1
— ...и знаете, ещё неделю назад я и не думал, что буду произносить такие слова, но… за Драко Малфоя! Отовсюду послышались возгласы: где-то искренние, где-то наигранные, но все находящиеся в мракоборческом офисе так или иначе поддерживали слова Поттера. — Сложно в этом признаваться, но без его надоедливой персоны у нас бы вряд ли вышло закрыть это дело, — продолжил тот. Сам Драко вел себя непривычно скромно и тихо. Его губы трогала еле заметная ухмылка, а взгляд блуждал по собравшимся вокруг него и Поттера мракоборцам, которые с натянутыми улыбками вскидывали вверх кружки с остывшим из-за долгой речи начальника кофе. Малфой никак не ожидал такого начала дня. Он не появлялся в мракоборческом офисе неделю, а сегодня пришел лишь за тем, чтобы решить один осточертевший ему вопрос. Но вдруг Поттер решил объявить о том, что дело о проклятых украшениях закрыто, и виновники будут оставлены на суд Визенгамота, где после приговора маглу сотрут память и, скорее всего, отдадут в руки магловского правосудия, а его подельников отправят на пожизненное в Азкабан. Но Драко уже давно не заботила эта история (за исключением некоторых отдельных её моментов). Всё время, что Поттер не замолкал, Драко пытался выцепить в общей толпе взгляд Грейнджер, которая всю эту неделю его игнорировала. Сначала он злился на неё, потом стал злиться на себя, так как докучливое воспоминание о том дне, что и стало причиной пренебрежительного поведения девушки, не давало Малфою покоя. Он вернулся домой только ближе к вечеру, всё время до этого пытаясь отогнать утреннее происшествие с Пэнси и всё остальное, что произошло между ним и Грейнджер. Шок от того, что он натворил, как поступил с Пэнси, понемногу уходил, освобождая место для вынырнувшей из-под алкоголя злости на Грейнджер. В голове продолжали раздаваться её слова: «У меня ещё дела… Я договорилась встретиться с Роном», а затем разгневанное сознание продолжало грейнджерсовским голосом: «И в отличие от тебя, Малфой, он мне не противен. Ему можно всё. Он может меня поцеловать. Он может меня целовать. Где угодно. Даже там, где прикасался ты». Чем больше Драко об этом думал, тем сильнее себя ненавидел. И какого чёрта он только и делает, что злиться на Грейнджер? — И где ты опять пропадал? — послышался железный голос, когда Драко проходил в гостиной. Он повернул голову в сторону камина, у которого в кресле сидела Нарцисса, с недовольным лицом отпивая чай из белоснежной чашки. — Мама, прошу, и так голова раскалывается… — Это просто неприемлемо, Драко, — продолжала читать нотации Нарцисса. — Наследник Малфоев не может позволять себе такое поведение. Куда ты? — Спать, — слишком грубо бросил Малфой, занося ногу над ступенью лестницы. Вдруг в воздухе с лёгким шлепком возникла домовой эльф. Нарцисса вздрогнула, чуть не пролив чай на свои колени. Драко тоже еле удержал равновесие на лестнице. — Пип, сколько раз повторять не появляться таким образом при хозяевах! — крикнула и без того раздраженная Нарцисса. — Извините, хозяйка, — эльф опустила жалобные глаза к полу, — но прибыла гостья и хочет видеть хозяина. — Гостья? — оживилась Нарцисса. — Мисс Паркинсон? От этой фамилии Драко чуть не упал второй раз. Он застыл на середине, вполоборота слушая разговор матери с домовиком. Но ответ последнего всё же заставил его стремительно спуститься обратно: — Нет, хозяйка, это мисс Грейнджер. Она очень просила хозяина. Драко рванулся к двери слишком резко для человека, который страдает от бессилия и головной боли. Нарцисса тоже подскочила с места, жестом попросив сына повременить. Она подошла к домовику. — Но что ей нужно? — Она не сказала. Только просила видеть хозяина. Глаза женщины наполнились странным страхом. Драко, как и всегда, когда их дом посещали мракоборцы, расценил его, как элементарный страх перед законом. Но на этот раз Малфой знал, что дело далеко не в том, что они что-то нарушили. Грейнджер здесь. Грёбаная Грейнджер, не вылезающая из