1
Шея Гермионы рисковала остаться в синяках от того, как грубо Рон сжимал её в железных тисках. Сама Гермиона ещё не успела до конца осознать, что происходит. Это не укладывалось в её голове. Картинка не хотела собираться. Но эти злые и одновременно пустые глаза Рона проникали ей в самое нутро. Она вцепилась в руку Уизли, пытаясь оторвать её хотя бы на жалкий дюйм. — Рон, что ты делаешь? — просипела девушка. Хватка чуть ослабла. Вместо этого Рон нашел у Гермионы волшебную палочку. Мысли хаотично бегали в голове Грейнджер. Это был не её друг, не её Рон. Ещё вчера она его видела, спокойно разговаривала с ним, и всё было нормально. Что, если это вовсе не он, и под личиной друга Гермиона пустила в дом врага? Но голос явно принадлежал ему, а это означало, что у Рона забрали не внешность, а разум. — Рон, прошу, пусти. Но Уизли был безразличен к просьбам девушки, возможно, подчиняясь лишь кому-то одному. У Гермионы не оставалось иного варианта, как поверить, что он просто под Империусом. Краем глаза она заметила, как дверь в ванную приоткрылась. Оттуда выглядывала Пип с явно решительным лицом. Гермиона взглядом приказала ей не вмешиваться, пока Рон отвлёкся, чтобы поставить её на ноги. Его рука с шеи сместилась на предплечье девушки, а затем всё вокруг завертелось. За какую-то долю секунды Гермиона успела увидеть, как в последний момент к ним подскочила Пип, зацепившись за её джинсы. Пространство сменилось мрачным помещением, освещенным всего несколькими свечами, которых для этого явно было мало. Большая часть оставалась в темноте, но по полуразрушенным интерьерам, слезающим со стен обоям, по въевшейся в воздух пыли, вековому слою паутины и по заколоченным окнам, Гермиона поняла, где они находятся. С их последнего посещения Визжащая хижина не стала ни лучше, ни хуже. Гермиона бросила взгляд в то место, откуда они когда-то с Гарри впервые пробрались сюда за Роном. Вход в туннель был заложен. Гермиона огляделась в поисках Пип. Эльфа нигде не было. Неужели та не смогла последовать за ними? — Рон, что всё это знач… — Петрификус Тоталус! — рявкнул из темноты какой-то хриплый голос. Рон выгнулся в спине, а затем повалился прямо на Гермиону. — Рон! Она еле смогла удержать его, затормозив падение, и аккуратно опустила на пол. — Экспеллиармус! Гермиона проследила за тем, как палочка Рона и её собственная перелетели в другой угол комнаты, в ту часть, откуда шел голос. Послышались шаги. Много шагов для одной безоружной Гермионы. — Ну наконец-то! Мы уж заждались тебя и твоего друга, мракоборец Грейнджер, — снова послышался тот же голос. Из темноты выступили пять фигур. Всех их лица Гермиона уже не раз наблюдала в газетах с того самого злосчастного дня в Азкабане. А двоих их она лично в этот Азкабан упекла. Торффин Роули был одним из них и на фоне остальных выглядел живчиком. И, судя по находящемся у него палочкам Рона, Гермионы и ещё чей-то третьей, он был главным. Четверо других бывших пожирателей дрожали и еле стояли на ногах. Гермиона снова видела эти ужасные осунувшиеся, безумные лица, окровавленные, истерзанные руки и неописуемую жажду мести вперемешку с желанием просто выжить, сводящем с ума. — Ты, надеюсь, нас ещё не забыла. Я вот лично тебя не забыл, — продолжал Роули. — Я и так питал к тебе интерес, когда ты, даже не желая выслушать моих доводов, отправила меня в Азкабан, ну а после рассказа Норсвуда мой интерес только усилился. — Вы же знаете, что у вас ничего не выйдет. Вас поймают, и вы вернётесь в Азкабан ещё на больший срок, — стараясь совладать с дрожащим голосом, сказала Гермиона. — Я знаю, что вам от меня нужно. — Ну так скажи это, и, возможно, останешься в живых, мракоборец Грейнджер. — Да что с ней сюсюкаться! Вырви из неё правду заклятием! — крикнул второй, которого Гермиона знала лично. Он выглядел хуже и безумнее всех и, чтобы