1
После всего, что она узнала, Гермиона не очень обрадовалась новости о её спасении. Сейчас ей хотелось, чтобы тот дементор всё-таки завершил начатое. Ей приносило облегчение лишь то, что об этом сообщил Малфой, неизвестно откуда появившийся. — Ты в безопасности, Грейнджер. Тебя доставили в Мунго, — повторял он без остановки, будто Гермиона была не в состоянии понять с первого раза. Хотя, может, её вид именно об этом и говорил. Она зарывалась носом в его рубашку, сжимала её, рыдала так отчаянно, что была уверена: ей будет за это стыдно. Ещё один рубец на испещрённом ими теле её совести. — Как остальные? — хрипло вопросила она, оторвавшись от Малфоя и утирая лицо. — Точно не знаю. Говорят, несколько Пожирателей убито. Среди мракоборцев тоже есть потери. Но лучше спросить об этом Поттера. Гермиона еле сдержала новый поток слёз при звуке этого имени. Гарри! Как она собирается смотреть ему в глаза после всего?! Она подвела его. И когда смолчала о деле Норсвуда и Блайте, и когда отправилась в Азкабан. Она была не достойна его доверия, той должности, что занимала. — Из-за меня погибли люди, — куда-то в пустоту сообщила Гермиона, словно пыталась сама себя в этом убедить. — Грейнджер… — Я сделала это только потому, что боялась потерять грёбаную должность и работу, которые мне даже не нравятся! — взорвала она, гневно посмотрев на Малфоя. — А ты… Ты всё знал и скрыл! — Так было лучше. — Для тебя, да? Или скажешь, что хотел как лучше для меня? Малфой опустил глаза, будто боялся, что девушка прочтёт в них неприятную правду. — Где ты был? — вдруг повторила она свой вопрос. Теперь уже жестко. — Я не могу тебе сказать. По крайней мере, не сейчас. — Почему? — Потому что так лучше. Гермиона отчаянно рассмеялась, подняв голову к заволоченному серыми облаками небу. — Посмотри, как твоё предыдущее «лучше» закончилось для меня, Малфой! — На этот раз будет действительно лучше, если ты не узнаешь. — Тогда я спрошу у Гарри. Он ведь был с тобой, да? — Он тоже тебе ничего не скажет. Малфой отвечал ей так спокойно, что Гермиона начинала всё больше и больше злиться. Но сейчас у неё не было сил на то, чтобы пытать Малфоя о его делах. Её гораздо сильнее волновало всё то, что она узнала о своём прошлом. — Я убила Норсвуда, потому что не поверила ему. — Его убила не ты, а Пожиратели, которые хотели знать правду. Норсвуд выдал тебя. — А что ему оставалось? — парировала Гермиона. — Пророчество… — Его не существует, — сразу же отрезал Малфой, и его лицо посуровело. — Так это всё-таки выдумка? — фыркнула Гермиона. Ещё недавно она сама так думала, сейчас же была противоположного мнения. — Конечно. — Остальные так не считают. Ты не видел, что они с собой делают из-за этого. Они сходят с ума. А тво… — Гермиона вовремя осеклась, чуть не заговорив про Люциуса. — Это проклятие зас… — Нет никакого проклятия, Грейнджер! Какой-то урод придумал пророчество, чтобы запугать остальных, а может, чтобы насолить конкретно мне. В любом случае, я не знаю, как спастись от проклятия метки, потому что того просто не существует. Гермионе было трудно согласиться с Малфоем. И вдруг она вспомнила, как однажды он показал ей собственную Чёрную метку. Точнее те смутные очертания, что от неё остались. Говорил ли он правду, что ничего не знает?.. — У тебя метка почти что исчезла. Шумно втянув носом воздух, Малфой прикрыл глаза. Всего за какие-то считанные секунды из совершенно спокойного он стал раздраженным, как Гермиона. Он вскочил на ноги, засунув руки в карманы. — Так и знал, что ты это скажешь. Отвечаю: я здесь не при чём. Я без понятия, почему она стала исчезать и уверен, что это никак не связано с пророчеством. — Они сходят с ума, — настойчиво повторила Гермиона. — И убивают себя от безысходности, от безумия. Десятки Пожирателей. Что это, если не проклятие? — Не знаю. Самовнушение, психическое расстройство, вызванное зельями, которое