Потерявшие любовь

Хедер долго изучала мое состояние, а я продолжала разглядывать белый потолок, устало размышляя над своим будущим. Пускай, она скажет, что все хорошо, и мы пойдем дальше. Или что все плохо, и мне осталось каких-то несколько часов. —Я думаю, я смогу ей помочь, но у меня нет необходимого лекарства, — она сложила руки на груди, внимательно глядя в глаза Иккинга. — На данном этапе я могу лишь снять острый период, поддерживая ее в нормальном состоянии. Но это не то лечение, которое необходимо. Иккинг вновь зашагал вокруг кушетки. —Что же делать? Где-то можно найти это лекарство? Это реально? —Я думаю, да. Скоро вернется с вылазки Сэм, это наш человек, который покидает безопасную зону в поисках всего необходимого — еда, лекарства, приспособления всякие. Норд Таун когда-то был большим городом, и мы далеко не все его районы исследовали. Есть вероятность найти то, что нам надо. На север все равно дальше дороги пока нет, с приходом весны, там сошел сель, полностью перекрыв дорогу. Я поднялась с кушетки, приняв сидячее положение. Все-таки, речь шла о моей жизни, поэтому я хочу поучаствовать в этом разговоре. —Насколько это опасно? Жидкость в легких, в смысле. —Ну, ты можешь умереть без должного лекарства. Жидкость заполнит легочные мешки, и ты задохнешься. Вот так просто. Выживаешь себе, выживаешь, а потом умираешь от того, что жидкость заполняет легкие. Иккинг сел рядом, приобняв меня одной рукой. —Сколько у нас времени? —Я буду поддерживать твое состояние… —Астрид, меня зовут Астрид. —Да, Астрид, я буду поддерживать твое состояние в приемлемом, но вы оба должны понимать, что это не дает никаких гарантий. Может стать хуже в любой момент. —Я могу пойти с Сэмом, если он согласиться. Я неплохо стреляю и чертовски здорово научился спасать свою шкуру. Я могу быть полезен. Иккинг снова спасает меня. Я уже сбилась со счета, сколько раз мы спасали друг друга. Хедер оценивающе оглядела его, словно прикидывая, правду он говорит или врет. —Я поговорю с Сэмом об этом, но ничего не обещаю. На самом деле, ему бы не помешал помощник, он один уже не справляется. Спасенных все больше. Но он вернется только где-то завтра вечером, а пока, на, выпей это. Она протянула мне две разноцветные таблетки. Раньше я с опаской принимала любые лекарства, но сейчас у меня нет выбора. Придется довериться ей, чтобы спасти свою жизнь. —А эту травку завари кипятком и пей, когда будут приступы, она снимает мышечные спазмы. Я взяла мешочек с мелкой засушенной травой, думая над тем, как неприятно быть зависимой от другого человека. Тем более, от незнакомого. Жизнь меня научила одному из главных правил — никому нельзя доверять. Но что я могу сделать? Уйти мы всегда успеем, вот только куда идти? Дальше на юг? Боюсь, что я и десяти километров не пройду. Мы застряли, капитально застряли в этой высотке. Хедер так же сказала, к кому обратиться по вопросу заселения. Мы поднялись по лестнице на пятнадцатый этаж, где располагалось что-то вроде офиса. Там сидел главный парень, заведующий всем хозяйством, если это вообще можно так назвать. Группка людей абстрагировалась от прочего мира, окружив себя не очень-то надежной сеткой с колючей проволокой. Каждый выживает, как может. Несмотря на всю хлипкость здешнего устоя, я не чувствовала себя в опасности, словно сетка намного прочнее бетонных стен Объединенного Города. Мужчина средних лет с сединой в волосах приветствовал нас. —Я Тайлер, вроде как, главный здесь. Ли сказал, что у нас новенькие. Какими судьбами? Куда путь держите? Ужасно болели ноги, мне хотелось лечь на кровать и проспать дня три к ряду. —Я Иккинг, это Астрид, мы сюда пришли потому, что нам нужна помощь. Мы прошли в светлую квартиру Тайлера с окнами, выходящими на солнечную сторону. Внизу простирался брошенный и полуразрушенный город, поражающий своей пустой красотой. Есть такой тип людей, которые умеют любоваться подобными развалинами. Меня они всегда наталкивали на философские мысли, вроде «зачем мы здесь» и «почему мы все потеряли». Глядя на пустые окна, оторванные двери и ржавые машины, хотелось постоять рядом и помолчать, предаваясь воспоминаниям о прошлом. —У меня что-то вроде жидкости в легких, -я уселась на подлокотник старого кресла. –Хедер сказала, что нужны лекарства, поэтому нам придется задержаться тут ненадолго. Тайлер смотрел на меня с какой-то отцовской любовью, улыбаясь как фанатик. —Мы вас ни в коем случае не гоним. Мы только рады новеньким! Надеюсь, ваши помыслы чисты и добры? Где-то я это уже слышала. Ли, брат. —А вы как думаете? — спросил Иккинг скорее для приличия. Мы всячески дали понять, что не представляем