1
— Это была твоя худшая идея, — буркнул Тео. Драко и сам уже не был уверен в принятом решении. Чего только стоило уговорить Тео пойти на праздник, где их, детей бывших Пожирателей смерти, — и самого Пожирателя в лице Драко, — никто уж точно не ждал. Как и предсказывал Нотт, в их сторону направлялись неодобрительные, укоризненные и оскорблённые взгляды. Но Малфой не переставал напоминать себе, что он здесь вовсе не за тем, чтобы повеселиться на шикарном мероприятии, организованном в лучшем зале Министерства Магии. По случаю маленького юбилея министерство и правда позаботилось о том, чтобы праздник соответствовал определению «шикарный». Зал украшали парящие ленты и свечи, обвивающие колонны цветы, которые то закрывались, то распускались, и бегающие по полу золистые завихрения. Они, переливаясь, бегали туда-сюда: от фуршетных столов до сцены, от сцены до главного сооружения вечера — Мемориала жертвам Второй магической войны. Когда Драко и Тео пришли, мемориал уже торжественно открыл министр Кингсли. На сегодня он останется здесь, а завтра его перенесут в атриум. Приходясь глазами по лицам в зале, Драко наконец выцепил нужное ему. Вся троица стояла неподалеку от сцены, общаясь с министром, но Драко видел лишь Грейнджер. В кроваво-красном бархатном платье в пол, которое тяжело спадало на ноги хозяйки, она выглядела, как истинная гриффиндорка с гордо поднятым носом. Её плечи покрывала такая же красная накидка сзади, а из украшений Малфой смог найти лишь кружевную тонкую бархатку с несколькими бусинами на нитях. — Пойду выражу Поттеру особую, личную благодарность, — вдруг сказал Тео и направился в сторону троицы. Драко не успел его остановить, да и не хотел. Ему нужно было поймать Грейнджер, когда рядом не будет её дружков, особенно рыжего. Но даже когда Нотт подошел к ним, их покинул лишь министр, отойдя к столу. Грейнджер и Уизли как-то подозрительно близко держались, стоя чуть поодаль от Поттера и наблюдая за его разговором. В голову Малфоя неожиданно пробралась мысль, от который по спине пробежался неприятный холодок. Вдруг он опоздал? Неужели Уизли уже успел прилюдно сделать предложение? Нет, конечно, нет. Тогда бы в зале был настоящий ажиотаж, все бы только это и обсуждали. А когда Драко и Тео пришли все вокруг говорили лишь о том, как Уизли несколько раз запнулся на своей части речи во время открытия мемориала. Значит, нужно только дождаться, пока Грейнджер останется одна. Медленно подкрадываясь в противоположную часть зала, Малфой остановился у мемориала, представляющего собой гигантскую мраморную плиту с высеченными на ней именами. Никого она уже не привлекала, большинство гостей столпилось у фуршетных столов и на танцполе. Драко сам не заметил, как начал лениво читать имя за именем. Некоторые ему ничего не сообщали, от других пробегал неприятных холодок по коже. Когда он дошел до «Альбус П.В.Б. Дамблдор», то от неожиданности запнулся и быстро отвёл взгляд, тут же встретившись с другим. На него смотрела низенькая женщина со смешной, кудрявой, рыжей причёской. Время прибавило ей морщин и мешки под глазами, но Драко всё равно сразу же её узнал. Он коротко кивнул миссис Уизли, не говоря ни слова. Он боялся что-то сказать. Ноги приросли к полу, и Драко не мог ими пошевелить. Он явственно ощутил жгучую вину за то, что он находится здесь. Имел ли он право стоять вот так просто и читать имена тех, кто никогда не сможет сделать то же самое? А вдруг он занял чьё-то место? Считает ли так миссис Уизли? У них ведь тоже кто-то умер… Кажется, один из близнецов. Драко, к своему стыду, уже не помнил. — Извините, — вырвалось само собой, и Малфой не успел это вовремя поймать. Женщина на несколько секунд застыла в непонимании, а потом расслабленно улыбнулась, переведя взгляд на плиту. — Не извиняйся, — ответила она совсем не гневным голосом. В нём была лишь усталость. — Все мы что-то отдали для этого дня. Или кого-то… Драко смутился, наблюдая, как рука миссис Уизли осторожно коснулась имени Фредерика Уизли. Он не до конца согласился бы с её словами. Что или кого он потерял ради победы? Он вообще был не на той стороне, где что-то теряют. Все его родные и близкие остались живы. Тётя Белла была не в счёт — Драко её не переносил. Всё, что Драко потерял, это жестокого отца, которого упекли в Азкабан, да положение в обществе, но эти потери заботили лишь поначалу. У него не было той пустоты внутри, что испытывала та же миссис Уизли, глядя на этот мемориал. Ему некого было оплакивать и помнить. А он был уверен, каждому в этом зале есть, кого помнить. Даже Тео потерял отца в битве за Хогвартс. Драко был один. Или нет? Грейнджер. Чего лишилась она? Ответ пришел