Где встречаются воспоминания

      Драко сам не понял, как нашел её. Просто в какой-то момент поисков он вдруг почувствовал её. Почувствовал дикое одиночество и страх. Совсем не его. Они были чужие и будто звали его к себе. Он оказался посреди какого-то поля, похожего на квиддичное, но явно уступающее размером. Он не помнил, как называлась магловская игра, в которую здесь играют, да и ему было всё равно. Поле окружали зелёные выцветшие трибуны, за которым виднелось кирпичное здание с вытянутыми крышами и флюгерами на них. Драко повертел головой, пытаясь понять, куда ему идти, и наконец увидел её.       Она сидела на самом верху трибуны, поджав ноги к себе и бессмысленным взглядом глядела на горизонт. Малфой поднялся, присев на место возле неё и так же всмотревшись в полосу, разделяющую серое пасмурное небо и вид города. Он не сразу заговорил. Почему-то знал, что ей нужно время, чтобы привыкнуть к его присутствию.       — Злишься? — спустя несколько минут спросил он, не смотря на Грейнджер.       Ответ последовал не сразу. Сначала она шумно вдохнула носом воздух и так же выдохнула.       — А сам-то как думаешь?       — Грейнджер, может я не тот, кто должен тебе это говорить, но я… хотел как лучше.       — Если бы хотел, не заставлял бы мучиться от незнания. Твоя конспирация всё равно ни к чему хорошему не привела, — бурчала Грейнджер. — Почему ты не сказал, что наложил на мой дом защитные чары? И как ты, вообще, там оказался?       — Трансгрессировал, конечно, — это была правда, но только её часть. И Драко был рад, что Грейнджер не стала развивать эту тему дальше. Почему, например, не спросила, как он узнал, что она в опасности, потому что тогда бы ему пришлось рассказать и то, что Уорис напал на неё по его вине.       После того, как он понял, что за Грейнджер следили в тот вечер, когда он предупредил о её секрете, Малфой на самом деле не ушел домой. Сначала он проследил за Грейнджер, а уже потом поймал и Уориса, спрятавшегося за соседской изгородью. Но тот, когда его обнаружили, не испугался, наоборот его уродливое лицо выражало довольное нетерпение.       — Ну, ты узнал? — с придыханием спросил он Драко. — Узнал у этой грязнокровки кто?       — Не понимаю, о чём ты, — сухо ответил Драко и внутренне вздрогнул от того, насколько его тон в тот момент стал похож на отцовский.       — Как же. Всё ты понимаешь. Так и скажи, что решил всё зажать!       — Я в это не верю.       — Не верит, — себе под нос пробубнил Уорис, облизывая сухие губы. — Конечно, ты не веришь. Ты ведь не был в Азкабане, не видел то, что видел я. Неужели ты совсем не боишься?       — Я в это не верю, — с точно такой же интонацией повторил Драко.       — Я думал, мы все заодно, а ты, оказывается, водишь дела с грязнокровками. Люциусу будет интересно об этом узнать. Ну и ладно, не хочешь помогать — не надо. Я сам всё узнаю у этой суки. У нас с ней старые счёты.       — Не приближайся к ней, — стальной голос Драко прорезал вечернюю тишину, обдав холодом их двоих. Кончик волшебной палочки оказался под горлом у Уориса. В ту секунду Драко вдруг осознал, что не столько защищает свои тайны, сколько саму Грейнджер. На секунду его это напрягло. — Увижу рядом, и ты отправишься к большинству Его пешек. А оттуда, в отличие от Азкабана, назад пути нет.       — Зачем тебе это? Зачем ты защищаешь эту грязнокровку?       — Не твоё дело. Я тебя предупредил. — Он убрал палочку, поцарапав шею Уориса. Тот тут же отстранился, потирая её.       — Что так, что так — всё равно подыхать, — просипел он. — Ты уже никто. Твой папаша загнётся, как и все, но я хотя бы попытаюсь.       Драко хотел схватить его, но Уорис трансгрессировал.       После этого он и наложил на дом Грейнджер защитные чары, привязав их к своему перстню: если бы кто-то против воли его хозяйки смог проникнуть в дом, изумруд в перстне начал бы светиться изнутри. Себе Драко мог признаться, что ощущает некую ответственность за то, что втягивает её в это. Конечно, по сути, это Грейнджер виновата в происходящем, но он тоже подливает масло в огонь, ничего не рассказывая. Однако другого выхода он не видел.       