1
— Я всё ещё думаю, что это худший вариант из возможных, — сказала Грейнджер, скептически осматривая верёвку у себя в руках, другим концом которой Драко обвязывал себя вокруг талии. — У нас вообще нет других вариантов. И времени, — бросил он. — Это может быть опасно. — Вот и узнаем. Хоть буду в курсе, во что ты можешь превратиться, — зло парировал Малфой. Он до сих пор не мог усмирить свой гнев. Перед глазами всё ещё стояла картина, которую он увидел, ворвавшись в ванную: Грейнджер рыдает над раковиной, истекая кровью. Ну что за дура! Драко понадобилось не мало усилий, чтобы выбить из неё всю правду. И она ему не понравилась. — Почему ты такой упёртый? — А почему ты сразу всё не рассказала? — Потому что до конца не понимала, что происходит. — Зато, надеюсь, теперь ты всё понимаешь! Я иду в чёртов пузырь, Грейнджер. И не вернусь оттуда без ответов. Проверив плотность узла, Драко ещё раз взглянул на растерянную девушку, а потом подошел к пузырю памяти. Он дорос до пугающих размеров. Чтобы увидеть его верхушку, Драко приходилось задирать голову. Но гораздо больше его пугало то, что находилось у него внутри. Чем бы оно ни было, оно не желало оставаться в таком виде. Эта штука отравляла сознание Грейнджер, захватывала его всё больше. Узнав о её приступах, Драко больше не мог нормально соображать. Он не знал, сколько у них ещё времени и к чему всё идет. А главное — есть ли вообще хоть какой-то шанс? — Малфой, ещё не поздно… — начала Грейнджер, когда Драко медленно потянулся рукой к пузырю. Второй он жестом попросил девушку замолчать. Погрузив сначала пальцы, потом кисть, а за ней и все предплечье, Малфой зажмурился. Ничего. Как тогда и сказала Грейнджер. Драко ничего не чувствовал. — А если там нечем дышать? — снова подала голос Грейнджер. — Мы это уже обсуждали, Грейнджер. Мы во сне, и задушить нас можно только в реальной жизни. — И всё же, вдруг эта штука умеет воздействовать на организм? — Вот и проверим. Не выйду через три минуты — тяни. Не дав больше ничего сказать, Драко резко шагнул внутрь пузыря. Поначалу он старался не дышать, просто оглядываясь. Вокруг было… ничего. Лишь бесконечный бледно-серый цвет повсюду. Драко не видел на чём стоит, откуда пришел, даже не видел собственных стоп — их окутывал белесый туман. Лишь верёвка, исчезающая в пространстве, давала понять, куда возвращаться. В ушах начало стучать, а грудь неприятно сжимать. Нужно вдохнуть. Осторожно, Малфой сделал маленький вдох носом. Сразу стало легче. Он вдохнул полной грудью. Хотя бы воздух в этой штуке был. Драко был и разочарован, и нет. Он не знал, что ожидал увидеть. Сотни скомканных воспоминаний, варящихся в общем котле и разливающихся по трубкам в разные стороны? Злое сознание, принявшее физическую форму и восседающее на троне в ожидании своего часа? По итогу он был нигде и ни с кем. Хотя кто-то здесь обязан был быть. Отважившись сделать пару шагов, Драко остановился и с трудом удержал равновесие. Что-то сильно ударило в голову. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что это его собственное воспоминание, которое оказалось у Грейнджер. Голову пронзило второй раз — ещё одно воспоминание. Малфой стал отступать назад, но воспоминания липли к нему, как мухи к варенью. Голова Драко гудела — он не успевал осознавать то, что видит. Воспоминания стремились вернуться к хозяину, но Драко не знал готов ли сейчас получить их обратно все разом. Схожую боль он испытывал, когда погрузился в голову к Грейнджер при помощи лигилименции и удерживал своё сознание от её. Тогда оно тоже порывалось слиться с другим так сильно, что готово было раскрошить череп Малфоя. «Надо уходить», — единственная