Дикая охота

Они сидели на балконной террасе второго этажа. Толком не ужинавшая Таня, поняв, что «экзекуция» отодвинулась на неопределенный срок, со вкусом поглощала поданное блюдо, а сидящий напротив мужчина только диву давался, как в хрупкую и стройную девицу столько влезает. Впрочем, хороший аппетит — и, соответственно, сытость и спокойствие дамы он считал гарантом сохранения собственных нервов, а потому даже удержался от очередных подколов в адрес рыжей. — Отличный повар, — пробормотала Таня, когда тарелка опустела. Настроение медленно поползло вверх: она даже ненадолго отбросила мучившие душу сомнения относительно собственной участи и чувство стойкой обиды: чтобы переосмыслить все случившееся, у нее будет вся ночь. Пока же… — Как называется Ваше поместье? — Поместье, — усмехнулся мужчина. — Здесь некогда водились барсы, но мой прадед истребил практически всех. — Поэтому — Бейбарсов… — задумчиво произнесла рыжая. — А с другими Вашими родственниками что? — Когда рождается член королевской семьи, ему сразу отводят личное имение. Так, особняк Жанны стоит близ старого аббатства, в землях Матвея огромное количество кровавой глины, а рядом с вотчиной нашего наследника фабрика по производству хлопка — валяют только так. Больше всех, впрочем, не повезло Елене: жители ее территорий издревле активно занимались сельским хозяйством и выращивали свеклу… Может, потому она и пытается так активно развивать науку. Таня не удержалась и хмыкнула. — Она, наверное, весьма удручена, — заметила девушка. — Хотя по ней не скажешь. — Не особо. А разве вы знакомы? — Они с отцом часто видятся на заседаниях научной палаты — пару раз Елена даже посещала наше имение. Я как-то приносила им кофе в лабораторию… флигель папы: куча чертежей, исписанных формулами бумаг и научный спор, слышный даже с улицы. — Вот как, — протянул Глеб. — Наверное, странно было видеть в своем доме эту особу. — Отчего же? — не поняла рыжая. — Она третья в официальной линии престолонаследия. — И?.. — Не испытываете трепет? — и мужчина хохотнул. — Первый — Иван, второй Тантал, младший брат короля. Затем по старшинству следуют Елена и Матвей. Замыкаем цепочку мы с Жанной. Тантала можете вычеркнуть сразу, его трон не прельщает; меня тоже не учитывайте — предпочитаю заниматься исключительно войной, а не внутриполитическими разборками. Жанна с Матвеем и вовсе ненавидят все, что так или иначе связано с королевским двором, хотя Багров знает, что в случае чего «крайним» станет именно он, ведь судьба Лены давно определена. — И? — Сейчас настоящий кандидат на престол всего один: законный наследник, он же юродивый юноша, менее всего подходящий на эту должность. Но рядом с ним стоит способная амбициозная девица — свои интересы у нее, безусловно, есть, и порой аппетиты эти поражают даже меня. — Вы ее опасаетесь? Мужчина усмехнулся. — Елена слишком умна. — Мне она не показалась опасной, — протянула Гроттер. — Я же говорю — Елена слишком умна. По-настоящему следует бояться не тех, кто открыто демонстрирует собственную мощь — бояться следует именно «серых лошадок». Если к подлости первых ты всегда готов, вторые в любой момент способны преподнести сюрприз. Бейбарсов задумчиво рассматривал внезапно замолчавшую гостью. С одной стороны ничего удивительного, что двое ученых, Леопольд и Ленка, нашли общий язык. Возможно, даже, интерес последней к выдающимся способностям Гроттера был вполне искренним… Хотелось бы знать, кому из них пришла в голову идея подсунуть ему девчонку — очень, следует отметить, недурную, и зачем. — Чего хочет Ваш отец? — прямо спросил Глеб, решив не ходить вокруг да около. — Простите?.. — вопрос прозвучал для той полной неожиданностью. — Отправляя Вас сюда, Вам наверняка сообщили, чего добиваться от моей благосклонности. Рыжая молчала. На родителей она была крайне зла, но… Она, в отличие от них, не предатель. Если ты с легкостью пускаешься на то, что осуждаешь в других — чем ты лучше? — Бросьте, — с относительной мягкостью произнес мужчина. — Даю слово, что Ваш отец не пострадает от моего гнева; я всего лишь хочу понять, в чем суть. — Зачем? — Не люблю быть пешкой. Вам вот приятно чувствовать себя вещью? Разумеется, нет. Точно так же и мне, дорогая, претит даже мысль, что есть некто, желающий управлять мной… Играть мной. Использовать. — И Вы полагаете, что я — инструмент?! — возмутилась рыжая. — Или, чего доброго, соучастница?! — Не верю в совпадения, моя прелестница. Сообразить, что Вас изначально собирались мне подсунуть, несложно, — криво ухмыльнулся маршал, — поверьте, я отлично знаю тактику не только боя, но и банальных интриг. Детство при дворе накладывает определенный отпечаток на личность. — Вы преувеличиваете. — Возможно. Но я всегда жду подвоха, и всегда к нему готов. Так в чем интерес Леопольда, Таня? Та отвела глаза; Бейбарсов ее не торопил. Дочерние чувства, пусть и оскверненные поступком родителей, боролись в ней с обидой, и она отчаянно пыталась понять, чем обернется лишняя говорливость — и, пусть Глеб обещал не гневаться… — Палата Лордов, — поразмыслив, все же, ответила девушка. Любой дворянин мечтает там оказаться, и нет в подобном желании ничего зазорного. — Ожидаемо. Вот только слишком мало. Впрочем, возможно Леопольд всего лишь решил заручиться не только поддержкой Елены, но еще одного члена королевской семьи: чтобы возвыситься до Палаты Лордов, стать выдающимся ученым мало: куда выгоднее получить как можно большее количество союзников. А мог бы и подождать пару лет, пока Ленка не займет готовящийся для нее пост… Возможно, Татьяна права, и Бейбарсов всего лишь страдает манией преследования и ищет врагов там, где их нет. Разберемся позднее. Гроттер явно чувствовала себя не вполне комфортно после допроса. — Как Вы стали маршалом? — поинтересовалась новопровозглашенная хозяйка дома. Ее вопрос прозвучал неожиданно, и погруженный в раздумья, брюнет даже не сразу сообразил, о чем идет речь. Перемена темы, впрочем, показалась ему весьма своевременной. — В