Дикая охота

— Прекрасно выглядишь, — с гордостью произнесла Софья. — Уверена, на этой Ассамблее все будут смотреть только на тебя! Без всякого сомнения, ага. Очередная дежурная фраза. Интересно, а ржать над ней будут? Дочь неодобрительно покосилась на собственное платье: оно казалось той слишком открытым. Ей не нравилось отсутствие рукавов, не нравилась вышивка у низкого выреза, не нравился подол, путающийся в ногах: мода на корсеты постепенно сходила на нет, и на их место осторожно заползал разврат. А еще не нравилось массивное колье на шее; про обувь она и вовсе молчала. Да на этих ходулях даже двигаться сложно! Все ей не нравилось, так или иначе связанное с ежегодным съездом знати. Весь шлак соберется — ох, простите, «высшее общество»! Снова трясти перышками, похваляться нарядами, заключать соглашения… И все здесь пешки в чьей-то игре — счастье, если поймешь, в чьей ты. Ассамблея проводилась по повелению короля и являлась «обязательным» мероприятием: тот, кто пропускал его без уважительной причины, рисковал вызвать неудовольствие монаршей семьи. Нет, не то, чтобы король и его супруга так любили эти сборища, нет… Они любили субординацию. Они видели в этих съездах возможность объединить разобщенное, погрязшее в собственных интересах и отравленных амбициями, дворянство, только — вот незадача — съезды к этому и толкали! Доказать другому, что ты знатнее, богаче… изощреннее в коварных замыслах… Как еще развлекаться тем, у кого денег куры не клюют? Таня не вспылила лишь потому, что они с отцом заключили уговор: она принимает участие в этом балагане, и следующие полгода ее не трогают. Вообще. Никаких балов, приемов, встреч и прочей траты времени… Ради такого можно и «пострадать» часа четыре. Софья тихо вздохнула — мысли девушки читались на ее лице открытым текстом, состоящим сугубо из непечатных выражений. Интересно, а в какой момент они допустили ошибку в воспитании и вырастили фурию?.. А ведь у них с Леопольдом на дочь были свои планы — достаточно грандиозные, только Тане правда об этих планах очень, очень не понравилась бы, узнай она все раньше времени… Что же! Если обставить так, что Татьяна не догадается, возможно… Проклятие! Все равно не по-людски, предательство по отношению к собственной дочери. Она ж даже не поймет никогда, что все — в ее интересах. И в интересах семьи. Из груди женщины вырывался тихий вздох. Ассамблея — не способ сплочения сословия, как считает Сарданапал; не способ покрасоваться друг перед другом, как убеждена Таня. Нет, Ассамблея — это дикая охота, дикий бег к своим целям. У каждого, кто приходит сюда, свой интерес: и интересом старших Гроттеров на данный момент являлся всего один человек, — самый, по их мнению, перспективный и способный в королевском роду… Умный человек начинает действовать загодя. — Пора, Таня, — всплеснув руками, защебетала женщина. — Ох! Постой! Я поправлю твои волосы! Очередная дикая охота, без правил и моральных принципов, началась. Если правильно все сделать, никто не поймет, кто охотник, а кто жертва. … — Думаешь, он на нее посмотрит? — с сомнением вопросила Софья. — Его предыдущие пассии… — Обычные, в отличие от нашей дочери. Бейбарсова же влечет все, что не похоже на норму, так что, пожалуй… тот факт, что образу высокородной дворянки она не соответствует, может сыграть на руку. Думаю, мы впервые в жизни должны радоваться, что оказались ущербными родителями, Софи.