мысль, пробившаяся сквозь поток воспоминаний. Драко, давно упав, попытался встать, но головная боль пригвоздила его обратно. Если он не может уйти, нужно спрятаться. Но куда? Мелькнуло ещё одно возвращенное воспоминание. Драко сосредоточился, пытаясь ухватиться за него, просмотреть до конца. Он запрыгнул в него, как в вагон движущегося поезда. Перед глазами замелькали яркие краски. Вечер. Закат. Мост. Девочка и толстый альбом с рисунками. Ему четырнадцать. А она прощается до следующего лета и торопится домой. Драко хочет побежать за ней, но останавливает себя. И без того неясные образы стали развеиваться. Малфой почувствовал, как его тянут назад. Закатное небо сменилось дневным, пасмурным, наполовину закрытым головой Грейнджер. Она нависла над ним, трогая то за лицо, то за плечи и не переставая трясти. Сев на жестком газоне стадиона, Драко старался дышать полной грудью, только сейчас поняв, насколько редко он вдыхал. От Грейнджер лились бесконечный упрёки вперемешку с вопросами, но звучали неразборчивым эхом где-то далеко. — …говорила, что это опасно! — Грейнджер… — Оно пыталось тебя убить? — Грейнджер, я… — Нет, нужно найти другой выход. — Да послушай же! — сорвавшимся голосом крикнул Малфой. — Во-первых, со мной всё в порядке. А во-вторых, кажется, у меня появились кое-какие идеи, как всё исправить. И если ты перестанешь паниковать, возможно, я о них расскажу. Девушка сжала губы в тонкую полоску и отпихнула Малфоя так, что тот повалился на газон. — Грейнджер, не лучшее время, чтобы дуться. — Драко встал на ноги. — Я лишь хотел, чтобы ты успокоилась. — Что ж, я спокойна. Больше в жизни за тебя не буду волноваться! Он не смог сдержать ухмылки. — Так ты волновалась за меня? — Это была минута слабости, и обещаю тебе, она больше не повторится, — отрезала Грейнджер, скрестив руки на груди. — Ладно-ладно. — Драко вскинул руки в примирительном жесте. Он не мог скрыть, что ему в какой-то мере было приятно поведение Грейнджер, но он старался пресечь в себе этот эгоистичный порыв. Ещё вчера он сам сказал ей, что ненавидит бояться за неё, но не признался, что ещё больше ненавидит, когда боятся за него. — Так ты хочешь послушать мои мысли? Только не здесь. Лучше пойдём куда-нибудь подальше от этой штуки. — Я думаю, оно услышит нас везде. — Но хотя бы глаза мозолить не будет. Они направились по стадиону прямо по направлению к раздевалкам. Драко придержал дверь для Грейнджер и зашел следом. Он ожидал учуять характерные ароматы мужской раздевалки, который навсегда остался в его памяти благодаря раздевалкам команды Слизерина, но вместо этого в нос ему ударил резкий запах заспиртованных ингредиентов, передержанных на огне зелий и идущих от них едких паров. Они оказались в классе зельеварения. За учительским столом сидел Слизнорт, хмуря брови от длинного, исписанного мелким почерком пергамента Грейнджер, стоящей рядом. В классе больше никого не было. — А я и забыл, какое милое гнездо ты носила, — не удержался от комментария Драко, поправляя неожиданно появившуюся на нём школьную форму. Он и забыл, как неудобно в этой мантии. Девушка пихнула его локтем. — Эй, Грейнджер! А ещё ты много умничала. Ай! Ну хватит! — Я лишь старалась доказать Слизнорту, что он был не прав насчёт… — Грейнджер, — Драко выставил вперёд руку, — меньше всего сейчас мне хочется говорить о Слизнорте и о том, в чём он был не прав. Он сел за одну из парт, уставленную колбами и ингредиентами. Девушка устроилась напротив. Под ярые, доказательные речи Грейнджер-из-воспоминаний, Малфой рассказал о том, что случилась с ним в пузыре памяти. Грейнджер не отрывала от него удивлённого взгляда. Когда Драко закончил, она