1
— Проклятье! Когда Гермиона услышала, что Малфой переезжает к ней, то думала, что он имеет в виду немного другое. Она нагнулась, собирая рукой рассыпавшийся по полу кухни стиральный порошок. Те слова Малфоя долго висели в воздухе, звеня у Грейнджер в голове, пока до неё не дошел их смысл. Это не было похоже на вопрос. Скорее, это было утверждением. Он сделает — что?.. Она медленно повернулась к нему. — Что это значит? — А что это ещё может значить? Пока всех сбежавших Пожирателей не переловят, я должен быть рядом. Мы трое прекрасно понимаем, к кому они пойдут. Гермиона заострила внимание на этом «трое», потому что оно означало, что здесь не обошлось без Гарри. — Я и сама справлюсь. — Да, конечно, ведь до сих пор ты отлично справлялась, — съязвил Малфой. В его голосе слышалась странная обида. Он стал ходить по палате, делая вид, что смотрит в окно. — Мне не нужна нянька. — А я и не собирался ею быть, — тут же отозвался он, не отрываясь от окна. — Всего лишь… хочу быть рядом. Конечно условия для проживания у тебя так себе: ни единой прислуги и магловская непонятная техника… Но если хочешь, можем пожить в Малфой-мэноре. При упоминании этого дома тело Гермионы на несколько секунд застыло. Она не хотела туда не столько из-за мрачных воспоминаний, сколько из-за Нарциссы. Та уж явно не будет рада такой гостье. Гермиона вспомнила их последний разговор. «Прошу вас держаться подальше от Драко». Сначала она хотела рассказать об этом Малфою, но сейчас понимала, что это только всё усугубит. — Прости. Я не должен был тебе это предлагать. — Всё в порядке, — ответила девушка, как давно заученную фразу. — Просто столько всего навалилось. И твои слова… слегка неожиданные для меня. — Это не моя прихоть, Грейнджер. — Этими словами он заставил Гермиону снова задуматься об их отношениях. Не его прихоть? Значит, его попросил Гарри. И быть с ней здесь — тоже он. Гермиона что-то навыдумывала себе, а Малфой просто старается быть с ней добреньким. И это как-то связано с его и Гарри исчезновением. Грейнджер, резко крутанула колёса кресла, вывернув из угла палаты к койке. Ей не хотелось сейчас видеть Малфоя. Просто лечь и забыться. — Тебя вовсе никто не заставляет, — бросила она. — Я поговорю с Гарри. — А при чём здесь Поттер? — Но ты же сказал, что это не твоя прихоть. Он попросил тебя быть рядом со мной. Малфой быстро подошел к девушке, преграждая ей дорогу к койке. — Грейнджер, — тревожно протянул он, — я понимаю, ты злишься на меня: я отсутствовал три дня, не выходя на связь. Но чем больше я провожу с тобой времени, тем сильнее убеждаюсь, что ты странно себя ведёшь со мной. Когда я сказал, что это не моя прихоть, я имел в виду, что собираюсь жить с тобой по серьёзной причине, а не потому, что я так захотел из-за того, что мы теперь в отношениях. — Что? — Гермиона не успела словить вылетевшие слова удивления. Она хотела прояснить ситуацию между ними, но узнать об этом так неожиданно была не готова. Лицо Малфоя приобрело странное выражение, которое постепенно перешло в неверие. — Грейнджер, так ты ничего не помнишь с того вечера, когда ты… — Помню, — оборвала Гермиона и смущённо опустила глаза. — Я всё помню. Конечно она помнила. Помнила, что хотела, чтобы это всё было настоящим. И неужели оно им и было? — Просто твоё внезапное исчезновение заставило меня усомниться в том, что произошло между нами. Рука Малфоя взяла её собственную. Как-то осторожно, будто она была совсем хрупкой. — Грейнджер, я… — Малфой запнулся, сжав губы в тонкую полоску. — Я больше не хочу, чтобы ты сомневалась во всём, что меня касается. Но сейчас Гермиона сомневалась. Сомневалась, что это было правильным позволить Малфою жить с ней и охранять, будто она совсем не была в состоянии о себе позаботиться. Хотя на данный момент всё же так и было. Прошло два дня с выписки из Мунго. Девушка снова привыкала к ощущению ходьбы, к жгучей вине, терзающей тело и странному теплу сбоку по ночам. — Грейнджер, воспользуйся уже магией наконец. — В дверях кухни возник Малфой. Он неустанно повторял это