***

— Весь бомонд. Весь! Смотри, вон Курло с Петушковой и Зализиной зубоскалят — держу пари, обсуждают наши наряды, — самодовольно изрекла Анна Склепова, лучшая подруга Тани. — Если кто что ляпнет, не обращай внимания. Это нам начхать — мы самодостаточные, а вот у всех знакомых барышень на выданье адский гон. — И? — Что — и?! Можешь, кстати, тоже присмотреть себе кого, авось и приглянется. Мы, бабы, для чего сюда ходим? Правильно, Гроттерша! Мужа себе найти! И тебя потому так и обрядила дражайшая маменька. Склепова происходила из мещан: ее отец получил личное дворянство только лет двадцать назад, что наложило вполне понятный отпечаток на воспитание дочери, самоуверенной, наглой, простой и крайне ехидной. Разумеется, к «товарищам» по сословию она относилась с долей пренебрежения: стоит выслужиться или продемонстрировать кошелек, вот, мы тоже не хуже вас. — Мама мне ничего не говорила на эту тему. Анне захотелось заржать. — Дочерей всегда хотят сбыть с рук, Танька. Просто тебе такое говорить опасно, ты ж упрямая, как стадо ослиц! Кажется, твоя матушка просто поумнела и решила пойти более окружным путем. Таня на секунду прикрыла глаза. Логика, определенно, присутствовала, но что-то не сходилось. По сравнению с другими выглядела она достаточно скромно — без тонны тяжелых украшений, корсетов и кринолинов. Нет, привлекало в ее облике другое… Ее полуголую спину точно обожгло каленым металлом, но, как оказалось, сие было не клеймом — всего лишь взглядом. Взглядом высокого статного мужчины, красивого и широкоплечего, с холодным, непроницаемым выражением лица, с жестким изгибом губ; но пугали, пожалуй, его глаза — черные, страшные, манящие. Засмотревшись на эти глаза, рыжая чуть не врезалась в лакея с подносом. Подол, зараза! Она лишь чудом не растянулась на холодном мраморе. Мать же знала, что женщина из Тани никакая, так какого черта заставила надеть этот ужас со шлейфом?! Видимо, так хотела, чтобы Гроттер-младшая привлекла всеобщее внимание, что решила не гнушаться никакими способами, даже если это способ облажаться. Кто-то уж точно да заметит. Девушка, проклиная собственную неуклюжесть, ухватилась за локоть подруги. Около яркой Анны она меркла — по крайней мере, так думала рыжая… На деле же они ныне являли собой неплохой контраст: красное и черное. Больше она матери одежду выбирать не позволит, тихо злилась Таня. Впрочем, мать этим занималась всего по одной причине: если бы она не взяла данный вопрос под контроль, Таня, вероятно, просто б пришла в костюме для верховой езды. Друг ее детства, Ярослав, в простонародье — Ягун, ораторствовал посреди толпы восторженных слушателей, состоящих по большей части из золотой молодежи. У «взрослых» шли свои разговоры… Кто-то обменивался любезностями: грубо говоря, поливал всея и всех стоящих в сторонке грязью… Кто-то играл в карты. Каждый, кто был в зале, нашел себе развлечение по вкусу. — О! С каким интересом на тебя смотрит маршал, — хмыкнула Склепова. — Осторожно, Гроттерша! От этого взгляда много женщин полегло в его постель, и ни для кого это добром не закончилось — а впрочем… Впрочем, я тебе сочувствую. — Что? — не поняла Таня. Ей это внезапное сочувствие казалось непонятным, и Анна поспешила надеть одну из самых своих ехидных улыбок. — Ну как же! Если тобою любуется сам маршал Буяна, это повод для гордости! — Но с чего сочувствие-то? — А он известен марш-бросками, — вот теперь девушка хихикнула вполне искренне. До наивной Гроттер ничего упорно не доходило. Счастливое неведение, как же прекрасно! Воистину, из всего дворянского сословия эта — одна из лучших, отметила Анна. Взращенная вдали от мирской грязи, предпочитающая одиночество, Танька не успела испортиться и отравиться, и это безумно привлекало. — Держись подальше от этого человека, Гроттерша, — резко посерьезнев, бросила девушка. — И больше я тебе ничего не скажу, не спрашивай даже. — А… — Гломчик! — демонстративно завопила экстравагантная особа. — Дама хочет танцевать! Обрадованный дворянин, второй год безуспешно волочившийся за девицей, тут же закинул ее на плечо и потащил прямо в центр зала. Анна же пару раз хлопнула того по спине и оглушительно засмеялась… Разговора пусть и временно, но удалось избежать, а что будет потом… Может, и ничего не будет. Лучше б все оказалось домыслами, только Склепова, несмотря на возраст, отлично разбиралась в людях. …Алкоголя было в изобилии, музыка звучала все веселее, танцы становились все азартнее и менее «высокими»… Главы семейств уже обсудили все дела насущные, и теперь разыгрывали перед старым королем дружелюбие, почтение и искреннее удовольствие происходящим — разумеется, те, кто мог стоять на ногах. А