протянула: — Это странно. Зачем собственным воспоминания атаковать тебя? — Скорее, они не атаковали, а возвращались. Очень быстро. Но им что-то мешало. И у меня есть предположение, что это пузырь. Точнее, я в этом уверен. — Оно пыталось их сдержать? — Не совсем. Воспоминания стремятся вернуться к хозяину, но пузырь, находящийся в твоей голове, а значит, и в моей тоже, им мешает. Они возвращались ко мне в голову и тут же снова попадали под действие пузыря. Это бесконечный круг. Наверно, поэтому я и чувствовал что-то схожее с тем состоянием, когда наши сознания впервые столкнулись. — Значит, чтобы вернуться наши воспоминания, нужно разорвать связь между нами. — Да, но как это сделать? Мы пришли к тому, с чего начали. Класс погрузился в задумчивую тишину. Слизнорт потирал межбровную складку, другой рукой барабаня по крышке стола. Семнадцатилетняя Грейнджер возле него нетерпеливо покусывала губу в ожидании вердикта. — Мне нужно в библиотеку, — неожиданно выдал Драко, резко поднявшись на ноги. Грейнджер закатила глаза, вставая следом. — Снова? Опять пойдёшь туда один разбираться со всем этим? К тому же, ты просмотрел уже всю Министерскую библиотеку. Она была права, но Драко не хотел этого признавать. Он даже заглядывал в библиотеку Малфой-мэнора, но и это ни к чему не привело. — Значит, я сделаю это ещё раз. — А может тебе нужен свежий взгляд? Чей-то свежий взгляд. — Грейнджер, мы это сотню раз обсуждали. — Так давай обсудим в сто первый! — выпалила девушка, вплотную встав к Малфою. Слизнорт тоже вскочил с места и ушел в кладовку, начав там что-то искать и бормотать себе под нос: «Это невозможно… Нет, точно не то…». Гермиона-из-воспоминаний отправилась помогать ему в поисках. Драко навалился на девушку, заставив ту сесть на край парты, и преградил ей руками дорогу с обеих сторон. — Не надо меня раздражать, — напряженно выдохнул он. Кончики их носов соприкасались, рискуя отнять у них всякую способность рассуждать здраво. — Ты сам себя раздражаешь. — Почему ты такая упёртая? Грейнджер набрала воздуха для ответа, но Драко не дал ей сказать. Уж слишком его бесило её упрямство. И губы. Тонкие, с острой аркой Купидона. До дотошного правильные и идеальные. Он впился в них, одной рукой поддерживая голову девушки, чтобы не могла отпрянуть. Но она и не пыталась. Казалось, он не касался губ Грейнджер целую вечность. Он не ощущал этого, пока не поцеловал её вновь. Как это, оказывается, тяжело — не целовать её целый день. Она обхватила Малфоя ногами, позволяя подойти ещё ближе. Драко углубил поцелуй, понимая, что быстрые пальцы Грейнджер уже заняты его мантией. — Прямо здесь? — спросил он, оторвавшись от раскрасневшейся девушки, и многозначительно посмотрел в сторону кладовки. — Это же только воспоминание: они нас не видят. — Я тебя недооценил, Грейнджер. Вообще-то, Малфой имел в виду не это. Ему была странна и одновременно заманчива мысль заняться сексом здесь. Пока их тела спокойно спят в постели. Самый реалистичный эротический сон в его жизни. Он собрался уложить девушку на парту, но та вдруг упёрлась ладонью ему в живот, заставляя отступить на шаг. Помутившийся взгляд Грейнджер сковывал конечности похлеще любого Остолбенея. Драко оставалось лишь позволить стянуть с себя школьную мантию и расстегнуть рубашку, чтобы горячие губы и язык медленно прошились от кадыка до… «Мэрлин…» …пряжки ремня, застыв там. На какой-то миг, сотую долю секунды у Драко промелькнула мысль, пускающая мурашки по всему телу, и тут же затерялась среди сотен других. Не может же… Но Грейнджер уже ловко освободила от тесной одежды его член. — Грейнджер, ты… Она не дала ему закончить, аккуратно проведя по