восемнадцать лет служил адьютантом при тогдашнем маршале, Готфриде. Была очень сложная операция, в ходе которой беднягу достаточно тяжело ранили, командовать в условиях полного хаоса более никто оказался не способен… И я сымпровизировал и довел дело до конца. Готфриду понравилось, как я действовал — он предоставил мне большую свободу и вскоре, по сути, отдал командование своей армией, хотя все окружавшие его офицеры считали меня лишь зазнавшимся самоуверенным мальчишкой, наглым родичем короля, — вспоминая былое, мужчина ностальгически улыбнулся, но следующая его фраза прозвучала жестко и даже режуще. — К концу компании я показал всем этим «более достойным кандидатам на замену Готфрида», что ничуть не хуже их самих. И сквозь триумфальную арку, что воздвигли в столице в честь победы, войска вел тоже я, уже как маршал. — Поразительный карьерный рост, — пробормотала Татьяна. — Да, военная палата возмущалась месяц, но большая часть кабинета министров мои дарования оценили. Когда дело касается ведения войны, мало помогает даже родство с королём, в которое все и тыкали. — Разве для Вас не открыты все двери? Глеб засмеялся. — У нас есть парламент, милая, и, как государство относительно демократическое, мы к нему прислушиваемся и тоже блюдем определенные рамки. В противном случае та же самая Елена уже давно, по сословному преимуществу, сместила бы нынешнего премьер-министра. Но она терпеливо ждет. — Разве Ваша сестра не хочет стать королевой? Вы говорили, она весьма амбициозна. — Лена хочет настоящей власти, монарх же ограничен всем, чем можно и играет по большей части церемониальную роль. Если Свеколт желает править, ей выгоднее занять пост премьера — при том политическом строе, что у нас создан, это ключевая должность. Глеб объяснял, и картинка в его голове начинала складываться. — А Ваш отец? Все считают, что истинный правитель он. Сочтя, что Бейбарсов находится в благополучном расположении духа, девушка позволяла себе любопытствовать. Отчего нет? Он сам говорил, что желает оставить ее при себе, так чего странного в стремлении узнать его? — Милая… Истинный правитель тот, кто правильно дергает за ниточки. Мой отец ведает финансами и интересуется лишь теми сферами, что ему интересны. — Ваш отец — министр финансов, Ваша сестра руководит научной палатой; Вы же, безусловно, желаете управлять военным ведомством. Не слишком ли много для королевского рода? — рассудительно продолжила Таня. — И, главное, как такое допускает парламент? Мужчина только усмехнулся. — Пока мы соблюдаем рамки, дорогая, все будет спокойно. — Никогда не понимала этой неуемной жажды власти… — Значит, Вы счастливый человек. Почему, позвольте узнать, Вас держали в стороне от общества? Девушка в задумчивости пожала плечами. Плечи у нее очень тонкие, отметил маршал; беззащитные. И в этой беззащитности, в чем парадокс, чувствовалась странная сила. Когда эта девица окончательно сформируется, как личность, он с интересом посмотрит на результат. — Я росла сорванцом в юбке — вероятно, мама просто опасалась, что выставлю род Гроттеров не в том свете. Мне полагалось выйти в свет еще на прошлой Ассамблее, в шестнадцать, но я так удачно словила лихорадку… — В этот раз Вы, похоже, сожалеете, что недуг обошел Вас стороной. Таня тяжело вздохнула и вновь погрузилась в драгоценное «страдальчество» — и, решив, что продолжение беседы может оказаться чреватым, мужчина предложил обоим откланяться. Для первого вечера откровений более чем достаточно. Умеренность, всегда говорил отец: если хочешь получить все, научись умеренности. Прежде, говоря откровенно, получалось плохо, да и сейчас не очень. — Доброй ночи, Гроттер, — Глеб оставил гостью у дверей спальни и направился в рабочий кабинет. Рыжая, должно быть, ожидала более чувственного прощания, но ему было не до того. Настроение… неподходящее. В коридоре крайне своевременно встретился Эссиорх — тот тоже направлялся ко сну, и маршал сделал приглашающий жест. — Зайдите ко мне на пару вопросов. — Вы как-то говорили, что на днях к Вам приедет племянник, — произнес Бейбарсов, — окончивший университет в Магфорде и решивший продолжить научную карьеру здесь. — Да, в университете Скаредо. Он прибывает завтра. — И его страсть к знанию, и правда, поразительна? Управляющий кивнул. — Я знаю считанное число таких же фанатиков науки, — улыбнулся Эссиорх. — Следующий вопрос может прозвучать странно. Он хорош собой? — Смотря с кем сравнивать. Молодой человек как молодой человек: ничего примечательного, кроме поразительных умственных способностей. — Большего и не нужно, — вновь усмехнулся маршал. — И он из низшего сословия… Просто превосходно. Эссиорх причин его довольства пока не понимал, но хозяина своего знал еще с детского возраста: просто так тот никогда ничего не спрашивал… Он был слишком похож на покойную мать, мир ее праху — и лишь немногим больше на отца. — Как приедет, позовите портного. Скоро парламентарная неделя — и, если ваше дарование действительно настолько выдающееся, что сможет меня впечатлить, возьму его на заседания. И даже представлю научной палате, где он найдет собеседников по вкусу. Сэкономим юноше время для карьерного роста: уверен, орган управления намного лучше какого-то Скаредо. — Могу спросить, к чему Вам это? — Не верите, что я хочу облегчить судьбы мальчишки? В этих черных глазах слишком много мрака, чтобы им верить. — Когда Вы родились, мне было семь, — заметил управляющий. — Когда семь исполнилось Вам, я стал Вашим личным слугой. Я Вас слишком хорошо знаю, Глеб. Маршал разочарованно вздохнул. — Хочу, чтобы одна компания «игроков» занималась сугубо научными проблемами, а не лезла, куда не следует, — признался он после недолгих размышлений. Эссиорх давно был для него не только управляющим, но и единственным доверенным лицом; даже, насколько это возможно с учетом разницы в социальном статусе, другом. — И, полагаете, мой племянник Вам в сиим поспособствует? — Вашего племянника я познакомлю с одной крайне талантливой особой, также