The Storybrooke Connection

      Реджина с трудом сглотнула, стоя в дверях их комнаты и отчаянно пытаясь удержать кувшин внезапно вспотевшей и начавшей дрожать рукой.       На Эмме не было ничего, кроме чертовски крошечного полотенца из всех, что вообще существовали у Бабушки. По крайней мере, Миллс подумала, что это самое маленькое в ее арсенале. Свон в это время упорно рылась в своей сумке, склонившись над стулом и открывая Реджине такой вид, что температура ее тела моментально взлетела на несколько градусов, как минимум.       Неуверенно опустив кувшин на комод у двери, женщина повернулась и закрыла ее, чувствуя себя как-то странно в своей пижамной рубашке. И тут же ей в голову пришла мысль выйти и вернуться в таком же виде, чтобы добиться от Эммы интересной реакции. Но вместо того, чтобы выводить Свон из равновесия, женщина стояла, словно вкопанная и попросту пыталась прийти в себя.       Спустя мгновение она откашлялась, поняв, что Эмма не подает никаких признаков осознания наличия в комнате еще одного человека.       — Мисс… Свон…       Голос Реджины звучал хрипло и глухо. Явно не только из-за плачевного состояния горла. Одной рукой она налила себе стакан воды, а второй все еще сжимала сверток с брюками и рабочей фурнитурой, если это можно так назвать.       Проглотив комок в горле, женщина решила попытаться заговорить еще раз.       — Мисс Свон.       Эмма оглянулась и резко выпрямилась.       — Ой, прости, — пискнула она.       А Реджина не могла оторвать взгляда от милого зрелища перед собой — по телу Эммы быстро растекся легкий румянец.       — Я не слышала, как ты вошла.       Миллс указала на полотенце, изо всех сил стараясь не смотреть.       — Я заметила, — сказала она.       Эмма посмотрела на свое тело, ипустив смущенный писк, который прозвучал очень тихо и чертовски соблазнительно. В основном, потому что ее горло все еще першило из-за вдохнутого дыма и выдавало звуки на другой тональности. Не говоря ни слова, Реджина налила воды во второй стакан и протянула его женщине.       — Спасибо, — ответила та, принимая стакан и осушая его одним длинным глотком.       Второй рукой Эмма придерживала полотенце, а затем робко улыбнулась.       — Я, правда, не специально в таком виде тут разгуливаю, — пояснила она. — Просто забыла взять сменную одежду, когда шла в ванну и…       Она замолчала, пожав плечами, когда увидела выражение лица Реджины. На секунду женщина даже задумалась, было ли что-то подобное последним, что видела газель, прежде чем на нее набрасывалась львица. От одного только этого взгляда Эмму охватило возбуждение. Она тяжело сглотнула и снова подняла стакан, дернувшись, когда поняла, что он пуст.       Реджина же прекрасно понимала, что нужно вести себя более сдержанно и спокойно, но все еще не могла оторвать глаз от смущенной Свон. Нужно было прекращать, но не получалось, и виновна в этом была только Эмма. До Реджины дошло, что ее поймали на горячем, когда Эмма громко сглотнула, а затем, что удивительно, выпрямилась, излучая чертовски сексуальную уверенность.       Иисус.       Реджина внезапно осознала, что ей тяжело уловить суть их простого разговора.       Что говорила Эмма? Ох, да…       — Да, понимаю, после пожара у нас несколько невелик выбор в одежде, — грустно пробормотала она. — Зато у тебя, хотя бы, есть сумка, — добавила женщина, нахмурив лоб.       В эту же секунду в голове, словно что-то щелкнуло, вызывая бесконтрольное чувство подозрения.       Был ли Киллиан прав? Была ли Эмма готова к пожару? Потому, что именно так все и выглядит.       В конечном счете, могло оказаться так, что он не был виновен, а она стоит сейчас посреди этой комнаты полуобнаженная с человеком, который пытался ее убить.       — Как ты вынесла сумку из дома? — небрежно спросила она. — Я не помню, чтобы она была при тебе, когда мы выбегали на улицу.       