всей длине подушечками пальцев. «Вот чёрт!..» Драко запрокинул голову, со свистом вбирая воздух сквозь сомкнутые губы. — Больно? — послышалось снизу с наигранной наивностью. «Издеваешься?!» — Н-нет… — выдавил Драко. — Приятно. — А, ну тогда и так тоже? Обхватив головку члена, Грейнджер позволила ей проникнуть в жаркий рот. Драко ощутил, как она прошлась по нежному нёбу, прорываясь дальше к самому пламени. Он знал, что Грейнджер любила так поступать с ним. Играть, управлять каждым его нервом, пока он находится в полнейшем не состоянии возразить. Драко всегда требовались титанические усилия, чтобы остановить эту бестию. Но сейчас не такой случай. Он позволял ей управлять собой. Отдал все чувства, все эмоции, всего себя на растерзание этим беспутным глазам, губам и языку, вытворяющим ненормальную, сладостную, заставляющую отключиться мозг пытку. Пот, щекоча, стекал с затылка по спине, но Малфою было не до него. Он приказывал себе лишь твёрдо, насколько возможно, стоять на ногах и молчать болтливому языку. Только короткие, приглушенные стоны, наполовину выходящие через нос, вырывались из его рта. В какой момент он начал толкаться Грейнджер навстречу? В тот, когда почувствовал, что конец близко. И Грейнджер это тоже поняла. Быстрее насаживаясь ртом на пульсирующую плоть, помогая себе руками. Подводя его к неминуемой черте. БАХ! — В кладовке что-то разбилось. Звон стекла возвратил Драко разум на несколько секунд. Через силу он отодвинул Грейнджер от себя и поставил на ноги. Снял с неё ненавистную мантию, резко развернул, другой рукой сметая с парты мозолящие глаза колбы и банки с растворами и ингредиентами. Ещё звон. Больше отрезвляющего звона. А потом навалился сверху, придавливая маленькое тельце своим к холодной деревянной поверхности. Грейнджер попыталась подняться на руках, но они тут же были схвачены Малфоем за запястья и так же пригвождены к парте над головой девушки. Он старался держать их осторожно, чтобы не задеть свежую рану на перебинтованной кисти. Свободной рукой он подлез под грудь Грейнджер, где ужасно быстро колотилось сердце, и расстегнул блузку. Она уронила голову на парту, рвано дыша, пока Драко мягко сминал её правую грудь, пропуская сосок между пальцев. Он откинул волосы с её лица и шеи, чтобы видеть хотя бы половину её разгорячённого стыда. Грейнджер нетерпеливо вильнула бёдрами, заставив не без труда сдерживающего напряжение в члене Малфоя зарычать. Задрав длинную юбку, он стянул трусики девушки к её щиколоткам и, пока сладостное, тягучее ощущение внизу живота не успело покинуть его окончательно, вошел на всю длину. По-мазохистски медленно, откладывая ещё недавно обжигающую нутро развязку удовольствия, он двигался в ней, попеременно то кусая мочку уха, то целуя в дразняще изогнутую шею. Но стоны Грейнджер всё равно доводили его до той критической точки, накатывая сильными, врезающимися в сознание волнами. — Быстрей… — почти что жалобно вырвалось у неё. И как будто этого было недостаточно, чтобы Малфой не застонал от отчаянья, добавила: — Пожалуйста, Драко. Закусив губу, чувствуя, как прилипла рубашка к потной спине, он ускорился. Ударяясь о пылающую кожу ягодиц, прогоняя последние остатки разума и сдержанности. Пускай. Пускай это кончится. Но он закончит это правильно. Его рука скользнула во влажное пространство между бёдер Грейнджер, отыскав клитор. Девушка выгнулась, застонав ещё громче. Через несколько грубых толчков она вскрикнула, сильно сомкнув дрожащие ноги и сжав член Драко в таком же жгучем, почти болезненном оргазме. Малфой не был уверен, сколько они провели в молчании, полулёжа-полустоя. Его тело никак не хотело справиться с дрожью, и