И через неделю, когда Грейнджер окончательно выбесила его, прогнав из отдела, как какого-то вшивого пса, он вернулся домой и от злости швырнул перстень на кровать, а потом напрочь о нём забыл, потому что появившаяся в дверях мать сбила его с толку новостями.       — Куда ходил? — вежливо, но настойчиво, в своей привычной манере, поинтересовалась она.       — По делам.       — Надеюсь, эти дела связаны с работой.       — Работой? — Драко уже и забыл о таком слове. За всё время, как он вышел из трёхдневной комы, он ни дня не работал, хотя ему то и дело приходили письма от клиентов с просьбами назначить встречу. — Нет, с работой пока что нужно притормозить.       — У тебя проблемы? — насторожилась Нарцисса, заходя в комнату и тем самым переступая ту невидимую черту, которую так старательно пытался возвести Драко. Её приступ означал для него то, что он без согласия вовлечён в диалог с матерью, из которого невозможно выбраться.       — Не совсем. Я… — Драко не мог ей всего рассказать. Хватило и того бреда, что он придумал, чтобы как-то объяснить тот факт, что он теперь носит очки. — Я кое-кому помогаю. Не волнуйся, это никак не связано с нарушением закона.       — Я всё равно волнуюсь за тебя, Драко, ты же знаешь. — Нарцисса подошла к нему, расправив складки на пиджаке. — Та работа, что у тебя есть… Она, конечно, хорошая, но уж точно не для наследника Малфоев. Ты должен научиться вести семейные дела, как делал твой отец. Выгодно инвестировать, заключать сделки и тому подобное. Это же твоё будущее.       — Извини, мама, но ты не ясновидящая, чтобы говорить о моём будущем, — вкрадчиво сказал Драко, отходя от матери и делая вид, что ему срочно нужно что-то найти в шкафу.       — Но это же очевидно, — без тени сомнений в голосе. Драко всегда забавляла такая слепая самоуверенность матери.       — Ты говоришь так, словно событий, произошедших пять лет назад, не существовало, — с каким-то презрением в голосе сказал он. — Словно мы всё ещё тот благородный род Малфоев, чей статус и деньги так ценят в обществе. Пора очнуться, мама. Ты уже никогда не сможешь гордо назвать себя леди Малфой. Вот, что в действительности оставил нам отец. И теперь ты хочешь, чтобы я стал таким же.       Иногда Драко искренне удивлялся матери. После всего, что их семье пришлось пережить, она всё ещё оставалась верна прежним убеждениям и считала себя выше других. Как будто ничего не произошло. Как будто её муж не сидел в тюрьме, а за сыном не стояло клеймо убийцы, преследуя его везде, где бы он ни оказался. Возможно, она считала это своим долгом. Сохранить всё в порядке. Не зря же она при упоминании Люциуса всегда использовала слово «когда», а не «если». Драко считал это глупым. Нужно было смотреть на вещи трезво. Он смотрел, но никак не мог заставить мать увидеть этот мир. Изменившейся мир. Мир, где фамилия Малфой уже пустой звук, а где-то и оскорбление.       — Я не хочу, чтобы ты стал таким же. — Нарциссу явно укололи слова сына. — Я хочу, чтобы ты не пятнал фамилию и…       — Да она уже и так вся в пятнах!       — Не перебивай, когда я говорю, — строго выдала Нарцисса. — Да, прошлое нашей семьи не самое лучшее, но это не значит, что теперь мы должны опускаться до каких-то… — она замялась, не зная, как мягко назвать семьи по типу Уизли. — В общем, только ты можешь восстановить благородство и почёт рода, а также, — она сделала паузу, поправляя причёску, — продолжить его.       — О Мэрлин, ты опять решила начать эту тему.       Только не сейчас. Что угодно, только не это. Больше обсуждения того, чем ему стоит заниматься в жизни, Драко ненавидел обсуждать с матерью его личную жизнь, которую она постоянно пыталась устроить. И, конечно же, делала это так, как нужно ей.       — Но рано или поздно придётся, Драко. И это должна быть чистокровная девушка из хорошей семьи.       