имеющей склонность к наукам — влюбленным дамам, как правило, не до интриг. — А Вы считаете, что дама тут же окажется влюбленной? — фыркнул верный слуга. — Сделаю окончательный вывод о такой возможности, когда посмотрю на Вашего родственника. В кабинете воцарилось молчание. Сидя в кресле, Эссиорх отстраненно наблюдал, как маршал разливает по бокалам продукт собственной винодельни — и лишь кивнул, принимая кусок дутого стекла с багряной жидкостью. — Вас что-то гложет, не так ли? — вопросил хозяин кабинета, устраиваясь напротив. Помещение освещали лишь несколько свечей да пара керосиновых ламп. В полумраке сын Аиды слишком напоминал выходца с адовых низин: тот же холод во взгляде, тот же расчет, то же коварство… Та же могильная тоска. — Я опасаюсь за мальчишку, — спокойно произнес управляющий, отбрасывая сентиментальность. Господина он за годы службы стал воспринимать как подобие младшего брата, а с братьями можно не церемониться. — С мальчишкой все будет в порядке, даю слово. Мне всего-то и нужно, чтобы тот на какое-то время отвлек внимание моей кузины и вернул мысли этой неумной особы в тихое, мирное, научное русло. — И я могу верить, что он не пострадает? — Я не желаю портить отношения с людьми, коих считаю близкими. Сейчас достаточно сложно найти хорошего верного управляющего, не так ли? Смею обещать, что я лично поспособствую благополучному устроению судьбы Вашего племянника. Эссиорх кивнул: маршал не разбрасывался обещаниями и всегда соблюдал договоренности с теми, кого считал за «людей», а не за сброд. Из вежливости допив напиток, он оставил бокал на серебряном подносе, откланялся и удалился во флигель для прислуги. Улита и так возмутится его долгим отсутствием… …Дверь закрылась. Еле слышно выдохнув, маршал устало откинулся на мягкую спинку. Он лично проконтролирует, чтобы этот пока что неизвестный парень произвел на сестрицу необходимое впечатление. Ему срочно требовалось подобие мезальянса — только так можно было заставить Елену сидеть ровно и не рыпаться… Забавно, забавно; Гроттер сама не понимала, какие ценные сведения сообщила. Для нее все было обыденным — Бейбарсов же умел делать выводы и из обыденности. Если дочь Аделии ведет свою игру, он скоро выяснит, в чем суть. Если же подозрения беспочвенны, и все — лишь следование Леопольда в Палату Лордов… Что ж. От смиренной Елены проблем, в любом случае, будет меньше.

***

На следующий день Таня познакомилась с супругой Эссиорха, помогающей тому с бумажной работой. Улита — дама дородная, ехидная и грубоватая, девушке понравилась: простая и прямолинейная, она уже в первые две минуты беседы сообщила, что рада передаче лишних обязанностей и обеспечения нужд дома ей более чем достаточно… Оставив перед «госпожой» огромную стопку амбарных книг (чтобы лучше вникнуть в дела), кучу не разобранной корреспонденции и краткую инструкцию «что и где лежит», экономка смылась по «важным и насущным делам», и первым в списке таковых дел, судя по воплю в адрес горничной, значились пончики… Софья занималась подобным, справится и Таня, думала девушка, с тоской глядя на заваленный стол. Обычная «секретарская» работа — традиционная участь всех высокородных жен, чтобы те не скучали и не утомляли недовольством супругов. А к вечеру в поместье появился еще один обитатель, высокий худощавый юноша в очках. Весь его облик — сбитая дешевая оправа, простой неряшливый костюм, манера речи — все выдавало низкое происхождение гостя. Тане, конечно, плевать хотелось на сословное неравенство, она предпочитала ценить людей за их личностные качества, только… Александр являл собой вершину занудства и въедливости, а это заставляло вспоминать все его недостатки. Всего за тридцать минут пребывания в поместье он успел прочитать обитателям пространную лекцию об архитектуре здания и особенностях местных виноградных сортов, оценил ситуацию на винном рынке и прокомментировал законопроекты, оставленные Бейбарсовым на столе в гостиной: хозяин поместья, очевидно, либо страдал от скуки, либо решил проявить уважение к своему управляющему, а потому пригласил его племянника не в дом для слуг, а в собственный особняк. …Глеб сидел в кресле, молча слушал юношу и периодически кивал; Таня же, представленная как «госпожа» этого дома, вынуждена была поддерживать беседу, в которой ровным счетом ничего не смыслила. — Близится время ужина, — оборвал очередную тираду Бейбарсов. — Полагаю, Вы, Александр, хотите немного отдохнуть после дороги — после чего приглашаю Вас разделить с нами трапезу и обсудить последние новости Буяна. Мы с Татьяной ценим интересных собеседников — не так ли, дорогая? Рыжая, скрипнув зубами, вежливо улыбнулась. — Без всякого сомнения, мой маршал, — пожалуй, ядовитыми оттенками в ее голосе можно было резать стекло. Хмыкнув, Глеб церемонно поцеловал ее руку. — …А что Вы думаете о последних научных достижениях, которые мы внедрили в военную промышленность? Подстегнутый репликой Бейбарсова, молодой человек — а был он, кстати, всего года на три помладше маршала, тут же начал новую речь. — …Мне было крайне интересно выслушать Вашу точку зрения, — изрек маршал сразу же после ужина. — Через три дня начинается парламентарная неделя. По долгу службы — в этот раз идет речь о реформе в военной промышленности, я собираюсь посетить заседания научной палаты, и буду рад, если Вы составите мне компанию. Александр был взвешен, оценен и признан годным. Пока гость не открыл рот, Бейбарсов, сославшись на дела, предпочел героически удалиться, и развлекать парня вновь пришлось Тане… Весь следующий день, что Гроттер слушала занудные рассуждения, она мечтала о виселице, и потому, когда прибыл портной, объявивший, что ему велено снять с Александра мерки (для костюма на заседания парламента), она еле удержалась от радостного вопля. Хозяин особняка обнаружился в своем кабинете. — Вы что-то хотели спросить, дорогая? — поинтересовался Глеб, отвлекаясь от бумаг. — Да. Сколько еще мне развлекать Александра? А главное, зачем он Вам сдался? — Мне