незамедлительно, стоило Драко вспомнить тот вечер в ей квартире. Война забрала у неё, ни много, ни мало, родителей. Но их имён никогда не будет на этой плите, потому что они живы. Живут и не подозревают о существовании дочери. Он украдкой кинул взгляд на фигуру Грейнджер в другом конце зала. Она уже беззаботно беседовала с какой-то блондинкой, улыбаясь и смеясь. Но за этим смехом и улыбкой крылась ноющая рана, не способная затянуться до конца. Какого это, быть сиротой при живых родителях; знать, что они тебя не помнят и уже никогда не назовут дочерью, а ты их — мамой и папой? Драко не мог представить себя на её месте. Его мать не идеальна, но она любит его, потому что он — её сын, а отец, пусть и медленно сходит с ума в тюрьме, но всё же знает, кто он, Драко. Ноги всё же смогли оторваться от пола. Малфой поспешил уйти от этого места, успев пометить его, как проклятое. Таким оно и было — вызывало самые ужасные мысли и воспоминания. Малфой направился к Грейнджер и блондинке, в которой признал бывшую когтевранку-сокурсницу. Как там её?.. Драко помнил лишь то, что она была до жути странная, поэтому он старался обходить её стороной. Даже, когда она была в плену в их поместье, он побаивался приближаться к ней. Когда он к ним подошел, то успел услышать часть речи блондинки о том, что сегодня утром она потеряла талисман, отпугивающий каких-то нарглов. Она быстро замолчала, увидев Малфоя. Грейнджер это заметила и поспешила повернуться. — Что? — дерзко вопросила она и вызывающе посмотрела, отчего Драко захотелось зло зарычать. — На минутку, Грейнджер, — сдержанно произнёс он. — Я разговариваю с Луной, если ты не заметил. Точно, Полоумная Лавгуд. И как Драко мог забыть целую кучу шуток, которые сочинял он и другие слизеринцы? И где носит Нотта, когда он так нужен? Драко бросил взгляд в зал, тут же найдя неподалёку Тео, оккупировавшего закуски. — О не волнуйся, Тео займётся твоей прелестной подружкой. — Драко схватил ни о чём не подозревающего Нотта и подвёл к Лавгуд, которой словно было всё равно, с кем вести странные диалоги. — Что за..? — только и успел сказать Тео, стараясь удержать тарталетку с икрой во рту, когда друг его перебил: — Да, он давно хотел пригласить Лавгуд потанцевать. Так что вперёд! Вот так. Он подтолкнул их в сторону танцпола и схватил Грейнджер за руку, чтобы она никуда не ушла. Девушка тут же попыталась вырваться, но Малфой взялся за неё мёртвой хваткой. — Что ты себе позволяешь, Малфой? — прошипела она, озираясь по сторонам и ища спасение хоть в чьём-нибудь взгляде, но, к её сожалению и счастью Драко, на них совершенно никто не смотрел. А если и смотрел, то подойти не смел. Но стоило поторопиться — Малфой прекрасно понимал, что рано или поздно на горизонте покажется рыжая макушка. — Пришел на праздник, да ещё и Нотта с собой прихватил, — продолжала Грейнджер. — Пусти сейчас же! — Только если пообещаешь, что не убежишь. — Что ты хочешь? И в самом деле, что он хотел? Даже если выяснится, что Грейнджер на самом деле так же неровно к нему дышит, то что дальше? Они просто продолжат существовать с этим знанием и делать вид, что ничего не было? До настоящего момента Драко совершенно не задумывался о том, что произойдёт в таком случае, и от этого стало тревожно. Смогут ли они, Грейнджер и Малфой, быть обычными людьми, которых тянет друг к другу? Состоять в отношениях и сносить неодобрительные и глумливые взгляды? Представлять их вместе было дикостью, чем-то нереальным. И всё же Драко нравился этот страх перед неизвестностью. — Я хочу поговорить, Грейнджер. Нормально поговорить, — настойчиво произнёс Малфой. — Нам совершенно не о чем говорить. — Ну хватит вырываться. Тебе так противно моё общество? Не терпится сбежать к своему рыжему прихвостню? — Драко понял, что снова сморозил глупость, когда полные гнева глаза девушки впились в него, словно дикий зверь, насквозь пронзая клыками. — Ты не сможешь избегать меня вечность. — Я хотя бы попытаюсь. Зачем тебе это Малфой? Зачем ты хочешь это обсуждать? — устало вопросила она, и Драко понял, что она прекрасно знает, о чём идёт речь, хотя он не упоминал. А если знает, то её эта тема волнует так же, как и его. — Хочу понять, что происходит. — Это ни к чему хорошему не приведёт. «Знаю, Грейнджер. Любой исход для нас плох». — Поэтому ты предпочитаешь убегать от разговора и прятаться за Уизли? Играть с ним в счастливые отношения? — Я не… — И строить из себя влюблённую дурочку? — не останавливался Драко, просверливая взглядом дыру в девушке и чувствуя, как нагревается её кожа в том месте, где он её держит. — Да! — выпалила Грейнджер и быстро стушевалась: — Я имела в виду, что никого из себя не