Министерство в тайне на них испытывает… Да всё, что угодно! Только не гребаное проклятие! — Малфой со всей силы пнул камень, который с громким всплеском улетел в воду. Волны вынесли его обратно на берег. — Может, ты не в курсе, что обладаешь знанием, как избавиться от проклятия? — предположила девушка, высоко поднимая голову, чтобы смотреть Малфою в глаза. Тот вдруг присел возле неё, как сделал совсем недавно. От нахлынувших воспоминаний Гермиона залилась краской и надеялась, что этого не сильно видно на заплаканном лице. — Грейнджер, — вкрадчиво начал Малфой, не отрывая от неё взгляда. В его очках отражалось красное лицо Гермионы. Он аккуратно, словно боялся, что она может испугаться, взял её за руку, немного сжав. — Я никогда не просил тебя об этом, но сейчас: поверь мне. Я ничего не знаю о проклятии и не могу тебе рассказать, где я был. А ещё я, Мэрлин тебя прокляни, волновался. Я сожалею, что оставил тебя, ничего не сказав. Гермиона не успела подумать, как подалась вперёд, вновь прильнув к тёплой груди Малфоя. Она обхватила его тело руками, замерев. — Просто скажи, что твое исчезновение никак не связано с какими-нибудь твоими мрачными тайнами. — Нет, Грейнджер, не с моими. На её плечи как-то неуверенно легли его тяжелые руки, а потом стали успокаивающе медленно гладить по спине.2
Оказалось, что смотреть в глаза Гарри не так трудно, как говорить с ним. Придя в себя, Гермиона сидела на больничной койке и медленно покусывала шоколад, плавящийся у неё в руках. Малфой дремал рядом в кресле — действие дозы снотворного зелья, которое он выпил, чтобы отправиться к Гермионе, закончится не меньше, чем через час. В палате стоял полумрак, лишь из коридора пробивался яркий свет. Грейнджер сказали, что ей пока лучше побыть в темноте, чтобы не раздражать глаза. Её загипсованные ноги болели теперь уже от выпитого Костероста. Гермиона уже знала, что процесс сращивания может занять больше дня, потому что каменная глыба раздробила кости в ногах на мелкие куски. Но всё это не особо заботило девушку. Она думала о Гарри. Сейчас он был занят бесконечным улаживанием проблем, которые создала Гермиона. Но она понимала, что рано или поздно он придёт и к ней. И что она ему скажет? Этот вопрос волновал её больше всего. Дверь в палату скрипнула, открывшись. На пороге вырос мужской силуэт. Гермиона встрепенулась, уронив шоколад и запачкав им казённую одежду. — Не спишь? Мне сказали, ты пришла в себя, — раздался тихий голос, не принадлежавший Гарри. — Нет, — растерянно обронила девушка, ища взглядом волшебную палочку, чтобы почистить пальцы в шоколаде и одежду. Только сейчас она заметила, что её рядом нет. Точно. Она же потеряла её при взрыве. Возле неё на койку сел Рон. Свет из коридора не позволял чётко различить его лицо. — Как ты? — Хорошо. Спасибо, что пришел. — Гермиона действительно была рада видеть Рона. Их последний разговор ещё был жив в её памяти, и, каждый раз вспоминая о нём, ей становилось не по себе. — Я не мог не прийти, ты же знаешь, — заботливо сказал Уизли, палочкой очищая руки и одежду Гермионы. — Как только Гарри сообщил мне, я тут же поспешил сюда. — А где он сам? — Гермионе и хотелось, и не хотелось знать ответ. — Он… У него дела, — уклончиво произнёс Рон, убирая палочку в карман. — А ты не знаешь, где моя палочка? Её нашли? — Ну… Да, нашли. — Тогда где она? — В Министерстве. И не спрашивай, почему — я не знаю. Всё это было странно и подозрительно, но Гермионе не хотелось вытягивать информацию из Рона, хоть она и чувствовала, что он врёт. Все кругом ей недоговаривали или врали. Да и она сама… — Рон, послушай, то, что произошло на том вечере… Прости за это. — Она решила быть честной хотя бы с ним. Он этого заслуживал. — Между вами что-то есть, да? — голос Рона был поникшим. Гермионе было легче с ним говорить, не видя его выражение лица. — Сложно сказать, что между нами, но «что-то» — отличное