с того дня, как Гермионе вернули её палочку. Но она не могла к ней притронуться. — Нет, — как всегда железно ответила она, продолжая собирать порошок. — Мне нужна новая. — «Та, на которой не будет следов смерти». — Хорошо, давай сходим за новой, — наконец сдался Малфой, присаживаясь рядом и помогая загребать порошок в коробку. Гермиона только сейчас заметила, что он ни разу за два дня не воспользовался при ней своей палочкой, выполняя всю работу, как он говорил, магловским способом. Гермиона не смогла сдержать дрогнувших вверх уголков губ. Её жизнь была расколота на множество осколков, о которые Гермиона ранила себя. Но этот «осколок» её не ранил. Она из прошлого бы не поняла её, так же, как и она нынешняя не понимает себя из прошлого. Связаться с Малфоем. Да ещё каким образом! Но в том море безумия, куда она угодила, он, как ни странно, был единственным островком спокойствия. Их руки случайно соприкоснулись, и Гермиона вздрогнула, когда Малфой сплёл их пальцы. Они замерли. Тишина и запах порошка — вот, что она будет помнить об этом. Гермиона подняла на Малфоя осторожный взгляд. Тот сделал то же самое. Каждое его прикосновение, — случайное или намеренное, — заставляло её дрожать и нервничать. Потому что она совсем не понимала, как ей быть с ним, с этим ощущением. Совершенно случайно ей удалось выяснить у Малфоя о том, кто они друг другу, но как заговорить о куда большем она не понимала. Близость с ним была для неё чем-то странным, потому что с того вечера в её спальне, они даже не разу не поцеловались. Гермиона уже подумывала снова напиться, раз так нерешительна в трезвом виде. И чего она стесняется? Малфой даже уже видел её голой! А самое главное — чего ждёт он сам? Другого такого момента может не представится ещё долго. А Гермионе надоело. Пусть хоть что-то хорошее случится за эти дни. Она подалась вперёд, быстро коснувшись губ Малфоя своими, и с вызовом посмотрела на него. Он сначала явно растерялся, но затем сам притянул девушку к себе, пачкая её волосы в порошке. Гермиона боролась с дрожащими руками и ногами, вытягивая шею, чтобы доставать до губ Малфоя и не отрываться от них ни на секунду. Вскоре она почувствовала, что больше не в состоянии удержаться в таком положении, поэтому через мгновение оказалась на коленях Малфоя, разметав непослушными конечностями остатки порошка. Руки Малфоя, зарывшиеся в её волосы, плавно опустились на спину, привлекая девушку ещё ближе. Она выгнулась, как змея, стремясь полностью прижаться к его телу собственным. Раствориться в нём. Как этот несчастный порошок растворяется в воде, оставляя после себя лишь пену. Малфой был водой, отрезвлял и губил одновременно. И Гермиона превращалась в пену, расщеплялась рядом с ним на атомы. Собиралась обратно в странную, трепещущую, ненадёжную форму. И снова распадалась. Когда он так целовал её. Конечно, это был всего лишь их второй поцелуй, но ведь есть с чем сравнивать. Первый раз Малфой целовал её неуверенно, будто просто отвечал, не желая обидеть. Сейчас так, словно боялся, что она исчезнет навсегда, стоит выпустить её из объятий. Гермиона тоже боялась исчезнуть. Не собраться больше никогда, если Малфой её отпустит. Она была слабой. Слабой с ним. Оторвавшись всего на мгновение, чтобы убедиться, что это реально, что она не обманывает себя, она взглянула в туманный взгляд Малфоя. В нём начал зарождаться немой вопрос, но Гермиона не хотела отвечать, она хотела показывать. Она припала к его шее, чувствуя виском угол острой челюсти и щетину на ней. Одна пуговица, вторая… Ну почему он вечно в этих рубашках? Руки Малфоя всадились ей в спину, сминая домашнюю футболку, которая и без того была жутко растянута. Сначала Гермиона подумала, что он пытается стянуть с неё ненужную ткань, но потом поняла — он хочет отодвинуть её от себя. Она повиновалась. Отстранилась, насколько позволяла сама себе, готовясь поднять руки, чтобы высвободиться из одежды, но вдруг встретилась с глазами Малфоя. С теми глазами, что смотрели на неё в тот вечер Второго мая. — Грейнджер, не