угрозы для здешних обитателей. —Тогда позвольте ввести вас немного в курс нашей жизни. Мы называем себя «спасенные», потому что нам посчастливилось выжить в эру великой эпидемии А-2. Ага, фанатики, точно. Я не ошиблась. —Спасенные обязаны всячески помогать друг другу, мы встали на путь исцеления человечества. Ведь Бог не зря оставил именно нас в живых, нам уготована великая миссия. От нас зависит будущее всего человечества, — в своих рассуждениях Тайлер отвернулся и отошел к окну. Поэтому он не видел, как я закатила глаза, слушая этот бред. Хотя, кто я такая, чтобы судить их? Каждый выживает, как может. Иккинг внимательно все слушал, но по его глазам я поняла, что он плохо верит в эту сказку про Бога и избранных. Так уж мы устроены, я и он, мы больше не верим в высшие силы, мы верим только в себя. —Нас тут около пятидесяти человек, жилые этажи с двадцатого по седьмой, выше слишком холодно, там сильно продувает ветрами. —А нижние не заселяете из соображений безопасности? Тайлер развернулся, сверкнул глазами на Иккинга и удовлетворенно улыбнулся. —Именно, мой друг. Все запасы хранятся выше седьмого этажа, если вдруг случиться что-то непредвиденное вроде нашествия заражённых, которые сметут всю охрану внизу. Одного Ли с ружьем. Так себе охрана, если честно. —Тогда мы сразу же забаррикадируем лестницу, и они не смогут пробраться наверх, а мы какое-то время еще продержимся на запасах. —Неплохо придумано, — прохрипела я, закрыв глаза. Зачем он нам все это рассказывает? Почему нельзя пройти в свою комнату, которую нам готовы выделить под проживание? Так хочется лечь. —Да, мы стараемся заботиться о своих жителях. Мы будем рады, если вы примкнете к нашим рядам спасенных. Ведь важен каждый житель, поверьте мне. —Посмотрим, надо решать проблемы по мере их поступления, — ответил Иккинг. — Хотелось бы узнать, где нам можно расположиться. Тяжелый выдался день. —Да, конечно, вот ключи от сто сороковой квартиры, она однокомнатная, но думаю, это не проблема. Квартира на восемнадцатом этаже, проходите, если что — вы знаете, где меня найти. Я была рада покинуть этого крайне положительного фанатика своих суждений, которые, впрочем, тоже имеют право на существование. Перед выходом я обернулась, чтобы что-то спросить у Тайлера, и заметила на его письменном столе записную книжку, на обложке который был нарисован глаз орла в половине солнца. Вопрос моментально улетучился из моей головы. —Что-то еще? —Нет, — пробубнила я, -Спасибо. Пока мы поднимались на восемнадцатый этаж, я не могла отделаться от мысли, что упускаю из виду что-то очень важное. Почему меня привлек этот символ? Где я могла его видеть? Внезапно я останавливаюсь, как вкопанная. Меня словно молнией поразило и прибило гвоздями к ступеням. Иккинг непонимающе остановился рядом. —Что случилось? —Иккинг, ты заметил символ на его записной книжке? —Нет. —Там нарисовал глаз орла в половине солнца. —И что? —Я его уже видела! — я схватила Иккинга за руки, пытаясь донести всю серьезность ситуации. — Он был нарисован на машине, из которой поливали жителей той деревни, которых сожгли! Помнишь? Иккинг внимательно смотрел на меня зелёными глазами, между бровей снова залегла глубокая морщина. —Давай обсудим это в квартире, лестничный пролет — не лучшее место для подобных разговоров. Он схватил меня за локоть и потащил наверх с удвоенной силой. —Мы не можем тут оставаться! Иккинг, как ты этого не понимаешь? Я сидела на кровати, заламывая руки от понимая всей сложившейся ситуации. Именно эти ребята, их секта, клан, что угодно, сожгли заживо всю деревню ни в чем неповинных людей. О каком спасении говорил Тайлер? Как можно считать себя избранником Бога и так бесчеловечно вырезать целые деревни? Иккинг ходил кругами по комнате, сцепив руки на груди. —Иккинг, послушай меня, я нормально себя чувствую, давай просто уйдем. Внезапно он остановился и полными бешенства глазами посмотрел на меня. —А что мне делать, если ты умрешь? А без лекарств ты умрешь, Астрид! Проснись уже, это не мечты, не сказки! Без лечения ты умрешь! —Хватит это повторять! Мы можем попытаться сами найти лекарства, надо лишь название узнать! До них выживали, и после них сможем! —А жидкость из собственных легких тоже сама выкачаешь? Дальше на север пути все равно нет, Хедер же сказала. И если выбирать, где ночевать в поисках лекарств — в пустых домах или здесь, где хоть какая-то защита есть, то я выбираю здесь! Я закрыла глаза, не веря, что Иккинг не слышит меня. Как тут можно оставаться? Видя этот знак, я вспоминала лишь один ужас: маленькая девочка с прилипшими черными трусиками и шипящими кудрями, пожилой