его головы, в этом чёртовом доме. И что ей могло понадобиться? — Драко… — Мама, всё в порядке. Я разберусь. Он почувствовал, как сердце набирает темп и, чтобы мать не приметила ничего странного, скорее вышел из гостиной. Грейнджер стояла у самого входа, не решаясь пройти дальше в холл. Глаза настороженно бегали от одного предмета к другому, а в руках она сжимала какой-то бумажный пакет. Драко медленно подошел к ней, осматривая с головы до ног, будто силился найти какое-то очевидное изменение за эту ночь. Клеймо. Он пытался найти его. Знак, оставленный Уизли на шелковой коже и говорящий не прикасаться. — Что ты здесь делаешь? — довольно резко вопросил Малфой. Девушка отшатнулась то ли от грубости интонации, то ли от алкогольного шлейфа. Драко не мог выбрать, что лучше. — Я… Вообще-то, принесла вещи, как обещала, — как-то застенчиво ответила Грейнджер, протягивая пакет. — И там ещё деньги за утерянное. — Могла отправить и совой. — Драко выхватил пакет вялой рукой. — Да, могла, но я просто… думала, что нужно лично. — Лично? — Чтобы поговорить, Малфой. Что произошло, когда мы вчера ушли? Ты ведь не спал ночью. Я не нашла тебя Там. Драко фыркнул. Да он сейчас к хренам задохнётся от колотящегося сердца, а Грейнджер ещё смеет спрашивать о том, что он вчера делал. Как будто по перегару непонятно. «Я топился, Грейнджер. И топил тебя. И твоего рыжего урода я тоже топил, только с удовольствием». С трудом совладав с собой, Драко натянуто улыбнулся, опасно наклонившись к девушке. — А ты там появлялась? — с язвительным удивлением спросил он. — Я думал, вы с Уизли нашли куда более интересный вариант, как провести ночь. В каких-то дюймах от своего лица он успел поймать полетевшую к нему руку Грейнджер. В глазах девушки застыла смесь из возмущения и страха. Драко замер, не отпуская руку. В голове с новой силой вспыхнули картинки того вечера. Тогда он тоже касался этой руки. И воспоминания о её нежности — ничто по сравнению с реальными ощущениями. Какая-то неведомая сила приказывала ему не отпускать, приказывала притянуть ближе, прикоснуться вновь. Грейнджер, остолбеневшая от неожиданности, никак не сопротивлялась, не разрывая зрительного контакта. Но только стоило ей ощутить ладонью щетину и уголок губ Драко, как она со всей силы одёрнула руку назад. Воспользовавшись замешательством Мафлоя, она всё-таки дала ему пощёчину другой рукой и исчезла. — Что ей было от тебя нужно? — требовательно спросила Нарцисса, как только Драко вернулся в гостиную. — Так, обсудить некоторые дела. — Какие у тебя могут быть дела с ней? — возмущённо воскликнула женщина. — И давно ты ведёшь с ней дела? — Она посеменила за сыном, поддерживая полы платья. — Мама, — Драко резко обернулся, грозно посмотрев на мать, — пожалуйста, не лезь в это. — Но, увидев, как она напугана, добавил: — Не волнуйся, всё в порядке. Это было необходимой ложью. Драко и так раздраженный появлением Грейнджер, ещё сильнее разозлился на неё за то, что ему приходилось успокаивать мать. Нарцисса с трудом оторвалась от сына, и Драко поспешил скрыться от неё вместе с правдой. С того момента Грейнджер практически не заговаривала с ним. Лишь обменивалась необходимыми мыслями по поводу пузыря памяти, когда ночью они за ним наблюдали. Но сегодня Драко решил с этим разобраться. Она не может игнорировать его всю оставшуюся жизнь только за то, что он вовремя не прикусил свой язык и не приказал рукам остановиться. Не заткнул куда подальше свою ревность. От последней мысли Малфой поперхнулся слюной, отчего Поттер на него покосился и, видимо, принял это за знак того, что пора закругляться. В его взгляде так и читалось: «Ну да, что-то я переборщил с похвалой для тебя». Все стали расходиться, и Грейнджер тоже поспешила в свой кабинет, но Малфой успел нагнать её у двери, не дав её открыть. — Долго ты ещё будешь меня игнорировать, Грейнджер? — зло выдохнул он у самого уха девушки. Та вздрогнула, обернувшись. Малфой увеличил