стоит… — поспешил сказать он, пытаясь перевести дыхание. — Да, ты прав: не здесь, — быстро проговорила Гермиона. Ей не хотелось верить, что происходит то, что происходит. Снова. Снова что-то не так. Нет, конечно, не это. Холодный кафельный пол кухни, запачканный порошком, — просто не лучшее место. Она хотела встать, хватая руки Малфоя, чтобы повести за собой в спальню, но тот не сдвинулся с места и не позволил встать ей. Его серьёзный тон прошел насквозь через тело девушки: — Нет: не здесь и не сейчас. Гермиона подорвалась на ноги, точно обжегшись этими словами. — Если это шутка, то сейчас для неё самый неподходящий момент. — Я не шутил, — сказал Малфой, вставая следом. — Малфой, ты серьёзно?! Я второй раз готова отдаться тебе прямо на полу, и ты второй раз меня динамишь! — Никто тебя не динамит, Грейнджер. — Ну конечно! Скажи ещё, что мне показалось. Ты даже поцеловать меня не удосуживался, пока я сама это не сделала! — Всё в Гермионе кипело от негодования. Все тяжелые мысли уже грозились навалиться на неё с новой силой, потому что ей не удалось забыться. Потому что она не понимала, что есть Малфой. Чего он хочет. — Я думал, тебе нужно время, — объяснил тот. Он протянул руку, чтобы стряхнуть застрявший в волосах девушки порошок, но та отступила на шаг. — Время? — Да. Привыкнуть ко мне, отойти от всего, что произошло. Я… не хотел давить. Было видно, как трудно даётся ему это признание, как трудно ему даётся всё, что касается Гермионы. Разве это мог говорить Драко Малфой? Гермиона пятилась всё дальше. — Я совсем тебя не узнаю, — выдала она с нескрываемым испугом. Что-то изменилось, что-то явно было не так. Это был не тот Малфой, что оставил её несколько дней назад. — А разве ты знала? — парировал тот. — Вот зачем нужно время — чтобы узнать друг друга, понять, сблизиться. Казалось, он говорит искренне. Но Гермиона не могла сопоставить услышанные слова с тем, кто их говорит. Что он от неё хотел? — Мы живём вместе, мы спим в одной постели. Да мы буквально имеем одно сознание на двоих. Куда уж ближе?! Взгляды врезались друг в друга, как волны в скалы. Глаза Гермионы горели гневом и непониманием, а глаза Малфоя были уставшими и грустными, как будто его что-то сильно разочаровывало. «Это я? Я тебя разочаровываю? — про себя крикнула Гермиона. Она лишь хотела не чувствовать ничего вокруг и всё рядом с ним. — Но что же ты от меня хочешь?» Для Малфоя было всё не так просто, как для неё. Был у него кто-то после Элизабет или нет — неважно. Гермиона внезапно поняла, прочла в этом устремлённом на неё взгляде: то что у них — особенное. И всё, чего он хочет, это не совершить ошибок. «Я больше не хочу, чтобы ты сомневалась во всем, что меня касается» Да, с Малфоем явно что-то произошло. Он изменился, но к лучшему. А вот Гермиона топталась на одном месте в страхе сделать шаг вперёд. Это не Малфой пренебрежительно относился к их хрупкой связи, а она. — Тогда я хочу узнать тебя, — тихо произнесла Грейнджер. «Тебя. Не Малфоя из моего прошлого, а того, которого я видела в твоих собственных воспоминаниях» Его лицо просветлело, хоть на нём не появилось и намёка на улыбку. — Ну и? На каком мы там этапе в отношениях? — с вызовом продолжила Гермиона. — На том, — низким голос наконец начал Малфой, — где люди могут… сходить на свидание, например. Гермиона не стала говорить, насколько расплывчато он обозначил рамки. — Малфой, ты уверен, что нам нужно это после всего, что..? — Да, уверен. Всё должно быть по правилам. По правилам. Гермионе хотелось рассмеяться, но она не стала. Потому что тогда бы она смеялась над собой. — Ладно, свидание так свидание. Но учти, ты сам ещё пожалеешь, что решил соблюдать все правила. После этого она позволила ему подойти, позволила выбрать весь порошок из волос и потом обнять себя. Не признаваясь даже самой себе, что этого ей уже было достаточно.2