он показался очень перспективным молодым человеком. Даже хочу рекомендовать его в научную палату — такие таланты не должны пропадать даром. — Вы не похожи на человека, который заботится о благе и будущем ближнего, — фыркнула Гроттер. Еще одна в список тех, кто не верит в благие намерения, вздохнул Глеб. — Я не о будущем Александра забочусь, а о стране. Он может стать полезен — любой военачальник всегда видит открывающиеся перед ним перспективы. Спорить, к сожалению, было не с чем. — На конную прогулку хотите? — поинтересовался Бейбарсов, откладывая пергамент. — Или устали от гостя? — А падение в пруд и очередная ночевка в охотничьем домике предполагается? Мужчина хмыкнул. — Вы хотите? Можно устроить. — Вовсе нет! — и рыжая с жаром замахала руками. С прогулкой, впрочем, пришлось повременить на пару часов: оказалось, портному было велено снять мерки еще и с нее… — У меня есть одежда… — недовольно сообщила Гроттер, наконец, возникая на пороге конюшни. — Одежда дочери рядового дворянина, — возразил Глеб, — но никак не особы Вашего нынешнего статуса. — Неужели так важно хвастаться новой игрушкой? — не удержалась девушка. — Вы пока что лишь моя возлюбленная — впрочем, если так горите желанием узнать все прелести… — НЕТ! Глеб рассмеялся. Прежде, чем сесть на коня, Таня подозрительно оглядела животное со всех сторон. Ее Гоярын, правда, поначалу тоже вел себя вполне смирно… Посудив, что в этот раз ее скакуна точно никто не накормит дурманом, да и Бейбарсову это ни к чему, она с готовностью забралась в седло. — Вы, и правда, хорошая наездница, — просто заметил мужчина. — И не ищите подвоха. Они ехали рядом; Таня любовалась пейзажами, Глеб — ею. Начинать разговор никто не спешил, да это и не было нужно. — Я буду отсутствовать полторы недели, — сообщил мужчина на обратном пути. — Особняк в Вашем распоряжении — надеюсь, Вы найдете, чем себя занять. — А я могу пригласить подругу? — помедлив, спросила Таня. Ей срочно требовалась Морозова. Если не помочь разобраться, то хотя бы привести в порядок нервную систему. Да и послушать, что говорят в свете, было весьма интересно… С каких пор она начала задумываться, о чем говорят в свете? — Вы здесь теперь госпожа, от слов не отказываюсь. Если Вам будет приятно скоротать с ней время, почему нет? Проехав мимо огромной вазы, Бейбарсов по привычке уронил на колени девушки розу. Еще через день Тане доставили груз от портного. Слишком, слишком быстро… Та же самая Склепова, пожалуй, пришла бы в восторг от обилия платьев из дорогих тканей, простого кроя, но слишком, на взгляд рыжей, откровенных — спасибо хоть за отсутствие корсетов и турнюров. Черный, серый, молочный и изумрудный; похоже, портной неплохо знал вкусы своего господина, и одеяния для девушки подобрал сугубо из его предпочтений. Огромное количество ночных рубашек, одна хуже другой, истинный разврат… Многочисленные коробки с обувью, на которой следовало учиться ходить. Шкатулка с драгоценностями. Красивую куклу требовалось красиво одевать, мрачно думала Гроттер, пока горничная, весело щебеча, укладывала дары в шкаф. Когда кони увезли своих всадников в Тибидохс — маршал всегда предпочитал ездить верхом, и Александру ничего не оставалось, как последовать его примеру, Таня отошла от окна и бессильно рухнула в кресло. Ей все время вспоминался вчерашний вечер, окончившийся совершенно не так, как планировалось… Тихо костеря, на чем свет стоит, Бейбарсова, родителей и за компанию племянника управляющего, девушка переодевалась ко сну. Наскоро скинув одежду, она со вздохом уставилась на ночную рубашку, специально для нее пошитую: будь ее воля, Таня бы подобное просто сожгла, слишком уж просвечивал силуэт. Впрочем… Ткань приятно сидела на теле, и это все, в чем заключался единственный плюс данного вида тряпки. Когда Бейбарсову надоест играть в благородного рыцаря, он, наверное, тоже оценит, с горечью подумала девушка. Ей вновь захотелось сбежать куда подальше, вновь стало тошно: будь она хоть немного решительнее, то не убоялась бы лишений, предложенных в качестве выбора. Но, к сожалению, с самого детства, как и все вращающиеся в высшем свете, она привыкла жить хорошо, и отказываться от «благ» казалось дикостью. — Что за материал? Рыжая обернулась: в самом углу комнаты, в полумраке, в кресле вольготно восседал Бейбарсов. Да… Вот и оценил. — Вы что, все это время были здесь?! Да когда успел войти только?! Дверь не скрипела, половицы… — Решил не смущать Вас своим внезапным обнаружением, — усмехнулся брюнет. — Истинный джентльмен не должен ставить даму в неловкое положение. — Истинный джентльмен и прятаться бы не стал, — парировала Таня. Она спешно искала глазами, во что завернуться. Халат висел на спинке кресла, а в оном в данный момент располагался хозяин имения… — Все же, Вы интересная особа, — протянул маршал. — Никак не пойму… Мужчина встал, неторопливо приблизился и с осторожностью взял ее за подбородок. — Что не поймете? — не поняла Таня. — Вы своенравны, но при мне норов держите в узде — вероятно потому, что деваться некуда. От того, что деваться некуда, Вы в бешенстве… Но бешенство сие не находит выплеска. Вижу, вижу. — Что видите? Говорите уже понятнее, а не так! — Потенциал. На Ассамблее я увидел безумно миловидную, неуклюжую и наивную девицу, чувствующую себя не в своей тарелке. Далекую от жеманства, кокетства и желающую лишь одного: сбежать от толпы и собственной маменьки, без всякого сомнения, желающей получше пристроить дочь. Девица эта не только не проявила никакого интереса к ее чаяниям — но и, как выдалась возможность получить наибольшую выгоду, пренебрегла ею. А затем пренебрегла снова. — Значит, на моем месте могла оказаться любая, у которой хватило бы ума не вешаться Вам на шею? — встряла Таня. Пальцы его спустились вниз по шее и теперь оглаживали нежную кожу у ключиц, отчего девушку кидало из холода в жар и обратно. — Там, на Ассамблее, я увидел потенциал, — продолжил Бейбарсов, — увидел ту, что суждено стать личностью