не упасть, опирался на какой-то железный прут. — Завали, Селвин! — шикнул Роули, повернувшись к тому. — Из вас тут кто-то владеет легилименцией, идиоты? Тогда заткнитесь. Итак, Грейнджер, назови имя. — С чего вы взяли, что я что-то знаю? Норсвуд мог и соврать вам перед смертью, чтобы насолить мне. Роули расплылся в хищной улыбке. — Ладно, можешь не утруждаться. Я знаю, что это Малфой-младший. Ты бы не стала так просто с ним якшаться, а значит, что-то точно знаешь. Другие мне, конечно, не верят, но я уверен, что это он. — Что ж, я тоже тебе не верю, — Гермиона пыталась никак не раскрыть себя, заставляя рот выдавать только уверенные интонации. — Я совершенно не в курсе того, что вам нужно. — Роули, мы же тебе говорим, это не может быть он, — вступил третий Пожиратель, которого Гермиона помнила по её последнему посещению Азкабана. — Тёмный Лорд не мог два года никого не посвящать. — Тогда почему с мальчишкой ничего не происходит?! — взорвался Роули, послав в собеседника какое-то заклинание. Оно пролетело мимо его уха, попав в зеркало над камином. — Он должен, как мы и его папаша, лезть на стену, но он живёт, как ни в чём ни бывало! — С Рейнхартом тоже было всё в порядке. А его посвящали одновременно с Малфоем, — произнёс ещё один Пожиратель. — Но с Грейнджер связался именно мальчишка Люциуса! — не сдавался Роули. — Да что гадать! Дай мне палочку — я вытрясу из этой суки всё, что нужно! — крикнул Селвин. — Нет — ты нас всех нахер угробишь! — Похоже, даже Роули понимал, в каком плачевном состоянии находился Селвин. Пока они вели словесную перепалку Гермиона лихорадочно перебирала в голове варианты спасения. Она могла бы попытаться добежать до камина — она видела, что рядом висит горшок с летучим порохом. Но какова вероятность, что он до сих пор подключен к каминной сети? Да и как она может оставить Рона? Он лежал совершенно неподвижно, как оловянный солдатик с соединёнными ногами и прижатыми к телу руками. Роули раздал палочки двум другим Пожирателям, и предупреждающе посмотрел на Гермиону. — Даю тебе последний шанс, Грейнджер. Гермиона ничего не сказала, лишь сделала презрительное лицо. Очевидно, Роули хватило этого для ответа или же он давно мечтал потешить свою садистскую натуру. Не успела Гермиона сделать и вдоха, как тело пронзило той болью, о которой она надеялась забыть навсегда. Упав рядом с Роном, она почувствовала, как левая рука неестественно изогнулась под ней. Но боль от перелома была ничем по сравнению с болью от Круциатуса. Где-то на задворках сознания раздавался голос Роули, требующий произнести имя Драко, но Гермиона погружалась гораздо глубже. Туда, куда никогда не хотела больше возвращаться. Искривлённая, расплывчатая фигура Роули сменялась другой. Не менее ненавистной. Гермиона кричала, дёргалась, ощущая, как откуда-то из самого сердца по телу бьют электрические разряды. — Ты лжешь, паршивая грязнокровка! Вы забрались в мой сейф в банке! Правду, говори правду! — Назови имя! — Как вы забрались в мой сейф? Вам помог этот мерзкий гоблин? — КТО ОН?! Гермиона не могла вдохнуть, уже не понимая, от слёз или от боли. Она лишь старалась собственными криками заглушить всё остальное. Всё прекратилось так же неожиданно, как началось. В начале она не поняла, что случилось, — ей потребовалось время, чтобы унять звон в ушах и слишком сильно колотящееся о рёбра сердце, — но потом она увидела промелькнувшее мимо маленькое тельце. Неизвестно откуда появившаяся Пип одним ловким движением заставила палочку Роули перелететь к ней. Она тут же развернулась, чтобы отдать её Гермионе, и та быстро протянула здоровую руку за этим... Но вдруг раздался свистящий взмах, рассёкший воздух на половины, и палочка просто выскользнула из рук домовика, покатившись к Гермионе. Та не сразу осознала, что произошло, пока перед глазами не очутился Селвин