расстояние между их лицами. Глаза Грейнджер выражали явное презрение, точнее, хотели это сделать, но выходила у них только странная растерянность. — Ты всё ещё обижена на мои слова о твоём рыжем дружке? Только открыть рот, чтобы возразить очередную тираду, на которую в голове Драко возникнет колкий, ядовитый ответ, моментально слетающий с губ, как за спиной Малфоя раздалось: — Гермиона, доброе утро! К ним быстрым шагом шел сам виновник всех терзаний Малфоя. И надо было ему заикнуться о Уизли и призвать его сюда! Грейнджер расплылась в улыбке, от чего Драко тут же захотелось что-нибудь сломать. Потому что эта улыбка была не для него. Потому что ещё две секунды назад она смотрела на него, как на… врага. Он отошел, наблюдая, как Грейнджер даёт обнять себя неотёсанным ручищам Уизли и обнимает того в ответ. Их лица близко… слишком близко, чтобы Малфой не успел подумать о самых отвратительных вещах. За эту неделю могло произойти что угодно. Уизли и Грейнджер действительно могли снова сойтись. А не поцеловал он её при встрече, лишь потому что они на работе, а она — начальница. Драко и так видел по взгляду Уизли, что он не только целует Грейнджер у себя в мыслях. Пришлось до боли прикусить губу, чтобы заставить разум прийти в себя. Драко был зол и растерян от того, что чувствует эту грёбаную ревность. Он никогда не ощущал её и был бы рад так и не узнать. — Прости, я тебя отвлёк, — лилейно протянул Уизли, отрываясь от девушки. — Нет, что ты! — запротестовала та, похоже, только обрадовавшаяся возможности улизнуть от разговора с Малфоем. Но Драко такой радости ей не доставит. — Да, Уизли ты нас отвлёк. Прервал важный разговор, тебя не касающийся. — «Больше уж точно не будет!». Уизли обжег Драко презрительным взглядом, а потом снова посмотрел на Грейнджер. — Да, я всё понимаю. Тебе нужно решить все вопросы с этим… В общем, надеюсь, вы скоро распутаете все ваши проблемы, — слишком уж легко произнёс он и улыбнулся. — Я тогда пока зайду к Гарри. У Драко всё похолодело внутри. Уизли всё знает. Грейнджер ему рассказала? Ну конечно Грейнджер. Поттер хоть и раздражающий до невозможности, но не стал бы раскидывать чужими секретами. Драко злился, по-настоящему. Он понимал, что у Грейнджер было право всё рассказать, — да он и сам рассказал всё Поттеру без её ведома, — но это ещё больше подтверждало теорию Малфоя. Грейнджер даже своему очкастому другу ничего не рассказала, а здесь выдала всё, потому что ближе никого нет. А может это произошло случайно… «Например, в состоянии эйфории после того, как она поскакала на Уизли, случайно ляпнула не то и пришлось объясняться…» Глаза непроизвольно снова метнулись к открытым участкам кожи, выискивая хоть одно подтверждение. И пусть Драко уже его найдёт, потому что неизвестность гораздо невыносимей. — Ты всё ему рассказала?! — выпалил он, когда Уизли ушел. — А что, только тебе можно трепать языком? — Грейнджер попыталась зайти в свой кабинет, но Драко снова не дал этого сделать. — Грейнджер… — он запнулся, пытаясь совладать с гневом. — Хорошо, ладно, твоё право. Но прошу, прекрати уже эту бессмысленную игру в молчанку. Тебе не удастся делать вид, что меня не существует. — Я буду замечать тебя только в вопросе, касающемся нашей проблемы, — холодно ответила девушка, смотря в пол. — Остальное время тебя для меня не существует. Она с силой дёрнула ручку двери, и на этот раз Малфой позволил ей зайти. Знала ли она, что у них куда больше, чем одна проблема? Или это только Драко что-то себе придумал? Грейнджер явно всё равно на то, что между ними происходит. Иначе бы не вела себя так. А Малфой не позволит насмехаться над собой. И когда он успел так размякнуть? Стоило только коснуться нежной кожи Грейнджер, как он тут же забыл, как холодно до этого с ней держался? Он же не мог в самом деле запасть на подружку Поттера? Из всех доступных девушек выбрать самый неподходящий вариант. Подходит он только Уизли… Вот и правильно. Малфою всё