сильной, яркой и независимой… Которой всего лишь нужно помочь раскрыться. Всегда хотел видеть рядом именно такую женщину. Сказал бы, что Вам следовало родиться в королевской семье — именно из подобных и выходят наиболее сильные политические игроки… Но, знаете, я рад, что Вы не из таковых: не хотел бы спать с родственницей. Притягивая ее к себе за талию, он пропустил сквозь пальцы так понравившуюся ему тонкую ткань. Губы обожгло поцелуем — тем самым, полным порока и властности; поцелуем, заставляющим болезненно трепетать все существо. Продолжая впиваться в мягкий рот и гладить практически обнаженное тело, он толкнул Таню на ложе. Марш-бросок, вспомнились слова Склеповой. — Вы мне обещали, — выдохнула девушка, — обещали, что… — Я и не переступаю грань, — хмыкнул мужчина, вновь переключаясь на шею. — Это называется «не переступать грань»?! — Таня, Таня… Не будь я маршалом и старше на несколько лет… И не в том положении, что нахожусь… Чувствую, за Вами пришлось бы немало побегать, — вздохнул Глеб, отрываясь от бархатной кожи, чтобы спустя мгновение с еще большим удовольствием вернуться к ней. — Вот как? — Вы не из тех, кто вешается на мужчину из-за его благосостояния. Это и привлекает — гордость… И безумно возбуждает, как Вы, поступившись ею, все же пытаетесь сохранить остатки достоинства. Вы… другая. Особенная. — Вы всех женщин такими словами соблазняете? — выдохнула Гроттер. — Соблазняют, как правило, меня. Бейбарсов сдвинул широкий ворот сорочки. Его губы спускались все ниже и ниже, пока не сомкнулись на налившейся груди — и Таня невольно застонала от поцелуев, чередовавшихся с легкими дразнящими укусами. — …Все еще «нет»? — с усмешкой спросил Глеб. Пальцы Тани сами собой перебирали непослушную черную гриву. Его руки давно сновали под белой тканью, оглаживая каждый изгиб молодого тела — и, когда прикосновения перетекли на внутреннюю сторону бедра, девушка, наконец, опомнилась и уперлась в мускулистые плечи. — Все еще «нет», — хрипло повторила она. — Жаль. Нет, так нет. Мужчина водворил ткань на место и поднялся на ноги. — Будьте уверены, когда решитесь, я сделаю все, чтобы Вам понравилось. Таню пробрал нервный смех. — Как это вообще может нравиться?! Черные очи… Смотрят так страстно, так нежно, так… Да как на неразумного ребенка. Он же ее ни во что не ставит, внезапно поняла девушка. Ни ее, ни ее желания… Разумеется, зачем? Дал «отсрочку» и, скорее всего, считает это невероятным благородством! А ведь он с удовольствием покажет, как. Уже… начал. — Почему Вам это так принципиально, затащить меня в постель? — выдавила «жертва обстоятельств», отчаянно пытаясь поправить одеяние. — Женщину, что западает в сердце, хочется познать во всех смыслах. Если рассматривать все с точки зрения общения, все видится иначе, разве нет? Гроттер от негодования даже закашлялась. Маршал хотел было похлопать ее по спине, но благоразумно передумал и отошел еще дальше. Только что он ей, по сути, чуть ли не в любви признался, а это рыжее чудо даже не заметило. — Нет уж, спасибо. Хотите, так берите силой, но добровольно я на это ни за что не пойду, — гневно прошипела строптивая. — Мне проще смириться с насилием, чем предательством самой себя! — Могу Вам как-нибудь показать, как по-настоящему выглядит то, что Вы только что предпочли, — тут же предложил мужчина. — И, поверьте, добрым и пушистым я Вам понравлюсь намного больше. Таня молчала. Она уже и сама не рада была, что распустила язык, только… — Вам было так уж неприятно? — смягчился мужчина. Неразумное дитя, да. Что взять? — Это грязно, — упрямо возразила рыжая. — А в какой-то из религий, между прочим, происходящее между мужчиной и женщиной сравнивают с актом сотворения мира. — Грязен не только… процесс, грязны обстоятельства. Вы бредите, если считаете, что можно приказать любой девушке прийти, и она так легко смирится, что ее пользуют! — Смею напомнить, что если бы я просто хотел Вас использовать, Вы б стали моей еще там, во дворце, после Ассамблеи. А может, следовало взять Вас сразу по прибытию в этот особняк? Сэкономили бы много времени. За прошедшую неделю я уж точно смог разрушить все предубеждения против близости, что затаились в Вашей милой головке. — Простите? — Вы сказали «грязно», Таня. Что, так противно чувствовать принадлежность мужчине? — Да. Мне, знаете, ли противно осознавать, что мною будут… Таня вновь начинала мяться, а Бейбарсов смиренно ждал окончания реплики. — Подождите-ка… — медленно произнес он, — Вы что, читали пособие по семейной жизни, выпущенное достопочтенной Ариадной Кактус? ??? — Его всем женщинам полагается читать, — с раздражением ответила девушка. — Да чего Вы ржете, аки конь? Маршал, извинившись, вылетел из помещения и вернулся спустя ровно три минуты уже с брошюрой. — «В моменты выполнения супружеского долга даме полагается лежать смирно и спокойно, не проявляя никаких эмоций. Близость, случающаяся между мужчиной и женщиной, есть поразительная гнусность и грязь, приносящая удовольствие лишь сильному полу», — процитировал Глеб, переворачивая страницу. Татьяна моментально вспыхнула. — Не читайте, я… — «Помните, что сыны Адама — животные, не способные на глубокие чувства и готовые на все, лишь бы выплеснуть свои инстинкты и совершить с супругой — или, чего хуже, с совращенной с истинного пути несчастливицей, акт мерзкого соития»… — Хватит, я поняла! — «Так что будьте осторожны. Даже если на том настаивает Ваш законный муж и Вы, как примерная жена, обязаны подчиниться гнусным прихотям извращенца, даже не думайте терять бдительность и поверить в россказни об удовольствии! Особую бдительность следует проявлять при общении с мужчинами, отличающимися привлекательной внешностью и…». — Бейбарсов! — девица, не обращая внимания на свой достаточно откровенный вид, вскочила на ноги и попыталась выдрать книгу. Оное у нее не вышло: бывший практически на две головы выше мужчина двигался на удивление быстро и оказался гибким, как кот. Отпрыгнув на пару шагов, он вывернулся, поднял