с чудовищными глазами и окровавленным прутом в руках. Он снова ударил ею Пип по спине, и на этот раз эльфа просто отбросило в сторону, как мяч для крикета. Гермиона проследила за тем, как тельце Пип приземлилось у камина, тут же начав быстро заливать пол кровью. Вложив во взмах палочки всю ненависть и злость, Гермиона ловко отбросила Селвина в другой конец комнаты. Роули зарычал, вырвав палочку у одного из своих соучастников. Гермиона воспользовалась заминкой и побежала к Пип, еле уклонившись от посланного в неё Роули проклятия. Она встала коленями прямо в лужу крови и обхватила маленькое тельце, осторожно взглянув на огромную, глубокую рану. Пип ещё дышала, но действовать нужно было быстро. У Гермионы было всего несколько секунд на раздумья и всего один вариант. Она не могла бросить Рона и трансгрессировать с Пип, но и её оставить умирать было нельзя. Отбившись от очередного заклинания, Грейнджер положила Пип прямо в каминную золу, зачерпнув летучего пороха из горшка и молясь всем богам, чтобы её план сработал. Бросив горсть в камин, она громко назвала пункт назначения. Тут же её ослепило вспыхнувшее зелёное пламя, которое успело лизнуть ей и лицо. Что ж, она точно осталась без части бровей и ресниц. Жалеть о них у Гермионы времени не было. Она повернулась, чтобы отразить очередную атаку и наконец лишить палочек этих ублюдков, но вместо этого увидела то, что ужаснуло её ещё больше. Роули, победно ухмыляясь, насколько это было возможно в его измождённом состоянии, стоял одной ногой на голове Рона, наставив в него палочку. — Я не шутил про последний шанс, — вкрадчиво приговорил он. — Если ты не боишься умирать сама, то смерти дружка точно не вынесешь. Говори всё, что знаешь. Гермиона застыла, словно в неё саму ударили заклинанием парализации. Она инстинктивно наставила палочку на Пожирателя в ответ, не заботясь о том, что на неё саму нацелена ещё одна. Что ей делать? Сердце так громко стучало в ушах, что мешало думать. Она не могла выдать Малфоя, как и позволить убить Рона. Роули повторил просьбу, театрально помахав палочкой над Роном. Гермиона попыталась что-то произнести, но при упоминании Малфоя в горле вставал ком, а в ушах зазвучал надломленный голос Люциуса, последняя милосердная просьба жестокого отца: «Не говори им…» Нет, она не сможет. — Наше терпение не безгранично, Грейнджер! Назови имя! — Я… не знаю, — с опаской ответила Гермиона, не смотря Рону в глаза. Понимал ли он, что сейчас происходит? — Не выводи меня! — Это правда, клянусь! — ЧТО ТЫ ЗНАЕШЬ О ПРОКЛЯТИИ, СУКА?! — Н-ничего… Ничего не знаю! — Я считаю до трёх: раз, два… Три! Ава… Гермиона вскрикнула, набирая в грудь больше воздуха, чтобы наконец дать ответ, но тут послышался хлопок, заставивший всех, кроме неё, направить палочки в проход, ведущий в коридор. — Не хорошо устроить вечеринку Пожирателей смерти и не пригласить бывшего соратника, — протянул Малфой, наставив палочку на Роули. Он всего на секунду задержал тревожный взгляд на Гермионе, а потом снова вернул его к Пожирателям. Сердце девушки пропустило незапланированный удар, отчего грудь разболелась, и по ней расползся жар. Гермиона облегченно выдохнула и тут же напряглась снова. — А... Вот и неблагодарный сыночек Люциуса! Бросить отца гнить в Азкабане — как некрасиво, Драко, — протянул Роули, чьи глаза стали ещё более безумными, чем были. Он понял, что не ошибся. — Я бы очень хотел, чтобы ты тоже там оказался. Прямо возле меня, чтобы я мог видеть твои страдания. Ты же видел мои. Помнишь? Помнишь, когда ты пытал меня Круциатусом в своём доме? — Мне приказали. — Да, ты всегда был особенным для Тёмного Лорда, правда же? Это ведь ты, да? Ты — я знаю. Покажи всем. Покажи! Или я раскрою́ ей башку! — Палочка Роули поднялась на Гермиону. Малфой зло засопел, но медленно оголил левое предплечье. Совершенно чистое и