равно, есть у них что-то или нет. Нужно просто поскорее закончить с пузырём памяти и распрощаться с Грейнджер из своей головы. Во всех смыслах. Дверь в кабинет Поттера осталась приоткрытой. Проходя мимо Драко услышал неожиданно веселый голос начальника мракоборцев: — И когда? — Предложу на вечере в честь Второго мая, — ответил Уизли. Голос его звучал неуверенно. — Думаешь, согласится? Драко остановился, сделав вид, что рассматривает часы, висящие над кабинетом Поттера. Ему же послышалось? — Ты же сказал всё наладилось. — Да, наладилось, но эта пауза, которую мы сделали… Прошло не так много времени. Ещё её постоянные хождения с Малфоем… нагнетают обстановку. Он какой-то подозрительный, ты не заметил? — В каком смысле? — Ну, для Малфоя разговаривать с Гермионой вот так просто — уже верх способностей. А здесь он так смотрит на неё… То, что приходит мне в голову, может показаться ужасным бредом, но… Поттер перебил его затянутым кашлем. И что-то подсказывало Драко, что вызван он вовсе не удивлением от предположения друга, а специально, чтобы остановить развитие щепетильной темы. Драко резко почувствовал тошноту. Поттер серьёзно подозревает его в таком? Неужели он так сильно выдаёт себя? — Да, Рон, это правда бред, — сквозь кашель ответил мракоборец, — поэтому давай не будет развивать эти мысли дальше. И знаешь, я думаю, она согласится. И я буду очень рад за вас. Дальше Драко слушать не стал. На него уже косились проходящие мимо сотрудники, и он не намерен был терзать себя всплывающими перед глазами картинками. Он отправился к выходу, вертя в голове единственные пять слов: Уизли собрался делать предложение Грейнджер. И та без сомнения ответит «да» под пристальным взором десятков камер и сотен глаз присутствующих на празднике в честь победы. Теперь глупые мысли о ней можно окончательно выкинуть из головы.2
Да, можно. Но разве Драко способен? Особенно когда он всё равно вынужден наблюдать кислую мину Грейнджер каждую ночь напролёт. Пузырь памяти угрожающе быстро рос, вбирая в себя всё новые воспоминая. Он уже достигал роста Малфоя, и при взгляде на него Драко начинал ощущать странный холодок по спине. К нему приходили тревожные, не утешительные мысли. Что-то здесь было не так. Раньше он не испытывал такого нагнетающего чувства, что ситуация явно выходит из-под контроля. Конечно, она с самого начала не особо-то была под ним, но у них хотя бы было время. Сейчас же он почему-то был уверен, что время стремительно кончается. Грейнджер, похоже, тоже это поняла, потому что вдруг резко поднялась с газона, на котором обычно всегда молча пыталась проделать дыру взглядом то в пузыре, то в Малфое, и выпалила: — Нужно уже начать как-то действовать. Нет больше смысла ходить вокруг этой штуки и рассматривать её. — Тогда поделись хоть одной хорошей идеей, что нам делать, — процедил Малфой. Его это действительно задевало. Задевало, потому что было правдой. Драко видел тупик, но упорно не хотел этого признавать. Все его пометки и мысли по поводу пузыря памяти, оставленные в многочисленных блокнотах, всё больше казались бесполезными. — Нужно всё рассказать, — вдруг выдала Грейнджер. Драко сразу же повернулся к ней, и она поспешила объясниться: — Собрать конгресс, лучшие волшебные умы. Ты же видишь — мы не справляемся. Твоих знаний недостаточно, а я вообще ничего в этом не смыслю. — Грейнджер, мне кажется, ты не понимаешь, что, рассказав о нашей проблеме, мы рискуем стать подопытными кроликами. С нас глаз не будут спускать. Все узнают о том, что произошло. В том числе и о… — О моей-твоей тайне, да? — перебила девушка. — Ты уже согласился мне её показать, а мне скрывать нечего. Пусть лучше все узнают, чем я буду дальше продолжать наблюдать тебя даже во сне. — Ты не знаешь, о чём говоришь. — Я всегда могу узнать, — парировала Грейнджер и была права. В тот раз на мосту, когда она вернулась, не посмотрев своего воспоминания, Драко сказал, что она может посмотреть его в