Эмма бросила на Реджину странный взгляд, уловив внезапное изменение ее тона. Было какое-то отчуждение, которого еще мгновение назад и впомине не существовало. А еще она заметила, что Миллс буквально выдавливает из себя безразличие.       — Я выбросила ее в окно, чтобы освободить руки на случай, если мне нужно будет помочь тебе… или кому-нибудь еще, — спокойно пояснила она, придавая своему тону как можно больше искренности. — Когда я проснулась, дом уже горел, поэтому я просто схватила большую часть лежавших скопом вещей и запихнула в сумку, а затем выбросила ее в окно.       Она пожала плечами, будто в этом не было ничего странного.       — Это что-то вроде привычки? Никогда не оставлять свою сумку? — спросила Реджина, все еще не избавившись от давящих подозрений. — Внутри должно быть что-то очень важное. Скажите, Мисс Свон, что я найду в вашей сумке, если загляну внутрь?       Ее голос был низким и тонким, словно шелк, из-за чего звучал вдвойне угрожающе.       Эмма лишь вздохнула на опасный тон женщины, и слегка обиделась. В конце концов, это ведь именно она отправилась спасать Реджину. Именно она оказалась в ситуации, которую не могла контролировать. И, честно говоря, в центре всего этого под подозрением была Реджина и ее мальчики.       А теперь она подозревает меня?       Это только больше разозлило Свон.       — Не стесняйся взглянуть, — прорычала она, бросая Реджине сумку, которую та рефлекторно поймала, уронив при этом свои вещи на пол.       Вслед за ними она упустила и сумку, быстро приседая, чтобы достать все, что могло разоблачить Эмму. И в этот момент она уже не была уверена, что хочет поделиться информацией о том, кто они.       Может, и правда стоило послать сюда Дэвида поговорить с ней, — подумала она со вздохом.       — Зачем нам с Дэвидом говорить? — спросила Эмма, явно не понимая, что происходит.       Зато Реджина поняла, что пробормотала половину предложения вслух и смутилась своей неосторожности.       — Почему мы не можем поговорить сами, Реджина?       Миллс закрыла глаза.       — Потому что, Мисс Свон, — мягко ответила она. — Мне, например, очень сложно говорить, когда ты стоишь в таком виде.       Она снова завернула пистолет и значок в штаны, пряча их от посторонних глаз, а затем повернулась и положила сверток на комод.       — Если хочешь поговорить, предлагаю тебе одеться, — хрипло добавила она.       — Говорит женщина, которая почти довела меня до инфаркта, разгуливая тут в одной коротенькой рубашке.       И как бы она ни была согласна с Реджиной насчет их внешнего вида, удержаться от перепалки не смогла.       — Что, если я не оденусь?       Миллс несколько раз глубоко вздохнула.       — Тогда, боюсь, сегодня здесь будет чертовски мало разговоров, — наконец, признала она с глухим рычанием.       — Да?       Звучит интересно.       Эмме было очень приятно знать, что она оказывает на женщину такое влияние, как и сама Миллс на нее. Но, несмотря на то, что каждая клеточка тела побуждала ее схватить Реджину и вжать в собственное тело, Свон понимала, что утром пожалеет об этом. Сначала нужно узнать, что происходит.       — Да, эм… — Реджина, честное слово, пыталась отвести взгляд от Эммы, которая сделала сначала один шаг в ее направлении, а затем еще один. — Пожалуйста, Эмма…       Свон решила, что лучшая стратегия — это притвориться невинной овечкой.       — Моя сумка у тебя, — небрежно сказала она. — А одежда в ней.       Реджина выставила вперед руку, призывая Эмму не приближаться в зону ее досягаемости.       — Оставайся на месте, — приказала она.       Затем женщина встала на колени и заглянула в сумку, решив бросить ей что-нибудь из одежды. Судя по накаляющейся обстановке, подойдет что угодно. Однако то, что ей довелось увидеть, повергло женщину в ступор. Все еще роясь в сумке, она подняла взгляд и нежно, даже слегка смущенно улыбнулась Свон.       — Ты спасла платья? — хрипло прошептала она.       