тому определение, — хмыкнула она, смотря на свои сплетающиеся пальцы рук. — Я не хотела тебя обнадёживать, а тем более обманывать. Просто я себе до конца не могла во всём признаться, поэтому и другим врала. — А теперь? Ты… призналась? — Да. — Но почему он? — А почему я, Рон? На это он не нашелся, что ответить, наверно, задумавшись. И Гермиона тоже задумалась. Но у обоих в голове была одна и та же мысль: мы не выбираем, кого нам любить. Может, именно она и не давала Рону сорваться и начать кричать на Гермиону. — Я знаю, что ты сердишься, и я делаю тебе больно. Но я бы не смогла кривить душой с тобой. Только не с тобой. Настала тишина. Из коридора доносились быстрые шаги и голоса лекарей и пациентов. Кто-то громко кашлял. В этой тишине и темноте Гермиона старалась отвлечься на боль в ногах, но чувствовала на себе пристальный взгляд друга. — Когда ты поняла, что всё закончилось? — спустя какое-то время, спросил он, отчего Гермиона вздрогнула. Вспомнив, что решила быть до конца честной, она на выдохе произнесла: — Наверно, тогда же, когда поняла, что ничего и не начиналось. Она знала, что сделала своим ответом лишь хуже, но лучше сразу всё прояснить, чем иметь недомолвки. — Ну, по крайней мере, я теперь убеждён, что он не такой уж плохой вариант, — выдал Рон, мотнув головой в сторону Малфоя, голова которого грозилась соскочить с подлокотника кресла. Гермиона недоумённо уставилась на друга, не зная, видит ли он её замешательство. С чего это вдруг такие речи? Знал ли Рон что-то о похождениях Малфоя и Гарри, раз так говорил? Ведь отчего ему ещё это делать? Гермиона поняла, что все вокруг знают больше, чем она. А она даже не додумалась расспросить Рона о местоположении Гарри. Может он и тогда знал. — И что теперь? — осторожно спросила она. — Думаю, какое-то время мне стоит побыть одному, — скомкано произнёс Рон, проводя рукой по волосам. Гермиона слышала, каких усилий ему стоит не начать уверять её, что всё это большая ошибка. — Через неделю я отправляюсь в Германию для открытия филиала компании. — Здорово. — Прозвучало как-то глупо, неуместно, но Гермиона в этот момент чувствовала себя набедокурившим ребёнком, который изо всех сил хотел показать взрослым, что он исправился. Она могла поклясться, что разобрала на лице Рона слабую улыбку. Он встал. Гермиона ощутила, как её тело принимает ровное положение вместе с матрасом. — Выздоравливай, Гермиона. Та не успела ответить, как он уже скрылся за дверью. В стекле на мгновение промелькнула его рыжая шевелюра. Это посещение было похоже на встречу с призраком. Вот он есть и вот его нет, а странное гнетущее чувство осталось. Сбоку послышалось шевеление. Малфой распрямился на кресле, вытягивая в стороны конечности. — Кто приходил? — слишком бодро для только что проснувшегося поинтересовался он. — Не притворяйся. Ты слышал, — буркнула Гермиона, а потом с опаской подумала, с какого момента Малфой начал слушать их диалог. — Честно сказать, я не ожидал от Уизли такого благородства, — ехидно протянул он. — Так вы, значит, всё обсудили? — Сам же слышал. Малфой встал на ноги, всё ещё потягиваясь. Делал он это, по мнению Грейнджер, слишком театрально. — Я проснулся на моменте, где он сказал о том, что я «не такой уж плохой вариант», а потом чуть не проделал во мне дыру взглядом. Попробуй не проснись от такого! Вероятно, Малфой пытался разбавить обстановку, рассмешить, но Гермионе было не смешно и совсем не легче от того, что Малфой не слышал, как она обсуждала свои чувства с Роном. Она помнила его слова о том, что Рон ей не пара, и сейчас они играли для неё в новом свете. — В любом случае, хорошо, что вы всё обсудили, — продолжил Малфой, обходя койку девушки. — Вся эта история с перепутанными воспоминаниями открыла мне на многое глаза, — призналась Гермиона. — «И на столько же закрыла». — Например на то, что Уизли тебе не подходит? — Это я ему