любой момент. Он не будет его прятать, и она всегда сможет его найти. Он посчитал это правильным, поняв, что Грейнджер не отступится пока не узнает правду. И пусть, что это принесёт ещё больше проблем. Она сама этого хотела. — А как же Поттер? — Гарри великодушен. Что бы там ни было, я уверена, что он найдёт в себе силы меня простить. Хотелось рассмеяться, но почему-то Драко не мог. Его накрывало странное бессилие перед всем. Перед этой странной штукой, связавшей их, перед Грейнджер, вознамерившейся разрушить то мало, что у них осталось. Малфой не знал, что им нужно делать, чтобы всё вернуть, но точно знал, что идея Грейнджер ни к чему хорошему не приведёт. — Прозвучало как-то неуверенно, — сказал он, вложив в голос всё бесстрастие, на которое был способен. Брови Грейнджер сурово сдвинулись к переносице. — Прекрати. Я готова уже на что угодно, но ты, упёртый баран, продолжаешь строить из себя великого учёного. В чём разница, узнаю о твоей тайне я или группа волшебников, которые точно смогут помочь? Ну вот, снова хочется посмеяться над словами Грейнджер. Неужели в её голове всё так просто? — Ты — другое, — вырвалось у Драко быстрее, чем он успел сообразить. Девушка лишь на мгновение позволила промелькнуть удивлению в её взгляде, а потом вернулась к своему решительному лицу, которое начинало ужасно раздражать Малфоя. — Как и всегда, разговоры с тобой — просто огромная трата... — но договорить она не смогла, резко обратив взгляд к пузырю. — Что? — Драко посмотрел туда же, но никаких изменений не увидел. — Ты это слышал? — Слышал — что? — уже требовательней повторил Драко. Ему совсем не нравился взгляд Грейнджер. Заинтересованно отрешенный. Такой взгляд всегда предвещал что-то плохое. Ответа от Грейнджер не последовало. Она так стремительно метнулась к пузырю, протянув руку, что Малфой не успел среагировать. На мгновение ему показалось, что она хочет ударить пузырь, но вместо этого рука девушки по локоть вошла в туманное тело. В висках гулко застучало. Малфой не успел осознать, как уже быстро оттаскивал девушку обратно. — Ты что творишь?! Разве не ты мне сама запрещала притрагиваться к нему? Он схватился за её руку, внимательно осматривая. Глаза Грейнджер были растерянными, но она не отрывала их от пузыря. — Грейнджер, что произошло? Что ты слышала? — вопросил Драко, удостоверившись, что повреждений на руке нет. Он не слышал собственного голоса из-за стучащего в ушах сердца и еле различал, что лепечет Грейнджер. — Его… — Кого, блять, «его», Грейнджер? — Но гнев Малфоя быстро отступил, стоило смыслу ответа девушки дойти до него. — Постой, оно с тобой разговаривало? Что оно говорило? — Нет, это… был не голос. Скорее, какая-то связь без слов. Я вдруг ощутила, что должна дотронуться. Малфой, что это? — Только теперь она посмотрела на собеседника. Малфой растерялся не меньше её. Только через несколько секунд он осознал, что беззвучно двигает губами, пытаясь что-то произнести. — Оно застряло на территории твоего сознания, так что, возможно, ты имеешь с ним некую связь, — наконец выдал он и не стал озвучивать остальные мысли. Хотя бы то, что худшая из его теорий, — а Драко хотелось, чтобы это оставалось лишь ей, — подтвердилась. Комок из их воспоминаний формировал собственное сознание. И пока Грейнджер сама не поняла, что в её голове есть кто-то помимо неё, Драко поспешил сказать: — Грейнджер, слушай, а какое оно на ощупь? — Как… ничего. Она ответила так просто, словно это был совершенно обычный вопрос. Но что значит это «ничего»? Тело этого существа (Малфою не хотелось его так называть, но с учётом нынешних обстоятельств, оно было именно существом) газообразно, но тем не менее имеет определённую плотность, иначе бы давно распалось. Тогда почему Грейнджер ничего не почувствовала? Ни холода, ни жара. Да даже когда люди входят в густой туман, ощущают влагу. Что же было здесь? Стоило ли Драко самому попробовать коснуться пузыря? Или он расположен лишь к