белое, как бумага. Всё внимание Пожирателей было приковано к нему. Воспользовавшись этим, Гермиона невербально сняла с Рона Петрификус Тоталус. Между тем Роули истерично расхохотался: — А вы мне не верили! Что бы там ни говорилось в пророчестве, Тёмный Лорд посвятил в тайну этого сопляка! — Именно, Роули. Так что отпусти Грейнджер — она совершенно не в курсе наших игр, — спокойно сказал Малфой, раскатывая рукав обратно. — Ну конечно, так я и поверил! Норсвуд указал на неё. Если мы не выбьем правду из тебя, в расход пойдёт твоя девчонка. — А кто сказал, что я вам это позволю? Началась перестрелка. Гермиона в последний момент успела пригнуться от полетевшего в неё заклинания. Оно ударило в стол, перевернув его ножками вверх. Роули отошел от Рона, полностью переключившись на Малфоя. Пожиратель без палочки решил выбрать себе самую уязвимую жертву — Рона. Тот только начал отходить от насланного проклятия и не мог защититься. Гермиона стала пробираться к нему, попутно отбиваясь от Пожирателя с палочкой. Тот чуть не выбил у Гермионы её оружие, но она всё же смогла его обхитрить и обездвижить на время. Расправившись с другим Пожирателем, она схватила что-то промычавшего ей Рона за воротник куртки и потащила к выходу в коридор. Только бы Малфой понял, что делать. Гермиона мельком взглянула, как у него дела, и поняла, что Роули за время заключения не растерял навыков. Но помочь Малфою означало неминуемо привлечь к себе внимание. Она-то сумеет защититься, но что будет с Роном? Грейнджер быстрее потащила его тело к дверному проёму. Тащить одной рукой такого громилу, как Рон, было сродни какой-то пытке. Гермиона так напрягала руку, что рисковала либо порвать на ней связки, либо задушить Рона натянувшимся воротом куртки. Появилась вспышка, затем вскрик. Гермиона не успела посмотреть, что произошло, — к ней подбежал Малфой, схватив Рона за обе руки и рванув его к выходу. Затащив его за стену, Малфой сам привалился к ней. — Убить бы просто всех этих ублюдков! — выпалил он, переводя дыхание. Гермиона тем временем перебралась через него и быстро наложила щитовые чары на проход. — Неплохо, Грейнджер. Что за заклинание? — Неважно. Долго оно не продлится — эта палочка не хочет меня слушаться. С помощью Малфоя Гермионе удалось усадить Рона к стене. Она села возле него, придерживая его правой рукой. — Ты как? — спросил Малфой. Его взгляд зацепился сначала на лице девушки, потом на её шее, где, судя по всему, остались синяки, а потом к беспомощно висящей левой руке. — Всё нормально, — ответила Гермиона, стараясь спрятать все доказательства обратного. Благо Малфой не стал продолжать эту тему: — Я отправил Поттеру патронуса. Мракоборцы должны быть с минуты на минуту. — Что с Пип? — Жить будет. Хотя неизвестно, что сделает с ней моя мать за испачканный ковёр. — Не время для шуток. — А когда, если не сейчас? Вдруг мне больше не удастся тебя побесить, Грейнджер? Гермиона разозлилась на это замечание. Она не хотела даже думать о подобном, но от этого её отвлекло место под лестницей. Точнее тот, кто его занимал. Там в полулежачем состоянии находилось тело молодого человека. Он уставился своими стеклянными, лишенными жизни глазами прямо на Гермиону, пронзая её насквозь. — О Мэрлин, это… — Каспер Рейнхарт, — подтвердил Малфой, проследив за взглядом девушки. — Нас посвящали в один день. Гермиона об этом знала. Не только потому, что помнила воспоминание Малфоя о том дне, но и потому, что читала дело Рейнхарта. Его помиловали, потому что четырнадцатилетнего мальчика принудил примкнуть к Волан-де-Морту безумный отец, и за время пребывания в рядах Пожирателей Смерти, самым тяжким преступлением Рейнхарта стала пытка однокурсницы. Гермиона была уверена, что её палочка принадлежала ему. По поставленным щитовым чарам полетели многочисленные заклинания. Видимо, и Роули, и