Издалека доносилось тихое звяканье посуды: кто-то бил по тарелке вилкой, пытаясь надеть на прибор кусочки еды, кто-то чокался стеклянными бокалами, кто-то со звоном ставил чашку на блюдце. Всё это перемежалась с приглушенными разговорами и смехом, проскакивающими сквозь незатейливую музыку. — Знаешь, сама идея свидания была бы не плоха, — со вздохом протянула Грейнджер и уже более недовольно закончила: — будь свидание в настоящем ресторане. Почему мы не могли сходить куда-то в реальной жизни? — Потому что тебе не стоит лишний раз покидать дом — я думал, это очевидно. — Но у нас даже еды нет. Одна пустая посуда! — А зачем нам еда? Мы можем наслаждаться обществом друг друга. — Тогда зачем нужно было тащиться именно в ресторан? Причём это моё воспоминание! — Она указала рукой на столик вдалеке, где вместе с родителями сидела её маленькая версия, весело болтая ножками и громко требуя мороженое. — А ты была капризным ребёнком, — попытался сменить тему Драко. — Я была настойчивой в своих желаниях. Слушай, раз ты так не хочешь, чтобы я выходила из дому, ты не боишься, что нас прикончат, пока мы спим? Грейнджер в упор уставилась на Драко, ожидая его реакции, — хотя её слова не произвели на него ожидаемого эффекта, — а потом рассмеялась. Так звонко, чисто, свободно. Драко почувствовал, что не может разозлиться, даже намеренно. Рядом с Грейнджер что-то менялось. В Драко что-то менялось. В них обоих. Когда вдруг всё так резко повернулось? Он уже давно задумывался об этом. Вечером второго мая он хотел от Грейнджер слишком многого, но не думал, что получит ещё больше. Тогда, увидев её такую открытую, нагую, пьяную и откровенную, он забыл, зачем на самом деле пришел к ней. Непонятная история с забытой девушкой ушла на второй план. Существовала лишь Грейнджер, её тело и губы. Кто бы знал, каких трудов стоило Малфою сдержаться в тот день, просто лежать рядом и буквально приказывать сердцу биться нормально, чтобы иметь возможность дышать. Грейнджер. Его Грейнджер стала его. Хотя бы в ту ночь. После этого он мало вспоминал о разговоре с Тео, хотя слова друга о таинственной незнакомке почему-то не хотели до конца покидать голову. Всё начинало казаться неправильным и подозрительным. А потом Грейнджер угодила в Мунго… По его вине, которую он так и не смог признать вслух. Всё стало неважно. Почему-то он верил Грейнджер. Верил, что она не в курсе о загадочной девушке. Да это уже ничего и не значило. Незнакомка больше не появлялась в его жизни, поэтому какая разница, кто она и где? Теперь для Малфоя была только Грейнджер. Ему так хотелось оградить её от всего, что он сам же создал, загладить невидимую вину, защитить от её же разрушительных мыслей. И при этом боялся сделать лишний шаг, сломать то хрупкое настоящее, что они выстроили между друг другом. Именно страхом он его и губил, заметив это только теперь. Грейнджер было нужно большее, а Драко не был уверен, что сможет это дать. Вчера, когда она его поцеловала, он почувствовал себя глупцом, каким-то неправильным из-за того, что сам не сделал этого раньше, что побоялся попробовать. А затем ему показалось, что в том, что они делают, есть что-то неверное. Какая-то важная деталь была упущена. И какая? Драко Малфою было страшно иметь близость с той, от которой его мозг и сердце отказывались нормально функционировать. Конечно, он не был в этом отношении полнейшим профаном. Он знал, что должен делать и как, однако теория всегда далека от практики — того, что он не позволял себе иметь. Что-то могло пойти не так, и это тревожило сильнее всего. Сначала ему нужно было убедиться, что они идут верным путём. Именно поэтому Грейнджер сидела сейчас напротив него и недовольно дула губки, точно так же, как она-из-воспоминаний, не получившая своего мороженого. Драко вспоминал всё, что привело их к этому моменту; всё, что постепенно заставило его по-другому взглянуть на подружку его врага детства. Так когда всё так резко повернулось? И думала ли об этом же Грейнджер? Когда для неё всё изменилось? Малфой вспомнил, как они застряли в шкафу на аукционе. В какой-то момент они действительно поверили, что это их конец, последняя возможность высказаться. Тогда Грейнджер согласилась с этим и хотела что-то сказать. Драко забыл