Грейнджер? — Может, отпустишь мою руку? — Этот голос Малфой сразу же узнал. К Грейнджер вернулись её нахальство и самоуверенность, словно бы она и не была только что заворожена паразитом в её голове. Драко боялся, что сейчас-то она точно обо всём догадается. Но она только выдернула свою руку и вернулась на место, где обычно сидела, больше не произнося ни слова и не отрывая глаз от пузыря. Нужно было срочно отвлечься, и Драко обрадовался, когда утром получил письмо от Теодора. Он, как и обещал, возвращался в Англию. Вечером Малфой уже обменивался приветственным рукопожатием со школьным другом. — Ну, и как там Италия? — спросил он и получил в ответ хитрую, белоснежную улыбку Тео. — Без меня ей определённо будет скучно. Надеюсь, и здесь я не помру от тоски, пока решаю вопрос с наследством. — Так ты поэтому вернулся, — наиграно обиженно протянул Драко. — А мне-то писал, что соскучился по другу… — И это тоже, не сомневайся, — рассмеялся Нотт, дружелюбно похлопав Малфоя по спине. — Но, если честно, причин вернуться было предостаточно. — В особенности тех, что кроются в использовании Поттером твоей внешности. — Да, и это тоже. Мне есть, что сказать этому выскочке! — Тео ещё раз засмеялся, но быстро принял серьёзный вид. — И раз уж мы заговорили о причинах, то одна из них сейчас сидит у меня в гостиной. Драко непонимающе изогнул бровь, а Нотт только мотнул подбородком в сторону дверей, предлагая Драко самому посмотреть. Сквозь мелкие стеклянные вставки в дверях Малфой разглядел Пэнси, как всегда, отлично одетую, с идеально уложенными волосами так, что и придраться не к чему. Видимо, она готовилась к этой встрече. Малфою тут же вспомнилось, как она залетела к нему в кабинет в последний раз. Вся растрёпанная и помятая, сбитая с толку и оскорблённая. — Она писала мне о том, что произошло, — стал тихо оправдываться Тео, когда поймал вопросительный взгляд друга. — Думаю, вам стоит поговорить. — Она знает? — Нет, но, кажется, догадывается. Не для меня же она так разоделась. Тео ухмыльнулся и ушел разбираться с какими-то бумагами для продажи дома, оставив Драко одного с чуть искаженным изображением Пэнси в стекле. Немного помедлив, он открыл двери и быстро ступил в гостиную. Пэнси и ухом не повела, делая вид, что не замечает. Её лицо совершенно ничего не выражало, а глаза были устремлены на картину, висящую над камином. Чем больше Драко стоял так, в полнейшей тишине, полностью игнорируемый, тем сильнее ощущал себя дураком. Он медленно прошел и сел рядом с девушкой. Та шумно и недовольно втянула носом воздух, продолжая смотреть на картину. Малфой раздраженно засопел. Его что, все девушки теперь будут игнорировать?! — Пэнс, ну хватит. Давай поговорим. — А я не хочу говорить, — сразу же бросила она, будто заранее подготовила ответ и только и ждала, когда её спросят. Она наконец посмотрела на Малфоя. — И что, будешь и дальше меня игнорировать? Не отвечать на мои письма? Сколько я послал тебе за эту неделю? — выпалил Драко, но потом решил умирить пыл: — Послушай, я понимаю, что поступил ужасно, зная о твоих чувствах и всё равно… сделав то, что сделал. Я правда сожалею. Но в тот момент я был не в себе. — Я ничего не хочу слышать. — Тогда почему до сих пор сидишь и слушаешь? Или надеешься услышать то, что я никогда не смогу тебе сказать? — Это было жестоко, но Драко понимал, что так будет лучше. Лучше он сразу расставит все точки над «и» чем и дальше будет любезничать с Пэнси, которая совсем не так это воспринимает. Глаза девушки тревожно заблестели. — Я возвращаюсь во Францию, — произнесла она, но вложила в это предложение всё, что хотела сказать. Что прощает, что так будет легче, что это всё была ошибка. Снова ею была. Что в первый раз отрываться от Драко было куда менее болезненно. — Ясно, — всё, что смог ответить он, тоже вкладывая в ответ куда больше. Он и не надеялся остаться с Пэнси в хороших приятельских отношениях. Так оно и происходило. Будет гораздо