меж тем, менее чопорная молодежь пустилась «в разнос». Кто ухватил ее за руку и увлек в танец, Гроттер поняла не сразу; но таковым ожидаемо оказался шебутной Ягун и его невеста… — Ребят, да опустите… Я не… — Весело же, Танька! Весело, самое то для знати, ага. — Тань, — задыхаясь, выпалила Катя, — да отдохни ты хоть раз! — Да меня ноги не держат! Туфли… Таня кое-как вырвалась из веселого хоровода, только вот снова запуталась в шлейфе: неосторожный шаг назад, еще шаг… И неизбежно последовала бы потеря равновесия, только упасть ей не позволили объятия мужчины, оказавшегося рядом и на автомате поймавшего даму. От плеча, в которое она сейчас упиралась носом, исходил аромат странной смеси чабреца и роз, а черная ткань безумного дорогого камзола оказалась очень приятной на ощупь… — Простите, — пробормотала она, вскинула голову и отшатнулась — и вновь ее удержали. — Ох! Еще лучше. Нашла, на кого падать. Рыжая дернулась, не по этикету подхватила подол и героически смылась в другой конец зала. — Отпад, Гроттерша… Просто отпад, — пробормотала Анна, которая все видела. Видела и неуклюжесть подруги, сегодня побившей по данному показателю все рекорды, и как потемнели глаза молодого маршала… И то, как внимательно следила за происходящим Софья Гроттер. Морозова — настоящая ее фамилия звучала именно так, тяжело вздохнула. Все, похоже, уже решили. Раз даже в черный цвет обрядили, на бал-то… …Рыжая схватила с подноса бокал, в котором ожидаемо оказалась не вода. Отлично. Теперь ее еще и разнесет — по крайней мере, все уже настолько «хорошие», что до возможных конфузов Гроттер-младшей всем по боку. И… Отлично! Родителям тоже не до нее. Она должна была присутствовать на Ассамблее, она на ней поприсутствовала, можно и отдохнуть. Девушка выскользнула из залы и осторожно шагнула на балкон: оказалось, на Тибидохс, прекрасную королевскую резиденцию, уже опустилась летняя ночь. Воровато оглянувшись, девушка спряталась за огромную вазу и, не долго думая, села прямо на прогревшийся за день мрамор лестницы, а после чуть не застонала от удовольствия — а ведь всего-то и надо было, что снять неудобную обувь! Тот, кто придумал туфли и каблук, наверное, искренне ненавидел женщин. И зря она, наверное, пила шампанское. Что ж… Ночь сегодня теплая, ветра практически нет. А небо, звездное какое! И как дивно пахнет розами… Если получится просидеть тут хотя бы еще пятнадцать минут, вместо присутствия в высокочтимом зверинце, будет здорово — главное, чтобы мама не отправилась искать. А она будет… Счастье во мгновениях, пожалуй. — Вам здесь нравится? — прервал ее раздумья низкий бархатистый голос, и вздрогнувшая от неожиданности девушка чуть не скатилась по ступенькам. Прислонившийся к постаменту с вазой, маршал Бейбарсов с вежливым любознательным интересом рассматривал девицу, в данный момент чуть ли не растянувшуюся на белом мраморе и растерянно на него взиравшую. — Да, — отбросив со лба непослушную прядь, ответила Таня. — Как всегда, очень… масштабно. Бейбарсов невозмутимо проследил, как та поправляет подол и усаживается обратно. Будучи военным, он считал, что занял неплохую диспозицию: с этого положения, сверху, ему открывался отличный обзор на относительно неплохой внутренний мир собеседницы. — Я не про Ассамблею — сам не люблю подобные сборища; считаю, искренне наслаждаться ими может только идиот. Про сад. — А… Да. Здесь красиво, — как-то бездумно отозвалась рыжая. — И, самое главное, тихо, — мужчин хмыкнул. — Скажите, а Вы всегда так неуклюжи? Бесцеремонно и прямо, — но мужчина, похоже, не смеялся. — Только когда одеваюсь подобным образом, — неожиданно для себя призналась Таня. — В обычное время я предпочитаю костюмы до верховой езды или старые вещи отца. — Вот как… Интересный выбор для дамы. Рыжая отвела взгляд; казалось, ее сейчас больше интересовала цветочная клумба прямо под балконом. До обуви бы дотянуться… Семнадцать лет, как слышал Бейбарсов, — на семь лет его младше. Любимая дочь Леопольда Гроттера и полное разочарование его жены: упрямая, резкая, не блистает в обществе, не любит иных развлечений кроме охоты и верховой езды, терпеть не может цацки, выезды в свет и корсеты. Все это он узнал из беседы своего знакомого Ярослава и говорливой девицы с характерной фамилией Попугаева. И если первый относился к рыжей с явной симпатией, вторая просто собирала сплетни. Среднего для женщины роста. Фигура худощавая, но не тощая; очень аккуратные черты лица. Цвет кожи, пожалуй, необычный, оливковый — рыжие, как правило, более бледные… Волосы, вьющиеся крупными локонами, вообще какого-то ненормального огненно-медного оттенка. — Вы на меня еще долго будете пялиться? — мрачно поинтересовалась