все остальные пришли в себя. Гермиона потирала сломанную руку и с опаской готовилась ко второму этапу, но тут раздалось множество хлопков, а за ними — крики и шум от новых перестрелок. Чары Гермионы спали как раз вовремя. Но не для них, а для выбежавшего в коридор Роули. Он с полнейшим ужасом в глазах, не замечая ничего, понёсся на второй этаж, два раза упав на ступеньках. Малфой так резко подорвался за ним, что Гермиона не успела даже ничего сказать. Она тоже встала, собираясь побежать вслед, но тут её придавили к полу, врезав голову в прогнившие доски. Рон навис над ней, всаживая пальцы в её шею до того остервенело, что у Гермионы всё тут же расплылось перед глазами. Чёрт, как она могла забыть, что Рон всё ещё был под Империусом?2
Драко отыскал Роули в какой-то спальне. Тот трясся, стоя в углу, и целился дрожащей рукой в Малфоя. — Не пытайся бежать — мракоборцы поставили ограничение на трасгрессию, — начал Драко, медленно приближаясь. — Лучше сдайся добровольно. — А ты бы сдался, Малфой? Вот и я не хочу. Я не хочу возвращаться в Азкабан. В этот гадюшник, где я скоро подохну, но перед тем насмотрюсь, как дохнут другие! — Мы оба прекрасно знаем, что у тебя нет шансов, Роули. Они обменялись несколькими заклятиями. Несмотря на своё истощённое состояние, Роули держался стойко. В какой-то момент Малфою даже показалось, что у того преимущество. Нужно было лишь потянуть время до прибытия мракоборцев. И где их носит? — Как ты это сделал? Почему с тобой ничего не происходит? — пророкотал Роули, когда они закончили перепалку, спрятавшись в укрытиях. Роули залез за отодвинутый комод, а Драко присел за старую пыльную кровать, выглядывая из-за неё в пол-оборота. — А разве дело во мне? — А в ком ещё? Не прикидывайся идиотом! Слишком поздно! Какое право ты имеешь молчать? Почему не скажешь? — Роули злился всё больше, и Драко ловил себя на мысли, что начинает этого бояться. — Ты хоть знаешь, что твой папашка тоже страдает? В последний день, когда я его видел, он был о-о-очень плох. А ты ведь даже ни разу не поинтересовался о нём. Эти слова, как предполагалось, должны были задеть Малфоя. Обезоружить на какое-то время, заставив задуматься о судьбе отца. Но Драко почти ничего не почувствовал. А то, что оставалось из чувств, было лишь ощущением уверенности, что так правильно. — Мой отец сам выбрал такой путь, я не могу ему помочь, — железно ответил он, на что получил визгливое замечание: — Ложь! Можешь! Ещё как можешь, Малфой! Но ты, эгоист ебучий, вздумал оставить секрет проклятия при себе и смотреть, как родной отец умирает в муках! Твои принципы стали совсем низки. И то, что ты спокойно трахаешь грязнокровку, это подтверждает. — Закрой свою пасть! Убежище Роули разлетелось в щепки, задев его самого. Пожиратель схватился за лицо, на котором было странное удовлетворение, мешавшаяся с кровавыми порезами. — Скажи-ка, какая мракоборец Грейнджер в постели? Хотя зачем спрашивать? — прогнулся-то под неё ты. Возможно, Люциус умрёт быстрее, узнав, что его сынок стал сучкой грязнокровки. Драко был зол, но не ослеплён этой злостью, в отличие от Роули. Пока тот разглагольствовал, Малфой лишил его волшебной палочки. Он подлетел к нему, схватив за ворот рваной курткой. Роули среагировал быстро, дав Малфою ногой в пах, и, пока тот скрючился, завершил всё кулаком в скулу. Драко упал на пол, прижимая руки к пострадавшему органу. По части рукопашного боя он был полнейшим профаном, а потому не был удивлён, что Роули так легко с ним разделался. — Я не для того столько лет провёл в Азкабане, чтобы так просто туда вернуться. Если мне суждено сдохнуть, я заберу тебя с собой, — протянул тот, забирая обе волшебные палочки у Малфоя. — Говори, что знаешь, сукин ты сын! Он пнул Драко в солнечное сплетение, после чего тот издал странный сдавленный звук и получил наставленную к