не подхожу, — парировала Гермиона, и для неё это являлось правдой. Не было никакого желания спорить на эту тему. — Стоило какому-то важному моменту из нашей жизни пропасть из моей головы, как для меня всё стало очевидно. А, может быть, я это поняла и в момент, когда мы расстались. Не знаю: воспоминание о нашем с ним расставании у тебя. — Ну, ты не далека от истины, — довольно протянул Малфой. Он встал возле Гермионы боком, так что она могла видеть половину его лица. Очки бликовали, но не могли скрыть его горящий злорадным огнём глаз. — Рада, что ты наконец решил сообщить мне об этом. — А я-то как рад, Грейнджер, — хмыкнул он. И вдруг все веселье пропало с его виднеющейся половины лица. Он серьёзным, тихим голосом произнёс: — Но, если бы ты тоже знала что-то важное, ты бы мне рассказала, да? Гермиона не понимала, откуда резко взялась такая серьёзность и тревога в его голосе. Он её в чём-то подозревал? Она поспешила ответить: — Конечно рассказала. Малфой ещё какое-то время пристально её рассматривал, а потом, словно убедившись в чем-то, снова принял добродушный вид. В этот момент Гермиона поняла, как устала от тайн. Она ненавидела секреты, особенно те, что были скрыты от неё. Не важно, во благо или нет. Ситуация с перепутанными воспоминаниями заставила её по-другому взглянуть на окружающий мир. Теперь в каждом предмете, в каждом человеке она пыталась найти подвох. Её собственное предательство породило в ней недоверие ко всем остальным. — Я расскажу ему. Признаюсь во всём, — выдохнула она, опустив глаза. Ей нужно было озвучить своё решение вслух, чтобы самой в него поверить. Малфой тут же опустился возле неё на койку, ещё ближе, чем сидел Рон. — Грейнджер, не стоит этого делать. По крайней мере, не сейчас. — А когда? — упрямо возразила Гермиона. Её злило, что Малфой снова пытается затащить её ещё глубже в тот комок лжи, что она успела сплести. — Он спросит меня — и что, я снова солгу? — Сейчас у Поттера будет и без того куча проблем. Не добавляй ему ещё и чувство вины. Собравшись уже спросить, при чём здесь вина, Гермиона закрыла рот, неслышно выдохнув. Она представила себя на месте Гарри, узнавшего, что его лучшая подруга виновна в смерти нескольких людей, так ещё и скрыла это. Сдаст ли он её или закроет глаза, но больше никогда не сможет ей доверять? Могла ли Гермиона ставить его перед таким выбором? Но рано или поздно придётся признаться… Безысходность, смешанная со страхом, захлестнули Грейнджер, и она не смогла сдержать побежавшие слёзы. Она снова плакала. И снова руки Малфоя обхватывали её тело, сотрясающееся в рыданиях. Гермиона была благодарна ему за то, что он не говорил банальности вроде: «Ты не виновата». Они оба понимали — это не так. Она виновата, и пусть она лучше полностью погрузиться в свою вину, чем будет хвататься за нелепые отговорки.3
На первой полосе «Ежедневного пророка» жирными буквами шел заголовок: «МИНИСТЕРСТВО НЕ СПРАВЛЯЕТСЯ: КТО ОТВЕТИТ ЗА СЛУЧИВШЕЕСЯ?». Помимо красочных обсуждений некомпетентности Гермионы, к её ужасу, сюда примешали и Гарри вместе со всем высшим руководством Министерства. Гермиона раздобыла газету, пока не видел Малфой. Он не хотел, чтобы она читала о себе, о том, что случилось, и кого в этом винят. Когда Малфой отошел за обедом, она, устроившись в инвалидном кресле, выбралась из палаты в холл Мунго, взяла забытую кем-то газету со столика и начала жадно вчитываться в текст. Теперь Гермиона понимала, почему Малфой так не хотел, чтобы она всё это читала. «Ежедневный пророк» выставили Министра и главного мракоборца какими-то детьми, не понимающими, что происходит. «Как вы объясните череду самоубийств бывших Пожирателей смерти? Почему Министерство не обращало на это внимание, пока ситуация не достигла критической точки?», — шел вопрос в интервью с Гарри. Рядом расположилась его колдография. От растерянного лица друга под прицелами вспышек