Настала задумчивая тишина. Хотя Драко не думал — ждал пока мать закончит своё ежемесячное выступление и уйдёт восвояси, поняв, что Драко не настроен заводить семью. Но на этот раз она решила зайти дальше и немного с осторожностью добавила:       — Я вчера встретила Пэнси Паркинсон в Косом переулке и… пригласила на сегодняшний ужин. И ты тоже должен там быть.       Драко не знал, смеяться ему или возмущаться. Пэнси… Она же… Она его школьная подруга. Конечно, они и сейчас иногда общаются, но Паркинсон — точно не то. Нет, совсем не то.       — А, это ты так решила помочь. Отлично. Вот только Пэнси интересует меня столько же, сколько и сама перспектива женитьбы, — жестко ответил Драко.       — Я не говорю жениться на ней, Драко. Хотя бы присмотрись.       — У меня было семь лет, чтобы присмотреться. Не вышло.       — Ты категоричен.       Совершенно так не считая, Драко согласился на ужин только, чтобы мать оставила его в покое. И когда вечером Пэнси Паркинсон пожаловала к ним в поместье, он призадумался, что слова матери о его категоричности были правдивыми. Точнее, лишь отчасти. Драко не виделся с Пэнси достаточно давно, только переписывался, поэтому не мог не признать, что она изменилась. Естественно, в лучшую сторону. Как будто красота в ней долгие годы пряталась, боясь, что её украдут. Но, как выяснилось позже, стать более привлекательной Пэнси помогло не время, а французская волшебная медицина. Хотя Пэнси уверяла, что лишь чуть-чуть подправила верхнюю губу, было видно, что как раз-таки всё, кроме губы, было поправлено. И пусть внешность она изменила, но вот в плане интеллекта магия была бессильна. И Пэнси была тому живым примером. Наивным, по-своему добрым, но глупым примером. Она очень удивилась, увидев очки на Драко, но сдержанно сказала, что они нисколько его не портят.       — Между прочим, французская волшебная медицина не стоит на месте и в сфере зрения. Они бы точно тебе помогли, — гордо произнесла Пэнси, выслушав сочинённую для Нарциссы историю о потере зрения в результате постоянной работы в плохо освещённом помещении.       — Возможно, но сейчас у меня нет времени на поездки. Да и вряд ли меня выпустят из страны, — скучающе ответил Драко, тыкая вилкой в запечённую рыбу. И вдруг он вспомнил об обещании, взятом с Поттера. Самым странным было то, что вспомнил он об этом впервые. Может, действительно съездить во Францию? Что его здесь держит?.. Да ничего, лишь одна зазнавшаяся особа, за которой Драко вынужден беспрерывно следить. Он вдруг выронил вилку из рук. Она со звяканьем коснулась паркета.       — Драко, тебе настолько скучно, что ты засыпаешь? — усмехнулась Пэнси, но в её тоне так и слышалось, что она действительно боится, что это так.       — Нет, что ты, Пэнси, милая, — поспешила сказать Нарцисса, пока Драко раздумывал о том, что сейчас может делать Грейнджер, а точнее, кто-нибудь, кто хочет на неё напасть. Он инстинктивно, как делал всю неделю, посмотрел на руку, где обычно был перстень.       «Чёрт…»       — Я помню, в одном из писем ты рассказывал, что пишешь какую-то книгу, — начала Паркинсон, пытаясь поймать взгляд Драко, который не отрывался от выхода из столовой. — Как успехи?       — Драко. — Нарцисса легко коснулась руки сына. Хотя лёгким оно было лишь на вид — Малфой ощущал в нём требовательность.       — Да? А, да. Книга. Я её закончил, — вернулся он к диалогу.       — Правда? И когда я могу её почитать?       — Мне кажется, тебе будет не интересна такая литература, — натянуто вежливо, хотя хотелось ответить что-то вроде: «Мне кажется, такая литература не для твоего уровня».       — Не волнуйся. Я, как твой друг, хочу прочесть любое твоё творение. — Улыбка у Пэнси была обворожительной, ничего не скажешь.       — Правда, Драко, у тебя же есть несколько копий. Дай почитать одну Пэнси.       Кивнув, Драко встал из-за стола. На самом деле это была отличная возможность наконец покинуть гнетущее театральное представление матери, хоть и ненадолго.       