строю. — А, значит, любовь? — Значит так! — Любовь — это слабость, Грейнджер, — зло парировал Малфой. Он не думал, что слова девушки так сильно его заденут, полоснут по грудной клетке, как ржавое лезвие, отравляя плоть. — Не прикрывайся ей, а лучше ответь себе: ты была слабой с ним? Он ей не верил. Она говорила на зло или же просто хотела, чтобы он отстал, но не потому, что это правда. Это даже звучало смешно. И её растерявшиеся глаза это подтверждали. За спиной Грейнджер Драко увидел Уизли, разыскивающего свою ненаглядную. Его взгляд был полон пугающей решимости, и Драко даже не нужно было размышлять, что он хочет сделать. Нужно было скорее увести Грейнджер, пока её ухажер их не заметил. — Грейнджер, идём. Он потянул её за собой, но Грейнджер его притормозила, упираясь ногами в пол. — Никуда я с тобой не пойду! «Грейнджер, какая же ты упёртая!», — захотелось крикнуть на весь зал, но вышло лишь про себя. Драко ещё раз быстро посмотрел на Уизли. Чёрт, заметил. И уже неодобрительно хмурит брови, видя, как Малфой держит его подружку за руку. — Один танец, — вдруг сказал Драко, выставив вперёд указательный палец для большей убедительности. Это всё, что пришло ему в голову. А Уизли наступал, расталкивая толпу. — Всего один танец— и я оставлю тебя в покое, — твёрдо дополнил он, так как всё ещё потерянная Грейнджер не спешила отвечать. Она медленно кивнула, и Малфой сразу же вытащил её на танцпол под недоумевающие взгляды толпы. Уизли остановился, не понимающе оглядывая подругу, которая его не замечала. Драко еле сдерживался, чтобы не ухмыльнуться в его сторону. Пока за ними наблюдают столько людей, Уизли точно не захочет устраивать скандал посреди праздника. Он притянул девушку к себе за талию, перехватил её руку своей и повёл по залу, успев заметить удивлённого Тео, танцующего в другом конце. Вишнёвый аромат стал окутывать их, и Драко позволил ему завладеть им. Между тем лицо Грейнджер было совершенно каменным. Она, похоже, поняла всю свою оплошность, но от танца не отказывалась. Малфой понимал, что у него теперь есть только этот танец, чтобы всё прояснить. Уизли не даст ему ни минутой больше, к тому же он пообещал Грейнджер, что после отстанет. — Давай просто забудем о том, что произошло тогда в моей квартире, — разговаривая с бабочкой Драко, вдруг произнесла она. Значит, Малфой не ошибся, когда решил, что она всё поняла про тему разговора. — А если я не хочу забывать? — Драко резко закрутил девушку, выпрямляя руку, а затем так же быстро притянул её назад. Их носы почти коснулись друг друга, но Грейнджер быстро отстранилась. — Что ты мне тогда сделаешь, Грейнджер? — Этот разговор не имеет смысла. «Возможно, для тебя. Но не для меня», — подумал Драко, но вслух сказал лишь: — Отчего ты так решила? — Да потому что ты и я — это просто глупость, — раздраженно выдала она, в конце нервно фыркнув, мол, как это может быть не понятно. — Наконец-то ты призналась, что глупа. — Ты понял, что я имею в виду, — процедила девушка сквозь зубы. Похоже, всё раздражение Драко постепенно переходило к ней, потому что сам он начинал чувствовать задор от складывающейся ситуации. Он явно вёл в их маленькой перепалке, и чувство превосходства вперемешку с одурманивающим ароматом грейнджеровского парфюма, как обычно, брало верх над разумом. — Нет, мне не понятно. Объясни. Ты про то, что произошло между нами в тот вечер? Про то, что почувствовала в тот момент? — Его левая рука плавно переместилась вниз по кисти девушки, прочерчивая указательным пальцем дорожку от мягкой ладони до её начала. Грейнджер вздрогнула, захотев забрать руку, но Драко вовремя снова за неё ухватился. Эмоции брали над ним верх, так что он даже не задумывался, как всё выглядит со стороны. — Прекрати! Я не давала повода для таких мыслей, — отчеканила Грейнджер. — И тебе совсем не понравилось? — Совсем. Её упрямство снова начинало выводить. Драко слышал, что музыка близится к окончанию, а значит, и их танец. На препирательство просто не оставалось времени. Малфой выяснит всё здесь и сейчас. Он резко остановился и в момент завершающей ноты наклонил хрупкое тело девушки назад, наклонившись вслед. Еле коснувшись губами её уха и услышав дрожащий вздох, который Грейнджер не успела сдержать, он прошептал: — Почему я не хочу тебе верить? Затем встал ровно, поднимая партнёршу за собой, и, когда их взгляды встретились, довольно ухмыльнулся. Слившаяся с цветом своего платья Грейнджер оттолкнула его и быстро пошла к выходу, подбирая полы платья. Драко успел получить яростный взгляд Уизли прежде, чем последний побежал вслед за девушкой. Пусть бежит, пусть пытается успокоить. В таком состоянии Грейнджер уж точно не на какие предложения