и кучи рук с перьями и блокнотами Гермионе стало ещё более противно держать газету в руках. Но она себя пересилила. «Министерству стоило раньше озаботиться происходящим там. Никто не подозревал, какие масштабы имеет всеобщее безумие, захватившее заключенных», —отвечал Гарри. «Чем оно объясняется? Вы установили причину?» «Причины выясняются» «А как теперь Министерство обеспечит безопасность волшебников? У вас есть точные данные, скольким заключенным удалось сбежать?» «Да, министерство располагает такой информацией. В ближайшее время будут оглашена вся информация и принятые меры безопасности». «Как вы оцениваете поведение вашего заместителя, мисс Гермионы Грейнджер? Считаете ли, что побега можно было избежать, если бы заданием руководила не она?» Ответ Гарри расплылся у Гермионы перед глазами — «Ежедневный пророк» выхватили у неё из рук. — Что я говорил на счёт этого, Грейнджер? Я пришел в палату, а тебя нет. Над ней грозно навис Малфой, пронзая своим взглядом насквозь. — Не нужно обращаться со мной, как с ребёнком, — недовольно отозвалась Гермиона. — Я хочу знать, что происходит. Гарри так и не пришел, и мне это не нравится. — Ну теперь, надеюсь, ты понимаешь, что сейчас у него дел хватает. А теперь идём в палату. Тебе лучше лишний раз не отсвечивать. Или хочешь быть пойманной журналистами и дать такое же чудесное интервью? Гермиона незаметно заскользила глазами по холлу. Действительно многие как-то неодобрительно на неё посматривали, некоторые перешептывались. Мало того, что Гермиона сама вызывала множество вопросов, так и ещё их дуэт с Малфоем давал новые поводы для сплетен. Пару раз она слышала крики целителей, которые не желали впускать к ней журналистов, и она не собиралась этому воспрепятствовать. Завтра она уже покинет это место. Пока Гермиона рассматривала окружающих Малфой уже повёз её к лифтам. Даже среди больничного суетливого шума она слушала его недовольное сопение. До сих пор из-за бесконечных процедур Гермионы им так и не удалось поговорить о том, что случилось накануне его исчезновения. Они почти не оставались наедине. Гермиона не понимала, кто они друг другу, но была благодарна (и очень озадачена, как и все вокруг) неожиданной заботе Малфоя. Он почти не отходил от неё. Лишь изредка по какой-нибудь нужде, а был ли он дома, Гермиона вообще не имела понятия. Она всё не решалась с ним заговорить и гадала, а нужно ли это Малфою. Всё-таки зачем-то он здесь, с ней. А может его об этом попросил Гарри? Кто знает, что они делали и где. Их отношения теперь были для девушки настоящей загадкой, и она не хотела, чтобы их собственные с Малфоем оставались для неё такими же. Она повернула голову, посмотрев вверх на суровое непроницаемое лицо. Через несколько шагов Малфой её заметил. — Что такое, Грейнджер? Решила полюбоваться? — в своей обычной насмешливой манере протянул он. — Почему ты здесь? — вопрос вырвался сам собой. Гермионе даже не пришлось думать, что сказать. Малфой нахмурился. Он явно был озадачен. Потом отпустил ручки кресла, обогнув его, и присел, чтобы их глаза были на одном уровне. — Потому что ты здесь, — просто ответил он, как будто это было очевидно. Но этого ответа было недостаточно Гермионе. Он был слишком простым. — Тебя попросил Гарри? — Нет, я сам так решил. Но, чтобы ты не расстраивалась, скажу, что он тоже меня об этом просил. Что за глупые вопросы, Грейнджер? — Просто я… не понимаю. — Чего? Рука Малфоя лежала на подлокотнике её кресла. Гермиона перевела взгляд к ней, и её собственная рука дрогнула, в немом порыве коснуться той. Но она не успела. Малфой вдруг резко выпрямился, а его мягкий, непонимающий взгляд, снова стал стальным и холодным. Он смотрел куда-то за Гермиону. Она развернулась, что потребовало от неё не малых усилий (ей ещё не доводилось управляться с инвалидными креслами), и увидела шагающего к ним Гарри. Дыхание Гермионы сбилось. Она так