виску палочку. Если бы Драко знал ответ… В голове крутились беспорядочные мысли. Одна безумнее другой. Раньше он не задумывался над этим так сильно. Просто не позволял себе, боясь гадать, к какому выводу может вдруг прийти. Но теперь, осознав, какие последствия несёт его выбор, заставил себя думать об этом. Правда обрушилась на него слишком неожиданно. Малфой понял это, когда Роули спросил его, помнит ли он, как пытал его. Конечно он помнил. Но Драко понимал, что в его вопросе есть неприкрытый укор. Попытка выяснить, мучается ли он от этого. И он не мучился. Он давно раскаялся и принял свой поступок. Ему не было ни стыдно, ни больно от содеянного. Именно это подтолкнуло его на мысль о том, почему он остался таким, каким остался. Почему не изменился Рейнхарт. Парню просто не было за что себя винить. Он никогда не хотел становиться Пожирателем. И Драко тоже. Уродливый знак на руке ничего не решал внутри. Помечено было его тело, но не душа. Драко вдруг рассмеялся. Сначала тихо и медленно, пока не перешел на глубокий истеричный смех, чем вызвал у Пожирателя полное негодование. — Вы заражены ядом, но даже не подозреваете, что противоядие всегда при вас, — сквозь смех начал Драко. — Вы и есть ваше проклятие. Вы и есть ваши страдания. И ваша смерть — тоже вы. В вашем выборе весь секрет, и от него зависят ваши жалкие, тёмные души. — Что ты несёшь, ублюдок? — То, что ты и хотел услышать. Передай это всем дружкам, когда вернёшься в тюрьму. Пока Роули был растерян словами Малфоя, тот попытался выхватит палочку, но Пожиратель пришел в себя. Вместе они схватилась за угрожающее выгнувшееся древко. А дальше Драко мало что мог понять. Всё произошло слишком быстро. Взрыв, произведённый палочкой, отбросил их в разные стороны. Малфой почувствовал, что бесконтрольно летит вниз в пыльной пелене вместе с остатками мебели и обломками того, что ещё секунду назад было полом. Вторая секунда. Удар. Пронизывающая и оглушающая боль в спине.3
— Рон, прекрати!.. Приди в себя… — еле-еле выговорила Гермиона, пытаясь убрать руки Уизли. Тот её не слушал, имея совершенно каменное лицо. Тревога сковала всё её тело, как было уже не раз. Что-то желало вырваться наружу, встать у руля, отпихивая Гермиону. Но сейчас ей слишком хорошо были известны мотивы этого существа. По странной возникшей яростной решительности, по сжавшейся в кулаке волшебной палочке с намерением воткнуть её Рону прямо в горло, произнеся самое страшное; то, что Гермиона никогда бы не сказала, глядя на друга. Ловя ртом последние крупицы воздуха, она изо всех сил старалась оставаться на поверхности. Нельзя было позволить существу в ней утянуть её под воду, заставив замолчать. Нельзя было позволить ему убить Рона. Гермиона поняла, что теряет сознание, но перед этим всё же успеет дать волю существу исполнить задуманное. Когда картинка перед глазами уже начала темнеть, хватка Рона вдруг исчезла, а он сам упал возле девушки без чувств. Её посадили крепкие руки, хлопая по щекам. Затем кто-то обнял её. Гермиона узнала знакомый запах, обняв Гарри в ответ. — Рон под Империусом, — сказала Гермиона и ужаснулась своему голосу и той жгучей боли, которую тут же испытала. — Тише, тебе лучше молчать, — проговорил Гарри. — Встать сможешь? Гермиона поднялась, Гарри осмотрел Рона, приведя его в сознание. Тот ещё плохо понимал, что происходит. Они быстро вернулись в гостиную, где группа мракоборцев арестовывала трёх Пожирателей, и усадили Рона на какой-то ящик. — Гарри, Роули с Малфоем на втором этаже, — вспомнила отошедшая от шока Гермиона, но эта новость не нуждалась в озвучивании, потому что звуки борьбы, доносящиеся сверху, говори сами за себя. И тут Гермиона заметила вещь, которая смогла отвлечь её от собственных слов. Она посмотрела на пойманных. — Постой, а где Селвин? Сообразив, где в последний раз его видела, Гермиона