не согласится — Драко уверен, так как получит свой ответ. Только сейчас он заметил, как всё это время у него ужасно колотилось сердце. Он что, настолько сильно волновался? Кому расскажи — посмеются. Но Малфою было всё равно. Странная радость мешалась в нём с паникой. Он нравится Грейнджер. Или… Как там она сказала? Она его не ненавидит. Судя по её реакции, она куда больше, чем не ненавидит его. Незаметно к нему подкрался Тео с недоумевающим лицом и тарелкой закусок. — Какого чёрта, Малфой? — вопросил он, забирая зубами оливку и кусочки ветчины с сыром со шпажки. — Что происходит? Сначала просишь нас с Пэнси помочь в какой-то операции мракоборцев, теперь заставляешь меня танцевать с Лавгуд, чтобы наладить тесный контакт с Грейнджер. Мне это всё не нравится. — Да, а мне показалось, что тебе приглянулась Лавгуд, — попытался сменить тему Драко. Он чувствовал, как туго соображает мозг от переизбытка эмоций. — Не говори ерунды. Она… странная. К тому же, ты же знаешь, что моё сердце уже занято другой блондинкой. Нотт поиграл бровями, обведя Драко недвусмысленным взглядом. — Ой, иди в задницу, Нотт! Тот рассмеялся, закидывая в рот ещё одну порцию закуски со шпажки. — А если серьёзно, Драко, — с набитым ртом сказал он, — в чём дело? Что он мог на это ответить? Навряд ли бы друг оценил, скажи он правду. Он просто к ней не готов. Даже сам Драко ещё к ней не готов. — Я уже и не знаю. — Что ж, но, надеюсь, знаешь, как разобраться с побочным эффектом твоих действий, — настороженно протянул Тео, указывая к выходу из зала. Там стоял явно очень разозлённый Уизли, и что-то Драко подсказывало, что в толпе он ищет именно его. Не то чтобы он боялся Уизли, просто не готов был прилюдно решать вопросы на такую щепетильную тему. Он был уверен, что рыжий остолоп церемониться не станет и во всеуслышание объявит, что Малфой подбивает клинья к Героине войны, которой как будто изначально прописано быть только с хорошими парнями. Только Драко хотел предложить Тео побыстрее сматываться, как яростный взгляд Уизли нашел его. — Вот же ж!.. — вырвалось у Тео. И Драко его прекрасно понимал. Он видел перед собой не просто рыжего переростка, а разъярённого быка, которого он раздразнил с помощью кровавого платья Грейнджер. Он застыл на месте, готовый принимать удар, как вдруг всего на секунду встретился глазами с появившемся из-за колонны Поттером. Что он пытался ему сказать, Драко понять не успел. После этого Поттер переключил всё своё внимание на Уизли, остановив того на пол пути. Драко шумно выдохнул. — Спаситель Поттер, — продолжал комментировать Нотт, не отрываясь от закусок. — Ладно, уходим, — поторопил Малфой, пока Поттер отводил Уизли подальше от входа. — Э-э… — Ну что ещё? — Ещё пара минут, — быстро объяснил Тео. Драко понял, что он смотрит в ту сторону, где Лавгуд опять кого-то напрягает разговорами о нарглах, и тяжело вздохнул. — Встречаемся у атриума. И не задерживайся. Правда, Тео, она — не твой вариант. — Кто бы говорил, — фыркнул Нотт. Драко незаметно вышел из зала и побрёл по коридорам. Думать о том, зачем Поттер отвлёк Уизли совсем не хотелось, но всё же Драко думал. У него не вылезал из головы недавний подслушанный разговор. Либо Поттер просто не хотел скандалов на вечере, либо действительно что-то подозревал. И как будто этого было недостаточно, Драко услышал позади: — Малфой! К нему медленно подошел Поттер с таким же непонятным выражением лица, как в зале. Он то ли изучал Драко, то ли обвинял. Малфой решил, что всё же оно больше недовольное, чем заинтересованное. — Уже уходишь? — Да, знаешь, дела. А что, будешь скучать без меня? Брови Поттера хмуро нависли над его веками. — Я провожу тебя. Драко бы возразил, но знал, что это бесполезно. Всё-таки Поттер не просто так спас его от Уизли. Он кивнул, и они отправились к лифту. Зайдя в него, Драко сразу же подумал о том, как долго ему придётся ехать с Поттером в гнетущей тишине — они находились на первом уровне и подниматься предстояло целых семь раз. Золотые решетки закрылись и лифт, грохоча, тронулся вверх. Отдел магического правопорядка они проехали в полнейшей тишине, и Малфой всё гадал, зачем Поттеру понадобилось его провожать, даже если он о чём-то догадывается. Или он специально хочет привести Драко туда, где его будет ждать Уизли, чтобы разобраться с ним без свидетелей? Кровь отлила от лица Малфоя. Наконец на уровне магических происшествий и катастроф Поттер вдруг нарушил тишину: — Я вижу, как ты на неё смотришь. Кровь вернулась к голове в полном объёме, и Малфой был рад, что Поттер на него не смотрит. Он тут же подготовился к куче клишированных фраз, где Поттер будет говорить, что Грейнджер его подруга; что