долго ждала появление друга, так боялась этого, что в какой-то момент перестала что-либо чувствовать. Сейчас же все эмоции снова поднялись наверх, как потревоженный песок на дне воды. Поттер довольно сухо поздоровался и всё поглядывал на наручные часы. — Извини, что раньше не пришел. Много дел. — Всё в порядке, — непослушным дрожащим голосом ответила девушка. — Вообще-то, это я должна извиниться. — Гермиона, давай не будем. Здесь нет твоей вины, — отрезал Поттер, и это подействовало на Гермиону, как пощечина. Малфой громко прокашлялся в кулак. — Поттер, ты пришел только проведать или провести все свои мракоборческие штучки? — язвительно выдал он, но взгляд его оставался слишком серьёзным для обычного дружеского посещения. — Всё сразу. У меня не так много времени, но мы должны успеть уладить несколько вопросов, — обратился он к Гермионе. — Наедине. — Да, конечно, — Гермиона словно слышала свой голос откуда-то издалека. Они в полнейшем молчании добрались до палаты. Пару раз Гермиона ловила на себе предостерегающий взгляд Малфоя. Он остался в коридоре, а Гарри закатил кресло подруги в палату и закрыл за ними дверь. Гермиона, как будто никогда до этого не бывала ни в этой палате, ни в больнице вообще, застенчиво жалась в углу, пока Гарри раскладывал письменные принадлежности на столе. Сколько он уже на ногах? Сколько пришлось подписать и написать бумаг за эти часы? На сколько вопросов ответить? — Я думаю, вступления излишни, — произнёс он, когда сел за стол и склонился над документами. — Что они от тебя хотели? Гермиона так боялась этого вопроса. Знала, что он будет задан, но боялась и совсем не была готова. Ни правда, ни ложь не вырывались у неё из горла. — Ты злишься на меня. — Что? Нет, Гермиона, — Поттер тут же неожиданно смягчил тон, сняв очки и потерев переносицу. — Это ты в праве на меня злиться за то, что я так исчез, что оставил тебя одну. Кингсли рассказал, как ты переживала. Прости. Если бы я знал, чем закончится моя отлучка… — Но ты не знал, Гарри. Не извиняйся, — Гермиона не говорила — умоляла. Потому что ей было невыносимо слышать, как друг извиняется за такую маленькую оплошность по сравнению с её ошибками. — Мы ещё поговорим об этом, но сейчас всё же ответь на мой вопрос. Во рту появился вкус крови — Гермиона прикусила язык от досады. Неужели она всерьёз думала, что ей удастся отвлечь Гарри Поттера от цели? Но что ответить? Гермиона не понимала, как она до истории с Малфоем могла спокойно врать в глаза Гарри. Казалось, что та Гермиона из воспоминания и она — это два разных человека. И нынешняя она совсем не хотела снова становиться той Гермионой. Через силу она произнесла: — Я не знаю. Мне… мне кажется, это то же, что хотел от меня Дженкинс. — Хотя бы так, хотя бы половина правды. — Мне сказали, что они просили назвать какое-то имя. И ещё там фигурировала фамилия… — Я не знаю! — оборвала Гермиона, только потом осознав, как подозрительно это выглядит. Но ей было невыносимо слышать фамилию Норсвуда. — Но почему-то же Пожиратели уверены, что ты в курсе нужного им имени, — настойчиво протянул Гарри. — У тебя совершенно никаких догадок? Возможно, это может помочь в твоём собственном деле с Дженкинсом. Вдруг это тот, кто спас тебя и наложил Обливиэйт? Пожирателям нужен он? — Не знаю. — У меня есть подозрение, что здесь может быть как-то замешана история с Чёрными метками. Мы допрашивали тех, кто не сбежал. Они неохотно говорили, но кое-что я смог понять. Помнишь то якобы пророчество про проклятие метки? Оно не так давно всеми обсуждалось. Гермиона вздрогнула, чуть не упав с кресла. К счастью Гарри этого не заметил, что-то листая в папках. — И потом, они все твердили, — нет, — требовали привести тебя. Сказали, что ты знаешь, почему происходят все эти самоубийства. — Я… ничего не знаю… — Гермиона еле сдерживала просящиеся наружу слёзы. Её нижняя губа предательски дрожала, а