кинулась в неосвещённую часть комнаты. Она слышала, как Гарри пошел за ней, коснувшись её плеча и, видимо, требуя вернуться назад. Но Гермиона не успела ему ответить. Она хотела зажечь Люмос, но палочка не подчинилась, вместо этого Грейнджер наткнулась на что-то в темноте. Селвин взвыл, как бешеное, раненое животное. В воздухе что-то просвистело. Гарри вскрикнул, а Гермиона упала на спину. Селвин схватил её за лодыжку, потянув к себе. Даже в полнейшей темноте Гермиона чувствовала, что он чем-то замахнулся на неё. Гарри послал заклинание, но оно пролетело мимо, лишь осветив жуткую фигуру Селвина со спины. Это помогло им понять, куда целиться. Только Гермиона приготовилась сказать сковывающее заклинание, как в её голову снова вторглось чужое сознание. Опять рука крепче обхватила древко палочки, запланировав совсем не то, что хотела девушка. «Что ты делаешь?! Прекрати!», — в отчаянье крикнула Гермиона куда-то вглубь сознания, одновременно пытаясь справиться с новым приступом. Но тут произошло то, чего она точно не ожидала. «Я нас спасаю», — отчётливо услышала она, отчего всё её тело на миг застыло, покрывшись ледяной коркой. Оно ей действительно ответило? Или Гермиона окончательно свихнулась? Страх так парализовал её, что она не смогла удержаться в реальности. Оружие Селвина полетело на неё, но в ответ Гермиона послала в него ярко-зелёную вспышку, железно, совершенно бесчувственно произнеся заклинание. Тело Селвина с грохотом отлетело к стене. А Гермиона, вернув над собой контроль, закричала, выкинув палочку из рук, будто сильно обожглась об неё. Закричала, не смотря на жгучую боль в горле. Мысли её скакали от одной к другой, как камень, пущенный по воде. Перед глазами проносились все увиденные ранее смерти. Сделанные кем-то или ей самой. От первой до нынешней. Ослепившей, ярким светом, что выжег след на сетчатке. Если до сегодняшнего дня какая-то мизерная часть Гермионы пыталась уговорить её не винить себя в смертях ни Норсвуда, ни Блайта, ни Роджерса, то теперь, когда она сотворила подобное собственной рукой, было ли у неё хоть какое-то право уговаривать себя? В шоке она не могла унять дрожь в теле. Оно тряслось помимо её воли. Гарри вывел её на освещённую часть дома, молча, как какую-то преступницу, идущую на эшафот. Гермиона в тот момент не могла думать своим повреждённым сознанием. Ей казалось, что всё вовсе не так, что друг ничего не говорит, потому что шокирован не меньше и не знает, какие подобрать слова. Но подбирать так и не пришлось. Звуки борьбы наверху стихли. Долгую, мучительную секунду было слишком тихо. Гермиона даже на какое-то мгновение пришла в себя. Но потом раздался взрыв. Всё куда-то подевалось. Потерялось в поднявшейся пыли и обломках от рухнувшего потолка. Гермиону и Гарри отбросило к Рону. Все трое повалились на пол. Гермиона уже не пыталась беречь сломанную руку. Боль от неё не доходила до её мозга. Вскоре, когда пыль чуть осела, Грейнджер и вовсе забыла о боли. Они поднялись на ноги, разглядывая обломки рухнувшего потолка, потянувшего за собой всю мебелью сверху и людей. Роули был придавлен многочисленными досками и пытался вылезти из-под них. Гермиона тут же кинулась туда, ища вокруг Малфоя и надеясь, что его не придавило. И тут сквозь серую пелену она разобрала знакомый силуэт. Малфой лежал недалеко от основной груды обломков и тихо, с какой-то странной осторожностью кашлял. Поначалу Гермиона не могла понять, почему он не поднимается, но потом увидела. Всё до этого произошедшее испарилось из её головы, кровь отлила от лица. Из правого бока Малфоя выходила тонкая длинная ножка стола, который перевернул один из Пожирателей, целившись в Гермиону. Вся деревянная поверхность была обагрена красным и собирала на себя оседающую многолетнюю пыль. Малфой смотрел в образовавшуюся дыру в потолке таким