он не позволит Малфою к ней приближаться; что ему будет лучше отступить, пока не стало хуже; что она должна остаться с хорошим парнем в лице Уизли; что он, Поттер, так просто это не оставит. Но вместо этого всего услышал только: — Но хуже всего то, что я вижу, как она на тебя смотрит. И что это должно значить? Поттер против или нет? — И что ты собираешься делать? — всё, что смог выдать Драко. — Я? А при чём здесь я? На этот вопрос должен ответить мне ты. — Я не знаю. — То есть прилюдно флиртовать и приставать к моей подруге, так ты первый, но как дело дошло до серьёзных вопросов — ты сразу сдулся? — Чего ты от меня хочешь, Поттер? — взорвался Драко, вплотную встав к мракоборцу, который и ухом не повёл. — Ты думаешь, это так легко? Кто я и кто она? Я прекрасно осознаю всю незавидность нашего положения, но, поверь, от Грейнджер я многого не жду. Я просто… Это трудно объяснить. Я сам не в восторге от того, что происходит, но это… Я не могу с этим справиться, когда она рядом. Я пиздец как запутался. Кабину окутало тревожное молчание. Только когда они проезжали мимо Отдела международного магического сотрудничества, Драко снова заговорил, через силу произнося каждое слово: — Навряд ли у неё остался кто-то ближе тебя, поэтому если… Если ты против, то я отступлюсь. — Потом подумал и добавил: — Обещаю. — Ты так просто готов от неё отказаться? Драко в недоумении поглядел на Поттера, который теперь тоже на него смотрел. — Какое бы будущее я для неё ни желал, я не в праве решать за неё, — продолжил тот. — Я могу лишь смириться с её выбором, а вот принимать ли его… — Поттер так оценивающе оглядел Драко, что тому захотелось зарядить мракоборцу промеж глаз для того, чтобы он побыстрее, как он сказал, «принял выбор», — ещё посмотрим. Лифт наконец остановился. Голос в кабине известил о прибытии на восьмой уровень. Драко поспешил выйти, незаметно тяжело выдыхая. — Малфой! — сразу окликнул Поттер, и Драко пришлось повернуться. — Я списал тебе много ошибок, но, поверь, в этом случае закрывать глаза не стану. Кивнув, Малфой поспешил скорее убраться из зала с лифтами, пока строгий-папочка-Поттер не решил сказать что-нибудь ещё. Через несколько минут его нашел Тео, довольно улыбающийся, но, заметив уставшее лицо друга, тут же спрятал улыбку. — Что? Ну опоздал чуть-чуть, подумаешь. Ты стал слишком драматичным, Малфой. Решив, что рассказ о разговоре с Поттером спровоцирует надобность рассказывать и о Грейнджер, Драко сделал вид, что он действительно утомлён ожиданием. — Да, жаль, что рано пришлось уйти. Если бы ты не раздраконил Уизли… — Не начинай. — И всё-таки интересно. — Если уж разговор пошел в этом направлении, то что там с Лавгуд? — парировал Драко. Он уже понял, что эта тема пока что для Тео под запретом. — Да ничего, — поспешил объяснить тот. — Если что, я задержался не поэтому. Ну ты думаешь, что говоришь? Я и Лавгуд. Пф… Все равно, что я бы сказал, что ты запал на Грейнджер. Малфой был благодарен судьбе, что шел чуть впереди, и Нотт не увидел, как быстро переменился его взгляд. — Кстати, раз мы заговорили о женском вопросе в наших жизнях, — ненавязчиво продолжил Тео. — Я всё забываю спросить, что там с той девушкой? — Какой девушкой? — Ну, которую ты искал. Драко развернулся к другу. Тот всё понял по выражению его лица. — Ты уже забыл? Быстро ты. Вот тебе и великая любовь! — Нотт рассмеялся. — Ты ведь мне все уши прожужжал про неё. Даже миссис Малфой. Чем больше Тео говорил, тем сильнее Драко ощущал, как холодеют руки. Он уже много раз чувствовал подобное. И каждый такой раз из-за того, что не помнил что-то, что оказывалось в голове у Грейнджер. — Я этого не помню. Что за девушка? — Кажется, тебе стоит завязывать с алкоголем, — серьёзно сказал Тео. — К слову, он тебя с твоей «любовью» и познакомил, как ты сам говорил. Как ты мог всё забыть? Драко только виновато пожал плечами. Он не хотел рассказывать ещё кому-то о их с Грейнджер проблеме. Тео, конечно, его друг, но совершенно не умеет держать язык за зубами. Особенно когда выпьет. — Ну как же? Вы вроде как вместе выпивали, разговаривали… потом переспали… - стал напоминать Нотт, ожидая, что друг продолжит вместо него. — И ты с чего-то решил, что она твоя судьба. Вот только эта судьба утром сбежала от тебя, сверкая пятками. Но, возможно, я что-то упустил, это было всего два месяца назад. Ты правда не помнишь? — Нет, — растерянно ответил Драко. Тео снова засмеялся, а вот Малфою уже было не до смеха. Он упорно не припоминал никакую девушку, с которой познакомился два месяца месяцев назад, то есть в марте. Более того он вообще мало что помнил из того месяца. Раньше он всё списывал на то, что все эти воспоминания