У Эммы перехватило дыхание от выражения лица Реджины. Это был взгляд, от которого ей захотелось стать на колени и поклясться этой женщине в вечной верности. Взгляд, который заставил сжаться сердце, а внутренние органы — завязаться в тугой узел. Она сразу поняла, что вряд ли для нее будет иметь большое значение, кем является Реджина на самом деле, что она делала или не дела в своем клубе. Да, был шанс, что с этой женщиной можно хорошенько обжечься, но оно того стоит.       — Я не могла позволить им сгореть, — с мягкой улыбкой ответила Свон, бессознательно вызвав у Реджины такую же. — Мне нравилось, как ты смотрела на меня, когда я была в одном из них. И не важно, насколько глупо я себя в нем чувствовала.       — Ты выглядела потрясающе, дорогая, — призналась Миллс, прежде чем добавить: — Это мое любимое платье.       Она вытащила его из сумки, стараясь не хмуриться при виде состояния.       Но Эмма заметила.       — Мне очень жаль, — быстро сказала она. — Не было времени складывать их аккуратно.       Хотя, честно сказать, она в принципе не могла понять, каким образом ей удалось испоганить материал.       Реджина поморщилась.       — Это все… — она не закончила, радуясь тому, что Эмма вообще решила сделать для нее такой поступок.       Но потом заметила кое-что…       — Шов порван, — с грустью подумала она вслух.       Эмма не смогла сдержать странный смешок.       У этой женщины странные приоритеты.       — Ты недовольна тем, как я спасла твое любимое платье?       — Что ж, главное, что нам не придется заворачиваться в подорожник.       Реджина увидела приподнятую бровь Эммы и дразнящую улыбку на губах, запоздало поняв, что не может сохранять невозмутимое лицо. Она глубо рассмеялась, сидя прямо на полу и прижимая платье к груди, еще больше сминая его. Секундой замешательства спустя Эмма присоеденилась к ней и тоже рассмеялась, успешно отпуская напряжение, которое возникло между ними с момента их прибытия к Бабушке.       — Думаю, это то, что было нужно, — выдохнула Свон, когда смех утих.       Она вытянула из сумки рубашку и джинсы, направляясь к двери.       — Дай мне пройти и одеться, — сказала она, открывая дверь. — И, когда я вернулась, думаю, нам все же пора поговорить.       — Да, ты права, — согласилась Миллс.

***

      Не прошло и десяти минут, как Эмма с Реджиной сидя расположились на кровати. Реджина, прислонившись к изголовью и прикрыв обнаженные ноги одеялом, а Эмма — у изножья, скрестив ноги. На таком расстоянии, которое они обе считали безопасным для разговора.       Но его не было.       Было очевидно, что как только они оставляли между собой какое-то, хоть и небольшое физическое расстояние, нарастала неловкость, расстраивающая обеих женщин. Реджина ждала, что Эмма задаст вопросы, и боялась раскрыть слишком много, если начнет говорить сама. А Эмма, в свою очередь, надеялась, что Реджина просто объяснит ей то, что она хотела знать.       — Ты когда-нибудь заговоришь? — наконец, не выдержала Свон, спрашивая с раздражением в голосе.       Ее тон моментально заставил Реджину принять оборонительную позицию.       — Что говорить, Мисс Свон? — внезапно глубоко в горле зародился рассерженный рык, который так и не вырвался наружу.       Ей чертовски хотелось, чтобы сейчас в их руках были стаканы с выпивкой, а не водой.       — Попробуем еще раз, ладно? — Эмма закатила глаза. — Слушай, я даже не знаю, с чего начать, черт возьми, — фыркнула раздосадовано она. — Почему я чуть не погибла этой ночью? Кто ты и кто пытается тебя убить? Я не думаю, что пожар — это простая случайность. И, мне кажется, я имею право знать во, что я здесь приземлилась.       — При чем, буквально.       — Да, как полезно острить, — проворчала Свон.       — Эмма, — прошептала Реджина. — Для меня все это не так просто, ты должна понять…       — Реджина, — прервала женщина. — Послушай, я знаю, каково это, быть в сложной ситуации. Я, честно говоря, и сама попадаю не впервой.       