он чувствовал, что и тело Грейнджер сжимается в фантомных судорогах. Да, это точно был лучший эротический сон. Недавний Малфой даже не предполагал, что им окажется тот, где он будет трахаться с Грейнджер в классе зельеварения прямо на парте. Наконец они оторвались друг от друга, в таком же молчании начав одеваться. — Кхм… Ну, теперь мы можем продолжить наш разговор, — вдруг произнесла Грейнджер, застёгивая рубашку. — Я думал, мы закончили. — Просто… ты мог и передумать. — Постой-ка… Неужели ты думала, что можешь поменять моё мнение с помощью секса? — удивлённо вопросил Драко. Это настолько его поразило, что он выпалил: — Это просто низость! По глазам Грейнджер он понял, что сам сказал гнусность. — Что?! Думаешь, я могла спланировать такое? — воскликнула она. — Хотя лучше не отвечай. Я просто хочу помочь в деле, которое касается тебя в той же мере, что и меня. Тебе нужна моя помощь. — Я не могу так рисковать, Грейнджер. — Почему? Ты всё время будешь рядом. Ничего не произойдёт. Как же он устал от этих разговоров! От темы, которую они мусолили, уже скоро ничего не останется. Драко сам не понял, как взорвался: — Потому что! Везде, где есть библиотека, есть и опасность. Как ты не поймёшь? В моём доме тебя ждёт «теплейшая» встреча с леди Малфой, а в Министерстве слишком много людей, а значит и слишком опасно. Единственное безопасное место, в котором есть библиотека, это, пожалуй, разве что… — он умолк, начав обводить окружающее пространство глазами, пока не встретился взглядом с Грейнджер, по лицу которой читалось, что им пришло в голову одно и то же.2
Получить разрешение посетить библиотеку Хогвартса не составило труда. Гермиона, только подскочив с постели, сразу написала письмо директору Макгонагалл и уже в обед получила ответ, в котором директриса предлагала воспользоваться её камином, чтобы не тратить целый день на поездку туда-обратно. Стоя с Малфоем у камина и пытаясь в волнении надеть плащ, Гермиона обдумывала предстоящую встречу. — Не нервничай ты так, Грейнджер. — Легко сказать. Это наш последний шанс во всём разобраться. — Если понадобится, я найду ещё сотню шансов. Гермиона случайно выпустила из рук один край плаща так, что из кармана, где лежала вчерашняя упаковка M&M посыпалось на пол с десяток разноцветных конфет. Неизвестно откуда появившаяся Пип кинулась к ним. — Я сейчас всё уберу, мисс Грейнджер! — Не стоит! Я сама, — тут же запротестовала Гермиона, но её остановила крепкая хватка Малфоя. — Грейнджер, не надо. Идём. С трудом, но Гермиона вступила в камин. На этот раз она может сослаться на важность ситуации и позволить эльфу убраться. Но только в этот раз. Гермиона не расписывала в красках о том, зачем ей понадобилось изучить библиотеку родной школы, да ещё и Запретную секцию, а написала лишь, что это касается её расследования. Уже оказавшись в кабинете директора вместе с Малфоем, она поняла, что стоило упомянуть и об участии последнего. Но Макгонагалл, хоть и не без удивления, молчаливо приняла данный факт. Она проводила их до библиотеки под не менее удивлённые взгляды учеников и оставила на попечение мадам Пинс. Та тоже, видимо, не ожидала застать у себя подобный дуэт, но оставила комментарии при себе. В библиотеке на них никто практически не обращал внимания. Все корпели над книгами, занятые подготовкой к годовым экзаменам. А в Запретной секции вообще нашелся лишь один старшекурсник, воюющий с летающей книгой. Гермиона и Малфой уселись за стол, обставленный стеллажами. Вскоре он наполнился десятками книг. В последний раз Гермиона окружала себя таким количеством книг на седьмом курсе. Глаза разбегались, а голова начинала болеть от разного стиля и