отвратительную книжонку над головой и продолжил чтение. — «Думайте о стране. Помните, сестры, что только терпение, мудрость и забота о продолжении рода человеческого помогут нам пережить…». — Глеб!!! — не выдержав, в голос завопила Таня, повисла на его вытянутой руке и, наконец-то, выбила брошюрку, отправляя ту прямиком в камин. Почти потухшее пламя вспыхнуло и с готовностью сожрало труд Ариадны. — Приятно, что Вы впервые назвали меня по имени, — хмыкнул брюнет. — Я бы, конечно, предпочел, чтобы это произошло несколько в иных обстоятельствах и интонациях, но начало положено. Таня только злобно зыркнула на эту реплику, содрала с кресла халат и с готовностью закуталась. Давно следовало. — Вы, наверное, не знаете, но Ариадну выдали замуж за шестидесятилетнего грузного вояку, имевшего проблемы с алкоголем и страдавшего недержанием. Самой девушке на тот момент было пятнадцать. Их «счастливый» брак продлился три года, пока пьяницу не хватил удар и тот не отправился гореть в ад — и несчастная вдова тут же пустилась во все тяжкие. От постоянного переедания ее всего за два года разнесло на добрых пятьдесят килограммов, даже потенциальные кавалеры предпочли сбежать, и все, что ей осталось — писать отвратительные рассуждения о «благопристойном поведении» и «тяжкой женской участи», — завершил Бейбарсов. — Жанна будет крайне огорчена утерей этой книженции — она изредка зачитывала отдельные фрагменты под винишко. Голос его звучал достаточно иронично, даже ехидно, только глаза смеялись, а губы кривились в задорной мальчишеской усмешке. — На сим доброй ночи, дорогая. Не буду смущать Вас сегодня еще больше. — И Вам всех благ, — выдавила Гроттер, когда таки опомнилась и отвела взор от охальника. Улыбка — настоящая, не отравленная мраком, у него оказалась необычайно… привлекательная. Плюнув на все, она скользнула под одеяло прямо при нем: все лучше, чем стоять рядом практически в чем мать родила. От этого человека не спасет даже пояс верности на тройном замке. — Таня? — мужчина неожиданно остановился у порога. — М? — Засыпая, думайте о стране, — довольно попросил он и поспешил прикрыть дверь, в которую в следующее мгновение полетела подушка. Она не знала, чем себя занять. Пробовала разбирать корреспонденцию, пробовала читать отчеты об управлении поместьем, только не выходило — и Гроттер отправилась бродить по дому в поисках компании. Таковая, в лице Эссиорха, обнаружилась на кухне. — Госпожа, — отложив газету, мужчина поднялся и отвесил ей вежливый поклон. — Можно я тут с вами посижу? — с неловкостью попросила девушка. — Не хочу навязываться, просто… Все последние дни я ни с кем, кроме… Глеба, не общалась. Управляющий улыбнулся. — Я сделаю Вам чай. С ужина остались пирожные — скоро подойдёт моя супруга. — Я Вам помешаю, вероятно… — Улита будет рада, наконец, пообщаться с Вами нормально. Она здесь экономка, Вы хозяйка. Это крайне целесообразно. Таня молчала. На ее взгляд, она здесь находилась сугубо на птичьих правах, но Эссиорх, похоже, считал иначе. — Улита следит сугубо за домом и обеспечением быта господина. Я — за всем имением. Вам надлежит разбирать документацию и отдавать распоряжения… Вы уже вникли в дела? — Почти. Есть несколько вопросов, но их я уточню завтра, как закончу. — Обращайтесь за любой помощью. Мы всегда рады помочь — этому дому давно требовалась госпожа. — …А Вы давно знаете маршала? — спросила Таня, отпивая из простой кружки. Чай Эссиорх заваривал вкусный, с травами — тем же чабрецом, запах которого постоянно сопровождал Глеба… — С семи лет — то есть ровно двадцать четыре года. — А Вы… — Я был сыном предыдущего управляющего, и после его смерти должность перешла ко мне. Глеб не захотел видеть рядом постороннего, — пояснил мужчина. — И Вы живете во флигеле для слуг? — Да. Как Вы заметили, несмотря на размеры особняка, нас достаточно мало: мы с Улитой и наша дочь, две горничные, повар, два садовника, конюх, пара рабочих, выполняющих еще и роль охраны. Господин крайне нелюдим. Работу свою челядь знала достаточно неплохо: если Таня кого и видела, то крайне редко. — А он со всеми своими любовницами так? — не выдержав, Таня задала вопрос, интересовавший ее более прочих. Губы мужчины вновь тронула улыбка — не порочно-саркастическая, а добрая и теплая. — Вы первая, кого он представил как хозяйку. Остальные, к слову, не задерживались долее трех дней, как бы не пытались. — Я не… — Вам лучше не спорить с его решениями, — прервал Эссиорх. Улиту Таня не дождалась. И зачем завела разговор только… Она уже хотела сослаться на плохое самочувствие и удалиться, только из флигеля для слуг внезапно раздалась такая ругань, что ссылаться на дела пришлось уже Эссиорху…

***

— А ты неплохо устроилась, Танька, — заметила Склепова, потягиваясь на широком ложе. — А еще не хотела… На третий день одиночество Гроттерши, наконец, разбавила любимая подруга. — Это низко. — А на мой взгляд, вполне нормально. Да почему нет?! — Я содержанка! — Снова одно и то же… Ты просто не знаешь, на что готовы мужчины, чтобы получить в постель красивую девушку, — хмыкнула Анна. — У Бейбарсова денег куры не клюют, даже без тех барышей, что он получает как маршальское жалование. Да, твое присутствие здесь — очередной каприз, но он имеет право на таковой. И это подтверждает килограмм украшений, что лежит у тебя перед зеркалом! Таня фыркнула. — К тому же, Танька, ты в том же положении, что и официальная супруга. — Только официальную супругу, как наиграешься, не выбросишь. Склепова пожала плечами. — Парламентарная неделя началась. Сегодня состоялось первое заседание военной палаты: на нем твоего любовничка единогласно выбрали главнокомандующим. Парламент согласился с предложенным проектом. Верховный маршал всея Буяна! Вот, кто тебе достался, Танька. Не просто королевский племянник и один из четырех полководцев — теперь много большее. В случае начала военных действий он имеет право принимать решения независимо от всех прочих структур и становится, таким образом, выше всего