взглядом, словно видел там что-то невероятно занимательное. — Г-гарри… — Гермиона звала друга, чтобы просто остаться в рассудке, чтобы хоть кто-то подтвердил, что то, что она видит, это только бред её воспалённого ума. Но Поттер молчал, застигнутый зрелищем врасплох. Гермиона сорвалась с места, как гончая, учуявшая кролика на охоте. Но чуяла она только кровь. Железно-кислотный запах крови проникал во всё её нутро, отравляя мозг. Странно, но слёзы куда-то делись. Гермиона вообще перестала моргать. Она села возле Малфоя, не зная, можно ли к нему прикоснуться. Тот перевёл затуманенный взгляд с потолка на неё. — А, Грейнджер, это ты, — как-то слишком буднично произнёс он для пронзённого насквозь. — Только не отключайся. И не говори, — тут же сказала Гермиона, но Малфой её словно не слышал: — Грейнджер, помнишь, что ты сказала мне недавно? Что больше не будешь за меня волноваться? — Малфой, сейчас не тот случай. — Как раз-таки тот. Ты обещала, помнишь? — Малфой, прекрати… Не надо так. Гарри! Нужно срочно доставить его в больницу! — Гермиона посмотрела на подошедшего мракоборца. Тот сел рядом, осматривая рану. — Целители скоро будут, — ответил он. — Не двигайся, Малфой. — Грейнджер, я хотел… — Нет! Ничего мне не говори, как будто это последние, что я от тебя услышу. Ничего не желаю слушать! Это было правдой. Гермиона больше не хотела слышать, потому что не была уверена, что вынесет что-либо ещё. Сегодня с неё достаточно. — Грейнджер… — Молчи! Малфой поджал губы, повернув голову к Гарри. — Поттер? — Да? — Я тебя люблю. Ладно, на самом деле у меня жутко чешется пятка. Ты же не откажешь умирающему. — Могу ускорить твою смерть. — Да, но знаешь, смерть от ножки стола уже не кажется такой убогой, когда во время этого тебе чешет пятку сам Гарри Поттер. — Ты не умираешь, Малфой, — сквозь зубы твёрдо процедила Гермиона, но голос её в конце надломился. — Грейнджер, если пятку мне почешешь ты, я тоже буду рад. Только не давайте сделать это Уизли. И решайте быстрее — очень чешется. — Идиот… — тихо выдохнул Гарри, покачав головой. Рука Малфоя тем временем отыскала руку Гермионы, едва обхватив её пальцами. — Грейнджер, то, что я хотел тебе сказать… — тяжело дыша, продолжил он. — Я хотел сказать: ты даже без бровей красивая. — Малфой, не надо… — начала было Гермиона, но Малфой вдруг зашелся таким заливистым смехом, что закашлялся, давясь кровью. Грейнджер вдруг отшатнулась от него, как от прокаженного. Отползла на несколько шагов, переводя глаза то на Малфоя, то на свои руки, запачканные его кровью. Это всё была её вина. Только её. Если бы она тогда не отпустила Блайта, поверила Норсвуду. Если бы что-то сделала… Почему? Почему она больше ничего не сделала? Этого всего не случилось бы. Всех этих смертей не было бы. Гермиона знала, что рано или поздно придётся заплатить за ложь, но не такой ценой. Могла ли она перенести ещё одну смерть? Сможет ли не винить себя в этой смерти? — Гре… Грейнджер… — Малфой кое-как протянул к ней руку, будто хотел уцепиться за последнее, что видел. А Гермиона сидела, словно оцепенев. Смотрела прямо ему в глаза и боялась пошевелиться. Если она прикоснётся к нему, то молча согласится остаться до конца. Согласится принять то, что не хочет. Малфой с трудом повторил её имя. Его рука тряслась, в секунде от того, чтобы обессиленно рухнуть. В последний момент Гермиона ухватилась за неё, возвращаясь к нему, обнимая его лицо руками, не сдерживая слёз и мешая их с решительным видом. — Я не могу сдержать обещание, — произнесла она, и Малфой слабо кивнул ей, мысленно тоже нарушая какие-то данные себе клятвы. Так было для них правильно. Обнажить чувства, оставаться до ужасного честными друг с другом до самого конца. Гермиона знала, что им обоим страшно, но делить этот страх на двоих было куда легче, чем позволять ему сжирать тебя одного изнутри.