об этом, но теперь ему почему-то стало интересно. — Что ты тогда хотела сказать, когда мы застряли в том ящике? — спросил он и понял, насколько неожиданным стал этот вопрос для девушки. Она отвела глаза к пустой тарелке, водя вилкой по её периметру. — Не понимаю, о чём ты. — Судя по твоей реакции, прекрасно понимаешь, — фыркнул Малфой. — Хорошо. — В её взгляде промелькнула решительность, но сразу же исчезла. — Я хотела сказать, что я тебя больше чем не ненавижу. Драко позволил тишине окутать их на несколько секунд. — Ну же, Грейнджер, продолжай. — Я уже всё сказала. — Нет, не всё. Что идёт после «не ненавижу»? — настойчиво произнёс он. — Не заставляй меня произносить это вслух. — Мне что, снова нужно подставить нас под неминуемую смерть, чтобы ты сказала? Грейнджер резко встала из-за стола, звякнув посудой на нём, и подошла к окну, показывающему непроницаемую черноту вечера. — Неважно, что я хотела сказать тогда. Важно то, что я скажу сейчас, — произнесла она, глядя в своё отражение, а затем развернулась. — Я поняла это совсем недавно, и это ты заставил меня понять. Я думала, что в отношении тебя я просто слабовольная, извращенная, циничная, падкая, но нет. — Она замолкла. В её глазах горел странный огонь, заставивший Драко внутреннее сжаться в ожидании. — Я всего лишь… слабая. С тобой. С тобой я слабая, Малфой. Всё внутри оборвалось, а потом воспарило с новой силой. Что она имела в виду? Ведь не то, что подумал Драко. Он вспомнил их разговор на вечере Второго мая и нервно сглотнул. Как он должен был расценивать эти слова Грейнджер? Буквально или… Она признавалась ему в чувствах?.. Малфой не мог оторвать взгляда от этой маленькой фигурки у окна. Грейнджер была миниатюрной куклой, но сейчас стояла так твёрдо, так решительно на него смотрела, что казалась выше самого Драко. Она ждала. Ждала его ответа. Но что он должен ответить? Он не понял, как оказался возле неё, завлекая в кольцо своих объятий, прижимая к себе так сильно, насколько это было возможно. Кого он пытался обмануть? Пытался следовать каким-то правилам, когда всё и так очевидно. Она нужна ему. Её душа, сознание, тело. Всё целиком, без временных промежутков. Сейчас. Чуть наклонившись, он обхватил руками лицо девушки и поцеловал. Отчаянно, стараясь вложить в этот поцелуй всё, что не может произнести даже про себя. Все сомнения показались ужасно глупыми. Он не мог совершить ошибки. Они не могли. Это всё было правильно. Грейнджер встала на цыпочки и обхватила плечи Драко руками, пытаясь прижаться к нему как можно ближе. Он обжег её шею поцелуем. Вторым. Третьим. Маленькое тело обмякло в его руках, да и он сам чувствовал, что сейчас упадёт. Куда-то в пустоту. Нет, уже падает. А потом выныривает где-то на другой стороне сознания. Грейнджер рядом, лежит, не смея пошевельнуться, будто тогда нарушит весь момент. Но Драко знает, что не нарушит. Он завлёк её в новый поцелуй, нависнув сверху, будто пытался оградить от чего-то, заслонить от всего остального мира. Нога Грейнджер оказалась на его бедре, вторая коленом как бы случайно провела по паху. — В идее спать в одной постели изначально не было ничего хорошего, — выдал Малфой, разозлённый дразнящими действиями Грейнджер. Он лишь на мгновение успел отметить лукавую улыбку той, пока она резко не сжала его плечи, заставляя упасть в сторону на спину. Вид Грейнджер сверху лишь сильнее завёл. Опять она его злила тем, что делала. Опять ему это нравилось. Она поцеловала его, выдыхая в губы: — Ну так не только тебе строить коварные планы. Шелковая полосатая пижама с электрическим шорохом была стянута с тела и брошена за границы их восприятия. Драко увидел россыпь едва заметных веснушек на плечах девушки. Они бесследно исчезали там, где начиналась аккуратная грудь. Всего какая-то секунда. Две. Три. Но этого было достаточно, чтобы воздух между ними накалился от неловкой паузы в действиях. Малфой застыл, осознав, чего ждала Грейнджер и чего он сразу не смог сделать. Захотелось куда-нибудь деть глаза, неважно куда, лишь бы не видеть эти