парламента, выше короля и всех министров вместе взятых. На взгляд Тани, крайне непредусмотрительно. — А чей был проект-то? — Да сестрицы его, Елены. Она все так красиво обрисовала: в условиях постоянной военной угрозы со стороны Тартара и регулярных разборок с Лысогорией и Тыром нам просто необходима личность, способная отвечать за адекватное ведение войны и принимать независимые решения. Рыжая в задумчивости закусила губу. — А военный министр на что? — Он согласует свои действия с палатой. Бейбарсов же, по сути, ни с кем ничего не должен согласовывать. Он защитник государства теперь, знаешь ли. — И зачем это надо? — этот вопрос волновал Гроттер более других. — Возвышать его себе дороже. — Мы на грани очередной войны, Гроттерша. Пока ты сидела в своем счастливом неведении, Тартар заключил союз со всеми обиженками: Бейбарсов необходим, чтобы выжить, и все с этим согласны. — Когда? — похолодев, уточнила рыжая. — После перевооружение Тартара. Полгода, год… Месяц. Кто знает? — Кстати, как тебе? — Склепова азартно толкнула ее в бок. — Что именно? — Ты делишь ложе с человеком, у которого в период военных действий полномочий больше, чем у палат, кабинета министров и короля вместе взятых! — Неделю назад, когда я сюда прибыла, он еще не был верховным маршалом, — отозвалась рыжая. О некоторых подробностях она Анне сообщать не стала. Последуют лишние расспросы, а у нее слишком мало ответов… — Кстати, как это проходит? Вы по очереди ходите друг к другу в гости, или только он к тебе? Или… — Склеп!!! Девушка захихикала. — Настроение-то как? — вопросила она, отсмеявшись. — Не очень, — призналась Таня. Морозова вскочила на ноги и уцепила с тарелки яблоко. — А меж тем, тебе все дамы завидуют. На твоем месте жаждет оказаться любая, считающая себя краше и достойнее. — Невелика радость, стать вещью. — Да что ты заладила — вещь, не вещь… Это выгодно, Гроттерша! Быть любовницей Бейбарсова сейчас каждая мечтает. Его знатность, деньги, влияние, красота… Он же хорош, не отрицай. Да какого черта ты отрицаешь?! Погоди-ка… Склепова, прищурившись, долго рассматривала Таню, а позже глубокомысленно хмыкнула и отвернулась. Подумать только… — Если «хорошесть» измеряется привлекательностью, богатством и умением обращаться с противоположным полом, да, он хорош, — произнесла Таня. — Но, глядя в его очи, я начинаю задумываться, что таится в его душе. Есть ли в этой душе что-то… Морозова вознесла разномастные зерцала к потолку. В ее жизни все было куда проще; ей нравилось наслаждаться счастьем, но никак не искать в нем поводов для страданий. — Ты не выбирала, — заметила Склепова. — Знаешь, Танька… Ты хочешь слишком многого. Научись довольствоваться малым. Чему я тебя учила? Вспомни и обдумай. В рыжую она в воспитательных целях запустила огрызком. — А между прочим, у нас с Гуней через две недели свадьба, — неожиданно сообщила Анна. — Что?! Таня даже подпрыгнула от таких новостей. Чтобы Морозова, вечная кокетка Морозова, взяла и вдруг согласилась на предложение о браке?! — А чем мы хуже? Тоже, знаешь ли, хотим банального человеческого счастья. Вам с Бейбарсовым можно хороводить, ну так и мы не отстаём! — Просто… Это на тебя не похоже. И Гломов… — Я всегда уверена в том, что делаю, — самодовольно ответила Склепова. Легли подруги поздно, проболтав до глубокой ночи. — Бейбарсов там будет, потому что Глом — его правая рука. Значит, придешь и ты… Можно не высылать приглашения. Ох, как я хочу на вас вместе посмотреть! — призналась Склеп, приподнимаясь на подушке. — С чего это? — Ну как… Он, весь такой статный, в черном, и ты — тощая, хрупкая и дико правильная. А знаешь, в чем вся соль? Несмотря на различие в типажах и внешнюю холодность, вы одного поля ягоды. Когда ты освоишься, я с интересом посмотрю, чье упрямство возьмет верх в вашей гремучей парочке.

***

Доклад был скучен. Провозглашенный маршал всея Буяна скромно сидел в самом углу зала и смиренно слушал выступление Елены, длившееся уже полтора часа. Заседания научной палаты всегда считались наиболее нудными: чтобы обосновать тот или иной проект модернизации, сначала обстоятельно доказывалась его целесообразность, со всеми чертежами, формулами, выводами, рисками… — Таким образом… — Это нерационально, — неожиданно перебил доселе молчавший Александр оратора, и Бейбарсов еле заметно усмехнулся. — Прошу прощения? Елена, казалось, была поражена наглостью незнакомца, заявившегося вместе с ее кузеном. Разумеется, в обсуждении проекта принимали участие все, и сторонняя точка зрения приветствовалась, — но чтобы ТАК, прямо посреди выступления?! — Проект, который Вы предлагаете для реализации, нерационален, если использовать именно данный вид ресурсов. Внешне все, и правда, выглядит крайне привлекательно — только в итоге вы потерпите убыток, поскольку ко всему прочему при расчете была допущена ошибка. — И где, по-Вашему, ошибка? — вопросил уже Леопольд. Они продумывали проект три месяца. Три месяца кропотливых обсуждений и расчетов! Все было идеально. Ошибок быть не могло. — А Вы вообще кто? — влез в разговор один из членов палаты. — Вы не из Общества. — Меня зовут Александр, — высокомерно отозвался юноша. — Я неделю назад закончил университет в Магфорде. А ошибка допущена… Встав и прошествовав по аудитории, он взял со стола уголь и начал вносить правки прямо на чертеж, демонстрируя собственное «уважение» ко всем присутствующим и в особенности к ораторше. — …Вот теперь, — молодой человек горделиво хмыкнул, — и правда, идеально. При условии замены на нефтяное топливо. — Мы лишь начали заниматься разработкой нефтяных месторождений! — разражено заметила Елена. — Проект был подготовлен с учетом имеющихся в стране ресурсов, исключая лишние затраты. — Значит, надо развивать добычу нефти. В противном случае то, что вы тут именуете как «господство над четырьмя стихиями», лишь высокопарный бред розового мечтателя! — Знаете ли… — Механизированная военная техника, работающая на газе?! Да у вас попросту не хватит мощности тащить подобную