размера шрифтов. А после того, как одна из книг в целях защиты испустила ей в лицо зловонных запах, Гермиона зло захлопнула её и упала головой на стол. Малфой откинулся на спинку стула, сняв очки и потерев переносицу. Потом снова надел, отложил в сторону «Тайны наитемнейшего искусства» и открыл «Неэтичные волшебные эксперименты всех столетий». — Есть что-нибудь? — страдальчески протянула Гермиона в стол. — Пока нет, — не отрываясь от книги, бросил Малфой. — Мы уже несколько часов сидим — и ничего! — Странно, библиотека — это же твоя стихия, Грейнджер. Я удивлён, что ты так быстро закисла. — Я закисла не от самих книг, а от того, что с каждой новой, я всё ближе к выводу, что мы ничего здесь не найдём. — Грейнджер, я же сказал тебе, что найду ответ. Я чувствую, что мы уже близко. Гермиона подняла голову, встречаясь с серьёзным взглядом серых глаз. Малфой говорил искренне или, по крайней мере, всей душой верил в свои слова. Слегка улыбнувшись ему, Гермиона хотела продолжить изучать книги, но Малфой вдруг аккуратно перехватил её руку. Он провёл пальцем линию по внутренней части предплечья до перебинтованной кисти. Гермиона вздрогнула. Это было просто прикосновение, совершенно невинное, но ей этот момент казался чем-то ужасно интимным. Чем-то, что она не хотела делить даже с пыльными книжными стеллажами вокруг. Малфой притянул её руку к губам, еле коснувшись ими выглядывающих из-под бинта пальцев. — Ещё болит? — тихо спросил он. — Нет. Экстракт бадьяна хорошо помогает. Завтра уже можно будет снять. Только закончив отвечать, девушка тут же оказалась завлечена в поцелуй. И как бы ей не хотелось продолжить, свободной рукой она отпихнула Малфоя обратно. — Малфой! — Что? — рассмеялся тот. — Ещё сегодня ночью ты совсем не стеснялась заниматься непристойностями чуть ли не при профессоре. Или библиотека Хогвартса тебя так не заводит, как холодные подземелья? Гермиона была рада, что в Запретной секции никто не может увидеть, что её лицо моментально стало красным, как самый спелый помидор. — Прекрати. Это… совсем другое. — Другое? Да ты что. Между прочим, мне очень нравится то новое воспоминание, Грейнджер. — Малфой сделал недвусмысленный взгляд, придвинулся ближе к Гермионе и шепотом произнёс ей на ухо: — Как разберёмся с нашей главной проблемой, нужно будет извлечь его у тебя. Я специально раскошелюсь на омут памяти, чтобы просматривать его, не упуская не единой детали. В другой ситуации Гермиона бы снова смутилась, но её смущение обогнала другая мысль. А ведь и правда, омут памяти… Пузырь воспоминаний очень был схож с ним по функционалу. И в омут памяти могли погружать несколько человек сразу. — Что, если войти туда вдвоём? — тут же озвучила свои мысли девушка. — Наши воспоминания так же начнут возвращаться к нам? Малфой задумался, растерянный данным предположением. — Скорее всего. Но также они будут одновременно оказываться в пузыре и… — …и одновременно у нас снова, — закончила за него Грейнджер. — В каком-то смысле, это значит, что они постоянно будут у нас и будут разделены. Тогда останется лишь добраться до ядра. — То есть, до того воспоминания, которое у тебя хотел стереть неизвестный в маске? — Да. И раз это моё воспоминание, к ядру смогу попасть только я. Разрушу барьер, блокирующий чары Обливиэйта, и всё закончится. — Но ты же в курсе, что в таком случае то воспоминание навсегда исчезнет из твоей головы? Ты никогда больше его не вспомнишь, — предупредительно протянул Малфой. — Лучше пожертвовать одним воспоминанием, чем целой жизнью. Тем более как-то же я без него живу. — Но то, с чем ты можешь там столкнуться… Мы совсем ничего не знаем о пузыре, Грейнджер. То, во