оказались у Грейнджер, и не придавал им значения, но Тео так рассказывал об этой загадочной девушке, словно она что-то значила для Драко. И если это так, почему Грейнджер от него скрыла данный факт? Или так же, как в случае с Элизабет, смущается говорить? «Но здесь другое», — подсказал внутренний голос и был прав. Драко уже никогда не сможет заговорить с Элизабет, она ушла навсегда, а та девушка существовала в его жизни не так давно и находится где-то до сих пор. Возможно ли… Тео же говорил про какую-то любовь… И они переспали, а Драко ещё не с кем не позволял себе зайти так далеко. Да он даже матери о ней рассказал! Грейнджер не могла, просто не могла скрыть такое. Не могла же?.. Драко надавил на глаза, вглядываясь в пустоту, куда погрузился. Ни единого образа в голове. — У-у-у, друг, тебе стоит хорошенько выспаться, — протянул Нотт, наблюдая за Малфоем. — Может со временем вспомнишь. Драко попытался выяснить ещё что-нибудь об этой девушке, но Тео ответил, что рассказал всё, что знает. Они дошли до каминов и быстро попрощались. Малфою не терпелось остаться наедине с мыслями, но вскоре, побродив по коридорам дома и обнаружив, что мать уже спит и точно не даст никаких ответов, понял, что пользы это не приносит. Он ничего не помнил. Тот месяц какими-то обрывками всплывал в его голове, и, когда Драко думал об этом, на него накатывало какое-то тревожное чувство. Что-то было не так. И единственного человека, который сможет ему всё разъяснить, он заставил сбежать несколько часов назад. Драко быстро добрался до камина в гостиной и вступил в него, назвав адрес Грейнджер.2
Пена тихо шипела, лопаясь пузырёк за пузырьком, когда Гермиона протягивала руку за бутылкой, чтобы налить себе ещё вина. Вот как она, Героиня, отмечала пятилетие победы. За четыре года ей порядком поднадоели бессмысленные торжества, где она из раза в раз повторяла одни и те же слова и этого, похоже, никто не замечал. Это всё было каким-то ненастоящим, напускным, тем, что не позволяло ей до конца возвратиться к той боли, что она чувствовала, терпя лишение за лишением. Но даже сейчас, сидя в ванной в полнейшем одиночестве (если не считать почти выпитую бутылку вина), она не могла погрузиться в воспоминания о войне целиком. Перед глазами то и дело всплывал надоедливый образ. Образ в аспидно-чёрном смокинге, с заставляющим колени подогнуться взглядом, с невыносимой ухмылкой. Сегодня Малфой перешел черту. И Гермиона начинала возмущённо хватать ртом воздух каждой раз, стоило ей задуматься о том, как нахально и уверенно он себя вёл с ней. С чего он решил, что может с ней обсуждать эти ничего не значащие случайности? Они ведь именно ими и были, верно? Если он там что-то себе напридумывал, то это только его проблемы. Гермиона совершенно к ним не относится. Но почему-то отчаянно хочет. Когда Малфой сегодня вытащил из неё этот предательский вздох, она всё поняла. Поняла, сколько времени врала себе и пыталась убедить, что ничего не почувствовала в тот вечер, когда он впервые коснулся её. Не просто взял за руку, а поцеловал, проникнул в самую душу таким до жути странным способом. Гермиона старалась не думать об этом, забыть, не обращать внимание на Малфоя и его губы, а потом вдруг оказалась к нему опасно близко. Тогда, на аукционе, она ведь чуть было не сдалась… Действительно подумала, что это был конец, и не хотела терять ни секунды. А потом наваждение развеялось вместе с холодным взглядом Малфоя. Он что, действительно ревновал её к Рону? В тот момент Гермиона решила, что так правильней. Он — Малфой, она — Грейнджер. Она дала себе и Рону ещё шанс. Они снова много общались, проводили время вместе и в какой-то момент ей даже показалось, что все будет как раньше, пока… «Любовь — это слабость, Грейнджер. Не прикрывайся ей, а лучше ответь себе: ты была слабой с ним?», — звенел в голове голос Малфоя, и в тот момент Гермиона была готова придушить его. За эти слова, за то, что он вообще завёл разговор о Роне. Потому что, чёрт возьми, она не была с ним слабой!.. Она предательски согласилась на танец с Малфоем. Предательски, потому что, согласившись, она предала разум, но, не согласись, предала бы сердце. Всё в её теле противилось этому, но в конечном итоге она сдалась. Позволила его рукам снова завладеть ей, и держалась из последних сил, стараясь не смотреть в окружившую их толпу, чтобы случайно не найти осуждающие голубые глаза. А потом она стыдливо сбежала, потому что раскрыла себя и не выдержала бы малфоевской насмешки. Вылетев в коридор, она поспешила к лифтам, но почувствовала на плече сильную руку. — Малфой, тебе что, мало того, что ты сделал со мной? — рявкнула она, разворачиваясь и встречаясь