Она провела рукой по своим светлым локонам.       — Я выросла на улицах Чикаго, — мягко продолжила она. — По опыту знаю, как быстро можно оказаться не на той стороне дороги, — женщина нашла взглядом глаза Миллс. — Так что, просто скажи мне, что происходит, ладно? Вы, ребята, аферисты? Скрываетесь от закона? Клуб, на самом деле, что-то большее, чем просто место для развлечений? Ты отмываешь деньги для мафии? Готовишь паленку в подвалах? Кого ты разозлила… и какое участие в этом всем Голда? — она вздохнула. — Просто скажи мне хоть что-нибудь?       К концу все более страстной и бессвязной речи Эммы у Реджины отвисла челюсть. А потом она сделала то, чего Свон совсем не ожидала.       Реджина рассмеялась.       — Что тут смешного? — женщина не оценила такой реакции.       — Ничего, — ответила она с улыбкой. — Просто… Ты и я… Ну, знаешь…       — Нет, не знаю. Что ты имеешь в виду?       — Ты думаешь, что мы на стороне мафии, — подметила Миллс. — А я думала, что ты работаешь на Голда.       — Что? Почему ты так думала? — обиженно спросила Эмма.       Реджина махнула рукой.       — Не важно, — ответила она. — Если бы я и дальше так думала, мы бы не сидели здесь и не вели беседу.       Эмма разочарованно выдохнула.       — Но мы не ведем беседу, — прошипела она.       Реджина кивнула и встала с кровати, чтобы подойти к комоду. Эмма не могла оторвать глаз от оголенных участков ее тела: от длинных ног и кожи живота, которая виднелась между пуговицами пижамной рубашки.       — Куда ты идешь? — спросила она, когда была уверена, что выдаст слова, вместо порывающегося наружу стона.       Реджина проигнорировала ее, поднимая штаны и разворачивая их. Она достала значок левой рукой и пистолет правой. Руку со значком она завела за спину, а затем обернулась к Эмме, направив пистолет прямо на нее.       — Ого, — Свон соскочила с кровати. — Серьезно, Реджина?       Женщина немедленно опустила свой кольт тридцать восьмого калибра.       — Что? Нет! — воскликнула она. — Прости, это просто привычка.       — У тебя есть привычка наводить оружие на людей?       — Это прописано в моей должностной инструкции, Мисс Свон, — спокойно и несколько снисходительно ответила Миллс.       Она вынула из-за спины левую руку и показала значок, таившийся на ладони.       — Держи, — мягко сказала она, когда Эмма даже не шелохнулась.       — Ты легавая? — Свон произнесла это так, словно Реджина только что сказала ей, что является сказочным персонажем.       — Вообще-то, спец-агент, — ответила женщина, взяв Эмму за руку и уронив значок ей на ладонь. — Отдел расследований.       — Он выглядит совершенно новым, — пробормотала Свон. — Это вообще реально?       Реджина вздохнула.       — Да, это реально, — терпеливо ответила она. — А выглядит он совершенно новым, потому что выпустили значки с новым дизайном и мы получили их совсем недавно.       — Ты тайный агент? — Эмма провела большим пальцем по словам на значке. — Но как? Я думала, что женщин-агентов не бывает.       — Не бывает, только я, — Реджина забрала значок и положила его вместе с пистолетом на комод. — Я несколько особый случай… И это все тоже особый случай.       — А Дэвид и Киллиан, и Лерой…       — Все агенты, — но в голосе Реджины прозвучала легкая неуверенность. — Мы под прикрытием…       — Но ты думаешь, что один из них предал тебя, — догадалась Свон. — Киллиан?       — Думаю, что его переманили, да, — подтвердила Миллс свои подозрения. — Я думаю, что наш ночной поджог — его рук дело. Он пытался уничтожить все доказательства, которые нам удалось собрать ранее.       — Вот, почему он пытался свалить вину на меня… — прорычала Эмма. — Вы ведь копаете под Голда? Что заставило тебя подумать, что я могу работать на него?       Миллс улыбнулась.       — Он планирует что-то грандиозное на этой неделе. А тут удобное появление самолета, как раз в тот самый момент, когда ему нужно переправить контрабанду. Мне это показалось слишком крутым совпадением.       