничь.       Драко не успел оценить степень шока, потому что поддерживающая его Грейнджер вдруг, (будто валяющихся на полу тел было недостаточно), протяжно застонала, обхватив голову руками и осев на пол.       — Гре..? — всё, что успел выдать Малфой, присев рядом, прежде чем его голову пронзила ужасная боль, словно в мозг одновременно вогнали тысячи иголок. Взгляд помутился, но он различал, как девушку начало трясти, как в припадке. Он хотел было что-то сделать, чтобы помочь, но почувствовал, как хрупкая стеклянная стенка в его голове раскололась. С болезненным хрустом. Драко даже не успел ни о чём подумать. Картинка перед глазами резко потемнела, и в следующий момент он коснулся щекой холодного бетонного пола склада.