лучше, если Драко вовсе попытается пропасть из её жизни. Пэнси найдёт себе куда более подходящего, того, кто не будет шарахаться от её прикосновений холодной, упругой кожей, кто сможет ответить взаимностью. Смотря на бледные руки Пэнси, увешанные украшениями, Драко вдруг всерьёз задумался, а смог бы он быть с ней, если бы это действительно было необходимо? Смог бы прикасаться, целовать эти руки, шею, губы? Недавно же смог. Вот только тогда он целовал не Пэнси. Даже если бы его вынудили жениться на ней, он бы не смог с ней смириться. А с кем бы смог?.. Отгоняя навязчивые мысли о непослушных волосах с белой прядью и теплой нежной коже, Малфой услышал: — Кто она? — Это неважно, — поспешил сказать он, чтобы не выдать, что он застан врасплох этим вопросом. — Это Грейнджер, да? — Взгляд Паркинсон был до того пронзительным, что Драко казалось, она знает, о чём он думает. — Ты сказал, что в моём теле была она. Тогда в кабинете, поцеловав меня, ты… целовал её? Он не смог. Просто не успел вовремя напустить обычное безразличие. Его реакция всё выдала. Уголки губ девушки дрогнули в презрительной улыбке. Она фыркнула, отворачиваясь от Малфоя. — Драко, ты просто… Этот твой грязнокровный фетиш не доведёт тебя до добра, так что удачи. Она тебе понадобится. После этого они сидели в полнейшей тишине, пока не пришел Тео. С ним атмосфера в гостиной стала в разы легче. Он пытался говорить на отвлечённые темы, чтобы диалог могли поддержать все. Но Пэнси отвечала редко и без интереса. Это не сравнить с тем, что было у них в школьные годы. Тогда их троих объединяло многое, а сейчас столько же разделяет. Через час Паркинсон засобиралась домой и, когда ушла, Драко смог выдохнуть. — Вижу, прошло не очень, — констатировал Нотт. — Она сказала, что возвращается во Францию? — Да. И к лучшему. — Если хочешь знать моё мнение, то Пэнси — не такой уж и плохой вариант. Богатая, красивая, чистокровная, нравится твоей маме… — Тео, меньше всего хочу говорить об этом, — отрезал Драко. Не хватало только поссориться с Ноттом, и будет полный комплект. Ему безумно хотелось обсудить с ним то, что его мучило. Но поймёт ли Тео? — Ладно, не будем о грустном, — отмахнулся тот. — Я планирую хорошенько развлечься пока здесь. А ты? Я слышал, что ты забросил практику. А ещё… — он замялся, — ты стал общаться с Поттером. Как-то это всё… — У нас с ним договор. Я помог ему, теперь он поможет мне восстановиться в правах. Вот и всё. Драко подумал, что легче соврать. К тому же, это было частично правдой. Он не забывал должок Поттера ни на день, но ситуация с Грейнджер просто заставила его сменить объект внимания. — Ух ты! С каких пор Поттер стал продавать свой зад? — присвистнул Тео. — Стоило мне уехать, как здесь началось всё самое интересное. Он пустился в рассказ о его похождениях в Италии, который очень скоро превратился для Драко в один монотонный шум, идущий фоном для основных мыслей. Грейнджер. Упёртая Грейнджер, у которой теперь точно есть проблемы в голове. В прямом смысле слова. Всем своим существом она пыталась показать, что ей всё равно, что их ничего не связывает. И Драко был бы рад согласиться с этим. Но из разговора с Пэнси он уяснил важную вещь — он боится. Боится того, что скрывается за этим влечением, того, к чему оно приведёт. Но главное — он боится отпускать Грейнджер, потому что это означает, что он снова останется один. Завтра Грейнджер согласиться выйти за Уизли. А он останется один на один с тем, что чувствует, как когда-то было с… Это была ужасно эгоистичная мысль, но такая свойственная ему. И единственный способ избежать этого одиночества — помешать произойти, как считал Малфой, самой большой ошибке в жизни Грейнджер. Ему нужно проверить. Не может быть, чтобы ей было настолько всё равно. Всего лишь убедиться, а там уж… — Тео, — медленно протянул Драко, заставив друга прервать рассказ про хорошеньких итальянок, — у меня есть отличная идея, как нам провести завтрашний вечер.