Теперь настала очередь Свон смеяться.       — Думаю, мне нужно будет познакомить тебя с Леди. Например, завтра утром. Чтобы ты сама ее увидела, — предложила она.       Увидев на лице Реджины непонимание, женщина поспешила добавить:       — Леди — это мой самолет. И он годится для многих вещей, но не вмещает в себя более двух человек и пары сумок.       Миллс приблизилась к Эмме на шаг, оказываясь всего в нескольких дюймах от нее.       — Значит, ты и правда, просто пилот, — прошептала она с улыбкой.       Свон сглотнула из-за непосредственной близости с полуобнаженной женщиной, которую находила неотразимо привлекательной.       — Летчик-испытатель, если точнее, — прохрипела она. — А ты легавая.       — Агент, — пробормотала Реджина, шагая еще ближе и не сводя глаз с Эммы.       — Коп, — рука Эммы бессознательно потянулась к полам ночной рубашки Реджины.       — Очаровательно, — пробормотала Миллс, когда ее пальцы пробежались по рукам Свон, заставляя крошечные волоски встать дыбом, а по спине — пробежать мурашки.       Женщина ахнула.       — Сыщик, — она облизнулась, ее взгляд метнулся с глаз Реджины на губы.       — Агент, — настояла Миллс.       Одна рука скользнула по волосам Эммы, а другая смяла в кулак рубашку. Она заметила, как женщина приоткрыла рот, чтобы назвать ее еще как-нибудь, и тихо зарычала.       — Не смей.       Эмма хитро усмехнулась.       — Дет…       Ей так и не удалось закончить, потому что губы Реджины поглотили остаток слова и превратили его в стон. Руки Эммы сжались сильнее на шелковистой ткани сорочки, притягивая женщину как можно ближе к себе. Их поцелуй начался мягко, словно они пытались распробовать друг друга на вкус, но уже спустя несколько секунд превратился в горячий и страстный. Эмма застонала Реджине в рот, когда их языки стали раз за разом встречаться, мягко поддразнивая, играя и исследуя.       Реджина оторвалась от губ Эммы, прежде чем успела бы потерять всякий контроль.       — Ты… Как ты думаешь… Как ты считаешь, это хорошая идея? — выдохнула она хриплым голосом, прижавшись губами к шее женщины.       — Я не знаю, — ответила Свон с легким стоном. — Я только понимаю, что никогда не хотела никого так, как хочу тебя.       Она снова захватила губы Реджины в плен своих, разжигая особую страсть.       Реджина была соверщенно беспомощна перед натиском чувств, нахлынувших на нее, словно громадная волна после слов Эммы. Внутри все сжалось, завязываясь в тугой узел, а пульсация внизу живота, по всей видимости, имела прямой доступ к ушам, потому что их заполнил шум. Жар быстро распространился по всему телу, заставив крепче сжать кулаки, комкающие рубашку и волосы Эммы. В тот момент она поняла, что рассыплется на тысячу осколков, если однажды окажется, что они с Эммой не на одной волне. Это был тот самый момент, когда Реджина согласилась с тем, что Дэвид был прав: она влюблялась в эту женщину.       — Я хочу заняться с тобой любовью, — прошептала Свон ей на ухо, а затем нежно прикусила мочку. — Пожалуйста.       Именно эти, красиво подобранные слова позволили Реджине отпустить все сомнения, дать себе разрешение почувствовать всю гамму эмоций. Позволить этому случиться. С глухим рыком она схватилась за подол рубашки Эммы и рванул ее верх, почти разрывая ткань в процессе.       Ярость этого действия заставила колени Свон подкоситься, а возбуждение — с новой невероятной силой прокатиться по телу. Ее пальцы тоже ухватились за одежду Реджины, и с такой страстью, что угрожали просто разорвать ненужную тряпку.       — Пожалуйста, не надо, — прошептала Миллс с легкой улыбкой. — На данный момент, это единственная одежда, что у меня есть.       Эмма кивнула и принялась выводить губами дорожку по линии челюсти, осторожно расстегивая пуговицы одну за другой. Задача была чертовски сложной, с учетом того, что Реджина вновь принялась целовать и посасывать кожу на шее, прямо под самым ухом. Когда последняя пуговица поддалась давлению пальцев, Свон с легкостью сбросила шелковую ткань на пол, совсем не заботясь, что она помнется. Все, что ее волновано — вид, открывшийся взору.       — Ты такая красивая, — почти неслышно выдохнула она. — Такая чертовски красивая.       Реджина встрепенулась от благоговейного голоса Эммы, ощущая то же самое при взгляде на нее.       — Ты великолепна, — прошептала она, проводя руками по телу и наблюдая, как стая мурашек пробегает по коже в тех местах, которых она коснулась. — Совершенно великолепна, — снова повторила она, легонько коснувшись пальцами сосков.       Этого оказалось слишком много для и без того сдающего терпения Эммы. Со стоном она развернула Миллс и осторожно толкнула на кровать, заползлая следом и параллельно покрывая тело поцелуями от пупка до самых губ. Ее руки, казалось, пытаются прикоснуться везде и сразу, желая сделать с Реджиной самые невероятные вещи.       Наконец, они добрались до груди, обхватив ее, а пальцы принялись играть с темными сосками, пока они не стали невероятно твердыми. Непрерывные стоны Реджины были наградой для ушей женщины, и она, не сдержавшись, накрыла один сосок губами, втягивая его в рот и проверяя, какие еще звуки сможет заставить вырваться наружу.       Миллс застонала, когда рот Эммы накрыл сначала одну вершинку, а затем вторую. Возбуждение неуклонно росло, экспоненциально и смущающе быстро. Чтобы вернуть себе хоть какой-то контроль, она перевернула женщину на спину, поменяв их местами, и принялась проделывать то же самое, что и Свон. Сначала коснулась груди, а затем стала опускаться ниже.       Все более-менее связные мысли покинули голову Эммы, как только язык Реджины начал медленно ползти вниз по ее торсу. Казалось, ее губы, язык и даже зубы коснулись каждой клеточки, пробежались по каждой впадинке и изгибам мускулов живота. Достигнув джинсов, все еще прикрывающих нижнюю часть тела Эммы, Реджина остановилась и бросила на нее взгляд из-под темных ресниц, а затем без единого слова уверенными движениями схватилась за пояс.       — Ты сама хотела, чтобы я оделась, — напомнила Эмма, усмехнувшись и приподняв бровь.       — Я передумала, — ответила женщина, но с места не сдвинулась, за исключением того, что чертовски медленно протянула кончиками пальцев дорожку чуть выше бедер Эммы.       Свон надоело ждать. Ее пальцы метнулись к пуговице на джинсах, чуть ли не выдирая ее с корнем, а затем принялись толкать ткань вниз, пока Реджина, наконец, не схватилась за несчастные брюки и стянула их полностью, оставив Эмму внезапно слишком голой.       О, я забыла об этом, — подумала она.       Реджина не упустила из виду то, как Эмма внезапно смутилась.       — Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видела, — мягко сказала она, без стеснения блуждая взглядом по великолепному телу перед собой.       — Значит, твои глаза тебя подвели, — пошутила Свон.       Она потянулась и схватилась за резинку трусиков Реджины.       — Можно?       Женщина просто кивнула, затаив дыхание, пока Эмма принимала сидячее положение и нежно снимала оставшийся кусок ткани с ее тела. В ту же секунду, как последний предмет одежды исчез, Эмма взяла Реджину за руки и снова откинулась на спинку кровати, притягивая женщину к себе на колени. Обе застонали в унисон, когда их полностью обнаженные тела впервые соприкоснулись, а затем страстно поцеловались.       — Прикоснись ко мне, — умоляла Эмма между поцелуями. — Не могу дождаться, когда почувствую тебя.       Реджина не видела причины отказать в исполнении этого простого желания и провела рукой по телу женщины, не торопясь, задерживаясь то тут, то там. К тому времени, как она достигла своей цели, Свон уже дрожала под ней. Одна ее рука была обвита вокруг шеи Реджины, а вторая сжимала простынь с такой силой, что побелели костяшки.       