что он превратился… — Малфой начинал нервничать, явно понимая, к чему ведёт их диалог. — И, возможно, именно в середине ты это и увидишь. Я не могу тебя туда отпустить. — У нас нет выбора. Здесь я должна справиться сама. Тем более, что мне может сделать бестелесное существо? — Да что угодно! Оно уже пытается захватить твоё тело. Оно может свести тебя с ума, сделать овощем, подкинуть ложные сведения о себе, заставить что-нибудь сделать с собой! Это настоящий паразит, отравляющий мозг. Мы не знаем, на что оно способно, пойми, Грейнджер. — Зато знаем единственный способ это проверить, — уверенно произнесла Гермиона. Ей было страшно от собственных слов, но она не хотела, чтобы Малфой это видел. Их жизни зависили только от неё, и она не могла дать ему хотя бы малейший намёк на свою слабину. — Грейнджер, давай попробуем найти что-то ещё, — упорствовал он. — Должно быть что-то. — Но ты ведь понимаешь, чтó логичней всего. Она видела, какая борьба идёт в Малфое. Хотелось закричать, признаться, что она тоже боится, тоже не хочет. Но ей нужно было остановить то, что с ними происходит. Особенно с ней. Сегодня приступов не было, но это нисколько не успокаивало Гермиону. Почему-то она была уверена, что это лишь затишье перед бурей, и им стоит торопиться. — И нужно подумать, когда мы это провернём. И где. Я думаю, лучше делать всё под наблю… — Давай обсудим это позже, — перебил Малфой, насупившись. — Например, за ужином. Я вообще-то умираю с голода. — Малфой… — Я серьёзно. — Хорошо, когда вернёмся, давай закажем что-нибудь? Ты ведь в курсе про доставку еды? — Эй, я не настолько не эрудирован в магловской жизни! — Малфой ещё больше надулся, и Гермиона не смогла сдержать улыбки.3
Когда они добрались домой, Гермиона отыскала на дверце холодильника буклет ресторана, который находился неподалёку, и очень быстро пожалела о том, что спросила у Малфоя, что им лучше заказать. После долгого обсуждения, переросшего в настоящую перепалку, они наконец сошлись на лазанье. Но спокойно дождаться ужина им всё равно не дали. Через несколько минут филин Малфоя принёс ему письмо от матери. По мере того, как тот его читал, его брови всё ближе сходились друг к другу. — Что-то случилось? — осторожно поинтересовалась Гермиона. — Моя мать срочно требует, чтобы я вернулся домой для разговора. — О чём? — Очевидно о том, что я уже больше недели живу неизвестно где и почти не появляюсь дома. — Я думала, ты сказал ей, что живёшь у меня. — За этим бы последовало много ненужных вопросов. — Ну, теперь тебе от них не сбежать. Ты пойдёшь к ней? — Да, но я быстро вернусь. Малфой поцеловал девушку в висок и отправился к камину, но в последний момент она его окликнула: — Малфой! Не забудь о моей просьбе: не говори о нашем с ней разговоре. Он ничего не ответил, но Гермиона решила расценивать его молчание, как согласие. Когда Малфой исчез в каминном пламени, Гермиона села на диван, начав задумчиво смотреть в покрытую копотью кирпичную стенку камина. Стоило Малфою уйти, как её окутала странная тоска. Раньше, живя одна, Гермиона не замечала, как чувство глубокого одиночества пронизывает своими страшными миазмами весь её дом. Ещё недавно жизнь с Малфоем, да и в принципе с кем-то, представлялась ей дикой, неудобной, некомфортной. Насколько она помнила, с Роном они так и не съехались, и Гермиона не настаивала — она отдыхала от долгих лет жизни бок о бок с кем-то. С девочками в спальне, с мальчиками в палатке, снова с девочками в спальне. Одиночество было ей необходимо, но она не заметила, как оно из необходимости превратилось в болезнь. И если бы не появившаяся в гостиной Пип, Гермиона бы снова позволила ей себя