девушка, наконец, снова вскидывая подбородок. Взгляд брюнета ей отчего-то не понравился, слишком непроницаемый. Хоть одну б эмоцию прочитать! Возможно, то, что о нем говорили, имело под собой основание… Бейбарсовым ведь по ночам в соседних государствах детей пугали, а если войска заходили во вражеский город, родители прятали дочерей в погреба, чтобы те случайно не попались на его глаза. — У Вас интересная внешность, — сообщил тот. — Нетипичная. Обсуждать себя не хотелось, не с ним. Следовало что-то сказать, чтобы… — Благодарю, что спасли от неминуемого конфуза и не дали «поцеловаться с полом», — выдавила девушка. Широкие губы скривились в усмешке. — Мне было приятно Вас ловить. — Шутите? — щеки краснели помимо воли. — Ну отчего же… — наклонившись, мужчина вытащил из ее волос крошечную соринку. — Я, и правда, предпочитаю сам целовать дам, а не доверять это холодному бездушному мрамору. — Что?! — Я шучу, Гроттер. Шучу. Бейбарсов спустился вниз и облокотился на перила. К Тане он теперь стоял спиной, и что-то подсказывало, что самое время уйти, но… — Вам нравится казаться хуже, чем Вы есть? — полюбопытствовала рыжая, останавливаясь чуть поодаль. Туфли вновь тяжелили ноги, так что парапет был очень кстати. …А умная девочка. Держит дистанцию, хоть и не понимает, что к чему. — С чего Вы так решили? — О Вас ходят разные слухи. — И?.. — И я пытаюсь понять, правдивы ли они. Не подумайте, но… мне любопытно. Пока меня не нашла мама и не уволокла обратно в залу, хотелось бы почерпнуть от вечера хоть что-то полезное. Бейбарсов развернулся к ней боком. — Пока могу сказать только, что наши взгляды на толпу совпадают. — Вот как?.. — Толпа начинается с трех человек. — И как, в таком случае, вы ведете войска? В Вашей армии явно не трое! — Суть в том, кого считать человеком, дорогая Татьяна. В чем дело — удивлены, что помню Ваше имя? Не будь у меня хорошая память на имена, не стал бы маршалом. — Вы и правда не цените человеческие жизни. Маршалу это, наверное, можно простить. Нет, не простить… Объяснить. Если каждый день видеть и сеять смерть, наверное, однажды не только перестаешь ценить существование другого, но и забываешь ее бояться. Мужчина закатил глаза. — На войне постоянно нужно жертвовать, — подтвердил он ее мысли. — Вы циничны. — А Вы, кажется, очень наивны. Не думайте — в этом нет ничего предосудительного. Пожалуй, в наше время это стало уже редкостью… А возможно, дело лишь в юном возрасте. Разговор вновь и вновь заходил в тупик. Девушка не понимала, что заставляло ее чувствовать себя не в своей тарелке; а вот Морозова умела найти язык с любым! И уж точно неловко молчать не стала б. Как с ним себя вести, она не знала, что-то заставляло ее теряться и превращаться чуть ли не в ребенка. — Ну что же… Вернемся в залу, Татьяна. Полагаю, Ваша мама не будет счастлива, если застанет Вас в моем обществе. На парапет перед ней упала черная роза, срезанная с ближайшей клумбы. — Неужели откажете маршалу Буяна приколоть ее к волосам? — Но… — Пойдет к Вашему платью. Черный Вам идет, знаете ли… Всегда любил этот цвет. Бейбарсов внимательно следил, как девушка старательно крепит сувенир из королевского сада под заколку. Как, отчаявшись поправить растрепавшуюся после хоровода прическу, просто распускает огненную гриву и вновь пристраивает цветок обратно. Едва они вернулись в зал, мужчина поцеловал ей руку и прошествовал к дядюшке. Танцевать ее, слава богам, более не приглашали, все слишком устали или напились. Ее отсутствия и вовсе не заметили, но определенной неожиданностью стал отчаянный и даже злой взгляд Зализиной… — Мой племянник, — неожиданно кашлянул Сарданапал, — натолкнул меня на отличную мысль. Все желающие приглашаются завтра на охоту, сопряженную с конной прогулкой по королевским владениям! Дамы тоже могут принять участие — разумеется, те, кто может держаться в седле. Софья и Леопольд переглянулись. — Если желаешь, — лениво произнес отец на ухо дочери, — отправляйся. Вряд ли ты еще сможешь воспользоваться возможностью побывать на королевской охоте. — А… — Маму я беру на себя. — Но Лео, у нас нет для нее подходящего костюма! — вспыхнула Софья. Взгляды Бейбарсова и Татьяны встретились, и сердце последней громко стукнуло. Что за?! __________ Ассамблеи (франц. assemblée, «собрание») — прообраз дворянского бала, празднование, введённое Петром Первым в культурную жизнь русского общества в декабре 1718 года. Идея ассамблей была заимствована Петром из форм проведения досуга, виденных им в Европе. …Согласно указу, посещение ассамблей было обязательно не только для дворян, но и для их жён, за чем зорко следил «царь балов» Ягужинский. (Подробнее на Википедии).