с теми голубыми глазами. И в них действительно было осуждение. — Рон… — Что это было? — он то ли рычал, то ли из последних сил пытался не выдать дрожащий голос. — Что ты творишь, Гермиона? — Малфой просто хотел поговорить. — Да, я видел ваш тесный разговор. — Ты… — Гермиона пыталась совладать с мельтешащими мыслями. Каждое слово требовало неимоверных усилий. — Ты не понимаешь, о чём говоришь. Я этого не хотела. — А, так он тебя насильно вытащил на танцпол, да? — язвительно выдал Уизли, указывая на вход в зал. Гермиона шумно выдохнула, прикрыв глаза. Как же ей надоел Малфой. И Рон… И все здесь. — Не понимаю сути твоих претензий, — вдруг жестко сказала она. — Я тебе ничем не обязана. Если ты думаешь, что от того, что мы стали общаться, как раньше, мы снова вместе, то это не так. — Я не думал так, Гермиона, но хотел, чтобы сегодня это произошло. — Рон вытащил из кармана прямоугольную бархатную коробочку, в которой лежала подвеска на тонкой золотой цепочке, оканчивающейся маленьким камушком, переливающимся всеми цветами радуги. Гермиона помнила, как недавно засмотрелась на неё в витрине, пока ждала Рона с работы. Видимо, он это увидел. Она часто заморгала, силясь сдержать слёзы. Она, с её пугающими мыслями о Малфое, была просто не достойна такого парня, как Рон. Как он может продолжать любить её, ожидать от неё ответных чувств, когда она хочет поцеловать вовсе не его? — Хотел предложить тебе попробовать снова. Но ты… с Малфоем… Там же были все. При всей моей семье, Гермиона! Ты в своём уме?! — Мне нет дела до того, как другие интерпретируют мои поступки. Я ничего плохого не сделала. — Да, не сделала… — раздавлено повторил Рон, пряча коробочку с подвеской. — Всего лишь снова растоптала мои чувства. — Рон, нам не стоит пробовать. — Потому что ты хочешь пробовать с ним? — Нет, — тут же отрезала Гермиона. Скорее для себя, чтобы не успеть подумать, что ответ совершенно противоположный. — Потому что я не хочу тебя обманывать. Теперь она убежала и от Рона. Скрылась в доме, как запуганный зверь в норе. Её мысли о Малфое были совершенно противоестественны. Это просто плотские желания, в этом нет чувств. Но даже из-за этих желаний она уже ощущает себя грязной. Поэтому сидит в этой чёртовой, остывшей ванне и глушит свои желания каким-то странным, найденным в доме вином с кричащей ярко-зелёной наклейкой и дурацким названием: «Бузи-бузи. Вино из бузины». «Я справлюсь с этим, — твердила себе Гермиона. — Пошлю чёртового Малфоя куда подальше. Пусть только попробует ещё раз приблизиться, и я…» В гостиной послышался шорох от резко взметнувшегося пламени в камине. Кто-то ступил на скрипучий паркет. — Грейнджер, ты здесь? Я хочу спросить у тебя кое-что, — раздался голос, словно был где-то очень далеко. Совсем не в гостиной. Гостиная. Он. Снова. Там. И у него хватило совести прийти… В каких бы обстоятельствах они не находись, Малфой не имеет права заявляться так в её дом и что-то требовать! Гермиона устала терпеть это. Она резко поднялась. Вода стекла с неё, с громким плеском обрушившись обратно в ванну. Пока Малфой не сообразил, где она, Гермиона вылезла, обматываясь полотенцем и хватая палочку. Вода струями сбегала с её тела и волос и оставляла широкий мокрый след, пока она, шатаясь, пробиралась к входу. Она распахнула дверь, придерживая на груди полотенце. — Гре… — тут же начал Малфой, который уже шел к ванной комнате, но вдруг замер. Вся злость и решительность Гермионы куда-то подевались. Какое заклинание она хотела применить?.. Палочка выпала из ослабевшей от алкоголя руки. Малфой, немного ошеломлённый, стоял в её узком коридоре в штанах от смокинга и белоснежной рубашке, расстёгнутой на две пуговицы. Он засунул руки в карманы брюк, изучающе гуляя взглядом серых глаз по мокрым частям тела Гермионы, которые не скрывало полотенце. А та не знала, что ей делать. Ухо, которого коснулись губы Малфоя, запылало, словно к нему приложили раскалённый металл. И никакое вино не было способно заглушить то, что вдруг стало подниматься внутри с новой силой. Был ли смысл пытаться себя сдержать? Перед кем ей держаться? Это просто похоть, низменное желание, покончить с которым можно только, удовлетворив его. «Малфой, у меня больше нет сил сопротивляться тебе». Рука, сдерживающая полотенце, ослабела вслед за второй. Стопы Гермионы окутала насквозь промокшая мягкая ткань, а освобождённое тело почувствовало неприятный холодок. Что выражало лицо Малфоя? Он ещё больше остолбенел? Сглотнул, жадно вперив взгляд куда-то ниже глаз Гермионы? Она не подошла, подплыла к нему, плавно раскачивая бёдрами, как опытная шлюха. «Ты же этого хотел, Малфой? Этого от меня добивался? Так давай уже покончим