захватить. — Хозяин Драко ушел? — Да, он отлучился ненадолго, — переводя взгляд на домовика, ответила Гермиона. Она заметила в уголке рта эльфа коричневое пятно и наклонилась, протянув руку. — Что это у тебя? Пип отшатнулась, словно получив удар, а потом вдруг упала под ноги Гермионе и разрыдалась. — Пип просто ужасна! Она не хотела брать, но эти разноцветные шарики были такими вкусными на вид. А на вкус оказались ещё лучше… Простите Пип, мисс Грейнджер! На пару секунд девушку охватила полная растерянность, но затем она собралась и заставила домовика встать на ноги, приложив не мало усилий, чтобы отцепить её маленькие, хваткие ручки от своих ботинок. — Пип, не стоит извиняться. — Но вы сердитесь на Пип. — Слёзы крупными каплями не прекращали стекать по щекам эльфа. — Я сержусь не из-за этого, — мягко ответила Гермиона, находя в кармане платок и протягивая его Пип, — а из-за того, что ты съела то, что валялось на грязном полу. Они тебе правда так понравились? Домовик словно не замечала предлагаемого платка, утирая слёзы то кулачком, то краем лоскутного платья. — Пип никогда ничего подобного не пробовала! Хозяин будет в ярости. — Мы ему не скажем. А если он и узнает, то я не позволю ему злиться на тебя. Обещаю! — с жаром выдала Гермиона. Ей была так обидно за эту крошку. Она была готова подарить ей сотни пачек M&M, лишь бы она перестала плакать. Грейнджер, поняв, что Пип сама никогда не возьмёт платок у неё из рук, сама утёрла ей слёзы и пятно у рта, как маленькому ребёнку. Из-за этого Пип ещё больше разрыдалась. — О, мисс так добра к плохой Пип! Пип не достойна доброты мисс Грейнджер! Она даже не знает, насколько ужасна Пип, а Пип не может сказать!.. Гермиона хотела спросить, что домовик имеет в виду, но поняла, что добиться чего-то будет бесполезно. Кое-как уговорив домовика умыться, она отправила её в ванную. В эту же секунду в дверь позвонили. — Не волнуйся: это доставщик, — объяснила Гермиона, подталкивая застывшую Пип к ванне. Та всё-таки ушла и, возбуждённая от предвкушения долгожданного ужина, Гермиона быстро открыла дверь. Но в руки ей ничего не подали. Высокое тело навалилось на неё, толкая её и заходя внутрь. — Рон? Что ты здесь делаешь? Ты разве не должен быть в Германии? Уизли, проводя рукой по волосам, быстро бросил: — Да-да, должен, но планы изменились. Малфой здесь? — Нет. Но подожди, что случилось? Что-то с Джинни? И зачем тебе Малфой? — идя за Роном, вопрошала девушка. Они остановились посреди гостиной. — Мне он не нужен. С Джинни всё хорошо, — развернувшись к Грейнджер, ответил Рон. — Я пришел к тебе. — Зачем? — Поговорить. — О чём? Взбудораженный вид Рона немного пугал. Гермиона, конечно, потеряла некоторые свои воспоминания, но была уверена, что ещё никогда не видела его таким взвинченным. Взгляд Уизли беспорядочно метался, а рука постоянно приглаживала волосы. Он резко сел на диван, стараясь держать беспокойные руки на коленях. — Может, выпьем чаю? — предложил он. — Конечно. Гермиону начинало это серьёзно беспокоить. Она медленно пошла на кухню, но в дверном проёме обернулась, уточнив, какой чай лучше. Вместо ответа она получила в грудь заклинанием, откинувшим её к стене в коридоре. Спина впечаталась в бетон, выбивая из девушки весь дух. Когда картинка перед глазами перестала двоиться, Гермиона села, пытаясь найти взглядом Уизли. Тот уже надвигался с волшебной палочкой наперевес. Всё смешалось в голове. — Рон, что ты..? — начала было Гермиона, но её прервала вцепившаяся в горло, как внезапно атаковавшая змея, мужская рука. Взгляд Рона не был уже тревожным, наоборот — он выражал полнейшее спокойствие. Еле разборчиво, Уизли произнёс: — Пойдёшь со мной.