махину! Не говоря уже, что подобное нововведение затянется на десять лет. Лучше потратить их на бурение скважин и спокойно приступить к преобразованием, чем пожинать плоды собственной глупости! Я уже не говорю о бредятине, чертеж которой лежит на столе! Зал встал. Дело сделано, равнодушно подумал Глеб, отмечая, как с каким злым азартом, с какой пеной у рта его драгоценная сестрица спорит с простолюдином! С каким веселым увлечением доказывает свою точку зрения старина Леопольд… Огромная меловая доска с двух сторон покрывалась многочисленными символами, — а вскоре к спорщикам присоединился еще и отец их оборонных предприятий, господин Флянг… Пользуясь, что ученые подняли гвалт ожесточенного обсуждения, Бейбарсов поспешил смыться из помещения и отправиться по более важным делам — к примеру, к своим военным министрам, или к отцу. — Что за хаос творится в научной палате? — поинтересовался Тантал, едва сын возник на пороге. — Всего лишь научный спор. — Я считал, все давно обсудили. Глеб рухнул на тахту и с наслаждением вытянулся. Затея «подгадь ближнему своему» его порядком умотала; Александр, был уверен он, мог утомить даже черта. — Видишь ли, я считаю, что для успешности подобной реформы необходим свежий и трезвый взгляд. Племянник моего управляющего, крайне сообразительный молодой человек, высказал свою точку зрения, так что… Создание механизированной техники и дальнейшая автоматизация заводов затянутся, зато итоговый результат окажется куда выше. — И с каких пор ты так заботишься о науке? Даже родной отец в него не верит, притворно вздохнул Глеб. — С тех пор, как Тартар начал свою реформу, — презрительно отозвался мужчина. — Мне, в свою очередь, требуются технологии много лучше — а Елена мыслит достаточно однобоко. — Прежде тебя все устраивало. — Прежде я не был верховным маршалом, — возразил сын. — Не спорю, изначально я взял с собой мальчишку только из любезности к Эссиорху — к которому, если правильно помнишь, испытывала родительские симпатии твоя первая жена, но уже в дороге переосмыслил всю выгоду. Тантал лишь хмыкнул. — Как знаешь. — Я отбываю через три дня. До истечения этого срока жду Арея. И пусть захватит с собой Ратувога и Виктора — именно этими господами я планирую заменить нашу старую элиту. Пока кабинет не озвучил свои цели и военное ведомство не предоставил отчеты и доклады — а я предпочитаю получать и карты, и чертежи в письменном виде, считаю себя свободным. Все бумаги отправьте в мое поместье, я изучу и представлю тактические планы на все возможные варианты боевых действий. Тантал снова ухмыльнулся. Его приятно поражало, как быстро сын вжился в предложенную роль — точно она была написана самой судьбою. По иронии, «судьбою» выступала Елена: предложение сделать Глеба верховным маршалом поразило даже его. Когда дело касалось насущного, сын разговаривал с ним, точно с собственным подчиненным, и Тантал прощал эту наглость, поскольку когда-то был таким же — и потому, что время самого Тантала уже прошло. Глеб отлично разбирался в военном деле; Тантал же предпочитал дела финансовые. Каждому свое; делай дело, и будь, что будет — вот, чем руководствовался брат короля. — Я слышал, ты завел себе новую фаворитку? — спросил Тантал скорее из отцовского любопытства. — Не надоело? Если решишь остепениться, мы подберем тебе подходящую жену. — Меня устраивает эта девчонка — между прочим, отличного происхождения. По знатности они не так уж и далеки от нас. — Только влияние и финансы оставляют желать лучшего. — Моя личная жизнь — мое личное дело, — оборвал Глеб. — Как знаешь. Но способности ее отца необходимы для государства. Учти это, когда решишь от нее избавиться. — Особенно с учетом факта, что он вот-вот изобретет бомбу замедленного действия, — хмыкнул Глеб. — Откуда знаешь? Я сам выяснил лишь утром. — Молодой человек, которого я привел, сообщил, едва взглянул на оставленные в моем доме черновики Елены с пометками Лео. В чёрных глазах отца, наконец, мелькнула тень понимания. — Внедряешь в круг ученых своего? К чему, если Елена и так играет на нашей стороне? — Ты всегда учил, что власть нельзя концентрировать в одних руках, — ухмыльнулся маршал. — Новые умы, новые веяния… Новые ставки. Новые выигрыши. …Тантал в замыслах Елены не участвовал, счел Бейбарсов по итогам разговора. Это значительно упрощало ситуацию: расправиться с той будет куда проще… и тише. Когда он посреди ночи проходил мимо зала научной палаты, Лена все еще спорила с Александром. Не выдержал даже Лео — Глеб застал его у самого выхода… И, прислушавшись к очередной научной ругани, мужчина предпочёл остаться незамеченным для спорщиков. Леопольд что-то порывался сказать, но маршал не обратил на того никакого внимания. При том политическом строе, что у них существовал, при тех традициях у Елены была лишь одна возможность обрести реальную власть: военный переворот, разгон парламента и дальнейшее реформирование системы в том русле, в котором это требовалось. Все это противоречило интересам семьи и страны: власть нельзя концентрировать в одних руках, ибо чревато тиранией. Нет, Бейбарсов вовсе не был так патриотичен, просто… Его все устраивало в своей жизни, и менять что-либо он не планировал. А быть может, ему предполагалась другая роль — навести в стране военный режим, после свержения которого (а относительно кандидатов на «спасителей» сомнения не возникало) Свеколт бы позволили все? Исполнителями принято жертвовать, и кровное родство вовсе не препятствие. И Гроттер… Интересно, как ее планировали использовать? Как эту наивную девчонку смогли бы убедить повлиять на него? Конфликт с Тартаром, если мыслить в данном русле, как нельзя кстати. На то и был расчет. Гроттер, Гроттер… Мысли его поневоле возвращались к Гроттер. При том, что ее тело лишь заканчивало формироваться, выглядела она весьма привлекательно. У маршала даже мелькнула мысль позвать кого-то из караулящих в замке охотниц на благосостояние, чтобы унять вполне понятное желание, только… Все будет не то.