кожу, плечи, ключицы, ярёмную впадинку и грудь, к которым он почему-то не решается прикоснуться. Да что с ним такое? Он ведь хочет этого. Хочет Грейнджер. И пульсирующий член в штанах тому подтверждение. «Мэрлин, как какой-то школьник!», — ругнулся Малфой и чуть не зарычал вслух. Его нерешительность передалась и Грейнджер. Она наклонилась ближе, дрожащим голосом начав: — Ты точно..? Но он не дал ей договорить, заткнув поцелуем и заставив снова оказаться под ним. Только теперь он почувствовал, какой податливой стала Грейнджер в его руках, разрешила управлять собой, вести в том, что для них было важно. А для Драко ещё важнее, потому что ему было необходимо быть ведущим. Чтобы были только они, а всё остальное послано ко всем чертям. Вся одежда — к чертям. Все опасения — к чертям. Даже правила — к чертям. Все до единого. Собственная кожа горела, прикасаясь к груди, опухшей и красной от поцелуев. Грейнджер стонала и прижималась так сильно, словно хотела пройти сквозь него, войти, стать им. Драко казалось, что он давно знает каждый сантиметр её тела, каждую родинку и веснушку; давно знает её вкус и запах... Тот, что проникает в поры, в мозг, отключает рассудок. Вишня. Её горчащий аромат был повсюду. И это единственное, чему Драко позволил остаться на Грейнджер и нём. Девушка льнула к нему всё сильнее, подставляя шею для всё новых поцелуев и нетерпеливо ёрзая бёдрами. Малфой тоже чувствовал, что на пределе — тело требовало немедленной разрядки. Соединиться с ней. Почувствовать полностью. Он вошел слишком резко, на всю длину, только потом осознав. В ушах зазвенело, а из комнаты словно выкачали весь кислород. Туго, влажно, горячо. Всё тело содрогнулось в непонятном порыве, который Малфой с трудом сдержал. Сквозь рассеивающийся звон в ушах он услышал, как протяжно Грейнджер затаила дыхание, выгнувшись в спине и вцепившись в складки смятой простыни. Она обхватила его ногами, не желая отпускать от себя ни на дюйм. Наслаждаясь своей полноценностью, их настоящим. Именно оно казалось сейчас самым правильным на свете. Но Драко думал, что если немедленно не покинет этот плен, то ему окончательно сорвёт крышу. «Тебя слишком много, Грейнджер. Слишком много и мало». Он взял тягучий темп, будто хотел прочувствовать каждую секунду их близости, но быстро понял, что ему нужно больше. Чтобы стоны Грейнджер были чаще и громче. Чтобы толчок за толчком выбивать из них обоих остаток здравых мыслей, оставляя самые несдержанные и неприличные. Малфой ускорился, успевая попеременно то целовать, то кусать шею и грудь девушки. Набравшаяся скорость оказалась ошибкой. Драко понимал, что на пределе, но ничего не мог поделать. Собственное тело не слушалось, вколачиваясь в Грейнджер всё сильнее и сильнее, подводя к неизбежности, к крайней точке. Слетающие с губ девушки стоны и вдохи, её пьянящий аромат лишь сильнее подстёгивали обезумевшее сознание. Нет, не сейчас. Это чертовски рано. И поздно. Драко застыл, прижавшись к влажному телу до упора. До той возможности, которая была и этим мешала. Никогда ещё он так отчётливо не слышал бешеный стук собственного сердца в полнейшей тишине. Провалиться бы куда-нибудь. Волны стыда, накатывали одна за другой. За эту мальчишескую выходку. Драко не знал, как это назвать по-другому. На его щеку легла женская ладонь. С такой нежностью, пониманием. Грейнджер через кончики пальцев пыталась передать ему, что всё нормально. Но Малфой знал: этого ничтожно мало для неё, для них. После всего, что они пережили. Высвободив член, он без промедления ввёл в неё сначала один, потом второй палец, большим отыскал набухший клитор и надавил на него. Конечно в этом плане знания Драко слегка проседали, но, к счастью, у него имелся языкастый друг, любящий рассказывать о своих похождениях во всех подробностях. Поэтому Малфой смог вынести кое-что ценное для себя. По реакции Грейнджер он понял, что всё сделал верно. Она извивалась под ним, не зная куда деть развратный взгляд, и подавалась на встречу его руке. Малфой ощущал странную власть над девушкой. Он мог