мужчина со старой тростью, мать, укрывающая собой ребенка. Вот, что я помнила. Вот, что приходит ко мне в кошмарах. Как он смеет требовать от меня того, чтобы я тут осталась? —Я не хочу хоронить тебя где-нибудь на заднем дворе разрушенного дома, понимаешь? Не хочу! И даже если нам суждено не так уж и много, то я предпочту пройти эти последние шаги за руку с тобой. А не с воспоминаниями, как ты умирала на руках, а я ничего не мог сделать! Вот, что он чувствовал, когда нес меня на себе, сраженную воспалением легких. В метель, без права на надежду и спасение. Он просто шел вперед вместе со мной. В этом вся наша жизнь — бесконечная дорога вперед к возможно светлому будущему. —Иккинг, пожалуйста, без тебя я никто, но я не могу тут находиться, просто не могу, — я сорвалась на истерику, вытирая слезы. –Я не уйду одна, но умоляю, не заставляй меня тут оставаться! Это выше моих сил! Я до сих пор слышу их крики у себя в голове! Иккинг сел рядом на кровать, осторожно взял ладонями мое лицо и нежно поцеловал в губы. Колени предательски задрожали, а слезы потекли с тройной силой. Я уже забыла, какого это — ощущать вкус поцелуя Иккинга. Такой нежный, такой молящий. Он специально это делает, я знаю. Ведь после такого я точно не смогу уйти без него. —Зачем ты так… Иккинг, я, правда, не могу. Он заглянул внутрь меня, нашел ту самую нужную струну и уверенно дернул за нее. Ненавижу его за это и одновременно люблю. Люблю всем сердцем, всем своим существом. —Астрид, я не заставляю, я умоляю тебя остаться. У нас нет выбора. Будь проклят этот мир трижды! Ведь он прав, я понимала это, хоть и была уверенна, что мы можем справиться и сами. Уйдем, обоснуемся в каком-нибудь домике на окраине и найдем лекарство. Все ж просто. Словно в опровержение моих слов, я зашлась в страшном приступе кашля, повалившись на кровать. Господи, дай мне кислорода, я не могу дышать! Легкие отказывались наполняться воздухом, я открывала рот, словно рыба, но это не помогало. Иккинг принес кружку с заваренной травой, что дала Хедер. Осторожно приподняв одной рукой мою голову, второй он влил в меня горький настой. То еще питье. Через пару секунд спазм стал спадать, мышцы моментально расслабились, а я почувствовала, что могу дышать. Надо будет еще спросить этой травы, отлично действует. —Лучше? Я кивнула. Действительно, стало лучше, но как долго я смогу снимать спазмы силами одного лишь настоя? Иккинг прав, мне необходимы лекарства. —К тому же, есть вероятность, что этот блокнот с символом попал к Тайлеру случайно. Вдруг, они нашли его на развалинах. Мы не можем судить их за то, чего они вероятно и не делали. Я бы не хотел снова убивать людей чисто из догадок. Отличный камень в мой огород. Именно из-за собственных подозрений я пошла в ту ночь в спальню к Рику. К чему это привело? Правильно, Иккинг убил его и закопал на заднем дворе. —Тебе придется смириться с этим. Нам нужны лекарства, и если для этого понадобиться изображать из себя приличных людей, я пойду на это. Я ведь немного от тебя прошу. —Да, просто засунуть свои кошмары куда подальше, ходить и улыбаться этим людям, делая вид, что все хорошо. —Ну, это же проще, чем стрелять в главнокомандующего? —Тогда стоял вопрос жизни и смерти! Как он вообще может сравнивать подобные вещи? —А сейчас разве по-другому? Стоит вопрос твоей жизни или смерти, Астрид! Тогда ты спасла меня, позволь же мне спасти тебя! Я смотрела на него и понимала, что пропала. Я не могу сопротивляться силе его глаз и голоса, силе своей любви. Конечно, я останусь, забуду на время весь этот кошмар, притворюсь хорошей приличной девочкой. Так странно изменилась сама любовь в этом мире. Раньше любовь означала романтику, семью, детей, уютный дом с камином. Совместные походы по магазинам, просмотр кино дома с попкорном, рестораны и памятные фотографии. Это было нормально, это было привычно. Все знали, когда слышали слово «любовь», что стоит за этим словом. Что же стало с этим чувством сейчас? Города пали, люди убивали друг друга, а чувства остались, хоть и сильно измененные. Спроси любого выжившего: «Что такое любовь?», он либо посмотрит на тебя, как на ненормального, либо не найдется, что ответить. Потому что в нынешнем мире нет места любви. Но я люблю Иккинга. Всем сердцем. Для меня любовь означает лишь одно: чтобы Иккинг был жив. Любой ценой, всеми силами. Не нужна совместная семья, походы по магазинам, просмотр кино и прочее. Нужно лишь, чтобы он был жив. Пусть один, пусть без меня, но живой. Я понимаю, почему он старается всеми силами спасти меня. Если для этого понадобиться наступить себе на горло, я сделаю это. Что мне еще остается?