Миллс оперлась на локоть и осторожно высвободила постель из яростного захвата Эммы, жестом уговаривая отпустить ткань и вместо этого сплести их пальцы. Пальцы Свон до боли сжали ее собственные, когда свободная рука Реджины коснулась ее влажных складок. Она замерла у самого входа и подняла взгляд в поисках разрешения, которое немедленно получила.       — Пожалуйста, — простонала Эмма.       Миллс втянула ее в глубокий поцелуй, погружая один палец во влажное тепло. Обе унисонно застонали от приятного ощущения. Реджина быстро уловила ритм, наполовину продиктованный двигающейся навстречу Эммой, а наполовину — собственным телом, которое вжималось в бедро женщины в поисках хоть какого-то облегчения на болезненные спазмы внизу живота.       — Еще, — хрипло вскрикнула Эмма. — Боже, Реджина… Еще…       Миллс добавила второй палец и немного изменила положение, чтобы бедрами помогать собственной руке. Эмма зарылась пальцами свободной руки в ее волосы и притянула к себе для поцелуя, который разослал по телу той такую крышесносную волну возбуждения, что Реджина не выдержала и испутила рык из глубины горла.       Ее тело горело. Оно покрылось испариной, потому что женщина все сильнее и усерднее двигала рукой в том ритме, который исходил от самого сердца и вызывал болезненное желание. Каждый такой толчок внутри Эммы приближал к краю и ее саму. Если бы Свон прикоснулась к ней сейчас, она бы моментально кончила.       — Кончи со мной, — шепотом произнесла она. — Я так близко. Кончи со мной.       Эмме казалось, что она плывет в облаке возбуждения. Она сильнее сжала волосы и руку Реджины, пытаясь найти в себе силы держаться как можно дольше. Она была так близко, так чертовски близко к краю, что кровь текла по венам с бешеной скоростью, а шум в ушах был настолько громким, что она почти не слышала, что Миллс шепчет. На последней волне сознания женщина провела рукой по спине Реджины и вошла в нее сзади, радуясь своим длинным рукам и тому, что женщина над ней была достаточно миниатюрной для такой манипуляции.       Реджина закусила губу, чтобы не закричать вслух от такого неожиданного, но очень долгожданного проникновения, которое прижало ее еще ближе к Эмме, вызвав у обеих хриплый стон.       — Да, Боже, да!       Голос Миллс был едва узнаваемым. Низким. И гортанным.       — Я так близко, — выдохнула она, пытаясь продержаться еще хотя бы мгновение. — Так близко. Кончай со мной.       Эмма, Эмма, Эмма.       Свон безумно нравилось слышать бормотание Реджины, нравилось то, как ее голос буквально сочился желанием. Она казалась такой далекой, потерявшейся в собственном желании, и именно это возвело женщину на еще одну ступень и без того зашкаливающего возбуждения. А когда Миллс приказала ей кончить… Она так и сделала. С громким вскриком на губах, прозвучавшим ее именем.       Реджина ощутила оргазм Эммы от кончиков пальцев до корней волос, но как только она услышала собственное имя, сорвавшееся криком с идеальных губ, тоже достигла края с не менее громким стоном.       Какое-то время они просто тихо лежали. Реджина положила голову на плечо Эммы, их пальцы все еще были сплетены. Каждые пару мгновений она тыкалась носом в ее шею и оставляла влажный поцелуй на раскрасневшейся коже, пока Свон не притянула ее ближе, прикасаясь губами в множестве нежных поцелуев.       Они еще долго целовались, обмениваясь легкими прикосновениями, горячими и любовными, сладкими и нежными, просто согревающими. Обе чувствовали себя одновременно довольными и перенасыщеными. Их поцелуи постепенно становились все ленивее и ленивее по мере наступления нового дня, пока совсем не прекратились.       Дыхание Реджины стало ровным и размеренным, и у Эммы не хватило духу отодвинуться в сторону. Убедившись, что Миллс спит, она прижала губы к темной макушке, прежде чем последовать за ней.       — Кажется, я влюбляюсь в тебя, — прошептала она в растворяющуюся ночь и заснула.       Губы Миллс растянула широкая улыбка, а глаза загорелись огнем удивления.