руки вцепились в подлокотники кресла. Поттер поднял на неё уставший взгляд. Гермиона перестала дышать, поняв, что сейчас он всё поймёт. Не выпустит её из этой палаты, не уйдёт сам, пока не узнает правду. Но он произнёс совсем не то, что ожидала услышать девушка: — Я думаю, тебе стоит отдохнуть. — Отдохнуть? — Гермиона совсем не понимала. Возможно, друг прочёл её состояние как то, что она изнурена и не хочет говорить о случившемся, потому что воспоминания болезнены, и она действительно не в курсе, что от неё было нужно заключённым. В самом деле, он ведь считает, что Гермиона бы не стала ему врать… Особенно в таком серьёзном деле. — Да, отпуск, — пояснил Гарри, но вид у него был сконфуженным. — Ты… ты заслужила. Вся это ситуация с Малфоем и вообще то, что произошло… Я вижу, что это тебя… подкосило. — Это… это не так! Всё в порядке, я вполне могу работать. Что-то вдруг взбунтовалось в Гермионе. И она сама не ожидала этого. Стоило ей услышать, что ей нельзя работать, как она переставала здраво рассуждать. Ей захватывало негодование. — Мне сказали, что завтра я уже снова смогу ходить. Я попрошу, и меня выпишут. Мне совершенно не нужен никакой от… — Гермиона, послушай… — Нет, Гарри, я не буду. Я знаю, ты хочешь как лучше, но на работе я… — Гермиона, твоей палочкой убили мракоборца! — прикрикнул Гарри, вскочив на ноги и всадив кулак в крышку стола. — Человека, понимаешь? Всё негодование тут же улеглось, сжалось в микроскопический комок. Гермионе показалось, что она уменьшается под пристальным взором друга, падает в пустоту. — Ты не виновата в этом, конечно, — поспешил сказать тот. Не виновата. В чём ещё она не виновата?! — Кто? — Роджерс. Который раз она плакала за время, проведённое здесь? Гермиона перестала считать. Свои слёзы и смерти на её совести. — В общем, тебе нужно прийти в себя, — продолжил Поттер. — Ты… ты меня отстраняешь? — Как друг, я тебе советую, но как начальник — да, я отстраняю тебя от работы. Можешь считать это вынужденным отпуском. Съезди куда-нибудь, развейся, соберись с мыслями. Тем более сейчас тебе лучше не показываться на людях, пока мы не поймаем сбежавших. Я вижу, что эта работа тебя тяготит. — Вовсе нет! Без меня ты… — Я справлюсь, Гермиона. И ты справишься. Гарри собрал бумаги и, бросив на подругу сожалеющий взгляд, вышел из палаты. За дверью слышались голоса Гарри и Малфоя, но Гермиона не пыталась разобрать, что они говорят. Всю её голову занимала одна шокирующая мысль. Сейчас она словно видела напротив себя ту Гермиону-из-воспоминания, подделывающую протокол, ворующую вещдоки. Она смотрела ей прямо в глаза и знала — это её отражение. Не кто-то другой. Она. Она, всё это время боящаяся лишь одного: что станет не нужна друзьям. Они выросли и больше не нуждались в её помощи, в её гениальных мозгах. А это всё, что она делала последние годы — заботилась о них, как мамочка. Сначала от неё оторвался Рон, теперь и Гарри. И она с ужасом осознала, что не знает, ради чего жить, чем заниматься, если не смотреть за двумя вечно косячищими идиотами. Мальчики выросли, а Гермиона так и осталась наивной девчонкой. И перспектива лишиться работы, единственного, что ставило ей в одну линию с ними и заставляло нуждаться в ней, ужасала её настолько, что она готова была пойти на преступление. Одиночество, отсутствие признания, позор — вот, что пугало её на самом деле. Ещё недавно она винила в этом Рона, а на самом деле пыталась таким образом скрыть собственные страхи. Скрипнула дверь. В палату вошел Малфой — Гермиона поняла по шагам, потому что сама смотрела куда-то в пол. — Он меня отстранил, — прошептала она. — Знаю. — Моей палочкой убили Роджерса. — Знаю. — Я ненавижу себя. — Знаю, Грейнджер. Малфой положил руки на её плечи, сжав их. — А также я знаю то, что ещё не знаешь ты. Видимо, расценив гнетущее молчание девушки, как вопрос, он продолжил: — Грейнджер, я переезжаю к тебе.