с этим». Их лица разделяли скудные дюймы. Гермиона чувствовала, как тяжело дышит Малфой, и это только больше раззадоривало. Он явно в шоке. Теперь ведёт она. Легко сняв его очки одной рукой, она сократила расстояние между ними до минимума, уловила, как судорожно он втянул носом воздух, и сразу же припала к его губам. Что-то взорвалось в груди — похотливое желание радовалось победе над ней, но Гермионе было уже всё равно. Она словно ступала по минному полю, зашла на чужую территорию и издевалась над растерянностью Малфоя. Но та продлилась не долго — через секунду он перехватил инициативу, больно захватив нижнюю губу девушки и оттянув. Гермиона застонала, чувствуя, как язык Малфоя проникает ей в рот. Слишком мало. Желание внутри нетерпеливо заскулило. Ей нужно почувствовать больше. Свободной рукой она нашла оставшиеся застёгнутые пуговицы на рубашке Малфоя и уже хотела отбросить его мешающие очки куда подальше, как он вдруг перехватил её руку, возвращая очки себе и прерывисто выдыхая ей в губы: — Грейнджер… оденься. Что? Ей же послышалось? Всё её желание попало под мощную наковальню, разлетевшись на куски. Она отстранилась, непонимающе глядя на Малфоя. Разобрать, что выражал его взгляд, она не могла, но уже решила, что насмешку. Снова. Грёбаную. Насмешку. Всё это было специально. Чтобы снова сбить её с толку, посмеяться, как несколько часов назад. Так вот что доставляет ему удовольствие. На самом деле ему и дела нет до того, что между ними творится. Гермиона выкинула очки куда-то в сторону, убегая и запираясь в спальне. Она осела на пол, дрожа всем телом. Что она натворила? Послышались два неуверенных стука. — Грейнджер? — Уходи! — Грейнджер, открой. Что случилось? «Ты, Малфой. Случился ты». — Поиздевался и хватит! Проваливай! — крикнула Гермиона, обхватывая колени руками и прислоняясь к двери. Насколько жалко она сейчас выглядит? — Я не понимаю. Ты ведь сама меня поцеловала. — А ты этого и хотел. Хотел посмеяться надо мной, делая вид, что что-то чувствуешь, чтобы я, как последняя дура, повелась. Что ж, розыгрыш удался, поздравляю! Будет что рассказать дружкам. Ответ прозвучал не сразу. Гермиона замерла в тревожном ожидании. Чёрт, ещё и палочка осталась в коридоре… — Да, Грейнджер, я действительно хотел, чтобы ты меня поцеловала. Но вовсе не за тем, чтобы обмануть. Моё желание, чтобы ты меня поцеловала, было не меньше чем, чтобы поцеловать тебя самому. Сердце пропустило лишний удар, сбившись с ритма. Он снова врёт? Снова издевается? Но почему это звучало так… искренне? Медленно, она открыла дверь, уткнувшись взглядом в колени Малфоя. Тот на секунду растерялся, наблюдая девушку, сидящей на полу голой, потом присел рядом, убирая с её лица мокрые пряди волос. В его взгляде читалось лишь беспокойство, и это приводило в смятение ещё сильнее. — Встань с пола, Грейнджер, — мягко сказал он. Но Гермионе было не до мнимой заботы. — Ты не хочешь меня? — продолжила она гнуть своё. Этот снисходительный вид лишь сильней подстёгивал её добиться правды. — Хочу. — Тогда почему? — А есть куда торопиться? — усмехнулся Малфой. — К тому же ты в хлам пьяна, и уже завтра утром можешь сильно жалеть о том, что сейчас происходит. — И что сейчас происходит? — совершенно глупый вопрос, но Гермиона правда не знала на него ответа. — Не знаю. А чем ты хочешь, чтобы это было, Грейнджер? То желание всё ещё не воскресало в ней. Сейчас, смотря на спутанные волосы Малфоя, его серые глаза, в которых отражалась лишь она и ничего больше, Гермиона чувствовала что-то совсем иное. Так чем она хочет, чтобы было это помутнение? — Чем-то настоящим, — вырвалось само собой. Пусть в её жизни хоть что-то будет настоящим. Не чередой должных действий и автоматический решений. Это исходило откуда-то глубоко и было чистым, не навязанным, своим. Губы снова поймали горячие губы Малфоя. Этот поцелуй не был похож на предыдущий — он словно скреплял их немую сделку. Хорошо, это будет настоящим. Малфой поднял её дрожащее тело и уложил на кровать, накрыв одеялом. Потом ещё раз поцеловал, пользуясь моментом, пока их наваждение не пройдёт. Но Гермиона знала, что оно не пройдёт ещё очень долго. Она словила руку Малфоя, который собирался уйти, предоставив ей возможность окунуться в сон. Он понял всё без слов. Лёг рядом, поверх одеяла, снова оставив мимолётный поцелуй на её губах, соединил их руки и позволил Гермионе положить голову себе на грудь. Только тогда она услышала, как удивительно размеренно бьётся его сердце. После всего? Но думать об этом она уже не могла, ощущая, как её забирает к себе тяжелый сон. Малфой крепче сплёл их руки. Но ей было мало чувствовать его руку, она хотела коснуться его сердца.