надавить там, провести здесь, едва коснуться вот тут, и она сразу же выдаст все свои секреты, ответит на любой вопрос. Любой. «Тебе нравится, Грейнджер?» «Хочешь ещё?» «Здесь? Так?» «Как тебе хочется?» «Что ты имела в виду, сказав, что слаба со мной?» Драко еле сдержался, чтобы не открыть рот. Лучше было занять его чем-то более интересным, но Грейнджер вдруг замерла, пытаясь отодвинуться от его руки. — Млфй… — невнятно, прося его остановиться. По её глазам Малфой понял: она хочет не так — бёдра к бёдрам. До грязных шлепков и дрожи в теле. Видно, заметила упирающийся в низ живота член. «И где ты был несколько минут назад?!», — выругался про себя Драко, подхватывая девушку и переворачивая на себя. Её белая прядь выбилась из причёски, нависнув над ним. Драко властным движением заправил её обратно. Он приручил её. Больше она не осмелится мозолить ему глаза. Сел и нагло впустил в рот Грейнджер свой язык, одновременно заставив её чуть приподняться, а потом опуститься на него. Она начала плавно покачиваться и — Мэрлин всемогущий! — смотреть прямо в глаза Малфою. Грязно, совершенно бесстыдно, не скрывая никаких желаний и чувств. Драко подумал, что так и в этот раз протянет не долго, но не мог отвести взгляда от карего омута. Это была какая-то маленькая игра, в которой Грейнджер, судя по всему, стремилась победить. Но Малфой уже сошел с ума. Его нельзя была смутить этим, а тем более заставить не смотреть. Потому что он находил это зрелище пугающе прекрасным. Каряя радужка подёрнулось мутной завесой блаженства. Вот сейчас. Сейчас она закатит глаза, запрокинет голову. «Давай, Грейнджер, я знаю, ты хочешь кончить». Но она не сдавалась. Растягивала удовольствие, то ускоряясь, то замедляясь. Застывая, будто желая обмануть, что в нескольких шагах от предела, а затем резко набирая темп. Нет, так он точно не выдержит! Драко перехватил её руку и приложил тыльную сторону ладони к губам, не разрывая зрительного контакта. Это было совсем лёгкое прикосновение, но от него девушка наконец взорвалась. Именно его ей не хватало. Она застыла и откинула назад голову, позволяя дрожи сковать тело, сжимая в себе член Малфоя с таким остервенением, что он тоже почувствовал, как близок к концу. Лицо Грейнджер вернулось к нему. Слегка одурманенное, но решительное. На ещё дрожащих в судорогах оргазма ногах она продолжила. Вниз-вверх. Вниз-вверх. Драко не помнил, сколько времени прошло. В памяти отпечаталось лишь то, как он сковал Грейнджер в железных объятьях, вцепился, как в спасательный круг, позволяя оргазму сковать тело. Пронзительно и безудержно. Медленно уложив её обратно, он лёг рядом, пытаясь собрать остатки мыслей, разбросанные по спальне. — Ты всё ещё против свиданий, Грейнджер? — спустя какое-то время с придыханием спросил он. — А ты всё ещё против секса без «сближения»? — Ладно, думаю, мы сможем найти золотую середину, — ухмыльнулся Драко. Девушка послала ему такую же хитрую улыбку в ответ. Они молча лежали, рассматривая друг друга так, словно видят впервые. Он следил за тем, как её веки постепенно всё тяжелее поднимаются и быстро опускаются, пока не закрылись насовсем. Спина Грейнджер стала мерно подниматься в такт дыханию. Рассматривая её матовую кожу с россыпью бледных веснушек, изгибы мышц руки, очертания проступающей лопатки, Драко с тревогой вспоминал о словах, которые она сегодня произнесла. «С тобой я слабая». Грейнджер призналась ему. Пусть в такой форме, но он был уверен: она хотела сказать, что любит его. А он? Он любил её? Нет. Нет, конечно, не любил. Нет? Он запросто мог без неё ходить, спать, есть, дышать, просто существовать. Но почему-то хотелось делать это именно с ней. Девушка заворочалась во сне, чуть нахмурив брови. Она перевернулась на бок, спиной к нему. Драко придвинулся ближе, мимолётно коснувшись губами нежного плеча, потом лёг рядом и осторожно обнял её, чтобы не разбудить. У него было жестокое, глупое, маленькое сердце, но она каким-то образом смогла там поместиться. Он не мог сказать ей это вслух, но втайне от неё тоже был слабым.