Придя к себе в комнату, он стал отодвигать ящики письменного стола в поисках копии книги, пока в голову не вернулись мысли о перстне и Грейнджер. Драко на миг оторвался от стола, повернувшись к кровати, на которой…       Перстня не было. Но Драко отчётливо помнил, что оставлял его там. Он начал разглаживать складки покрывала, поднимать подушки, прощупывать стык матраса с основанием кровати. Но ничего. Перевернув всю постель, он обнаружил лишь свежее белье, ещё пахнущее лавандой.       В комнату постучали, на пороге нерешительно возникла Пэнси, заправляя выбившуюся прядь волос за ухо.       — Драко, ты что-то долго. Миссис Малфой попросила проверить, всё ли хорошо.       — Всё нормально, — бросил он, не отрываясь от поисков. Он уже проверил пол под кроватью и отодвигал прикроватные тумбочки.       — Не можешь найти копию? — немного в недоумении от царившего беспорядка, спросила Паркинсон.       — Что? — Малфой уже забыл, зачем на самом деле пришел в комнату. — Нет. Я ищу перстень.       — Перстень?       — Да, такой с изумрудом. — Пэнси начинала раздражать своими расспросами. Если так продолжится, Драко непременно скажет что-нибудь язвительное, как делал раньше в школе, когда Паркинсон превышала лимит его терпения, постоянно виясь вокруг него.       — Этот?       Драко резко повернулся к девушке, протягивающей ему перстень. И, Мэрлин, он мигал. Подлетев к Пэнси, Драко выхватил перстень, надев на палец.       — Где ты его нашла?       — На полке с книгами. Я заметила, что там что-то мигает, и… — Пэнси поняла, что Драко не интересно, как именно она нашла его вещь, поэтому она обиженно мотнула головой. — А почему он мигает?       Драко практически не слушал Паркинсон, находясь в смешанных чувствах. Сейчас мыслями он был совершенно в другом месте. И думал о том, что ему стоит сделать. Между тем словесный поток Пэнси не прекращался:       — Драко, послушай, я думала, что это всё уже не имеет значения, но потом миссис Малфой пригласила меня на ужин, и мы с тобой увиделись, спустя столько времени… В общем, я хочу сказать…       — Извини, Пэнси. Мне нужно идти.       — Что? Куда?       — Это срочно.       Трансгрессировав прямо возле растерянной Пэнси, Драко оказался в спальне Грейнджер. И как выяснилось, успел практически в последний момент.       — А что с Уорисом? — голос Грейнджер вернул его из воспоминаний. — Ты же сдал его мракоборцам?       — Э-э… Сдал бы, — протянул Драко, — но пока я укладывал тебя в кровать, он пришел в себя и смылся.       — И ты так просто мне об этом сообщаешь?! — воскликнула Грейнджер, вскочив с места. — Нужно его поймать!       — Естественно, мы сделаем это, Грейнджер. Но сейчас тебе нужно выспаться.       Она недовольно надулась, скрестив руки на груди. Сейчас она походила на ребёнка, которому отказали в его очередной прихоти. Драко мысленно усмехнулся. Да Грейнджер все последние дни вела себя как ребёнок. Почему не может продолжить?       — Почему, как только ты появился в моей жизни, со мной постоянно происходят неудачи?       — Кажется, они начали происходить ещё до меня. Такое ощущение, что весь смысл твоей жизни — это усложнять её себе. Ну и другим. Зачем ты стала мракоборцем, если у тебя осечка на осечке?       По лицу Грейнджер Драко подумал, что она сейчас выкинет что-то возмущённое.       Ведь как он смеет, она же — Гермиона-мать-его-Грейнджер, Героиня войны, отличница, умница, красавица и просто золотая девочка.       Драко даже передёрнуло. Он что, считал Грейнджер такой? В особенности — красивой? Ну, может быть он и признал, что с определённого ракурса в ней что-то есть. Но только с определённого.       Вот как сейчас.       — Я не знаю, — вдруг признала она. Драко даже подавился слюной, закашлявшись, от такой неожиданное откровенности. — Раньше в этом был смысл. После последнего года в Хогвартсе, Гарри сразу предложили работу мракоборцем, и я подумала, что это правильно. Было чувство некой незавершенности. Рон тогда отказался идти с нами, и я только недавно стала понимать его решение. Ведь это был выбор Гарри. Мы пошли на войну за Гарри, мы дрались, потому что дрался Гарри, и когда он решил продолжить, я по привычке его поддержала. Поначалу я считала это правильным: мы ловили плохих парней, подчищали за Волан-де-Мортом, но когда это переросло в какую-то обыденность… Я поняла, что устала драться, устала бегать и размахивать волшебной палочкой.       — Тогда почему не ушла?       Грейнджер пожала плечами в каком-то виноватом жесте.       — Гарри назначали начальником, меня — его заместителем. Наверно, ответственность просто пригвоздила меня к одному месту. Когда я задумываюсь о том, чем мне заняться, если я уйду, в голову ничего не приходит. Я… я уже забыла, чего я хотела. За что на самом деле боролась, а не за то, за что мне сказали это делать.       От парадокса, пришедшего в голову, Драко хотелось рассмеяться. Грейнджер была жертвой. Жертвой грёбаных обстоятельств. А он… Это ему всю жизнь говорили, кем он должен стать и чем будет заниматься до самой смерти, но вот такой поворот, как война, перенаправил все стрелки на путях. Поезд Драко, пусть и нелегко, но помчался по свободной дороге, а поезд Грейнджер — приехал к обрыву, еле успев затормозить.       — Мэрлин, зачем я тебе всё это рассказываю? — опомнилась Грейнджер, часто моргая. — А ты даже не вставил ни одного язвительного замечания.       — Всех нас в какой-то степени задела война, Грейнджер. Я думаю, людям слишком часто не оставляют выбора, кто-то или что-то диктует условия жизни. Наверное, нужно как-то этому противостоять.       — Ты мне такого шанса не дал. — Девушка махнула рукой, резко отвернувшись от Драко. Только после этого он понял, что её голос в конце как-то подозрительно надломился.       — Грейнджер?       Реакции не последовало. Только её спина напряглась будто она подготовилась к удару.       — Грейнджер, ты ещё злишься на то, что я спас тебя и усыпил? — не веря, произнёс Малфой. В какой-то момент ему показалось, что их диалог заставил на время забыть о проблемах. Перенестись в мир более болезненный и непонятный. Драко чувствовал в себе потребность исследовать его. Возможно, в нём говорила его работа. Он привык копаться у людей в головах и сейчас его сильно хотелось дорыть до истины, но Грейнджер закрывалась от него. Опять.       — Я всё ещё вижу их, — сипло послышалось от подрагивающей спины. — Ты говорил, что я сама позволяю этому происходить, но как бы я не пыталась прекратить, они преследуют меня. Я боюсь куда-либо пойти, потому что… куда бы я не пошла, я войду в очередной кошмар.       Драко не помнил, как он встал с места, подойдя к Грейнджер сзади так близко, что мог почувствовать запахи её шампуня и духов. Они смешивались в какой-то странный аромат, из которого больше всего выделялась вишня, и заставляли на мгновение закрыть глаза, чтобы вдохнуть их поглубже и… вспомнить…       «Что вспомнить? Что в твоей жизни пахло подобным образом, Драко?», — вопрошало повреждённое сознание.       — Подумай о чём-то хорошем. Есть же какое-то воспоминание, которое… делает тебя счастливее, — на выдохе сказал он и увидел, как Грейнджер легонько вздрогнула, видимо, только сейчас заметив, что он рядом.       «Нет, ты точно не мракоборец, Грейнджер».       Он думал, что она опять сейчас скажет, что это сложно, что она не может. Но потом вспомнил, что это Грейнджер. Она может долго собираться с силами, но потом всё равно противостоит чему-то. Всё вокруг начало меняться, проникая в серую картинку спортивного поля яркими зелёными красками, как призрак, пока не обрело чёткость. Они оказались на вершине горы, точнее это был обрыв, ограждённый толстыми перилами и резко уходящий вниз на сотни ярдов, где тонкой полоской протекала река такого голубого цвета, что даже в утренней темноте привлекала внимание. На несколько километров вперёд простиралась горная гряда, окутанная зеленью и туманом. Неподалёку стояла Грейнджер-из-воспоминаний, не моргая смотря в утреннее тёмное небо. Драко подошел ближе к ограде, взглянув на обрыв.       Интересно, если он упадёт туда в этом мире, он умрёт?       «Воспоминания не убивают», — подсказал внутренний голос.       «Разве что физически», — парировал Малфой.       — Вердонское ущелье, — тем временем завороженно произнесла Грейнджер, тоже подходя к перилам. — Мы ездили сюда летом с… родителями, когда мне было тринадцать. Каждое утро я просыпалась раньше всех и стояла здесь.       — Зачем?       — За этим. — Она указала куда-то вдаль, за горы, окутанные плотным туманом, и больше ничего не сказала. Драко не понимал, что в этом такого. Что увлекательного в рассматривании горного хребта? Он оперся на перила, больше наблюдая за быстро бегущей рекой, которая с такой высоты казалось совсем крохотным ручейком. Но потом в какой-то момент его взгляд всё же приковался к той же точке, что и взгляд Грейнджер.       По небу из-за гор поползла алая полоса зарева, как от пожара. Она росла, пожирая всё небо и пики гор с растительностью, и тащила за собой что-то более крупное, пугающе прекрасное. Драко не помнил, дышал ли он в тот момент. Почему-то он ни разу не видел более красивого рассвета. Это была настоящая магия. Необъяснимая, загадочная. Через несколько минут на горизонте показался кусочек туманного желтого круга, котороый медленно начинал ползти вверх, лениво выходя на работу. В глаза Малфоя ударил свет, он почувствовал лёгкое тепло летнего солнца на лице.       Почему-то сильно захотелось посмотреть на Грейнджер. Нет, не потому, что под впечатлением от увиденного в нём вдруг заиграли какие-то странные чувства, просто Драко вдруг осознал, что ему нужно в чём-то убедиться. Он сразу понял, это было одним их тех воспоминаний, которым ты не хочешь ни с кем делиться. Поэтому Грейнджер приходила сюда одна. Здесь соединялись её собственные мысли и рассвет, приносящий в них какое-то смысл, понятный ей одной. И Драко не знал, что должен ощущать от того, что находится здесь. Это было место, где его не должно быть, но он стал его частью. Молчаливой, но материальной. Грейнджер не замечала ничего, с какой-то тоской наблюдая за происходящим. Только сейчас Малфой отметил, что её глаза влажные и красные, как от подавляемых тяжёлых слёз.       — Что-то в этом есть, Грейнджер, — не удержался он.       Её губы тронула лёгкая улыбка, но быстро прошла, когда она услышала голос матери, разыскивающий её же из воспоминаний. Она звала её на завтрак, и Драко мог поклясться, что видел, как рука настоящей Грейнджер на какое-то мгновение оторвалась от перил, как бы говоря: «Да, иду», но потом снова приводилась к железу. Грейнджер-из-воспоминаний пошла, а настоящая зажмурилась, будто борясь с болью в теле.       Они завтракали всей семьёй в палаточном лагере, потом лагерь отправился на какую-то экскурсию, маршрут которой пролегал через лес. Гид что-то увлечённо рассказывал, размахивая руками, показывая ими на странные камни. Драко его не слушал. Он думал о том, что не понимает, почему всё ещё следует по воспоминанию Грейнджер. Давно ведь пора сказать: «Хватит», верно? Но он покорно следует, не зная зачем и чего-то ждёт. Пока Грейнджер сама скажет, что ей хватит? Пока не остановит его, чтобы рассыпаться в благодарностях?       «Было бы неплохо», — довольно подумал Малфой. Похвалу он любил. Особенно ту, которая явно превозносила его над остальными. Поэтому зельеварение было его любимым предметом. Снейп постоянно его хвалил, не зависимо от того, какого качество получалось его зелье, а Поттера унижал. Это приносило хоть какой-то баланс во вселенную, где существовал Драко.       — Малфой!       Он почувствовал, как его резко схватили за рубашку, заставив остановиться.       — В чём дело, Грейнджер? — развернувшись к ней, спросил Драко.       Она лишь указала по направлению своего взгляда, не отрывая его от той точки. Посмотрев туда, Драко сам на несколько секунд застыл.       В густом лесу мало что можно было различить, но то, что видел Драко, явно выделялось на общем фоне зелени. Недалеко от них за ветвями в воздухе висела… сфера. Драко не знал, как лучше это назвать. Больше всего объект походил именно на шар, призрачный, исходящий волнами, окутанный мутной белёсой плёнкой, через которую просвечивались различные образы и фигуры.       — Это то, что я думаю? — на выдохе сказала Грейнджер.       — Ну, навряд ли подобная штука может быть частью твоего воспоминания.       Драко уверенно двинулся вперёд. Но стоило ему приблизиться на несколько футов, как сфера взмыла над верхушками деревьев и стремительно полетела прочь. Малфой и Грейнджер переглянулись, поняв, что другого выхода у них нет, и побежали следом за удаляющимся нечто, которое уже превратилось в маленькую точечку на небе.       Бежать по лесу, следя за сферой и за тем, что под ногами, было ужасно неудобно. Пару раз Драко норовил оставить парочку зубов, запнувшись о корягу, или получить увесистой веткой в лицо. Но он не собирался останавливаться, хоть и с каждым новым препятствием понимал, что скорее всего догнать сферу не выйдет.       — Грейнджер, сделай что-нибудь! — тяжело дыша, крикнул он на отстающую девушку.       — Что?! — Грейнджер чуть не влепилась в дерево.       — Не знаю! Это твоя территория. Придумай!       Грейнджер резко остановилась, в упор глядя на небо. Сфера практически растворилась вдалеке, когда что-то тяжелое обрушилось на неё с такой силой, что она начала быстро пикировать к земле.       Пейзажи Вердонского ущелья сменились на спортивное поле, где Драко отыскал Грейнджер, когда они добрались до упавший с неба сферы.       Она была прижата к земле обычной сетью с грузами в виде гирь. Изменяясь, она пыталась вырваться наружу и проталкивала призрачные лапки сквозь дыры в сети, но ничего не выходило. Вблизи она ещё больше потеряла форму шара. Это было что-то бесформенное, но стремящееся обрести эту форму, и в диаметре было больше, чем рост Драко, а рост у него был совсем не средний. Он с лёгкостью бы там поместился, но думать об этом совсем не хотелось. Драко был уверен, что смотри он на это чудо ещё несколько часов, точно бы услышал, как оно кричит. Что-то в этом его отвращало.       — Так это источник смешанных воспоминаний? — недоумённо произнесла Грейнджер. — Я думала… Думала, он будет выглядеть иначе.       — Скорее всего, он и выглядел иначе, — обходя вокруг сферу, ответил Дарко. Он внимательно водил по ней взглядом. — Сначала воспоминания были разбросаны по нашим сознаниям, но постепенно стали собираться в это. Наматываются на что-то, как нитки на клубок.       — И что с этим делать? Уничтожить?       Стоило Грейнджер произнести эти слова, как сфера дёрнулась, словно в припадке, и попыталась сделать очередной рывок к свободе.       — Оно что… разумное?       — А потому, как оно убегало, было непонятно? — фыркнул Малфой, хотя внутренне тоже сжался от такой новости. — Назовём это — пузырь памяти.       — Мне не нравится.       — Тогда тем более оставляем это название.       Драко протянул руку к пузырю, но Грейнджер её перехватила.       — Ты что, нельзя это трогать. Если оно разумно и хочет сбежать, как дикое животное, то и защищаться может его методами.       — Думаешь, мои воспоминания откусят мне руку? — усмехнулся Драко. — Переживаешь за меня, Грейнджер? Расслабься, мы спим. Что оно может сделать во сне?       — Вот именно: мы понятия не имеем, на что эта штука… — ладно, пузырь памяти, — способен. Он ведь… может сделать что-то плохое, так?       — Например, убить нас?       — Я этого не говорила.       — Но подумала.       — Прекращай, — сквозь зубы процедила Грейнджер.       — Я не знаю, — Драко чувствовал беспомощность, но при этом странное возбуждение. Ему страшно хотелось убрать это «не» из своего ответа. — Но если и может, то это не пойдёт нам на пользу. В данный момент мы существуем бестелесно. Мы просто собственные сознания, имеющие форму. Наши тела сейчас спят в постелях. А ты знаешь, что происходит с телом, когда его мозг — пуф! — исчезает? При самом наилучшем варианте мы с тобой окажемся на соседних койках в Мунго на всю оставшуюся жизнь и вряд ли будем знать, кто мы такие. Да и вообще, что-либо знать…       — Но изучить его нужно, — закончила Грейнджер.       Драко не нашел ничего лучше, как просто согласно кивнуть.